Клуб "Оазис"
1 октября 2022 г. в 23:28
Бенхамин в компании Пачо на заднем дворе дома Зика жег свои собственные окровавленные вещи. Они курили, наблюдая как из круглой металлической бочки поднимаются вверх желтые языки пламени. Бенхамин лишился очередной белой футболки, рубашки и джинсов. Джинсы было жалко больше всего.
Пачо решил сжечь испорченную рубашку, хотя маленькое пятно на рукаве можно было отстирать. Одежда Бенхамина пострадала гораздо сильнее. Когда он пришел в свою комнату и принялся снимать одежду, в которой недавно валялся на полу и истекал кровью, то с досадой понял, что проще новую купить.
Бенхамин посмотрел на себя в зеркало и осторожно ощупал место, где была рана. Он вспомнил ощущение страшного зуда, возникшее от соприкосновения лезвия с плотью. Казалось, что в рану засыпали соль и она начала проникать в тело по кровеносным сосудам. Бенхамин впервые получил ранение таким оружием и точно решил, что не хотел бы испытывать это снова.
Самый главный эффект от обработанного лезвия — кровь из раны лилась сильнее обычного. Бенхамин испытывал такую боль, что думал, будто рана не затянется вообще. Никакие усилия Пачо по зажиманию этой самой раны, просто не могли увенчаться успехом.
Бенхамин чувствовал, как быстро наступает слабость от стремительной потери крови. В какой-то момент даже звуки стали глохнуть вокруг. Вдруг он почувствовал тепло, будто кто-то еще кроме Пачо касается его раны и этот кто-то умеет исцелять одним прикосновением. Рана затягивалась вопреки ожиданиям Бенхамина. Причем происходило это на удивление быстро.
Ощущение от произошедшего было странным. Будто бы что-то вмешалось в ситуацию. Бенхамин был уверен, что должен был пострадать сильнее, но какое-то необычное стечение обстоятельств не позволило этому случиться.
С другой стороны, не могло не напрягать то, что слишком часто в последнее время кто бы то ни было пытается что-то в него воткнуть. Надо быть осторожнее. Хотя справедливости ради в случае с нападением Мигеля особенного выбора у него не было. Он целился в Пачо, а Бенхамин не привык, чтобы кто-то просто так ранил его друга.
Что же до сжигания одежды? То эту привычку они приобрели благодаря Росарио. Она наказывала им всегда уничтожать что-либо со следами их крови, так чтобы оно не валялось по дому.
— Зачем ты это сделал? — спросил Пачо. Он курил уже третью сигарету с тех пор как они вышли на задний двор. — Я видел, что Мигель бросился на меня и я бы увернулся, а ты просто напоролся на нож.
— Странный вопрос, — ответил Бенхамин. — Ты сам сказал, что я видел. И выглядело это так: невменяемый чувак налетает с ножом на моего лучшего друга. Вот ты бы, что сделал? Сомневаюсь, что просто бы стоял.
Пачо недовольно уставился на него из-под бровей. Он весь напрягся. Одну руку как всегда сунул в карман брюк, а вот другой держал сигарету в изящном жесте.
— Смысл ты понял — больше так не делай, — сурово сказал Пачо.
— Я понимаю, что ты босс и все такое, но даже не проси меня больше тебя не защищать, — резко ответил Бенхамин. Он тоже курил, только в более уличном стиле, чем Пачо. Последние слова друга ему так не понравились, что теперь он просто размахивал сигаретой. — Я это делаю с тех самых пор, как ты собственноручно запихал ангельскую сферу в мою грудную клетку. И, по-моему, я справляюсь даже лучше Хайро.
Пачо очень возмущенно вытаращил глаза. Вдобавок он поджал губы, будто обиделся.
— Просто не вздумай умирать Бенхамин, — чуть успокоившись сказал Пачо и отвернулся глядеть на огонь и докуривать.
Бенхамин сделал то же самое. Это не первый подобный спор в их жизни. С тех пор как Бенхамин стал ангелом, он считает своим прямым долгом защищать Пачо даже ценой собственных увечий. Пачо вечно этим недоволен. Они спорят потому что каждый уверен, что он прав. Если так дальше пойдет дело и нападения будут продолжаться, то друзья подерутся друг с другом. Интересно как тогда будут выглядеть их взаимные претензии на тему защиты?
На последнюю фразу Пачо даже не было желания отшучиваться. Вся ситуация, которая к этому привела, будто блокировала возможность нормально вести диалоги. В их бандитской жизни много происходит подобных ситуаций, но вот то, что случилось с Мигелем и его отцом нельзя было не воспринять всерьез. Ангел подсевший на кокс, крысятничество, масштабные убийства. Вдобавок ко всему картель лишилась островов.
Сейчас в кабинете Зика собрались все основные боссы, включая Эрнесто, который приехал из Колумбии по случаю чрезвычайной ситуации. Парни предпочли не слушать абсолютно все, что сейчас говорит Зик на сходке. Они и так были в курсе.
Они вообще думали не ходить к нему в кабинет сегодня. Но Зик настоял на то, чтобы они все-таки явились, как только вдоволь накурятся и нажгутся одежды. Он пригрозил, что никого не отпустит, пока они не придут, чтобы услышать нечто важное. Будто бы это нечто он не мог сказать им лично.
— Сдается мне я бы все-равно не умер от этой раны, — сказал Бенхамин. Пачо резко повернулся в его сторону, собираясь возмутиться. У него даже прядь из челки выпала от того, как агрессивно он махнул головой. — Ты дослушай… Я, конечно, не спец в таком, но рана слишком быстро зажила, а болела перед этим так, будто она смертельная.
— Не удивительно, она была сделана таким оружием, которое делало ее именно что смертельной, — пробурчал Пачо ему в ответ.
— Не начинай! — Бенхамин снова взмахнул сигаретой. — Я тебе о другом! Мне кажется, что какое-то воздействие со стороны делает так, что любые раны на мне стали заживать быстрее. И эта ситуация с Мигелем — не первый случай.
— Ты, о чем вообще? Что значит не первый? — Пачо сдвинул брови.
Бенхамин замолчал. Он понял, что проговорился о том, о чем считал нужным Пачо вообще не рассказывать. Он попытался сделать вид, что вообще ничего такого не сказал.
— Выкладывай, Бенха! — потребовал Пачо.
Бенхамину пришлось нехотя рассказывать, как его подкараулили трое молодчиков, которые хотели его то ли покалечить, то ли всерьез думали убить. Он старался обрисовать ситуацию так, будто ему вообще ничего не угрожало, но естественно, что он не обрадовался. Пачо внимательно выслушал и спросил только один вопрос: «Кто их нанял?»
— Я скажу тебе, но это только мои терки! — сказал Бенхамин. Пришлось буквально вытаращить глаза, чтобы продемонстрировать Пачо серьезность сказанной фразы. — Я сам в этом разберусь.
Пачо кивнул. Он злился, но Бенхамин действительно считал разборки с Альфредо сугубо личным делом.
— Этих придурков нанял Альфредо, — сказал он.
— В который раз убеждаюсь, что вместо Мигеля должен был сдохнуть этот паскудный любитель чистоты крови, — Пачо докурил. Он буквально метнул окурок в догорающий в бочке огонь. Он красиво пролетел, чтобы сгинуть в языках пламени.
— С его фантазией рано или поздно так он и сделает, — сказал Бенхамин. — Мои парни выяснили, что он действительно нанял трех недалеких типов, чтобы они меня припугнули. Они не знали, кто я такой, поэтому согласились. Сегодня Альфредо увидел меня и у него аж лицо вытянулось. Не знаю, на что он рассчитывал, что они меня до комы доведут.
— Мстительная зараза, — сказал Пачо. — Хоть Мигель и оказался наркоманом и предателем, никто не давал Альфредо права так себя вести как тогда у нас в баре.
— Думаю, что я смогу донести до него эту мысль, — Бенхамин действительно собирался припомнить Альфредо то нападение, вот только не планировал прятаться за чьи-то спины.
— Как же он сильно развоняется, — Пачо почему-то криво улыбнулся. — Он же считает себя исключительным.
— Мне плевать, — резко ответил Бенхамин. — Пусть хоть Зику жалуется, хоть президенту, хоть Люцифера выкапывает. Надоели его корявые понты и предъявы.
Пачо посмотрел куда-то вдаль.
— Не нравится мне все это, — сказал он задумчиво. — Будто все мы разом свернули не туда несколько раз.
Их разговор прервал Рекс. Он пришел сказать, что Зик их ждет. Парни решили не затягивать с выполнением приказа. Если Зик посылал кого-то, чтобы велеть им прийти, то проще было подчиниться. Скорее всего, настроение у Зика сейчас не слишком радужное.
Причину плохого настроения парни сначала услышали. На подходе к закрытой двери кабинета они уловили раздающиеся за ней возмущенные возгласы. Судя по всему, ругались Гезария, Лайла и Эрнесто.
Пачо очень обреченно вздохнул, прежде чем открыть дверь. Они вошли и только их появление остановило переход спора в рукопашный бой.
— Стоило ли вообще тогда это того, чтобы вообще воскрешать Мигеля, если итог такой? — Лайла сказала это так будто ставила весомую точку в споре.
— Не могу взять в толк причину твоего возмущения, — сказал Эрнесто. — Будто он у тебя лично что-то украл.
— То есть только меня одну смущает то, что из-за него мы все знатно обделались? — Лайлу было не остановить. Пачо посмотрел на Бенхамина и сделал ладонью жест возле горла. Это значило, что исход спора будет не сладким.
— Значит видимо будем орать друг на друга пока нам острова не вернут из жалости! — Гезария так злобно сверкал глазами, что казалось, что он испепелит Лайлу.
— Заткнитесь все, немедленно! — Зик громко стукнул кулаком по столу.
В помещении установилась гробовая тишина. Перед Зиком на письменном столе находилась открытая деревянная шкатулка. Под пристальными взглядами собравшихся он поочередно снял с руки и положил туда два кольца-печатки. Одно принадлежало Рахабу, другое Мигелю.
— Ведете себя как последние малолетки, — сказал Зик уже спокойнее. Он закрыл шкатулку и одарил своих подчиненных зловещим ледяным взглядом поверх нее.
Никто не решался заговорить. Зик тем временем убрал шкатулку в шкаф позади себя. Бенхамин и Пачо так и остались стоять возле двери. Они не спешили отсвечивать перед своим воспитателем, когда он в таком состоянии.
— Давайте еще раз повторим принцип устройства нашей организации, — сказал Зик как бы между делом. — У нас есть шестерки, которых мы посылаем по мелким поручениям, есть те, кто изготавливает оружие, есть водители, охрана, начальники охраны и так далее. Есть руководители в провинциях — это вы, а есть босс всех боссов и это по-прежнему я. И меня на хрен не интересует ваше мнение по поводу того, что делать с моими же подчиненными!
Зик выплюнул последнее на повышенных тонах строго в сторону Лайлы Аларкон. Бенхамин видел только ее затылок, но даже он выдавал неприкрытое раздражение этой женщины по поводу того, что к ее авторитетному мнению опять не прислушались.
— Тема воскрешения Рахаба и Мигеля закрыта, — Зик закончил пламенную речь. Он резко сел, взмахнув своим черным пиджаком.
— Прости, Иезекиль, — сказала Лайла. Ее впечатлило сказанное Зиком и уровень его раздражения. В таких ситуациях она предпочитала отступить. — Мы все сейчас на взводе.
— Я знаю, поэтому никого не наказал за ругань, которую вы тут устроили, — сказал Зик. — Не надо меня разочаровывать больше.
Бенхамин почувствовал легкий холодок. Он знает Зика уже неприлично долго и впервые видит в таком состоянии. Лайла вовремя решила изобразить раскаянье.
— Кому ты передашь его дела? — спросил Иона. Он один до сих пор молча сидел, будто происходящее его не касается. Иона имел ввиду Роберто. Логично, что после того, как он и его наследник умерли, кто-то должен был взять на себя и его провинцию и контроль за производством.
— Пальмас достанется Пачо, тем более, что он рядом с Коломбианой, — сказал Зик. — С производством я решу позже.
Лайла не выдержала. Она вскочила со своего места и вылетела из кабинета в бешенстве. Бенхамин только сейчас понял, что не видит в помещении Альфредо. Тогда эмоции Лайлы становятся объяснимыми вдвойне. Она так прочит своего сыночка в управленцы, искренне считая, что он справится, а тут целая провинция уплывает из-под носа в сторону Пачо. Более того, Альфредо даже не позвали лично услышать решение Зика.
Никто не прокомментировал уход Лайлы. У нее, как всегда после подобных случаев есть два варианта — продолжить беситься и довести Зика до решения ее прикончить или успокоиться и повести себя разумно.
Зик, видимо решив, что с него хватит на сегодня, отпустил всех, кроме Пачо. Бенхамин мог бы тоже остаться. У него была привилегия решать в таких вот ситуациях. Бенхамин предпочел выйти на улицу.
Он остановился на крыльце возле парадного входа. Бенхамин опять закурил. Благо, что количество сигарет в день можно было не считать. Он посмотрел на красное зарево заката и почему-то вспомнил шкатулку. Зик убирал туда кольца его погибших товарищей. Бенхамин с грустью подумал, что это и было прощание с ними. Если он не переживет разборки с Альфредо или картелем Хуареса, то с ним будет точно также.
Послышались голоса. Несколько человек шли откуда-то с той стороны где находились стойла и загоны для животных. Бенхамин прислушался. Он внимательно смотрел туда, откуда шли люди. Вскоре из-за деревьев показалась компания во главе с Альфредо да Сильвой. Он заметил Бенхамина, остановился, что-то шепнул своим парням и вразвалочку пошел в его сторону.
Бенхамин выжидал. Он заведомо знал, что его разговор с Альфредо не приведет ни к чему хорошему. Не к чему было торопиться. К тому же Бенхамин не смог упустить возможность продемонстрировать Альфредо свое к нему отношение.
— Не видел тебя на сходке, — сказал Бенхамин небрежным тоном едва Альфредо поравнялся с ним.
— Не хотелось плакать вместе со всеми по дурачку Мигелю, — Альфредо делал вид, что его никак не задело отстранение от ближнего к Зику круга. — А ты, я смотрю тоже почему-то не в кабинете.
Альфредо настолько узколобый, что считает себя равным Бенхамину. Последний усмехнулся. Он затянулся сигаретой и выдохнул дым в сторону Альфредо.
— Что, удивляешься, что я все еще могу ходить на своих двоих? — Бенхамин говорил неприкрыто злобным тоном. — Ожидал, что твои люди меня отправят на больничную койку?
Альфредо сверкнул глазами. Затем он скривил презрительное выражение лица, дернул плечами и повернулся в сторону.
— Ничего личного, Бенхамин, — сказал Альфредо. Точнее его тон скорее звучал будто он пытается процедить что-то через тряпку. — Надо было поставить на место Пачо, только и всего.
Перед Бенхамином будто опустился заслон. Он ничего не сказал на последнюю фразу. Да, то что он услышал и не нуждалось ни в каких комментариях, настолько это было наглое заявление.
Бенхамин со всего размаху и с превеликим удовольствием ударил Альфредо кулаком в челюсть. От удара раздался приглушенный звук. Альфредо взмахнул руками и пошатнулся. Он чудом удержался на ногах. Бенхамин вложил в этот удар все свое бешенство от последних действий Альфредо.
Чтобы закрепить урок, Бенхамин ударил еще. На этот раз он разбил Альфредо губу. Он утер кровь, которая стекала по подбородку, посмотрел свирепо на Бенхамина.
— Ну держись у меня, — процедил Альфредо. — Не хватало, чтобы меня избивала мелкая человеческая сволочь.
— Теперь я тебя точно урою! — Бенхамин бросился на Альфредо. Он схватил его за ворот рубашки, прикидывая как бы побольнее ударить. Через плечо Альфредо он увидел, что его охрана все-таки решила прийти на помощь своему боссу.
Бенхамину было все-равно. Он уже решил во что бы то ни стало причинить Альфредо боль и унижение. Даже группа из четырех молодчиков с оружием не могла его остановить.
— Разойдитесь оба, что вообще вы творите! — в их противостояние ворвался Пачо.
Ему пришлось оттаскивать Бенхамина, схватив его в районе грудной клетки. Бенхамин все еще пытался зацепить Альфредо, молча стиснув зубы. Спешившие к Альфредо охранники, вопреки ожиданиям Бенхамина ни на кого не стали нападать. Они также, как и Пачо стремились оттащить парней друг от друга.
— Пусти меня, я ему ноги повыдергиваю! — Бенхамин скорее строго сказал, чем прокричал эту фразу.
Пачо в неведомом Бенхамину движении оказался между ним и Альфредо.
— Этот козел тебя не уважает! — Бенхамин не мог успокоиться. Сказанное Альфредо ранее никак не покидало его сознание. — Он считает, что имеет право ставить тебя на место. Его счастье, что мы не в Буэнавентуре, где он бы лишился языка уже давным-давно.
— А кто еще будет учить себя вести полукровок? — выкрикнул Альфредо.
Бенхамин не выдержал окончательно. Он резко выхватил из-за пояса пистолет, аккуратно отодвинул Пачо в сторону одной рукой и приставил ствол прямо ко лбу Альфредо.
— Давай, скажи мне еще раз, что мы полукровки, — сказал Бенхамин. — А то я за всю жизнь так и не понял. Скажи, просто дай мне повод размазать твои чистокровные мозги по лицам твоей охраны.
Бенхамин был в шаге от того, чтобы просто спустить курок, не дожидаясь реакции Альфредо. А что, одним ангелом больше одним меньше?
Перед собой он видел только глаза Альфредо. Он не был напуган, напротив, нагло смотрел на Бенхамина. Всем своим видом Альфредо показывал, что не верит, что Бенхамин может ему навредить, не то что убить. Только за это его стоило застрелить.
— Хватит! — откуда-то со стороны раздался голос Зика.
Бенхамин нервно выдохнул. Он искоса глянул на Зика. Он стоял прямо рядом со входной дверью и выглядел настолько злым, что Бенхамин впервые видел у него такие широкие глаза.
— Опусти пистолет, Бенхамин, немедленно! — Зик говорил очень громко, хоть и ровным тоном.
Бенхамин не собирался спорить. Он все еще считал, что недостаточно поквитался с Альфредо за дерзость, но понимал, что пару минут назад чуть не дал маху с его убийством. Пока о него не стоит марать руки, хоть он и говорит оскорбительные вещи.
Зик выжидал. Он словно коршун смотрел остекленело на своего воспитанника. Бенхамин резко убрал руки вверх. Пистолет повис у него на указательном пальце. Бенхамин отошел в сторону.
— Что за разборки на моем крыльце? — строго спросил Зик. — Что тут произошло, Пачо?
Зик решил, что не хочет слышать мнение провинившихся. Бенхамин бросил за это злобный взгляд на Альфредо. Не хватало, чтобы из-за него Зик был им недоволен.
— Бенхамин говорит, что Альфредо проявлял неуважение, — Пачо постарался описать ситуацию максимально емко. Зик тут же уставился на Альфредо. Последний вдруг скривил гневное лицо.
— Эти двое покрывали Мигеля все это время! — Бенхамин удивился тому, что Альфредо посмел кричать на Зика. — Нет, серьезно, они предъявляли мне за то, что я говорил про него правду! А теперь этот ублюдок еще и избить меня за это решил!
Последнее сказанное было фатальной ошибкой Альфредо. Зик сделал один большой шаг в его сторону и наотмашь ударил его по лицу ладонью так, что Альфредо улетел с крыльца. Он глухо стукнулся спиной о землю.
— Убирайся отсюда! — процедил Зик. — Вон! И прежде, чем еще раз притащишься, надеясь получить территории или должности, научись уважать своего босса и его детей.
Охрана помогла Альфредо подняться. Может быть он бы продолжил препирательства, если бы перед ним стоял не Зик. Все-таки над Альфредо возобладал здравый смысл. Он ушел в сопровождении своих людей.
Зик резко повернулся и посмотрел на парней. Бенхамин почувствовал себя неловко. Он влез в наиглупейшую драку, последствия которой могли бы много стоить для всех.
— У Альфредо нет мозгов, но в вас я такого раньше не замечал, — Зик говорил с ними как с нашкодившими школьниками. — Сколько он существует, столько и кичится чистотой крови. У него одни сплошные амбиции и никакой ответственности. Неужели стоит марать руки о такого персонажа, Бенхамин?
Определенно ответ — «нет», но как же тогда быть со всеми прегрешениями Альфредо? Бенхамин набрал воздуха в грудь. Он решил, что хуже уже не будет, а потому надо сказать Зику все как есть.
— Клянусь, не мы это начали, — сказал Бенхамин. — Его неприязнь к Мигелю переросла сначала в словесные оскорбления, а потом он вообще нанял каких-то типов, которые напали на меня в Либертад. Альфредо даже скрыть это не потрудился. Я предъявил ему за тот случай, а он заявил, что должен был поставить Пачо на место. Вот я и вспылил.
Зик вдруг задумчиво уставился вдаль. Он выдохнул с протяжным звуком.
— Просто не дайте Альфредо вас убить, — это было последнее, что Зик сказал в этом разговоре.
Бенхамину показалось это странным. Будто Зик что-то знал такое, о чем не мог им сказать. Бенхамин и раньше о нем так думал, но только сейчас мысль навевала что-то зловещее.
Ночь они провели на асьенде. Пачо не стал делать попыток даже намекнуть на то, что хочет вернуться в Либертад, а причины туда уехать у него были. Бенхамин хоть и не перестал переживать за Пачо по причине постоянного чувства неизбежности, в то же время радовался тому, что Кристина оказалась действительно хорошей девушкой. Она не пытается им пользоваться, не прельстилась его деньгами — ничего такого. Кристина смотрит на Пачо искренне влюбленными глазами.
Бенхамин заметил, что при взгляде на них, он невольно начинал испытывал чувство легкой тоски, такой будто немного щемит в груди. Он не отказался бы сейчас от того, чтобы провести время в компании какой-нибудь очередной девушки. В одиночестве становилось слишком просто сосредоточиться на образовавшейся на душе тяжести. Прежде, чем уснуть, Бенхамин подумал, что надо бы все-таки наведаться в клуб «Оазис». Заодно он закрепил в сознании причину, по которой ранее намеревался туда идти.
Утром Бенхамин проснулся от того, что ему казалось, что за ним наблюдают. Он огляделся заведомо зная, что никого не увидит и без тени страха. Мнимый наблюдающий не представлял для него опасность. Будто кто-то просто хотел проследить за тем, чтобы он оставался в безопасности. Странным образом, такое случалось только тогда, когда никакая барышня или барышни не ночевали в его постели.
Он не хотел испытывать лишних надежд на счет того, что это может быть чья-то конкретная магия, а потому не пытался это анализировать, да и вообще старался не задумываться. Иначе он рисковал погрязнуть в собственных переживаниях. Однако нельзя было не отметить, что от этих редких происшествий на душе становилось спокойнее.
Они вернулись в Либертад рано. Причина была не только в том, что Пачо ходил, надувшись из-за того, что хочет увидеть Кристину и не может. Никому не хотелось оставаться на асьенде. Во-первых, Зик пребывал в скверном расположении духа. С ним невозможно было находиться не то, что рядом, а даже в одном доме, если его одолевала хандра. Ему предстояло провести еще несколько дней в попытках убедить своих людей бездействовать на островах, да налаживании дел так, чтобы никакие лишние телодвижения и не понадобились. Парни знали, что при этом Зик желает больше всего на свете ехать в Монтанью, чтобы уладить отношения с Росарио.
Бенхамин подумал, что Мигель для в целом тихого и незаметного парня наделал слишком много шума. Именно из-за него Росса и Зик поссорились так, как на его памяти не ссорились вообще.
Вторая причина, почему асьенда сейчас представляла собой угрюмое и напряженное место — наличие большого количества мрачных центурионов, которые недовольны каждый по-своему. Бенхамин знал, что Лайла Аларкон не уехала с территории «Лос Сьелос», хоть оттуда и был изгнан ее сынок. Он искренне не хотел с ней пересекаться, потому что не хотел вступать в очередной бессмысленный конфликт.
Бенхамин поехал в клуб, как и в тот раз, в гордом одиночестве. И, как и тогда, знал, что кто-то из охранников следует за ним. Вполне возможно, что это не только Бланко, потому что Пачо, как и Зику, могло прийти в голову, что надо оберегать Бенхамина усиленно.
Он вновь остановил машину рядом с домашним кафе, где неизменно пахло фруктами и чем-то острым. Санта Муэрте находилась на своем посту. Сегодня возле ее фигурки необычайно много подношений. Бенхамин когда-то и сам согрешил тем, что принес ей кровавую жертву. Он сам тогда не знал, зачем это сделал. Бенхамин никогда не верил в ее силу. Он не считал ее божеством, духом, ведьмой, самой смертью или еще кем-то таким. Санта Муэрте для него не более чем суеверие. Видимо именно за это она тогда сыграла с ним довольно злую шутку.
Бенхамин без проблем добрался до клуба на сей раз. Он проделал необходимый путь по лабиринтам трущоб и наконец остановился в тупике возле неприметного двухэтажного дома с неоновой вывеской, ярко-голубые буквы которой, гласили, что здесь находится клуб «Оазис».
Заведение внешне мало было похоже на элитный стриптиз с дополнительными услугами. Обшарпанное типичное здание трущоб Либертад, на окнах, как водится, решетки, в вывеске одна из букв мигала, грозясь отключиться. В случае с заведением мадам Перлы — важнее внешности было содержание.
Бенхамин вошел без проблем. Клуб охраняла магия, которая действовала на дверь. Если кто-то неугодный попробует войти, то он потерпит неудачу, например, рука будет вечно скользить мимо ручки.
Внутри заведения все освещение было приглушенным. Отсутствие окон и подсветка из гирлянд, неоновых ламп и диско-шара создавали интимный полумрак. Бенхамин прошел через коридор, холл и дверной проем, где по его телу скользнули веревочки, занавешивавшие проход. Он попал в помещение, где вокруг шеста танцевали девушки. Ни одна из них не была похожа на типичную стриптизершу — ничего искусственного, одежда соблазнительная, а танцы способны были заставить фантазию разыграться только за счет движений и умения танцовщицы.
Бенхамин искал девушку по имени Марипоса. В переводе с испанского это значит — бабочка. Все девочки Перлы носили такие имена. Одни сплошные бабочки, кошечки, конфетки, да ягодки. Марипосу Бенхамин выделял изо всех девочек клуба. С ней он иногда проводил время наедине. Марипоса нравилась ему не только своими способностями, которые у нее в целом были такими же. У всех них здесь одна магия. Эта девушка внешне казалась ему необычной — слишком светлая кожа, темные серо-синие глаза, темно-русые волосы, чрезмерно чувственные губы, изящная и в то же время не плоская фигура.
Марипоса возникла внезапно, когда Бенхамин уже решил, что она ушла с клиентом. Бенхамин невольно вздрогнул от ее осторожного, но внезапного прикосновения. Она смотрела ему прямо в глаза и свет в ее взгляде причудливо подрагивал. Марипоса носила короткое легкое платье, так что, когда она шевелилась взору, открывались краешки ягодиц. Она улыбнулась ему заискивающе.
— Раз ты пришел, значит все еще тоскуешь по былой любви, — сказала Марипоса звенящим голосом. От нее бесполезно было что-либо скрывать.
— Я сегодня не за этим, — ответил Бенхамин.
Она поняла, о чем он и немного сникла. Бенхамину казалось, что он ей нравится чуть больше других клиентов, но сильно он не обольщался, зная, как эти девочки умеют обольщать мужчин. Марипосе ничего не стоило внушить ему мысль о том, что он — особенный.
— Действительно, — сказала Марипоса спустя несколько мгновений пытливого взгляда. — Твое желание сегодня — узнать что-то. И это не тот разговор, который стоит вести открыто.
Марипоса красиво развернулась, а затем в пол оборота оглянулась, чтобы поманить Бенхамина за собой. Сквозь затуманенный зал со сценой — а воздух был наполнен не искусственной дымкой, а именно туманом — они нырнули в один из многочисленных коридоров, ведущих в комнаты. То, что снаружи казалось убогим домиком, внутри было целым лабиринтом коридоров, переходов и помещений.
В клубе «Оазис» почти не было дверей. То тут, то там за шторками из тонкой ткани, веревочек или бусин виднелись девушки, которые будто случайно проходили мимо двери в нижнем белье. Ты не успевал их толком разглядеть, но начинал страсть как этого хотеть. Потому что там, где-то будто в тумане, в дымке, и близко и далеко ходили красивые, притягательные существа. Никаких тебе прожженных потрепанных разбитных девиц из обычных публичных домов.
Марипоса завела Бенхамина в уже знакомую ему просторную комнату, где освещение создавало причудливые оттенки сиреневого и бирюзового. Всюду висела белая тюль, в том числе и над кроватью, куда Марипоса потянула Бенхамина. На несколько минут он потерял бдительность, поэтому и позволил собой управлять. Марипоса хорошо знала, как сделать его согласным на все.
Бенхамин очнулся, когда уже сидел на большой кровати под пологом из белых тюлей. На кровати было множество маленьких подушек, расшитых в разном стиле — арабском, народном колумбийском, мексиканском и в стиле индейцев Латинской Америки. Марипоса смотрела ему в лицо не отрываясь. Она подалась вперед, раскрыв чувственные губы. Бенхамин увидел, как ее черты стали расплываться, глаза сменились на карие, кожа стала смуглее, волосы потемнели до темно-каштановых, почти изменилась даже форма губ.
— Не сегодня, я же сказал, — Бенхамин аккуратно отстранил ее. С местными девушками нельзя было вести себя слишком грубо. От сплошного очарования до ярости и гнева у них всегда один лишь шаг. Их магия работала так, что все потаенные желания, которые они распознавали, копились у них в виде энергии. Если не выплескивать ее реализуя запросы окружающих, рано или поздно начнешь свирепеть и терять человеческий облик, проще говоря сходить с ума. Поэтому отказ даже если девушка в обычном состоянии мог обернуться чем-то неприятным.
— Значит и правда ты по серьезному вопросу здесь, — сказала Марипоса. Она вернулась в обычное состояние. К счастью для Бенхамина на ее настроение его серьезное дело не повлияло.
— Как будто ты не знала, — Бенхамин скривил улыбку. — Зная о том, какие у тебя способности, ни за что не поверю, что ты не прочитала мой вопрос.
Марипоса одарила его загадочной улыбкой.
— Желания сердца потому так и называются, что они есть вне зависимости от того думаешь ты о них или нет, — сказала она. — Ты можешь думать, что хочешь денег, карьеры или еще каких-то сиюминутных вещей, но то, что у тебя вот здесь от этого не исчезнет.
С последней фразой она протянула руку и прижала ладонь к его груди. Марипоса заглянула ему в глаза и в ее темных серо-синих глазах блеснули чужие карие. Бенхамину стало не по себе, потому что ровно такой взгляд он уже видел много лет назад у совсем другой девушки. Марипоса не просто видела желания его сердца. Она буквально читала его мысли.
— Так, о чем ты хотел меня спросить? — вдруг они будто вернулись в реальность. Бенхамин даже огляделся от неожиданности. Он поспешил сосредоточиться.
— Дон Братоло обмолвился мне как-то, что к вам заходят мужики из полиции, — сказал Бенхамин. — И что они иногда выбалтывают интересные сведения.
Марипоса ненадолго призадумалась. Она изящно, будто кошка, уселась на бок.
— Да, бывают тут такие, — сказала она. — Причем все — не самые простые люди. Не рядовые офицеры.
— Меня интересуют такие, кто говорил что-то про нового генерального прокурора, — Бенхамину даже самому не по себе стало. Он говорил о Кальдероне так, будто он уже выиграл.
— В последнее время все в полиции только об этом и говорят, — со знанием дела ответила Марипоса. — Похоже эти выборы у них там разворошили осиное гнездо.
Немудрено, ведь там сейчас подо многими нагрелись их теплые сиденья, сидя на которых они помогали продвигать оружейный бизнес Зика, получая за это деньги, и имея зарплату, официальную работу и привилегии. Никто из картели не мог себе такого позволить. У них имелись легальные предприятия, но их принадлежность к миру криминала буквально вываливалась из-за них.
— Есть ли среди этих разговоров что-то, что я должен знать? — напрямую спросил Бенхамин. Марипоса взвешивала каждую фразу. Она была очень осторожной, что в ее деле — жизненная необходимость. Бенхамину не хотелось растягивать разговор до бесконечности.
— Пожалуй один разговор тебя точно заинтересует, — сказала Марипоса очень серьезно сдвинув брови. — Ко мне однажды приходил начальник отдела по борьбе с организованной преступностью.
Бенхамин не сдержал усмешки. В полиции они — дно пищевой цепочки. Эти парни вынуждены состоять в подчинении у людей, которые имеют прямую связь с организованной преступностью. Это значит, что они не получают ни нормальных дел, ни нормального финансирования, ни нормальных зарплат, а уж о том, чтобы получить ордер в офисе генерального прокурора (в Либертад это вообще Освальдо Нава — самый купленный из всех, кого только можно купить в Тэрра Мадрэ) вообще невыполнимая задача.
— Из какого он района? — спросил Бенхамин. В Либертад такие отделы располагались в каждом из центральных участков пяти районов.
— Я не знаю, — ответила Марипоса. — Он и имя свое мне не называл. Но на работу жаловался, так как у них уже начались там проблемы. Он приходил после проверки в его отделе. Активизировалась внутренняя безопасность.
Внутренняя безопасность — организация, интересы которой активно продвигал Марсело Ходоян. Если она начинает копать под кого-то, то скорее всего этому человеку недолго осталось на его работе. После проверок внутренней безопасности нередко и в тюрьму садятся.
Либертад — как раз то место, где внутренней безопасности стоило бы поселиться. Насколько знал Бенхамин, только в отделах по борьбе с организованной преступностью три начальника из пяти работают на картель.
— Что еще сказал? — спросил Бенхамин.
— Он все ныл, что ему не долго осталось сидеть в отделе и что его или переведут в должность хуже, или вообще уволят, — ответила Марипоса. — Да и вообще, по сведениям, которые удалось узнать от разных законников — в полиции грядет какая-то реформа. И связана она должна быть именно с отделом по борьбе с организованной преступностью.
Настроение у Бенхамина сделалось совсем унылым. Если Кальдерон выиграет, то он испортит им буквально каждую минуту жизни. А они сейчас даже поделать толком ничего не могут. Они уже пригрозили и заплатили всем, кому могли, а убить Кальдерона — не значит выиграть.
Бенхамин покидал клуб «Оазис» сегодня в мрачном настроении, да и курил по дороге тоже не потому, что ему сейчас было хорошо. Он решил вернуться в «Эль Хоселито». Если застанет Пачо там, то сразу ему перескажет услышанное от Марипосы.
Он ожидал, что Пачо уже унесло куда-то в сторону Кристины, поэтому сильно удивился, когда увидел друга на втором этаже их общего заведения. Как оказалось, Кристина была чем-то занята сейчас. Под словом «чем-то» Пачо имел в виду работу. Тут же он выразил непонимание по поводу того, зачем ей вообще теперь работать, если у него есть деньги.
— Так это они у тебя есть, — пожал плечами Бенхамин. — У нее их нет по-прежнему.
— В том то и дело, что моих денег хватит на нас с ней и еще останется, — пробурчал Пачо. — Не понимаю этого упрямого желания продолжать работать.
— Все потому, что она — самодостаточная, — Бенхамин устроился в кресле за столом, по привычке закинув ноги на столешницу. — Вон ее подруга Марица считает, что Хайро — отличный вариант, чтобы оплачивать все ее нужды. И что, сильно она тебе нравится?
Пачо ходил кругами по помещению. Он на секунду остановился, смерил Бенхамина оценивающим взглядом, а затем кивнул.
— Да, в этом ее прелесть — не такая, как наш обычный контингент, — сказал Пачо. В такие минуты в нем просыпалось университетское образование, которое выуживало из его сознания вот такие слова.
— Я тут узнал кое-что интересное, — сказал Бенхамин. — Пока ты просто сидел и нервничал от того, что хочешь сбежать к девчонке.
— Вот значит, как заговорил тот, кому я вчера не дал ввязаться в позорную драку с Альфредо, — сказал Пачо. Он наконец-то приземлился на диване, вальяжно там развалившись.
— Обсудим это потом, потому что сдается мне, что ты там уснул в какой-то момент и моя версия событий отличается, — сказал Бенхамин. — Сейчас есть дела более важные, чем разговоры об ушлепке Да Сильве.
После молчаливого согласия Пачо, Бенхамин пересказал ему разговор с Марипосой. Параллельно Бенхамин наблюдал как на лице друга появляется выражение лица злого босса мафии Коломбианы. Полнейший контраст тому, что было до.
— Я, кажется, понял, кого имела ввиду твоя девчонка, — сказал Пачо. Бенхамина немного передернуло, как и всякий раз, когда Пачо так говорил. Он бы не стал так называть Марипосу. Все-таки, если смотреть правде в глаза, то она скорее его любимая проститутка, чем кто бы то ни было еще. — Это начальник отдела из Третьего района. Он берет взятки за то, чтобы никого не задерживать при рейдах. Да и проводит их не часто, надо сказать.
— Странно, что к нему раньше с проверкой не пришли, — ответил Бенхамин. Он хотел продолжить разговор, но тут дверь внезапно открылась и в помещение вихрем влетела Кристина. За ней плелся Хайро, удрученный тем, что не смог ее остановить.
Пачо быстро встал с дивана и, как оказалось, не зря, потому, что Кристина буквально бросилась ему на шею. Бенхамин удивленно посмотрел на Хайро. Тот покачал головой в знак того, что не понимает к чему такая обеспокоенность.
Бенхамин предположил, что Кристина знала из новостей про смерть Роберто, которого связала с ними потому, что в репортажах упоминался его сын Мигель, показывали его фотографию с просьбой сообщить о его местоположении. Мигеля Кристина знала. И все же, непонятно, чего она так испугалась. Зная Пачо, он точно уловил минутку, чтобы предупредить Кристину, что с ним все хорошо.
— Все в порядке? — почему-то этот вопрос прозвучал от Пачо.
— Да, я переживала, но теперь вижу, что все в порядке, — сказала Кристина. Она смотрела на Пачо так, как будто он — бесценный. Бенхамин мгновенно загрустил.
— Пойдем, Хайро, а то сейчас увидим слишком многое и нам придется друг друга убить, — сказал он, вставая со своего места.
Хайро не нужно было уговаривать. Вместе они спустились в бар, где уже собрались посетители и, как обычно играла какая-то колумбийская группа. Бенхамин ушел не только потому, что проявлял деликатность. Ему необъяснимым образом становилось тоскливо от того, что он видел, как Кристина переживает за Пачо, обнимает его, а если бы она его при нем поцеловала, то он бы, наверное, залился слезами.
Бенхамин знал, что дело тут не в Кристине и не в Пачо. Будь на их месте любая другая пара, с которой Бенхамин бы часто общался, он бы чувствовал себя также. Он думал, что в Тэрра Мадрэ он окончательно забудет прошлое, но у него это никак не получалось.
Поэтому Бенхамин был вынужден угрюмо пить у бара. Он прихватил с собой из ящика стола ту самую фотографию, которую еще недавно чуть не потерял в квартире Пачо. Сейчас было самое время посмотреть на нее, чтобы вспомнить такое дорогое и знакомое лицо. Бенхамину страшно захотелось увидеть ее во сне. Он даже решил, что будет сегодня спать один.
Однако по мере распития спиртных напитков, Бенхамин терял решимость. Какой смысл видеть во сне кого-то, кто с тобой не будет в реальности? Так что спал Бенхамин мало и без сновидений, а проснулся в компании очередной барышни, чьего имени не помнил, да и не планировал вспоминать.
Он проводил утро в своей квартире, которая находилась в многоэтажном здании в Третьем районе. Бенхамин, как и Пачо не стремились покупать жилье в лучших районах города. Да и самым шикарным оно тоже не было. Им больше нравилось, что в окружении среднего класса легче затеряться.
Бенхамин сидел на диване и пил кофе, глядя в огромное окно с видом на Либертад. Его квартира находилась выше деревьев. Видно было далеко, вплоть до трущоб Пятого района. Город смотрелся будто в ладонях у невысоких гор, а зелень проступала тут и там островками, совсем как в Боготе.
Сегодня у него ожидались дела в виде приема денег за одну из последних партий оружия, проверить пару ключевых складов, а потом просители со всего Либертад будут жаловаться им с Пачо на свои беды. Бенхамин ожидал, что последнее Пачо точно повесит на него. Дело не только в Кристине, но и в возросших обязанностях Пачо.
Бенхамин вздрогнул от того, что зазвонил телефон. На дисплее высвечивался непонятного вида незнакомый номер.
— Кто это? — сказал Бенхамин, в ответ на звонок.
— Это я, — послышался голос Марипосы.
— Откуда у тебя вообще этот номер, — Бенхамин искренне удивился. Даже мадам Перла его не знала, не то, что ее работницы.
— Прости, но ситуация экстренная, потому пришлось выведать у твоих людей, — ответила Марипоса. Голос у нее был действительно взволнованный.
— Что стряслось? — Бенхамин почему-то спросил довольно строго.
— За мной вчера следили какие-то мужики, похожие на бандитских громил, — ответила Марипоса. — Я смогла улизнуть от них, а сегодня они бродили по району опять. Они не могли найти клуб, значит точно следили не для того, чтобы передать искреннюю благодарность.
— Да, ты права, — сказал Бенхамин. — Постарайся сегодня не выходить никуда. Я пришлю Бланко и еще пару ребят, чтобы они разобрались.
Бенхамин положил трубку с мыслью, что здесь вообще отказывается понимать, что происходит. У него имелся подозреваемый, кто мог бы действовать в стиле «убить любимую проститутку врага», но со слов Марипосы он не мог делать окончательных выводов.
Бланко принес ему подтверждение спустя всего пару часов после того, как Бенхамин отправил его на задание. В клуб «Оазис» своих громил отправил действительно Альфредо. Так и начинается принципиальная вражда. Сначала Альфредо хотел избить Бенхамина, чтобы разозлить Пачо, а в итоге разозлил самого Бенхамина не только личными разборками, но и попытками мелкого вредительства. Бланко покалечил людей из охраны Альфредо, а одного даже убил. Теперь Бенхамин ожидал каких-то ответных действий.