Покажи мне любовь

Олег ворочается от неприятного ощущения упирающейся в бок матрасной пружины и, зевая, приоткрывает глаза и видит обшарпанный потолок вместо привычного белоснежного. Поворачивает голову вбок и видит рядом с собой Серёжино безмятежное, спящее лицо. В голове вихрем проносятся воспоминания вчерашнего дня – поездка в психушку, знакомство с мамой, последующая истерика и, наконец, примирение с Серым. У него, вымотанного противоречивыми эмоциями и свалившейся на него, как снег на голову, информацией, совершенно не было вчера сил осознать в полной мере и порадоваться, что они снова вместе. Олег не сдерживает порыв прилившей нежности – приподнимается на локте и легонько соприкасается своими губами с Серёжиными, гладит ласково по щеке. Тот от его прикосновений приоткрывает глаза, щурится и улыбается сонно: - Вот это я понимаю – доброе утро. - Доброе утро. – Зеркалит его улыбку Олег. Серый без лишних слов притягивает его к себе теснее, лезет целоваться, вплетает пальцы в волосы на затылке, чуть их оттягивая. Олег от его прикосновений тает – такой Серый отзывчивый, ласковый в его объятиях, как же сильно ему этого не хватало, как же хочется, чтобы каждое его утро было таким… Сегодня они будут решать, что делать дальше, обсуждать серьёзные и невесёлые, но неизбежные вопросы – но пока Олег позволяет полностью раствориться в приятных ощущениях, в Сером, не думать ни о чём, кроме их близости – и насытиться им за всё время, проведённое порознь. - Ты носишь мой подарок. – Серёжино лицо озаряется светлой радостью, когда он касается рукой торчащего из-под ворота футболки волчьего кулона. - Он мне очень нравится. И ты мне нравишься. Нет, не нравишься – я люблю тебя. – Выдыхает Олег и снова тянется своими губами к Серёжиным. Теперь, зная о загонах Серого ещё больше, зная, как важно ему слышать подтверждение чувств, Олег намерен говорить ему о своей любви как можно чаще. Он осторожно подминает Серёжу под себя, ложится на него сверху – кровать тесная, и так всю ночь на боку спали, чтобы вдвоём на ней нормально уместиться. Чувствует бедром стояк Серого – стоит чуть к нему прижаться, как Серый тут же не может сдержать лёгкого стона, прикрывает глаза и трётся в ответ, с силой прижимает к себе Олега, обхватывая его ногами вокруг пояса. Олег на мгновение отстраняется, чтобы лёгкими движениями стянуть футболку с себя, а затем и с Серого, оставаясь в одних трусах. Гладит рукой Серого по члену, с нажимом проходя по выделенной на ткани трусов пятном от эякулята головке и любуясь реакцией Серого на его прикосновение. Конечно, можно по-быстрому друг другу подрочить, сбросить накопившееся напряжение, но Олегу хочется, чтобы их первый секс после примирения был более особенным. Ему хочется вложить в их близость всего себя, показать всю глубину своих чувств к Серёже, занежить и залюбить его так, как ещё никогда не делал. Показать ему, насколько Серёжа для него важен и нужен. На удивление, у Олега легко получается отбросить все свои сомнения – он действует быстрее, чем страх и дурацкие сомнения успеют его настигнуть: он окончательно отбрасывает одеяло с них в сторону, полностью обнажая Серёжу, и начинает покрывать его поцелуями: сначала лёгкими, почти невинными – по всему лицу; потом – по шее, слегка засасывая бледную кожу, с удовольствием с оставляя на ней новые метки, будто стремясь показать всему миру, что Серый – его, и ничей больше; затем спускается к груди, уделяя внимание каждому из сосков в отдельности, заставляя Серого всхлипывать от удовольствия; следом выцеловывает живот, от пупка и плавно опускаясь всё ниже по дорожке из медных, слегка вьющихся волос; и наконец, одним движением стягивает с него трусы и, зажмуриваясь, прижимается губами к повлажневшей головке. Серый прячет изумлённый всхлип за прижатой к губам ладонью, следом выдыхает прерывисто, испуганно: - Олег… Ты чего?.. Я ведь знаю, ты не хочешь, не над- - Хочу. – Олег твёрдо, не терпящим возражений тоном отвечает и снова прижимается к его плоти губами, решительно проводит языком по всей длине – он не собирается отступать, не в этот раз. Серёжа сдавленно стонет – приложенная ко рту ладонь совершенно не глушит тот умопомрачительный звук, который он издаёт, и Олег продолжает то водить языком по члену, то покрывать его поцелуями – и Серёжины подрагивающие бёдра, вплетённые в волосы пальцы и голос, то и дело стонущий его имя, придают Олегу уверенности в своих действиях. Он пытается взять член глубже – и тут же понимает, что ничего не получится: слишком сильный у него рвотный рефлекс. В один голос его мыслям вторит и Серёжа хриплым, перевозбуждённым – и в то же время ласковым – голосом: - Волч… Не надо, не мучай себя. Олег усмехается про себя – тогда, на дне рождения Олега, все точно так же было – только сейчас они поменялись ролями. И сейчас Олег как никогда понимает Серёжу в желании доставить ему удовольствие любой ценой – он и сам сейчас готов на всё пойти, лишь бы Серёже было приятно до безумия, до полной потери контроля над собой. Понимая, что нехватка хоть какого-то опыта сильно ограничивает его в действиях, Олег направляет Серёжину головку в свою щёку, тем временем помогая себе руками, энергично надрачивая Серёжин член по всей длине. Много времени Серёже не нужно – он с мычанием толкает Олега в плечо в попытке предупредить, что он на грани, но Олег не отстраняется – не хочет и не может больше отстраняться от него или отталкивать от себя – ни в каких смыслах. Олег сглатывает солоноватый Серёжин вкус, не находя в себе и капли отвращения или брезгливости. Зато он только сейчас понимает, что и сам возбудился до безумия в процессе. Он укладывается рядом с Серым – тот сразу лезет к нему целоваться, гладит рукой по лицу, шепчет восхищённо-влюблённое «обалдеть» – и Олег, разрываемый от желания, быстро стягивает с себя трусы до колен, тянет руку Серого к себе. Тот сначала послушно принимается дрочить, но буквально спустя мгновение убирает руку и произносит с хитрой улыбкой: - Знаешь, мы можем попробовать кое-что поинтереснее. Он плавно поворачивается спиной к Олегу и направляет его член между своих ягодиц – Олег сразу понимает, что он хочет того же, что уже пытался сделать с ним в душевой, когда Олег оттолкнул его. Видимо, сожаление о поступке из прошлого слишком отчётливо читается на его лице, раз Серый тихонько усмехается: - Ты слишком громко думаешь. Смелее, Олег. Сам увидишь, насколько это может быть приятно. И он подчиняется – скользит мокрым от выделенной смазки членом меж ягодиц Серого; тот плотно сжимает его между своих ног – и Олег начинает сбивчиво, инстинктивно двигаться, тесно обхватив Серого руками поперёк груди, прижимая к себе как можно ближе. И правда: настолько Олегу приятно, восхитительно, волшебно толкаться в тёплую кожу Серого, вцепившись в него руками и ногами, что надолго его не хватает – он, разгорячённый и возбуждённый до предела, очень быстро пачкает Серёжины ноги и простынь под ними, вцепившись зубами Серёже в шею в попытке сдержать рвущийся из него наружу стон. В голове после секса приятно-пусто, во всём теле – восхитительная лёгкость; Олег лежит, смотря в потолок и не думая ни о чём, наслаждаясь приятной тишиной, лишь ласково поглаживая по плечу развернувшегося к нему лицом Серого; любые слова кажутся лишними – всё равно ими невозможно описать то, что он чувствует по отношению к Серому, но одно Олег знает точно – он будет делать всё, чтобы их тесная, всеобъемлющая и многогранная связь больше не разрушалась, а наоборот, становилась лишь крепче с каждым днём. Серёжа мягко проводит рукой по Олегову лбу, приглаживая растрепавшиеся вихры; гладит его по щеке, безмятежно и счастливо улыбаясь, и выдаёт: - Знаешь, теперь, кажется, мне и правда верится, что ты меня любишь. Олег не может сдержать смешка: - Знаешь, Серый, если чтобы ты мне поверил, надо было всего лишь тебе отсосать – мог бы сразу сказать, чтобы мы не мучались так долго. На лице у Серого мгновенно отображается сожаление – он лепечет быстро: - Прости меня, Олеж. Прости. Я должен был сразу верить только тебе. Олегу от горечи в его голосе тут же становится неловко; он треплет Серёжу по волосам и спешит его успокоить: - Да ладно тебе, проехали уже… Извиняешься передо мной так, будто пистолетную обойму в меня разрядил, а не обиделся на месяц с небольшим из-за недопонимания. Серый пихает его в плечо, возмущаясь: - Ну и сравнения у тебя! Как ты вообще до такого додумался?! Олег хмыкает: - Да сам не знаю. Мне просто кажется, я бы тебе даже покушение на свою жизнь простил. Так что не парься. Главное, что сейчас мы вместе. Серёжа двигается ближе к Олегу, заставляя его лечь на спину, а сам льнёт к груди, целует куда-то в область ключицы и тихонько произносит: - Даже не верится, что такой человек, как ты, вообще существует, да ещё и хочет быть со мной. Ты идеален, ты знаешь это? Олег неловко посмеивается на его слова, ощущая, как пылают уши – всё никак не может привыкнуть к искренним комплиментам Серого, к его неподдельному обожанию. Впрочем, он прекрасно понимает Серого – самому зачастую не верится, что всё это – реальность, а не какой-то безумно странный и приятный сон. Вместо ответа перебирает в руке пряди его волос, отсвечивающие медью от падающего из окна света – в конце концов, раз Серый для него идеален, то нет ничего странного и в том, что он тоже видит в Олеге нечто особенное. Спокойствие разрушает громкое урчание в животе у Серого – и Олег спохватывается, что вчера они так и не ужинали; даже вечерний чай – и тот не допили. Он поворачивается головой к Серому, целует его в макушку и спрашивает: - Принести тебе завтрак в постель? Серый фыркает: - Если найдёшь, из чего его сделать. Вроде в холодильнике оставалось немного колбасы, можешь сделать бутерброды. А если её нет – то хватит и просто кофе с молоком. Олег потягивается и вылезает из кровати, позволяя Серому поваляться подольше, натягивает на себя вещи, берёт кружки с тумбочки и идёт на кухню. Там у форточки сидит Серёжина мама и курит. Олег нехотя здоровается с ней и морщится от запаха дешёвого табака. Та в ответ здороваться не спешит – окидывает его с головы до ног презрительно-оценивающим взглядом, и неожиданно заговаривает с ним: - Думаешь, если у тебя есть деньги, ты весь такой выряженный, выглаженный и чистенький мажорчик, то можно унижать людей? Можно трахать моего сына? Олег весь холодеет внутри. И правда, о тишине они совсем не думали – Серый вообще всегда громкий, а у Олега на радостях от их воссоединения отбило все зачатки здравого смысла. - Мы не... – Он пытается возразить, перебирая в голове отмазки, но Серёжина мать тут же грубо перебивает его: - Не надо мне тут сейчас сказки выдумывать и глазки строить, я не идиотка, слышала всё! Да и ты мне с самого начала мутным типом показался. - А вы типа сейчас решили поиграть в хорошую мать? – Олег неожиданно даже для самого себя от её слов выбешивается и повышает голос. – Всю жизнь его унижали, обижали, а теперь – надо же – проснулся материнский инстинкт? Я, в отличие от вас, люблю его. Так что лучше не лезьте в его жизнь, как делали это всегда. Серёжина мать от его напора грустно ухмыляется, отпивает пиво из бутылки и продолжает: - Да уж, говоришь совсем, как моя мать – видимо, поэтому он так обожающе на тебя смотрит – как когда-то на неё смотрел. И вы оба правы – и правда, я его полюбить так и не смогла. А как я могу полюбить ребёнка, рожать которого я не хотела – но меня никто не спрашивал? И которого моя мамаша сразу же забрала себе – ведь иначе ничего путного из него, воспитанного шлюхой, принёсшей его в подоле, не выйдет? И её совершенно не интересовало – от кого и как я залетела! Олег стоит в смятении, не понимая, как ему реагировать на эту исповедь, и выдаёт единственное возможное в этой ситуации – то, что думает: - Не знаю, какие у вас были отношения с его бабушкой, но это не повод обращаться с ним плохо. Он заслуживает любви. Серёжина мама поднимает на него взгляд – потухший, болезненный, переполненный горечью обид и тяжестью прожитых лет – и отвечает серьёзно: - Я пыталась его полюбить. Не получилось – видимо, потому что моя мать меня тоже не любила – вон, только на внуке проснулись какие-то чувства. А ты его, значит, и правда любишь? Олег отвечает твёрдо, ни секунды не колеблясь: - Люблю. Мать Серёжи поджигает новую сигарету, затягивается и выдыхает дым, посмеивается: - Значит, вы оба – пидарасы, да? Интересно, знай его бабка об этом – как быстро бы из любимого внука он превратился в мерзкого грешника, чью душу ждёт лишь адское пламя? Боюсь, в тот же момент. - Вы не можете знать наверняка. - Могу. И я не такая уж ужасная мать, как ты думаешь. – Она усмехается, встаёт с табуретки и уходит с кухни, отвечая уже в дверях. – Не рушу в его глазах образ любимой бабуси, которая на самом деле любит лишь удобных и умных детей, живущих строго по религиозным законам – в которые ваши похотливые дела уж никак не вписываются. Впрочем, не буду осуждать. Наверное, я даже рада, что ты у него появился. Люби хоть ты его, раз уж я так и не смогла. Олег возвращается в комнату с едой, полный смятения – кажется, случайно он разбередил незажитую рану Серёжиной семьи – и при этом получил какое-то странное подобие благословения на их отношения. Он тянется к Серёжиным губам, целует нежно – любит его, как и попросили. Как он сам того хочет. *** Весь остаток воскресенья проходит незаметно – Олег с Серёжей пытаются придумать, как им действовать дальше, то и дело отвлекаясь на поцелуи и объятия, но к какому-то новому решению они за день так и не приходят: роль отца в заключении Олеговой мамы так и неясна, сколько-то значимых доказательств его вины и нечистых дел Рубинштейна у них на руках нет. У Серёжи получается найти адрес той журналистки, писавшей про психушку, но учитывая её многолетнее затворничество, вряд ли у них есть хоть какой-то шанс её разговорить и заинтересовать. Остаётся одно – продолжать играть студентов и ходить на практику, расспросить маму подробнее о её жизни, о том, как она оказалась в психушке и, наконец, втереться в доверие Рубинштейну и попытаться достать как можно больше документов и доказательств, что внутри стен его заведения насильно удерживают здоровых людей. От Серёжи Олег уходит домой уже под вечер; строит маршрут так, чтобы ехать объездными путями как можно дольше – надеется не пересечься с отцом в столь позднее время: разговаривать с ним и притворяться, будто он ничего не знает о маме, будто ему не хочется расспросить обо всём – и в то же время до безумия страшно услышать неприятную правду – кажется просто невозможным. К сожалению, его мечтам не суждено сбыться – как назло, в прихожей он сталкивается с отцом, и тот почти с порога начинает его отчитывать: - Олег, я всё понимаю, девочки, гормоны, но вроде у нас с тобой был уговор – ничто не должно мешать твоей учёбе! Особенно в выпускном классе. – Он указывает пальцем на двойку в дневнике, поставленную Марго ещё месяц назад, и Олег недовольно хмурится – как невовремя эта разборка! Радует лишь, что Серый уже успел сегодня перед ним извиниться за эту несправедливую оценку и убедил, что он не имеет к ней никакого отношения и это была инициатива исключительно Марго, из-за которой он с ней повздорил. Олег бурчит себе под нос, стараясь не показывать недовольства открыто: - Да, я как раз сегодня весь день занимался математикой, чтобы исправить оценку. - Ладно, смотри у меня. Прощаю только на первый раз, чтобы оценку обязательно исправил и больше я двоек у тебя в дневнике не видел! Олег машинально кивает головой и спешит скорее пройти к себе в комнату – на душе погано и тяжко, вопреки всему хочется вернуться и расспросить отца о маме – но здравый смысл, почему-то говорящий голосом Серого у него в голове, напоминает, что отец всегда обходил эту тему стороной – а значит, и сейчас ничего не скажет – по крайней мере, ничего похожего на правду. А значит, ему придётся докопаться до неё самому. *** В понедельник Олег с радостью садится за парту на своё законное место рядом с Серёжей – тот приветливо и кротко улыбается и даже на миг – сколь короткий, столь же и необходимый им обоим – касается под партой своей ладонью его, легонько пробегаясь кончиками пальцев по костяшкам Олега. До зуда хочется ещё больше прикосновений, и по хитрой Серёжиной улыбке Олег понимает – он тоже с нетерпением ждёт перемены, когда можно будет забиться в какой-нибудь тёмный угол и хотя бы держать друг друга за руки без риска быть пойманными с поличным. Едва звенит звонок с урока, они по-быстрому закидывают вещи в рюкзаки и едва ли не бегом спешат на четвёртый этаж – к счастью, туалет там всё ещё на ремонте, но едва Серёжа льнёт к Олегу в объятия – дверь в туалет распахивается, и туда фурией влетает Юля – а следом за ней и покрасневший, запыхавшийся Дима. Серёжа тут же испуганно вырывается из объятий, но Олег удерживает за руку, успокаивающе поглаживая по тыльной стороне ладони – в отличие от Серого он знает, что Юля и так в курсе об их отношениях, а значит, наверняка в курсе и Дима, и особого смысла прятаться нет. - Я знаю, что вы замышляете. – Самодовольно улыбаясь, заявляет Юля. Серёжа мгновенно выбешивается с её слов – окончательно вырывается из объятий Олега, встаёт перед ним, скрестив руки на груди, и спрашивает, ядовито цедя каждое слово: - Мало мне жизни попортила, ещё хочешь? Только попробуй как-то задеть Олега, я- - Ты всё неправильно понял. – Не обращая внимания на исходящую от Серёжи агрессию, Юля лишь отмахивается от него рукой и продолжает говорить. – Я про дело о больнице Рубинштейна. Не знаю, зачем на самом деле вы туда полезли, но я с вами. - Я не хотел говорить Юле об этом. – В разговор робко встревает Дима, виновато смотря на Олега. – Но она увидела переписку с тобой, спросила, о чём мы можем говорить, а от неё невозможно что-то скрыть, если она хочет докопаться до правды… - Плевать. Это не твоё дело, поняла? – Серёжа перебивает Диму, бросая на Юлю злобный взгляд. - И что вы планируете делать? Нарыть компромат, а дальше что? – Юля с вызовом скрещивает руки на груди. – Где вы планируете его публиковать? Думаете, какая-нибудь газета воспримет всерьёз двух подростков? А я уже делала публикации в СМИ, я могу вам помочь! Да и как вы компромат добывать собираетесь – прямо из психушки? Надо связаться с Лидией Михайловной – но вас она точно даже на порог не пустит, а я могу попробовать её уболтать. Олег понимает – раз Юля упомянула имя той самой журналистки, начавшей писать про психушку и вскоре после этого завершившей карьеру, то Юля уже многое отрыла самостоятельно – а значит, и правда может оказаться им полезной. Он слышит, как Серёжа злобно сопит, и видит, как он в размышлениях хмурит брови – понимает, что в Юлиных словах есть доля правды, и вымученно выдыхает, сдаваясь: - Ладно. Всё равно ты уже в курсе. - Отлично. – Юля радостно и обворожительно улыбается. – Можем прямо сегодня после уроков собраться у меня и всё обсудить. Давайте только физкультуру пропустим, она всё равно последняя и я на неё идти не собираюсь. Внезапно дверь отворяется и в туалет заглядывает Игорь – окидывает всю их компанию подозрительным взглядом, хмурится и спрашивает: - Что вы все тут забыли? - Ой, Игорёк, мы тут домашку по алгебре обсуждали? Ты сделал? – Юля щебечет как ни в чём не бывало, берёт под руку Игоря, пока тот смотрит на них всех настороженно – особенно на Серёжу, что Олегу не нравится, однако он ничего не говорит, чтобы не нарушать Юлин спектакль. Серёжа под звуки Юлиной болтовни скользит к выходу, и Олег спешит за ним следом – больше оставаться тут нет смысла. *** Юля живёт всего в нескольких домах от Олега, но он оказывается у неё в гостях впервые; в дверях сталкиваются с Юлиной мамой, приятной и ухоженной женщиной; она искренне радуется, увидев Серёжу, обнимает его и расцеловывает в обе щеки: - Серёженька, как приятно снова видеть тебя у нас в гостях! Как ты? Вырос-то как, похорошел! И всё такой же воспитанный, хороший мальчик, не то что некоторые! Олег едва сдерживает усмешку, глядя на её неподдельный восторг от одного лишь вида Серёжи – и ему почему-то кажется, что к Игорю в этом доме совершенно противоположное отношение. Юлина мама наконец спохватывается, что вообще-то опаздывает на встречу, и выходит из дома, оставляя ребят наедине и одарив Серёжу доброй улыбкой на прощание. На удивление, из Юли и Серёжи выходит неплохая команда – видимо, сказывается горение Юли журналистикой и искреннее желание Серёжи помочь Олегу – обсудив всё, что им известно, Серёжа садится за Юлин компьютер и буквально за десять минут в дополнение к адресу находит ещё и телефон журналистки и они вдвоём начинают обсуждать, когда Юля наведается к ней и какие вопросы ей обязательно стоит задать. Они настолько увлечены беседой, что Юля смахивает несколько сообщений с экрана своего телефона, даже не взглянув на них, а Олег и слова вставить в их диалог не решается – всё равно он ни в чём особо не разбирается. Он решает отойти на кухню и заварить всем чай. Пока Олег разливает кипяток по кружкам, он слышит звонок в дверь – видимо, Юлина мама что-то забыла и вернулась, но слышимые после открытия двери шум и возня заставляют его насторожиться. Он спешит в коридор и даже не сразу успевает среагировать на увиденное: разъярённый Игорь машет кулаками, пытаясь ударить Серёжу под возмущения Юли. Едва Олег очухивается и собирается остановить Игоря, как Серёжа, до этого ловко, по-кошачьи уворачивавшийся от его махов руками, успевает подобраться к Игорю и атаковать первым – бьёт твёрдым, поставленным лично Олегом ударом по лицу. Тут уже Олег спешит вмешаться – скручивает Игоря, с трудом удерживая его в захвате – тот в ярости и правда страшен: пытаясь вывернуться, бьёт Олега ногой по колену. - Так, а ну прекратили все! – Кажется, Юля в ярости ещё более страшна, раз Игорь почти мгновенно её слушается и прекращает вертеться. – Игорь, что ты творишь?! Зачем ворвался и начал кулаками размахивать?! - А что у тебя дома этот делает? – Угрюмо кивая в сторону Серёжи, спрашивает её Игорь. – Он к тебе пристаёт? Почему мне ничего не говоришь?! – И сразу же следом обращается уже к Серёже. – Она моя девушка, ясно тебе, уёбок?! Попробуешь ещё раз к ней подойти – я тебя без зубов оставлю! Серёжа хмурится в непонимании на его слова, и следом усмехается: - Что, боишься, что я уведу твою девушку? А то, что я, судя по твоим же словам, «пидор», тебя не смущает? - Я всё знаю про тебя и твои чувства к Юле! И что вы из-за этого общаться перестали! Всё ещё смириться с её отказом не можешь? Олег ничего не понимает – он обменивается с Серым взглядами, полными недоумения – видимо, и он сам ничего не понимает. Смотрит на Юлю – та молчит, потупив взгляд в пол и растеряв куда-то всю свою уверенность. Наконец Серёжа выходит из ступора, ухмыляется и обращается к Юле, скрестив руки на груди и вопросительно выгнув бровь: - Ты что, соврала ему, почему именно мы не общаемся? Ещё и всё настолько переврала? – Поворачивается и уже язвительно, с вызовом бросает Игорю. – Наоборот всё было. Твоя замечательная Юленька хотела встречаться с таким чмошником и пидором, как я. Живи теперь с этим. А мы, пожалуй, пойдём куда подальше от этого дурдома. – Он хватает Олега за руку и тянет к двери, и Олег успевает заметить разбитые костяшки на руке у Серёжи. - Нам надо сначала обработать твою руку. Юль, где мы можем взять йод и пластырь? - На кухне, над мойкой лежит аптечка. – Отвечает Юля, и губами беззвучно шепчет губами «спасибо», явно благодарная за то, что Олег дал ей время уладить конфликт с Игорем и не позволил уйти Серёже. Олег быстро находит коробочку с лекарствами, извлекает оттуда пузырёк с йодом и присаживается на колено перед севшим на стол Серёжей; мажет пострадавшую кожу и сразу же дует на ранку, чтобы меньше щипало. Видит, что Серого, как бы стойко он не держался при всех, явно потрясывает от конфликта. Чтобы хоть как-то его приободрить, Олег, улыбаясь, треплет его по предплечью: - А здорово ты Грома ушатал. Синяк явно на пол-лица из-за твоего удара будет. Серёжа на его слова расплывается в довольной, благодарной улыбке: - Знаешь, а мне ведь понравилось. Я, когда его по лицу бил, как будто в экстаз впал. Думал – наконец-то я не терпила. Я могу за себя постоять – сам могу, понимаешь! И если бы не ты – ничего бы этого не было, совсем ничего… Олег, ты не представляешь, как я тебя люблю, как благодарен за всё, чему ты меня научил, что ты для меня делаешь… Олег мягко целует середину Серёжиной ладони, прижимается к ней щекой, отвечает искренне, от всего сердца: - Серый, я тебя тоже. И очень тобой горжусь. Я же говорил, что ты всё сможешь, и у тебя всё получится. Серёжа наклоняется к нему, шепчет прямо в губы: - С таким учителем у меня не было шансов проиграть. – И касается Олеговых губ своими, сливаясь в нежном, плавном поцелуе. Он длится буквально пару мгновений, прежде чем прерывается внезапным, хриплым и ошалевшим Игоревым: - Мужики, вы чего?!! В Серёжиных глазах, широко распахнутых напротив Олега, мелькает животный страх – но лишь на секунду – и тут же сменяется какой-то решимостью и твёрдостью. Он гордо выпрямляется, смотрит Игорю прямо в глаза и заявляет как можно более надменно: - Ну теперь-то ты понял, что Юля точно не в моём вкусе? Олег встаёт вслед за Серёжей и переплетает их ладони, всем своим видом показывая, что Серёжу он в обиду не даст и открещиваться от него не собирается. Следом за Игорем на кухню заходят Юля с Димой – оказывается, Юля и послала Игоря, чтобы он извинился перед Серым; и сама она тоже перед ним извиняется – мол, не знала, что так получится; а врала она Игорю про их дружбу, потому что хотела казаться лучше, чем она есть, и теперь ей очень стыдно перед всеми. У Олега спрашивает разрешения рассказать Игорю, зачем они сегодня все вместе здесь собрались – и он, быстренько взвесив в голове все за и против, разрешает – всё-таки у Игоря опекун из ментовки, и его связи там им могут понадобиться в том нелёгком деле, куда они решили залезть. Игорь почти ничего не говорит до того момента, когда они уже начинают разъезжаться по домам – кажется, не может осознать увиденное и услышанное до конца. Олег даже сомневается в какой-то момент – а будет ли он молчать? Или их с Серым отношения теперь станут достоянием общественности? Справится ли он с ещё одной волной травли? Он везёт Серого домой, обуреваемый тревожными мыслями, когда чувствует осторожное прикосновение к своему колену. - Всё будет хорошо. – Серый заявляет немного подрагивающим голосом, будто он сам до конца не верит в свои слова. - Да уж, слишком часто мы стали палиться перед людьми. – Посмеивается Олег, отпуская одну из своих ладоней от руля и укладывая поверх Серёжиной, приглаживая её мягко – пусть у него самого в голове сумбур, для него важно успокоить Серого. – Ты как себя чувствуешь после всего этого? - Знаешь… – Задумчиво тянет Серый. – Мне абсолютно плевать. Я только за тебя переживаю. Если это всплывёт, то… я не хочу, чтобы ты страдал. Это – единственное, о чём я волнуюсь. Олег не может сдержать смешка: - Как я могу страдать, если у меня такой замечательный парень? Знаешь, я ведь тоже только о тебе волнуюсь. Серый широко улыбается, и лукаво стреляя глазами, отвечает: - Ну, значит, плевать. Переживём. - Переживём. – Вторит ему Олег, и тревога его окончательно отпускает. И правда – они вместе, а значит, обязательно со всем справятся.