Чёрная Мадонна

      Лужа темной багровой крови расползалась по тротуарной плитке. Она должна была бы поблескивать как та в бутыльке. Ангельская кровь этим отличалась. Может быть никаких искр не было видно, потому что из ангела, чья кровь текла и текла из-под его тела уходила жизнь по капле.       Пачо лежал в этой самой луже. Голова чуть на бок, рука безвольно распластана в сторону. Кристина смотрела на него, не в силах поверить в то, что это правда происходит. Она протянула руку, коснулась его щеки, а потом закричала так, что собственный голос показался ей чужим.       В следующую секунду Кристина открыла глаза и резко села. Она поняла, что кричала во сне, вторя тому, что делала в видении. Очертания комнаты еле-еле собрались в привычную картинку. Кристина схватилась за грудь, в области сердца. Оно все еще колотилось.       Из-за шторы было видно яркий солнечный свет. Кристина смотрела на него и старалась глубоко дышать. «Это был сон. Всего лишь сон», — повторяла она про себя словно заклинание. Кристина утерла лоб, на котором скопилась испарина. Наконец отдышавшись, Кристина рухнула обратно на подушку.       Она повернулась в сторону прикроватной тумбочки, где стояли красивые часы, оформленные как солнце, с расходящимися в стороны изогнутыми лучами. Кристина промычала разочарованно, потому что на циферблате значился почти полдень, а состояние у нее было таким, будто она не спала вовсе.       Кристина протянула руку и коснулась соседней стороны кровати. Пачо не спал на ней прошлой ночью. Сердце неприятно заныло. Вот бы события вчерашнего вечера и ночи тоже оказались сном. Увы, но это было невозможно. Предательство Марицы, а потом и эта сцена на кухне бара — все случилось на самом деле.       Непонятно, как бы Кристина посмотрела Пачо в глаза после вчерашнего. Она его впервые видела таким — жестоким, злым, непримиримым. Привычный искристый взгляд полыхал. Он был будто бешеный. Рука не дрогнула ни на секунду, когда он выстрелил в Марицу.       Кристина тяжело села в кровати. Дальнейшая судьба бывшей подруги ей была предельно ясна. Она никогда не узнает ни того, как точно это произошло, ни того, что Хайро сделает с ее телом. В ее душе боролись противоречивые чувства. Как она и сказала Пачо — никаких дружеских чувств к Марице она уже не питала. Более того, она презирала ее за зависть и предательство. С другой стороны, она бы хотела, чтобы Марица могла ответить за свои грехи иначе. Но, что она могла вообще здесь решать, если Марица по собственной недалекости перешла дорогу боссу картеля Либертад и его главному сикарио.       Оказывается, все это время Марица не оставляла надежды получить Пачо. Ради этого, она была готова убить Кристину, да и кого угодно еще за компанию. Они с Мануэлой ничего не заметили. Думали, что Марица так изменилась исключительно по вине Хайро.       В мрачном настроении Кристина пошла в душ. Она встала под прохладную струю воды, чтобы взбодриться. Чем дальше, тем более беспросветной становится ее жизнь. Потрясение за потрясением. И, если верить картам, то конца и края этому не видать. Кристина прибавила горячей воды и принялась с остервенением натирать тело губкой, чтобы хотя бы на чуть-чуть забыться. Не хотелось погружаться в собственные мысли, которые напоминали ей болото. Она боялась из-за этого расклеиться, стать слабой и беспомощной. Ведь и так, Кристина мало на что может повлиять.       После душа, ей немного полегчало. Кристина просушила волосы полотенцем, а затем подошла к шкафу, чтобы выбрать что бы ей надеть. Она не планировала оставаться дома одна и хотела куда-нибудь поехать.       Прямо рядом с одним из ее платьев на бретельках висела любимая рубашка Пачо, на которой был рисунок в виде колибри. Кристина провела рукой по гладкой ткани. Каким бы вчера она его не увидела, она не стала меньше его любить. Кристина укрепилась в мыслях о том, что просто не хочет, чтобы он больше этим занимался. Тогда ему не придется вести себя подобным вчерашнему образом.       Кристина сняла с вешалки платье, а когда надевала, то уловила, что оно пропиталось запахом Пачо от того, что висело плотно к рубашке. Теперь Кристина могла улавливать кофейные нотки даже при том, что его рядом не было, да и кофе она не пила.       Закончив собираться Кристина спустилась вниз. К ним уже пришла домработница из брухо. Взрослая женщина со строгим лицом. Она успела приготовить завтрак и занималась уборкой в гостиной.       Кристина все еще не привыкла к тому, что у нее теперь мало дел по дому. Она думала, что и сама бы справилась, учитывая, что осталась без работы. Однако не спорила на счет присутствия прислуги, потому что была почти уверена в том, что она здесь не только, чтобы следить за порядком. Брухо вполне могла колдовать, чтобы защитить хозяина дома.       К тому же, за время совместного проживания с Пачо, Кристина заметила насколько он аккуратный и, в общем-то без прислуги умеет содержать дом в порядке. Готовить он тоже умел, как и Кристина. Иногда они это делали вместе, чтобы побыть вдвоем за каким-нибудь занятием. Это было в те редкие мгновения, когда Пачо никуда не пропадал по делам.       Последняя мысль вновь погрузила Кристину в мрачное состояние, потому что она задумалась о том, что будет дальше в ее жизни, если Пачо не бросит бизнес, как она хочет.       Она проигнорировала завтрак, нашла своего водителя Хуана и попросила отвезти ее на площадь Ортеги во Втором районе. Она считалась главной в городе, так как носила фамилию первого президента Республики. Жителям Либертад она казалась самой красивой. Большое и круглое пространство было мощеным плиткой разного оттенка, которая образовывала узор в виде волн. Там, где завитушки сходились в круг росли деревья жакаранды. Весной они расцветали яркими нежно-лиловыми цветами. В центре площади был фонтан с фигурой девушки, которая символизировала реку Ла Негра — главную водную артерию страны.       Кристина купила у уличного торговца холодный чай, села на скамейку напротив фонтана и стала вглядываться в скульптуру девушки в фонтане. Она была облачена в струящиеся одежды, каменные волосы легонько спадали волнами, лицо умиротворенное, руки раскрыты в жесте, будто она готова заключить кого-то в объятия. Кристина обратила внимание на то, что вода так взлетает струями из-за ее головы, будто девушка носит венец.       Кто бы ни был автор скульптуры, но он имел ввиду далеко не реку. Как же сильно она напоминала Кристине Чёрную Мадонну. Есть она или нет, пусть сделает так, чтобы Пачо одумался, а самое главное — выжил. Она хорошо помнила эту его фразу «или в тюрьму или вперед ногами», сказанную про то, как он может уйти из дел.       Они когда-то вскользь заговорили о детях. Пачо рассказывал про то, что его бывшая девушка избавилась от их ребенка в тайне от него. Он сказал, что хотел бы завести детей. Кристина отлично понимала его желание. Она ведь и сама хотела.       Кристина представила себе, как бы могли выглядеть их общие дети. Почему-то это были мальчик и девочка, в ее видении. У мальчика такой же уверенный искристый взгляд, такая же красивая фигура и руки. Девочка с ее волнистыми волосами и улыбкой. Кристина улыбнулась тому, какая красивая картина ей представилась.       Эти дети должны жить в спокойствии, без риска быть похищенными по дороге домой из школы, без личного водителя, который следит, куда бы они не пошли. А еще ее ужаснула мысль о том, что их родственником может быть Зик. Кристина даже поежилась.       Она почувствовала, как к горлу подкатился ком. Чтобы не заплакать, Кристина отпила чай из высокого бумажного стаканчика. Девушка из фонтана смотрела на нее лицом Черной Мадонны. Теперь Кристине оно стало казаться безразличным, а не умиротворенным, как раньше.       Чтобы попытаться все-таки достучаться до Пачо, она должна остаться в Либертад, рядом с ним, а он должен выжить. Ее видение не должно сбыться. Как назло, все вокруг будто сговорились, размахивая перед ней ее давней мечтой поступить на театральный факультет. Папа, Пачо, Лукас, Мануэла, да даже донна Росарио — все как один намекали или прямо ей говорили, что ей бы стоило уехать.       В связи с этим, Кристина вспомнила разговор с донной Россой, который состоялся у них после того случая с картами. Пачо привез ее на асьенду. Они провели немного времени на улице, пока Росса была чем-то занята.       Пачо отошел о чем-то поговорить с тем жутким охранником Зика. Судя по тому, что он был на асьенде, ее хозяин тоже был где-то неподалеку. Кристина поежилась от одной мысли о том, что может с ним пересечься.       Вокруг нее бегала собака и периодически гавкала, приглашая поиграть. Рекс повернулся и посмотрел на нее. Сквозь очки Кристина не видела выражения его глаз, но его внимание ей не понравилось в любом случае. Она хорошо уяснила, что от него надо держаться подальше.       Кристина решила сосредоточиться на Красавице, тем более, что та притащила палку и усиленно виляла хвостом в ожидании. Она подошла к собаке, взяла палку и бросила. Красавица бросилась вдогонку за добычей.       Она успела сделать несколько забегов с палкой туда обратно, к тому моменту, когда из дома вышла одна из служанок. Девушка подошла к Пачо, что-то сказала и он кивнул ей в ответ. Кристина догадывалась, что Росса ждет.       Пачо действительно подошел к ней, потрепал по холке подбежавшую Красавицу и сказал, что пора в дом. Кристина взяла Пачо под руку, и они пошли по дорожке к зданию.       — Я оставлю тебя с Россой, а меня зачем-то хотел видеть Зик, — сказал Пачо, когда они уже стояли возле входа в гостиную.       Кристина коротко кивнула, а потом сдавила ладонь Пачо. Опять он придет с этого разговора как-будто другим. Пачо поцеловал ее, будто они планировали надолго расстаться, а потом ушел в сторону двери на задний двор. Кристина вздохнула. Она проводила Пачо взглядом, повернулась в сторону гостиной и вошла.       Росарио ждала ее, сидя за столом. Она пригласила Кристину сесть напротив и предложила матэ. Кристина приняла угощение. Она сделала глоток чая, повнимательнее оглядев ведьму. Росарио выглядела серьезной, волосы как всегда туго стянуты в пучок, на плечах — темный платок, поверх шелковой блузки, а на губах темно-бордовая помада.       Кристина отметила необычное кольцо с крупным камнем. Она подумала, что оно, наверное, ужасно дорогое. Росса увидела, куда направлен взгляд Кристины, сама посмотрела на кольцо чуть вытянув руку.       — Это подарок, мы брухо не так сказочно богаты, как ангелы и такого себе не позволяем, — сказала она спокойным будничным тоном. — Я редко ношу подарки Зика, а тут решила, что украшения лежат зря.       Кристина удивленно вздернула брови. Она не привыкла слышать, что Зик кому-то дарит что-то, тем более украшения.       — Да, этот бестолковый мужчина дарит мне всякое, чтобы задобрить, — усмехнулась Росарио. — Однако это кольцо он мне подарил, чтобы отметить годовщину нашей дружбы. Тогда он искал разные предлоги. По правде, мне было приятно получить это украшение, потому что он дарил искренне. Не удивляйся, он таким бывает.       Кристина посмотрела на свои пальцы под столом.       — Я ему все также не нравлюсь, — тихо сказала она.       Росарио фыркнула.       — Подумаешь! Не велика беда, — сказала она ворчливо. — Ему никто не нравится. Я удивляюсь, как он себя-то терпит! Но, что это мы… Не ради разговоров об этом пустоголовом мужике, который делает вид, что он тут босс, ты пришла поговорить.       — Да, я думаю, Пачо сказал вам, что произошло в гадальной на днях, — сказала Кристина. Ей действительно было интереснее поговорить об этом, чем о Зике.       — Да, дочка, сказал, — кивнула Росарио. — Прежде, чем я дам какие-то советы тебе, я хочу знать, что это было за видение.       Кристина подняла на Россу испуганный взгляд. Ведьма смотрела в ответ испытующе. Она сложила руки на груди и ждала, что Кристина выполнит ее требование. Не сложно было догадаться, что Росарио имела весьма серьезные намерения узнать, что хочет, да и что спорить бесполезно тоже.       — Я ведь все-равно узнаю, просто не заставляй меня применять к тебе магию, — как бы в подтверждение мыслей Кристины, сказала Росса.       Кристина схватилась за калебас, будто он мог придать ей сил.       — То, что я увидела — было неприятно и вам тоже не понравится, — сказала она.       — Поверь мне, я видала всякое, так что не упаду замертво от того, что услышу, — фыркнула ведьма.       Кристина набрала в легкие побольше воздуха и вкратце описала ей то, как ее родственник утянул ее туда, где она смогла увидеть птичку в луже крови, а затем и лежащего там Пачо. Она постаралась сгладить подробности про то, как ощущала боль от ранений на спине, как бледнело лицо Пачо и замедлялось его дыхание. Росса сказала, что уже многое видела в жизни. Кристина была не согласна, ведь она не видела, как умирает парень, которого она воспитала, а значит это точно может ее расстроить.       Росарио внимательно выслушала, постучала пальцами по столу, отвернулась в сторону и горько вздохнула.       — Мои мальчики всегда были в опасности, что уж тут таить и делать вид, будто я удивляюсь этому видению, — сказала она, вновь посмотрев на Кристину. — Говорила я Зику, что пусть себе живут своей жизнью… Так нет!       Кристина даже дернулась немного от этой фразы. Это было предметом и ее желаний тоже. Кто знает, может ей Росарио сможет как-то помочь? Хотя если она в юности Пачо и Бенхамина не смогла отгородить от бизнеса, то что-сейчас-то принципиально может пойти по-другому.        — Пачо сказал, что может быть благодаря этому видению можно изменить судьбу и этого не случится, — сказала Кристина с очень большой надеждой.       — Может быть да, а может быть — нет, — сказала Росарио небрежно взмахнув рукой. — Мне не доводилось вникать в особенности магии предсказателей из брухо слишком уж сильно. Это может быть предупреждение, может быть лишь вариант того, что будет, а может и угроза. Иногда духи просто хотят, чтобы ты что-то увидел, вот и показывают. Задача брухо понять, как правильно распорядиться информацией.       Кристина немного загрустила. Ей не стало более понятно, как и проще тоже.       — Я никудышная брухо… — с досадой сказала Кристина. — Я уже столько много гадаю, но никак не могу до конца понять суть своих видений.       Росарио снисходительно улыбнулась.       — В жизни мало вещей, которые можно понять до конца, — сказала она. — Тем более, если речь идет о тонкой магии предсказаний. Такова доля всех, кто умеет предвидеть. Но я бы на твоем месте не стала думать, будто ты неумеха. С картами ты достигла связи настолько, что они теперь могут вот так вот взывать к тебе.       — Значит я смогу однажды научиться понимать, как мне нужно поступать с той информацией, которую узнаю? — Кристина немного воодушевилась. Она даже выпила большой глоток матэ.       — Со временем разбираться будет проще, — ответила Росарио, кивнув головой. — В магии практика не менее важна, чем где-либо.       — Значит я зря расклеилась, — сказала Кристина с легкой улыбкой. — Я в себе так сомневалась до сих пор из-за того, что я не чистокровная брухо.       — Чисто, грязно, какая кому разница?! — Росса сказала с нескрываемым раздражением. — Это клановые колдуны привыкли думать на этот счет всякую белиберду, да некоторые ангелы.       Росса наклонилась к Кристине и взяла ее за руку. Руки у ведьмы оказались сильными, уверенными и теплыми, будто за руку Кристину держала близкая родственница. Девушка невольно улыбнулась этому жесту. Росса тем временем посмотрела ей в глаза.       — Если у тебя есть хоть капля крови брухо, значит ты брухо и есть, — сказала она. — Если ты захочешь идти по пути духов, то ты всегда можешь. Я же говорила, что при желании тебя могут обучить и ты станешь частью общины.       Кристина вспомнила, что Росарио как-то использовала эту уловку, чтобы попробовать заинтересовать ее магией, в перевес Пачо. Она не собиралась попадаться и сейчас.       — Я бы хотела совершенствовать свои навыки, но все-таки без принадлежности к общине, — сказала Кристина.       — Это можно, но здесь, в Либертад тебе придется практиковаться самой, — ответила Росарио, отпуская ее руку. — Тут нет толковых предсказателей, а у тебя потенциал слишком велик, для любого из брухо в этой стране вообще. Все, что умеем мы — видеть знаки в дыму от листьев коки.       Это был еще один явный намек на то, что Кристине стоило бы покинуть Либертад хотя бы на время. Она видимо так неодобрительно посмотрела на донну Росарио, что та со вздохом сказала.       — Да, дочка, я думаю, что тебе было бы на пользу. Ехала бы в Колумбию, в горы, там бы ты могла многое узнать о своей силе, связь с твоим предком Эухенио Гавирия стала бы прочнее. Глядишь бы такой дар открылся, какого в среде брухо не видели давно. А тут бы все успокоилось. Вернулась бы к Пачо могущественной ведьмой-провидицей… Зачем тебе этот театр, если может быть вот так.       Тогда Кристина ни на секунду не усомнилась в том, где хочет быть.       — Я не хочу покидать Пачо, тем более, когда ему грозит опасность, — сказала она.       Росса тяжело вздохнула.       — Что ж, воля твоя, — только и сказала она.       — А вы знали прадедушку? — спросила Кристина.       — Хорошо знакомы мы не были, но он был известным предсказателем, — ответила Росса. — У него была большая семья, так что у тебя могут быть родственники, о которых ты не знаешь.       — А как так получилось, что семья моей мамы в итоге оказалась вне общины? — спросила Кристина. Она привыкла слышать, что брухо живут сообща, уважают традиции и создают семьи с другими брухо. Так что ее семья казалась ей какой-то аномалией, о которой и узнать-то можно только из первых рук.       Росарио загадочно улыбнулась.       — Ты знаешь, что духи брухо иногда выкидывают номера с тем, что назначают людей друг другу обещанными, — сказала она. — Так вот, с Эухенио тоже такое было. Он полюбил девушку, которая была клановой колдуньей. Что за клан, я не знаю, но браки с его членами брухо не практиковали никогда. Эухенио в итоге вынужден был жениться на девушке из своих, а по той любви тосковал всю жизнь. Одна из его дочерей, будто переняла дар духов, полюбила сына неудачной невесты Эухенио и даже из клана сбежала ради него, но и у них что-то не вышло.       — Странная история… — сказала Кристина. — И грустная. Но разве такой дар духов возможно не принять.       — В том-то и дело, — сказала Росарио. — Эухенио не стал бороться за любимую, а потом и его дочь. В их союзах было мало счастья, пока их внуки не исправили случившееся.       — А откуда вы знаете, что исправили? — спросила Кристина в недоумении. До нее не дошло, на что намекала Росарио.       — Ты знаешь этих самых внуков, — ответила Росарио, загадочно сверкнув глазами. — Их зовут Хесус и Эсме.       Кристина смотрела на Россу, растерянно хлопая глазами. Папа говорил, что толком ничего не знает о прошлом своей семьи, а тут вот такая история.       — Значит выходит, что папа все-таки правда колдун? — спросила Кристина, все еще в изумлении.       — Он может научиться колдовать, — сказала Росарио. — Если, конечно, захочет. Однако он не похож на того, кому это интересно. Я с того самого разговора наводила справки. Вот в итоге и сложилась эта история.       Кристина на миг задумалась. Значит ее родители — благословлены духами брухо, хотя бы по одной из линий, а папа всегда думал, что они самые обычные. И, если все так как говорит Росарио, то напрашивается еще один вопрос.       — Почему, раз духи благословили моих родителей, мама в итоге умерла? — тон вышел требовательным, будто духи Кристине задолжали.       — Так они благословили-то прадедушку Эухенио, а не твоего отца и не твою мать, — сказала Росарио так, будто для Кристины это должно все на свете прояснить. Ведьма укуталась в платок поплотнее. Она увидела замешательство, которое наверняка отразилось в глазах Кристины. — Духи хотели, чтобы Эухенио следовал их завету, преодолел препятствия и женился на той, которую искренне полюбил. Скорее всего, это ради того, чтобы продолжить сильный прорицательский дар. Эухенио духов подвел, а потому никто из его потомков не получил подлинного счастья. Кто знает, может на тебе все кончится…       Кристина и сама бы этого хотела. Особенно, если это значит быть рядом с Пачо.       Росса сменила тему, принявшись расспрашивать Кристину о бытовых мелочах, о том, как поживает ее нерадивый воспитанник, который так редко ее навещает последнее время. Кристина отметила, что у нее взгляд немного меланхоличный, будто она думает о том, что может чего-то в жизни ее близких не увидеть. Того и гляди заговорит о внуках.       Наконец, Кристина допила свой чай и как-раз в это время в гостиную заглянул Пачо. Он сказал, что им пора и пошел покурить. Надо сказать, в последнее время он это делал чаще обычного. Кристина уже было попрощалась с Росарио, как вдруг вспомнила кое-что еще.       — Вы ведь гадали Зику на дыме от листьев коки? — спросила Кристина.       — Да, до твоего появления я часто жгла их для него, — кивнула Росарио. — Он там видел одно и то же: лицо Сэмми Герерры, настоящего отца Пачо.       Кристина вдруг поймала странное ощущение. Вспомнился давний сон, где она видела фигуру сквозь дым, чувствовала запах кофе, табака и пороха. Духи, витавшие вокруг них в гостиной, принялись шептаться еле слышно. Кристина представила тот же образ, что являлся Зику — размытые очертания лица мужчины — вытянутый его овал, аккуратные губы, прямой нос и большие глаза. Сквозь пелену дыма проступил их цвет — карий, а не голубой.       — Зик видел не его отца, — сказала Кристина. — Он видел самого Пачо.       Росса посмотрела на нее в ответ многозначительно, будто подтвердилась какая-то ее мысль. От самой Кристины вдруг отступили духи, она вернулась в привычное состояние и изрядно смутилась.       Девушка неловко попрощалась и вышла из гостиной. Она чуть не столкнулась почти на пороге помещения с тем, с кем никто в Либертад бы не хотел встретиться вот так вот. Зик вовремя остановился.       — Извините, — пробормотала Кристина. Он в ответ одарил ее холодным взглядом. Кристина съежилась от этого, заправила волосы за ухо и засеменила во двор, где ее ждал Пачо.       После этого разговора Кристина стала по-другому воспринимать происходящее. Она получила много информации, которую нужно было обдумать. Среди всего прочего у нее теперь имелся еще один вариант места бегства. Надо признать, духи соблазняли ее принять это предложение — уехать в горы, скрыться ото всех, познать тайны доступные немногим. Но на другой чаше весов — Пачо и засевшая в сознании мысль о том, что на Кристине должны прекратиться несчастья колдунов и ведьм ее рода.       Кристина думала, что может попытаться изучать магию сама, вчитывалась в записи Эухенио, перебирала карты и прислушивалась к своим ощущениям. Однако вчерашний вечер выбил ее из колеи.       Кристина взялась пальцами за круглый камень на браслете и покрутила его на запястье. Подарок, сделанный просто так, ради напоминания. В тот момент Пачо смотрел на нее с нежностью, не то, что в баре накануне. Она вздохнула. Когда-то, как-раз именно Марица ей сказала, что Пачо для Кристины это совсем другой мужчина, нежели тот криминальный босс, к которому все привыкли. Кристина ей не поверила. Вот и получила вчера прямые доказательства.       Она сделала глоток чая. Лед в нем растаял и напиток стал не вкусным, даже мята стала пресной на вкус. Статуя в фонтане продолжала испытующе смотреть. Кристине стало не по себе от этого взгляда. Она выбросила напиток в урну и пошла в сторону машины, где ее уже ждал Хуан.       Дома Кристина старалась отвлекаться на что угодно, лишь бы не утопать в своих мыслях. Было тяжело, потому что карты зудели в гадальной. Опять. Кристина заглянула в комнату, проследила, чтобы там был порядок, смахнула пыль. Она взяла карты в руки, но лишь для того, чтобы методично их перемешать. На карте «Санта Муэрте» теперь осталось крупное красное пятно, которое напоминало ржавчину. Ее карты навсегда впитали ангельскую кровь.       Кристина погладила пятно большим пальцем. Те колдуны из Мексики хотят получить эту кровь. И Марица сдала бы им Пачо. Духи вновь бурно зашелестели вокруг. Они хотели, чтобы творилась магия. Кристина не разделяла их настрой. Она сложила карты и убрала их в шкатулку.       Пачо пришел в этот вечер поздно. Вместо нормального разговора — сухие приветствия с обеих сторон. Кристина заметила у него тот же взгляд — гневный, решительный. Он вышел покурить на террасу, а Кристина взялась за книгу, посматривая на него поверх страниц. Она думала о том, что не знает, как к Пачо подступиться, когда он в таком состоянии.       Настроение в ближайшие дни не стало лучше. Это сказалось на репетициях. Одна из них вышла особенно неудачной. Кристина никак не могла настроиться на веселый лад, как того требовала ее роль. История, которую они ставили была о том, как Джакомо Казанова служил при сенаторе в Венеции. Кристина играла дочь сенатора, которую Казанова пытался соблазнить, а она соперничала с ним в хитрости.       Несколько раз репетицию тормозили из-за того, что у Кристины в глазах вместо задорного огонька, читалась отрешенность. Все потому, что мыслями она уплывала в туманы своих видений, домой, где все стало сложно. На героиню настроиться никак не получалось.       В итоге, Кристина вспылила, поругалась с остальными ребятами из труппы и пошла собираться, чтобы уйти с репетиции. В комнате, служившей гримеркой, ее нагнал Леонель, который выполнял в их любительском театре роль режиссера.       — Что еще не так? — нервно спросила Кристина. Она сидела на низкой скамейке и переобувалась.       — Не знаю, во что ты ввязалась, Кристина, но, если все-таки хочешь поступить и стать профессионалом, ты должна сохранять холодную голову, — сказал Леонель. — Ты же знаешь, что какие бы ни были проблемы в быту, они должны оставаться за пределами сцены.       — Будто я не знаю, — сказала Кристина и на глаза навернулись непрошенные слезы. Она отвернулась в сторону, чтобы Леонель не видел.       — Премьера спектакля — скоро, так что соберись или, если совсем не можешь прийти в форму, мы заменим актрису.       Кристина резко посмотрела на Леонеля. Он стоял, сложив руки на груди. Синие глаза смотрели строго. Как режиссер он — прав. Кристина должна собраться, если хочет играть дальше.       — Извини за то, что случилось сегодня, — сказала Кристина. — Обещаю собраться.       Леонель кивнул. Он хотел уйти, но задержался чуть дольше, чтобы озвучить не слишком приятную вещь. Судя по тому, как он схватился за свои пальцы, для него в том числе.       — Мы все видели на какой машине ты сюда приезжаешь, а еще видели твоего водителя: первого и второго. М-мм… Мы не будем лезть в твою личную жизнь, но с кем бы ты сейчас не была, мы бы не хотели, чтобы его здесь видело много людей, ну ты понимаешь.       Леонель не желает видеть Пачо на спектакле. Наверное, думает, что он устроит прямо там стрельбу или будет как-то еще не так себя вести.       — Понимаю, — ответила Кристина.       Леонель глянул на нее извиняющимся взглядом и поспешил уйти. Кристина тихо заплакала. Опять ее заставляют делать выбор тогда, когда он и так уже сделан.       Она никому не сказала о случившемся, особенно Пачо. Кристина откровенно боялась, что он психанет. Не хватало еще, чтобы он разбирался с Леонелем. Раньше Кристине не казалась эта возможность такой реальной. Теперь же ей живо представлялся Пачо злым, готовым прикончить кого-то, кто его или Кристину задел хоть словом. Как же было глупо не осознать тогда, зачем конкретно он сначала рассказал, что он бандит, а потом уже предложил быть вместе.       Кристина еще по одной причине чувствовала себя подавленной и скованной. Она понимала, что должна рассказать Мануэле правду о том, кто ее предал, но боялась. Кристина знала, что Сильвия колдовала над ее памятью. Она спрашивала об этой магии у брухо, которая работает в их с Пачо доме. Неохотно, но женщина ответила, что это называется «успокоить память». Сильвия ничего не стерла, просто затмила то, что память Мануэлы и так старалась вычеркнуть.       Как поняла Кристина, магия эта тонкая и она боялась, что что-то ее разрушит. Мануэла, конечно, изменилась и ей тяжело. Ее мучают страхи, сомнения и боль от случившегося. Однако благодаря магии Сильвии, она справляется лучше. Мануэла этого заслуживает.       Кристина выждала несколько дней с момента происшествия. Она очень много раз прокручивала в мыслях как скажет, какие слова использует и что будет делать, если что-то пойдет не так. Однако начало разговора она провалила потому, что выглядела грустной, подавленной и виноватой. Мануэла заметила это и стала спрашивать напрямую, в чем дело.       Тогда-то Кристина и рассказала ей о случившемся. Они сидели у Мануэлы в квартире. Кристина пристроилась на краешке кресла. Мануэла сидела на диване, забравшись с ногами и обхватив их обеими руками.       Она слушала с мрачным выражением лица. По мере рассказа в ее взгляде появлялось жестокое и мстительное выражение. Мануэла не дрогнула, когда Кристина рассказала, что Пачо на ее глазах выстрелил Марице в ногу.       — Марица давно уже перестала быть нашей подругой, — сказала Мануэла по окончании рассказа. — Думаю, что в тот момент, когда она перестала общаться с тобой на какое-то время только из-за того, что Пачо пригласил тебя потанцевать. Мы были слишком наивны, когда пускали ее обратно в нашу компанию.       — Да мы и представить себе не могли, что она так поступит, — сказала Кристина.       Она вновь принялась покручивать браслет с обсидианом на запястье. Кристина стала носить его почти каждый день с того случая.       — Конечно, не могли, — ответила Мануэла. — Она ведь была с нами столько лет. Мы знали ее как ветреную, веселую девушку, которая просто слишком легко относится к жизни. Однако, она всегда тебе завидовала…       Кристина шумно выдохнула.       — Но не до того же, чтобы смерти желать! — гневно сказала она.       Мануэла склонила голову. Она выглядела так, будто ее не слишком тронуло это предательство.       — А она посчитала, что Пачо, как раз такой мужчина ради которого стоит убить, — сказала Мануэла. — Это грязно, поэтому я на его стороне и думаю, что ей поделом.       Кристине стало не по себе. Она медленно подняла взгляд на Мануэлу. Та продолжала быть невозмутимой.       — Не смотри на меня так, — ответила Мануэла. — Я осознаю, что во мне убавилось милосердия. Ничего пока не могу с этим поделать. Даже самой страшно от себя… Я понимаю, что Хайро убил Марицу и… ничего не чувствую.       Она посмотрела на свои колени. Взгляд дрогнул.       — Думаю, что представляю себе почему это так, — сказала Кристина. — Ты не надеешься на правосудие. Вот и все. Кстати об этом. К тебе приходил еще этот полицейский?       — Агент Рамирез? — переспросила Мануэла. — Да, он продолжает со мной видеться. Уговорил не отзывать обвинения против нападавших, на случай, если попадутся. Я и не планировала, по правде. У нас ведь уговор с Лукасом…       Кристина кивнула. Она знала, что, если Лукас выиграет бой, он укажет на Ронни как подозреваемого.       — Мне неловко спрашивать, но тебе не кажется странным, что этот агент Рамирез продолжает к тебе заходить?       Мануэла подняла на нее весьма выразительный взгляд.       — Кажется, но я не хочу об этом думать, — сказала она. — Я ведь и Лукасу отказала дать шанс потому, что чувствую себя рядом с мужчинами неуютно. Пожалуй, что только рядом с твоим папой нормально и …       Она осеклась не договорив. Кристина поняла все и деликатно промолчала. Она не стала спрашивать и о том, остались ли у нее еще какие-то чувства к Лукасу. Эта тема Мануэлу сейчас интересует мало. Кристина решила, что стоит ее сменить.       — Что-то решила по поводу учебы? — спросила Кристина.       — Я буду поступать в тот же университет, что и хотела, когда поеду в столицу, спрошу можно ли с моими предметами из колледжа поступать на международные отношения, — ответила Мануэла, воодушевившись тем, что не надо больше разговаривать о ее чувствах. — Скорее всего, ответ будет положительным, а значит по возвращении я уйду с головой в учебу. Если честно, то жду не дождусь.       — Я, возможно, тоже уеду, — сказала Кристина. Хотя она не была в этом уверена до конца.       Мануэла глянула в сторону, потом сменила положение, поставила ноги на пол. Она посмотрела на Кристину и сказала:       — Тебе стоит. Я искренне считаю, что тебе нужно быть подальше от Либертад.       Кристина очень тяжело вздохнула.       — Может быть. Мне это все говорят. Даже Пачо.       Мануэла вдруг резко встала. Она подошла к книжной полке в углу гостиной. Кристина отметила, что она все еще не набирает вес. Поискав что-то на полке, Мануэла вернулась. Она протянула Кристине книгу, которую та без труда узнала, еще не успев прочесть название.       Нахлынули воспоминания о том, как они весело болтали с Мануэлой на кухне, читали описание Альберто, героя этой книги, сравнивали Кристину с Эвой. Это будто происходило в другой жизни.       — Я хочу, чтобы она была у тебя, — сказала Мануэла, настаивая, чтобы Кристина взяла «Птичку и ягуара» в руки. Тон голоса ее был таким, будто они прощаются.       — Я ведь ее уже читала, но спасибо, — вяло проговорила Кристина. Она взяла книгу и покрутила ее в руках.       Мануэла вернулась на диван.       — Иногда мне кажется, что я перестала быть собой, — вдруг сказала Кристина. — Я никогда не думала, что любить кого-то может быть так сложно.       — Это так, потому что вы из разных миров, Кристина, всегда были. А ты думала, что попала в сказку. Романы с преступниками кончаются слезами и ничем больше.       Кристина утерла одинокую слезу. Она не хотела плакать, но глаза предательски щипало. Потому что Мануэла была права, а принимать ее правоту Кристина не была готова.       — Я не справляюсь, хотя очень хочу оставаться с Пачо, — сказала Кристина. — Так что в итоге от замешательства, переизбытка чувств и того как мои принципы сопротивляются тому, что я делаю, я на него срываюсь. А сейчас, вообще не знаю, что и думать…       — Ты, о чем конкретно? — нахмурилась Мануэла.       — О том вечере в баре, — ответила Кристина, вновь пряча взгляд в своем браслете. — Ты бы его видела, Мануэла! Он ни на секунду не задумался, когда выстрелил. Даже слушать меня не захотел, а еще впервые стал мне приказывать.       Мануэла вздохнула нетерпеливо. Она посмотрела на Кристину так, будто та несмышлёная.       — Кристина, в его поведении нет ничего удивительного, — сказала Мануэла. — Он уже реагировал так на какого-то мужика, с которым повздорил Хайро из-за тебя. Просто ты только на словах знаешь о той его реакции. Подумай сама, сколько в его жизни было таких ситуаций? И он все еще босс, а значит он всегда поступал жестко.       Кристина молчала, потому что Мануэла была права вновь и произносила вслух то, что было на уме у самой Кристины.       — Я тебя уверяю, что он, в отличие от тебя, не сожалеет о том, что сделал с Марицей Хайро. Еще раз повторю, я с Пачо согласна.       — Я понимаю, но… — Кристина не знала, что сказать.       — Ты его все-равно любишь? — спросила Мануэла. На это Кристина подняла взгляд и кивнула. И она не знает, как быть с тем, что Пачо бывает таким зловещим.       — Я не только в случае с Пачо проявляла не те реакции, какие нужно, — сказала Кристина. Она хотела сделать то, что давным-давно собиралась. — С тобой тоже. Я в тот день буквально запретила себе расстраиваться, прокручивала в голове не те мысли специально, чтобы этого не делать. Я думала, что не имею право проявлять слабость.       У Мануэлы заблестели глаза. Она перестала выглядеть суровой.       — Да брось… — пробормотала она. — Не существует универсальной правильной реакции на плохие происшествия.       — Это еще не все, — Кристина настаивала на том, чтобы договорить. — Дело в том, что я так себя вела потому, что это я виновата. Если бы не мои отношения с боссом криминальной картели, то ты бы не пострадала.       Мануэла вдруг резко встала со своего места и принялась расхаживать по гостиной.       — Да что вы все наперебой себя обвиняете? — в сердцах сказала она. — Виноват в этом тот, кто это сделал. Больше всего — Ронни Эспиноза. Я помню, что он прямым текстом мне сказал, что ждал возможности, что ему плевать, что я не хочу… Рано или поздно придется захотеть… Причем тут ты, Пачо, Лукас, Бенхамин или кто-то еще? Ронни — мразь сам по себе.       Мануэла остановилась, резко утерла слезу. Она старалась не плакать, поджав губы.       — Хорошо, я больше не буду трогать эту тему, — сказала Кристина, взмахнув руками, будто сдается.       — Спасибо, — искренне сказала Мануэла. — Но, я рада, что ты была откровенна.       Кристина улыбнулась скромно.       — Хочешь приготовлю чай по рецепту брухо? — спросила она, чтобы окончательно уйти от тяжелых тем. Мануэла кивнула. Девушки пошли на кухню, где Кристина принялась заваривать чай, страшно напоминавший ей зелье. Его научила делать Росарио.       Смесь трав — простая — в основе обычный черный чай, сушеные листья падуба и коки. Травы надлежало смешивать в строгом порядке, попутно нашептывая очень тихо, чего ты хочешь добиться от этого напитка. Кристина умела совершать только это колдовство, помимо гадания.       Она заговорила чай на то, чтобы успокоить мысли и чувства. Им с Мануэлой это было нужно как никогда. От поверхности чая вился причудливый дым. Девушки разговаривали, о чем угодно, кроме насущных проблем. Кристине казалось, что она спит наяву, а к Мануэле вернулись привычные милые черты.       Когда они прощались, Кристина крепко обняла подругу и почувствовала себя так, будто всего, что с ними было не случалось никогда. На какой-то миг ей понравилось это чувство, но, когда она спускалась по лестнице вниз, Кристина подумала, что не хотела бы, чтобы в ее жизни никогда не случалось знакомство с Пачо.       Кристина села в машину. Хуан повез ее без лишних приказов. В отличие от Висенте, это был аккуратный водитель. Возможно, даже излишне. А еще он умел оставаться незаметным пока следит за ней из-за каждого угла.       Когда Второй район сменился привычными улицами Третьего, Кристина отвлеклась от разглядывания пейзажей за окном.       — Куда мы едем? — спросила она нахмурившись.       — В бар «Эль Хоселито», — ответил Хуан. — Дон Пачо приказал.       Кристина гневно поджала губы. Так вот значит, как теперь он собирается делать. Зачем Пачо решил демонстрировать свою власть там, где это не нужно.       — Ты мой водитель, так что вези меня домой! — приказала Кристина.       На это Хуан посмотрел на нее с усмешкой и сказал:       — Извините, сеньорита Кристина, но пусть даже так, моим хозяином остается дон Пачо, а он приказал везти вас в бар.       Кристина обиделась. Она сложила руки на груди и хмуро уставилась вновь в окно. Возле бара ее встретил Хайро, который сопроводил ее внутрь, а затем в кабинет босса. Пачо сидел за письменным столом. Губами он зажимал сигарету.       Кристина стояла напротив, сложив руки на груди. Пачо посмотрел на нее, вновь склонился к лежавшим перед ним бумагам, поставил подпись и принялся убирать все в стол.       — Я сюда сегодня не собиралась! — сказала Кристина раздраженным тоном. Пачо невозмутимо на нее посмотрел. Вдавил сигарету в пепельницу.       — Неужели у тебя были какие-то планы на десять вечера, — сказал Пачо. Он выглядел и двигался так небрежно, будто недавно не стрелял в человека у нее на глазах. Пачо взял со спинки стула пиджак и принялся надевать.       Кристина возмущенно выдохнула. Она демонстративно отвернулась в сторону. Пачо остановился у края стола.       — Брось, Кристина, я не впервые так делаю, — сказал он. — Я всегда прошу водителя отвезти тебя сюда, если понимаю, что могу провести с тобой время. И тебя это раньше не смущало.       Кристина повернулась растерянно. Пачо был прав. Их встречи раньше тоже так проходили. Вот только задумываться над тем, как это выглядит Кристина начала лишь сейчас.       Пачо посмотрел на нее серьезно. Наверное, счел ее поведение ребячеством.       — Я скажу один раз, Кристина, — вернулся его решительный тон и пронзительный властный взгляд. — Когда я должен решить что-то как босс, я буду действовать так как диктуют мне законы криминального мира. А ты присутствовала при этом первый и последний раз.       Когда Пачо вел себя так в ее присутствии, в ней поднималось это дурацкое желание поступать наперекор.       — Как скажешь, дон Пачо, — сказала она и резко встала.       Кристина уже дошла до двери, взялась за ручку и хотела открыть. Пачо не дал ей этого сделать, прижав дверь рукой. Он стоял позади Кристины. Она между ним и дверью оказалась зажата будто в объятиях.       — Кристина, посмотри на меня, — сказал Пачо напряженным голосом.       Кристина повернула голову, подняла взгляд и встретилась со взглядом Пачо. Он был раздражен ее поведением, отчего карие глаза почти почернели. Пачо тяжело дышал.       — Еще что-то мне прикажешь? — спросила Кристина, которая уже не могла остановиться. Однако то напряжение, которое возникло между ними, заставило ее забыть, на что она обижалась. Да и вела Кристина уже далеко не к ссоре.       Пачо наклонился к ней. Кристина заметила, как изменился его взгляд. Он смотрел напряженно, но теперь вместе с этим можно было увидеть привычные жгучие огоньки. Пачо прочитал ее намерения.       — Я никогда не приказываю чего-то, что не было бы необходимым, — сказал он. Кристина взмахнула ресницами, тоже приблизилась и приоткрыла губы. — Или того, чего бы ты сама не хотела.       Они уже сократили расстояние до минимума. Кристина жадно вдохнула запах кофе и табака.       — Тогда запри дверь, Пачо, а потом приказывай что угодно, — сказала она ему прямо в губы.       Быстрое движение. Щелчок, не дожидаясь которого, Кристина первая жадно впилась в его губы. Ни с кем другим она бы на такое не решилась. Раз Пачо — хозяин этого места, то на любое стеснение можно наплевать. Наверное, поэтому в итоге они использовали вместо опоры письменный стол, хотя в кабинете был диван.       Кристина все-таки села на него, когда пыталась поправить макияж, глядя в зеркальце.       — Когда сперва пытаешься поссориться, получается горячо, — сказала она и игриво посмотрела на Пачо, который как попало составлял обратно на стол все то, что скинул оттуда ранее. Он все еще не застегнул рубашку. Так что Кристина могла свободно разглядывать его упругое тело.       — Да, но мы не будем ссориться из-за разных глупостей, только ради этого, — сказал Пачо. Он закончил с уборкой и принялся наконец за пуговицы. — А вообще, мне нравится, что ты смелая. Где у нас уже это было? На кухне, на балконе, теперь вот здесь. Надо бы составить список интересных мест.       Пачо поднял взгляд и улыбнулся по-хулигански. Он заправил край рубашки в брюки. Запустил руку в волосы, пытаясь вернуть на место выбившиеся пряди.       — Ты уверен, что не надо составить все ровнее? — спросила Кристина. Она кивнула на письменный стол.       Пачо оглядел его с невозмутимым видом.       — Бенхамин все-равно не заметит. Ему сейчас не до разглядывания письменных столов, — сказал он с улыбкой.       Кристина отлично понимала, о чем он. Она уже успела познакомиться с Асусеной. Жаль, что в тех обстоятельствах, им не удалось нормально пообщаться.       Пачо отчаялся что-то сделать со своей прической. Любовью к уложенным волосам, он напоминал ей папу.       — Мы все еще успеем заехать куда-нибудь поужинать, — сказал Пачо. — Ты готова?       Кристина кивнула. Она встала, повесила сумочку на плечо. Пачо подошел к двери, открыл и посмотрел на Кристину.       — Прежде, чем мы с тобой выйдем за дверь, хочу, чтобы ты поняла, что то, что я тебе сказал — всерьез, — вновь в глазах появилась присущая боссу жесткость. — Это мой город и решения принимать мне, а у тебя я спрошу, только если посчитаю нужным.       Кристина почувствовала, что щеки у нее покраснели от накатившего негодования. Однако это она должна была проглотить. Пачо действительно босс. Как же она надеялась, что он им быть однажды перестанет.       — Хорошо, Пачо, — сказала она. — Да и лезть в эти дела мне не хочется.       Пачо кивнул. Он протянул руку, и они пошли к выходу из бара.       После этого вечера Кристина стала спокойнее. Она будто свыклась с тем образом Пачо, который теперь знает. А после разговора с Мануэлой и переживания смерти Марицы значительно притупились.       На следующий день, Кристина поехала в «Оушен Драйв». Как в старые добрые времена она хотела поддержать папу и Лукаса во время тренировочного процесса. Тем более, что Лукасу предстоял судьбоносный во всех смыслах бой.       Кристина застала их за тренировкой. Лукас внутри клетки проводил спарринг с Хосепом. Папа наблюдал со стороны. Кристина прошла мимо остальных посетителей зала, отметив, что их прибавилось. Если Лукас проведет хороший бой, а уж тем более, если выиграет, клиентов может стать еще больше. Интересно, возьмет ли папа в подопечные еще каких-то бойцов?       Ни Лукас, ни отец ее не заметили.       — Будешь стоять столбом, никогда не уложишь Ронни, — сказал папа. — Нападай первым.       Лукас вытащил каппу и утер пот со лба тыльной стороной ладони. По скуле у него текла кровь. Хосеп прогуливался по клетке явно в более бодром расположении духа.       — Ронни ждет от меня этого, — сказал Лукас.       — Вот именно, — папа кивнул. — С этим бойцом хитрость и интеллект не все решают. Он тебя будет метелить, как Хосеп сегодня, если ты не перехватишь инициативу. Нападай первым, завладевай положением и сможешь навязать ему бой в своем стиле.       Лукас внимательно все выслушал. Взгляд у него был такой решительный, что создавалось впечатление, будто Лукас идет на этот бой как на какую-то странную казнь. Он не иначе как намеревался до смерти забить Эспинозу. Не слишком хорошая идея делать это на виду у всех, перед камерами.       — Отдохните оба, продолжим через полчаса, — сказал папа. Он выглядел серьезным, а значит подумал о чем-то близком к тому, о чем думала Кристина.       — Привет, пап! — сказала Кристина веселым тоном. Хесус обернулся.       — Привет, — сказал он, очень по-доброму улыбнувшись и раскрывая перед ней объятия.       Кристина с удовольствием прижалась к его мускулистому, теплому телу. Сколько бы лет не прошло и чего бы не случилось, а в его руках Кристина чувствовала себя маленькой и защищенной.       Она посмотрела поверх папиного плеча. Там Лукас очень странно пошатываясь выбирался из клетки. Кристина нахмурилась.       — Хорошо, что все еще помнишь, где находится этот зал, — упрек тяжело было воспринять как обидный, потому что папа улыбался.       — Если что, то я всегда могу зайти в карты через телефон, чтобы вспомнить, — ответила Кристина.       Хесус усмехнулся. Он поставил руки на пояс.       — Надо же, не иначе, как твой прекрасный принц научил тебя шутить, — сказал папа.       — Нет, это я в тебя такая, — ответила Кристина. Папа протянул руку и взъерошил ей волосы.       Кристина вновь заулыбалась, поправляя все как было. Вспомнилось детство. Папа также делал, а потом, когда Кристина надувшись поправляла прическу, говорил: «Ты всегда красивая».       Где-то там за папиной спиной, в глубине зала, Лукас закончил разговор с каким-то парнем, а потом все также пошатываясь двинулся в сторону раздевалок.       — Проведешь день с нами? — спросил папа. Кристина отвлеклась от настороженного созерцания Лукаса.       — Да, — ответила Кристина. — Пойду поздороваюсь с Лукасом.       — Я буду в своем кабинете, — сказал папа. Кристина кивнула и пошла в раздевалки, в надежде, что Лукас там не без штанов.       К счастью, Лукаса Кристина застала одетым. Он лежал на лавке с наушниками в ушах. Лукас ее не видел, так как закрыл глаза то ли просто так, то ли чтобы подремать. Кристина подошла к нему, вытащила один наушник и сказала:       — Лукас, пару слов и я отстану.       От неожиданности он чуть не завалился в сторону на пол.       — Я не знал, что ты здесь, — сказал Лукас, усаживаясь на лавке. Он не стал переодеваться, так как готовился продолжить тренировку и был в майке, шортах и кроссовках.       — Я пришла не так давно, наблюдала за тобой в клетке, — сказала Кристина. Она сложила руки на груди.       — Как хорошо, что ты наблюдала, как меня уделал Хосеп, — Лукас недовольно отвернулся.       — Брось, Лукас, это была всего лишь тренировка, — сказала Кристина. Она села на лавку так, чтобы смотреть прямо на Лукаса.       — Скорее бы уже этот бой, — Лукас пальцами разгладил брови в усталом жесте. — Мне кажется, я взорвусь в ожидании того, чтобы уничтожить этого урода.       Кристина сочувственно коснулась его плеча. Она вспомнила то, что ей недавно сказала Мануэла. Ронни Эспиноза считал то, что он сделал приемлемым способом получить девушку.       — Ты победишь, но для этого прислушайся к советам папы, — сказала Кристина. Лукас поднял на нее взгляд, в котором читалось нечто фатальное. Сделалось не по себе. Этот взгляд будто подтверждал недавнюю мысль Кристины.       — А у меня выбора нет, — сказал Лукас. — Я по очень многим причинам должен выйти в клетку и выбить дерьмо из этого урода.       Кристина выдавила унылую полуулыбку.       — Как она? — спросил Лукас. Ему не надо было называть имя. Таким тоном Лукас мог спрашивать только об одной девушке. Кристину кольнуло неприятное чувство. Неужели Лукас не мог понять раньше, что влюблен по-настоящему. Где были его глаза, когда все еще можно было изменить.       — В порядке, насколько это возможно, — ответила Кристина. — А ты разве сам не можешь спросить?       Лукас посмотрел куда-то в пол. Он густо покраснел.       — Я не решаюсь, — сказал Лукас. — Я облажался, что тут сказать? А теперь боюсь даже написать.       Кристина вновь похлопала его по плечу.       — Она не считает тебя виноватым. Если тебе, конечно, будет легче от этой информации.       Лукас ничего не ответил, но перестал наблюдать что-то невидимое на полу.       — А ты сам-то как? — спросила Кристина и, прежде, чем Лукас начал описывать ей свои чувства добавила: — Я имею ввиду здоровье.       У Лукаса даже уши зашевелились от того, что вопрос застал его врасплох.       — Все со мной нормально, а ты, почему спрашиваешь?       Лукас старательно избегал смотреть ей в глаза.       — Ты никогда не умел врать… Я видела, как ты шатался, когда выходил из клетки и шел в раздевалку. Лучше скажи мне правду.       Кристина требовательно посмотрела на Лукаса. Он не выдержал и резко встал с лавки. Лукас сделал несколько шагов вперед, а потом назад.       — Если кто-то узнает, то меня отстранят по медицинским показаниям, — сказал Лукас, с отчаянием глядя на Кристину. Он неловко принялся потирать шею. — Помнишь тот бой, после которого я ездил в больницу?       Кристина кивнула.       — Так вот, я тогда получил сотрясение, а на лечение забил, думал пройдет, — добавил Лукас. Судя по его виду, ему было стыдно. — Моих способностей не хватило, чтобы самому исцелиться…       — Лукас… — протянула Кристина. — А что если Ронни тебе неудачно попадет по голове? Ты проиграешь.       — А если откажусь от боя, то значит я ссыкло! — Лукас взмахнул рукой.       Кристина не знала, что сказать. Она поняла, что окончательно запуталась в мужских разборках. По ее представлению все гораздо проще. Есть полиция, которая должна решать такие проблемы.       — Я просто не могу себе позволить сейчас ничего, кроме выхода на бой! И ты не скажешь Хесусу.       Лукас злобно сверкнул глазами в ее сторону. Кристина кивнула. Она принялась наивно хлопать ресницами. Не выдержав зрительной дуэли Лукас стремительно вышел из раздевалки. Кристина посмотрела ему вслед. Она так быстро сдалась потому, что у нее имелся план на счет болезни Лукаса.       У Кристины в сумочке по-прежнему был бутылек с зельем. Однажды она дала такое папе, когда у него случился странный приступ, чем-то напоминавший то, что случилось с Пачо. Росарио выдала ей новую порцию на замену. Кристина хранила бутылек на случай, если с Пачо вновь что-то подобное произойдет.       Она принялась рыться в сумочке и вскоре извлекла бутылек. Пару секунд она поколебалась. С одной стороны, Пачо, а с другой явное плохое состояние Лукаса. Да, до боя еще долго, но попытаться сделать что-то нужно сейчас, чтобы придумать другой способ помочь.       Кристина встала. Чтобы не успеть передумать, она быстро подошла к шкафчику Лукаса. Кристина опасливо огляделась. Она стукнула ладонью по верхней части шкафчика. Дверь чуть приоткрылась. Этому трюку ее сам Лукас и научил, когда хотел впечатлить.       В шкафчике очень быстро обнаружилась бутылка с водой. Кристина открыла крышку, откупорила бутылек и вылила зелье в воду. Она поспешно закрыла шкафчик и убежала, пока ее не застукали за сомнительным занятием.       Кристина надеялась на две вещи: что зелье подействует даже при условии, что смешано с водой и что Лукас не обратит внимание на как-попало закрытый шкафчик. Надо бы попросить Россу еще об одном зелье. Главное, чтобы она не отказалась из-за того, что Кристина потратила эту порцию на Лукаса.       Бегство завершилось в папином кабинете. Кристина закрыла дверь с самым невинным видом. Папа стоял возле дивана с футболкой в руках. Кристина посмотрела на поверхность дивана, где лежало еще несколько аккуратно свернутых предметов одежды. В таком состоянии было непонятно, что это, но Кристина догадывалась, что это майки, футболки и может еще толстовки.       — Смотри, теперь у нас есть фирменные, — папа развернул к ней лицевой стороной черную футболку с надписью белыми буквами. Кристина улыбнулась, потому что на футболке красовалось название папиного зала.       — Поздравляю, теперь тут все по-взрослому, — сказала Кристина. Папа улыбнулся в ответ.       — Тебе тоже есть, — сказал он, подошел к своему столу, взял с его поверхности аккуратно свернутую красную футболку и дал Кристине. — Спасибо, — Кристина развернула футболку. На ней оказалась белая надпись. — Будет, что надеть на ближайший бой.       Папа выразительно посмотрел на нее. Он явно переживал за исход поединка.       — Надеюсь, Мануэла ему хотя бы напишет, вне зависимости от исхода боя, — сказал папа. — Смотреть на Ронни ее, конечно, не стоит заставлять.       — Попробую с этим что-то сделать, — Кристина легонько дернула плечами.       Папа кивнул. Он принялся убирать фирменную одежду с названием зала с дивана. Кристина отметила, что он выглядит немного мечтательным, а ещё явно более стильно уложил волосы и оставил только легкую щетину. Она улыбнулась. Наверное, у него хорошо складываются отношения с той его загадочной Амаль.       Кристина приземлилась на диван. Она некоторое время просто смотрела на то, как папа ходит по кабинету, наводит порядок. Хотелось его спросить, но было так неловко. Кристина спрашивала его о маме, но чаще просто о ней, чем об их взаимоотношениях, а вот о других женщинах — практически никогда.       Говорить об Амаль она не решилась, а тут еще совершенно некстати вспомнилась история, рассказанная Россой. Кристина вкратце изложила ее отцу. Пока он слушал, он становился все более и более растерянным.       Папа медленно сел за стол. Он не перебивал, силясь понять, что к чему и будто бы примириться с тем, что слышит. Кристина закончила. Папа не сразу ответил. У него было такое выражение лица, что Кристина пожалела, что рассказала.       — По-моему это какие-то бабушкины сказки, — сказал папа. Принимать услышанное он не захотел.       — Брухо в это свято верят, к тому же я знаю пример того, что духи могут назначить кого-то друг другу и не денешься никуда, — Кристине все же хотелось, чтобы он поверил.       — Не знаю, — протянул папа. Он уставился в одну точку, куда-то перед собой. — Не хотелось бы, чтобы мой брак с Эсме был какой-то дурацкой магией.       Папа замолчал. Вновь в его взгляде засквозила грусть. Он никогда не перестанет скучать по маме. Как тут не поверить в магию предназначения духов брухо?       — Давай не будем об этом, — сказал папа, поворачиваясь в сторону Кристины. — Скажи, как там у тебя обстановка? Твое последнее видение наделало шума.       — Если честно, то Пачо ведет себя так, будто я ему ничего такого никогда не рассказывала, — ответила Кристина. — Он слишком спокоен.       — Они по этому поводу сильно поругались с Зиком, — сказал папа. — Я думал, что ты знаешь.       Кристина удрученно склонила голову. Нет, ей он не посчитал нужным сказать. Папа на это недовольно выдохнул.       — Зик хотел, чтобы я с вами нянчился, возил везде, чтобы не дать этому случиться, — сказал он. — Пачо отказался. Я так и не понял, что конкретно ему не понравилось, но мне показалось, что это чувство собственного достоинства. Не захотел висеть у меня на шее.       Кристина улыбнулась.       — Вполне в его духе, — сказала она.       — Хочешь я присмотрю за ним? Я могу это так сделать, что он даже не заметит, — сказал папа. Он смотрел участливо, хотя Кристина знала, как ему все это не нравится. Папа всегда был готов на что угодно ради нее.       — Не надо, — покачала головой Кристина. — Он узнает и будет говорить, что я лезу в его дела. Пачо считает, что я это делаю.       Страшное видение он тоже своими делами посчитал. Кристина не знала, предпринял ли он что-то для своей безопасности, не знала искал ли тех барыг, которые подсадили на кокаин Марицу, не знала, о чем ее спрашивал Хайро. Вновь накатила волна тяжести от того, что она как в клетке рядом с этим всем.       — Как же я хочу, чтобы он ушел из дел! — выпалила Кристина.       Повисло напряженное молчание. Кристина посмотрела на отца, который сложил пальцы перед собой. Он в чем-то сомневался.       — Кристина, дело в том, что он сейчас не может…       — Знаю, знаю! — Кристина разозлилась и прервала его. — Разборки, прокурор и все-такое! А еще он не может бросить Зика и кого там еще!       — Дело в другом, точнее не только в том, что ты сказала, — сказал папа. Тон его был предельно серьезным. Кристина поняла, что это были не очередные нравоучения или отговорки. — Пачо, как и все ангелы привязаны к Зику магией. Он приказывает им, диктует свою волю так, что они думают, что сами хотят того, что имеют.       Кристина застыла как сидела. Глаза ее расширились от удивления. С одной стороны — невероятно, а с другой — странное поведение, после того как Пачо виделся с Зиком, шаблонные ответы на некоторые вопросы, слова о том, что он вообще не понимает, о чем она спрашивает, одна судьба на двоих с Бенхамином.       У Кристины стало тяжело на сердце. Она прикрыла рот рукой.       — Поверить не могу… — протянула она. — А он не знает?       — Нет, — ответил папа. — И ты не сможешь рассказать. Магия защищается, и он или тебя не услышит, либо ты не сможешь вымолвить ни слова.       Кристина вскочила с места. Ей стало жарко, глаза защипало.       — Зик, который считает себя приемным отцом Пачо, держит его на привязи будто щенка! Это ужасно, папа! — Кристина только и могла, что возмущаться.       — Согласен с тобой на сто процентов, — сказал папа. Он встал из-за стола, подошел к ней и остановил, взяв за плечи. — Пачо думает, что должен быть в бизнесе Зика, многое из того, что он делает не подвергает никакой оценке. Просто так живет и все.       Кристина всхлипнула. Ей стало так жаль Пачо. А она-то по незнанию бросалась на него с обвинениями.       — Не надо, — папа заключил ее в объятия. Он принялся гладить ее по голове. — Это все-таки не смертельно. Да и эту магию можно разрушить, хоть это и сложно.       Кристина вцепилась в папину спину.       — Как это сделать? — требовательно спросила она.       — Это происходит потихоньку от того, что он резко с чем-то не соглашается, а еще от всяких травм, особенно если они касаются головы, — ответил папа. — Только не бей его ради этого.       Кристина сдавленно улыбнулась сквозь слезы от последнего, что он сказал. Она стояла, прижимаясь к папе и думала только об одном. Раз Пачо в зависимости от Зика и ее можно разрушить, значит ей не обязательно от него уезжать, не обязательно делать какой-то выбор. Она может попытаться еще. А вот на тему того, что будет, если не выйдет и Пачо так и останется в подчинении Зика, она не хотела.       В итоге Кристина еле смогла дождаться возможности поехать домой. Она вся извелась от желания все-таки попробовать сказать Пачо о том, что узнала. Кристина смотрела куда-то сквозь тренирующегося Лукаса, забыла спросить у папы, а откуда он то узнал и буквально унеслась из зала тогда, когда представилась возможность.       Переступая порог дома, Кристина умоляла духов брухо о том, чтобы Пачо оказался дома. Она пролетела прихожую, холл, мимоходом заглянула в пустую гостиную и кухню, взбежала по лестнице. Дверь в их спальню была открыта. Там горел свет.       Сердце радостно подпрыгнуло. Она вошла и обнаружила Пачо, сидящим на кровати. Он устало снимал обувь.       — Пачо! — позвала Кристина высоким от волнения голосом.       Пачо повернулся к ней. Он нахмурился, видимо силясь понять, что с ней происходит. Кристина набрала в легкие воздуха. В сознании крутилась фраза: «Зик тебя себе подчиняет». Она очень хотела ее сказать, но воздух так и застрял внутри нее. Кристина подумала по-другому: «Зик тебя использует». Также не вышло.       Кристина перебирала фразы, а со стороны, наверное, казалось, что она задыхается. Пачо подошел к ней, взял ладонями за щеки и спросил:       — Ты заболела что ли?       Кристина сдалась. Папа оказался прав. Магия, державшая Пачо при Зике действительно защищалась.       — Нет, просто волновалась, — соврала Кристина.       Пачо только еще больше нахмурился.       — Если из-за видения, то правда не стоит, — сказал он. Пачо спустил ладони ей на плечи. — Я же говорил тебе, что меня защищает кольцо. Я понимаю, выглядело страшно, но я не умру.       Кристина закусила губу. Она все-таки хотела его вывести на нужный ей разговор.       — Прости, но я не могу успокоиться, — это было правдой. Кристина положила руку ему на грудь. Погладила ладонью тонкую рубашку. — Ты к этому привык, а я нет. Ни к видениям, ни, тем более, к постоянной опасности. Никак не понимаю, почему ты не можешь оставить бизнес.       Пачо устало вздохнул. Он нетерпеливо посмотрел куда-то в стену. Затем Пачо отпустил Кристину, подошел к шкафу, вытащил оттуда старый лоскутный плед, взял Кристину за руку и сказал:       — Пойдем, посмотрим на звезды и поговорим.       Кристина последовала за ним. Ночь действительно выдалась звездная. Кристина попыталась найти какое-нибудь созвездие, пока Пачо расстилал плед на полу террасы. Карта звездного неба в мире магии перемешалась с копией человеческой. Как раз из привычных людям, Кристина знала некоторые созвездия. Она успела увидеть Южный крест, а потом Пачо отвлек ее.       Они уселись на плед. Пачо спиной прислонился к плетеной скамейке, а Кристина к его торсу. Он обнял ее и стало тепло и невероятно спокойно. Какое-то время они правда смотрели в небо.       Пачо прижался губами к ее волосам.       — Этот плед со мной со времен моего детства в Буэнавентуре, — сказал он.       — С того времени, когда ты еще не был таким стильным? — игриво спросила Кристина.       — Да, — Пачо улыбнулся. — Тогда я одевался во что мне скажут и пользовался тем, что дадут. Причины моего присутствия подле Зика тоже кроятся в том времени.       Кристина проглотила ком, возникший после этой фразы. Пачо так наивно звучал, учитывая его неведение. Однако тема разговора ее заинтересовала, и она решила просто слушать и спрашивать в ему угодном ключе и темпе.       — Ты знаешь, что в нашем мире, если какому-то ребенку суждено родиться, то ничто этому не помешает, даже желание родителей.       Пачо положил одну руку Кристине на живот и легонько сжал пальцы. Сделалось так приятно и тепло, будто ее коснулась в этом месте какая-то особенно пушистая кошка. Она вспомнила то, что они делали в кабинете бара «Эль Хоселито» буквально вчера, раскраснелась и чуть было не замечталась о последствиях.       — Мой случай как-раз такой, — продолжил Пачо. — Мой отец в прямом смысле изнасиловал мать, которая сошла с ума, вынашивая ангела, о существовании которых до того не знала. Он думал, что влюблен, на деле же это была страсть, желание, да что угодно, кроме любви. Зик мне все объяснил, насколько смог. Я уже в детстве уяснил, что не хочу быть таким как мой отец. Никогда.       Кристина накрыла его ладонь своей, нежно погладила кожу. Голос Пачо над ее ухом звучал мелодично, вкрадчиво и будто не в реальности.       — Но ты и как Зик не стал, — сказала Кристина.       — Да, я отношусь к любви совсем не так как он, — ответил Пачо. — Мне это важно и не только. Мне очень важно иметь семью. Такую, какой у меня никогда не было.       — А как же Бенхамин, Зик и Росарио?       — Бенхамин мне брат и самый дорогой в жизни человек, Росарио я очень люблю, как и Зика, — ответил Пачо. — Но я бы хотел иметь собственную семью, своих детей, чтобы не повторять ошибок моих отцов.       — То есть ты думаешь, что Зик неправильно сделал, втянув тебя в свой бизнес? — Кристина очень надеялась на положительный ответ.       — Я о другом сейчас, — ответил Пачо. — Я о возможности назвать кого-то своим сыном или дочерью, понимаешь?       — Думаю, что да, — ответила Кристина. Она переложила ладонь Пачо так, чтобы объятия стали еще крепче.       — Зик сделал меня таким, — фраза прозвучала внезапно. Кристина затаилась, в ожидании того, что он скажет дальше. — Я вообще многим ему обязан, потому что он воспитал меня, вырастил мужчиной, вообще дал мне возможность жить. Только об одном я жалею, что он ни разу не назвал меня своим сыном, глядя мне прямо в глаза.       — И ты ждешь, что он сделает это, если ты будешь выполнять работу на него? — спросила Кристина.       — Нет, я просто не могу его бросить, — ответил Пачо. — В бизнесе я или нет, Зик никогда не перестанет быть частью моей жизни.       До Кристины дошел его посыл. Это она Зика боится и не любит, в то время как Пачо так делать совсем не обязан. Повисло молчание. Кристина думала. В ее картине мира, если Пачо бросит дела, то он порвет отношения с Зиком, а тут вот оно что. Передумает ли он, если узнает про то, что находится в зависимости? Кристина склонялась к тому, что нет.       — Твой отец считает, что я тебе не подхожу, — вдруг сказал Пачо.       Кристина усмехнулась.       — А ты сам об этом что думаешь? — спросила она, чуть наклонившись, чтобы заглянуть Пачо в глаза.       — Бандиты никогда не подходят хорошим девочкам, Кристина, — ответил Пачо. — Они все вокруг себя разрушают.       Кристина нахмурилась.       — Тогда, я не хочу быть хорошей девочкой, — сказала она и потянулась за поцелуем.       Этот вечер выдался таким тихим и душевным, что Кристина страшно хотела его продлить. Она всеми правдами и неправдами пыталась заставить Пачо не спать. Однако, в какой-то момент не выдержали оба. Кристина засыпала, вдыхая запах кофе и табака. Она успела подумать, что с этого момента все у них будет хорошо.       Утром она чувствовала себя счастливой, полной уверенности несмотря на все сложности. Казалось бы, все сказанное папой, а потом и Пачо должно было убедить ее в обратном, но так не случилось. Кристина смотрела на то, как Пачо ходит по комнате, обернувшись полотенцем, собирается, попутно шутит и думала, что хочет так всю жизнь.       Вдруг у нее появилась навязчивая мысль, что она не хочет его отпускать сегодня. Кристина стала напрашиваться с ним в бар. Пачо говорил, что там сегодня у него куча дел, о которых Кристине знать нельзя, что там будет Бенхамин и еще кто-то. Она настаивала и, когда привела аргумент, что, если ей станет совсем невмоготу, Хуан увезет ее куда-нибудь, Пачо согласился.       Кристина обрадовалась настолько, что очень быстро привела себя в порядок и была готова ехать. Всю дорогу в машине она не могла наглядеться на Пачо. Остро ощущалось желание быть ближе, касаться его. Кристина никак не могла понять, почему это так навязчиво происходит.       Почти перед самым баром, Кристина со всей имевшейся в ней чувственностью поцеловала Пачо. Она ни к чему не пыталась привести, ей просто захотелось. Водитель деликатно вышел из машины, как только они остановились. Кристина еле-еле отпустила Пачо.       — Мне уже правда пора, — сказал он.       — Да, конечно, идем, — ответила Кристина.       Они выбрались из машины. Водитель подвез их близко ко входу. Кристина обошла машину спереди. Она остановилась, дожидаясь, пока Пачо возьмет из машины пистолет.       — Ты сегодня такая странная, — сказал Пачо. Он стоял перед ней, глядя в сторону улицы. Между ними и проезжей частью была дорога. — Точно ничего не случилось?       Кристина повернулась к бару, посмотрела на сидящую на вывеске черную птицу.       — Нет, все нормально, — она пожала плечами. — Просто последние события заставили меня расчувствоваться. Да и к тому же, все мы брухо странные.       Кристина улыбнулась. Позади послышался рев какого-то транспортного средства. Пачо посмотрел через ее плечо. Он нахмурился. В следующий миг его глаза округлились. Кристина ничего не успела понять, как вдруг, он резко схватил ее за плечи, развернул и закрыл собой как раз тогда, когда раздалась автоматная очередь. Пачо дернул ее вниз, усадил, прислонив к машине, затем выпрямился, успел сделать несколько выстрелов. Мимо них пронесся со страшным ревом мопед. Звук его двигателя уносился прочь по улице. Кристина закрыла уши, потому что поняла — он повернул обратно в их сторону.       Прямо перед ней из бара выбежал Хайро. Он прицелился и сделал несколько выстрелов раньше, чем мопед успел поравняться с, тем местом, где они сидели.       — Я их подстрелил! — сказал Хайро, прошел мимо, а за ним еще пара каких-то мужиков.       Сердце отбивало бешеный ритм. Кристина проследила за Хайро, а потом повернулась в другую сторону.       — Кажется, Хайро нас спас, — сказала она Пачо, который сидел рядом с ней, прислонившись спиной к машине.       Кристина принялась подниматься. Она думала, что Пачо сделает то же самое, но он не встал. На сердце будто похолодело.       — Пачо вставай, все кончилось, — сказала она дрожащим голосом. Что происходит вокруг она уже не видела.       Пачо медленно наклонился в сторону. Он смотрел куда-то перед собой.       — Пачо! — позвала Кристина.       И тут как в самых её жутких снах Пачо упал на тротуар. Одна рука безвольно откинулась в сторону, другая осталась лежать на груди.       Кристина закричала. Она бросилась к Пачо, принялась его тормошить. Он был жив, кожа теплая, дыхание тяжелое, но все-таки оно было.       — Вставай, пожалуйста, не надо так со мной! — собственный голос казался чужим.       Все в этом мире сосредоточилось в этом месте. Кристина рухнула возле него на колени. Она ощупала грудь — ничего. Кристина посмотрела на его лицо и в ужасе вновь закричала. Откуда-то из-за спины на тротуарной плитке показалась лужа крови.       — Помогите! — изо всех сил закричала Кристина.       Кто-то с силой дернул ее за руку.       — Пойдем, Кристина, — она узнала голос Бенхамина.       — Нет, ты что не видишь, что он ранен! — Кристина попыталась вырваться. Она не смотрела на Бенхамина. Важно было только то, что Пачо вот там — истекает кровью.       — Вижу, — рявкнул Бенхамин. Он поставил Кристину перед собой и хорошенько встряхнул. — Мы отвезем его к Асусене, а ты иди в бар.       Кристина рванулась.       — Я с вами! — выпалила она. Наконец, суровое, встревоженное и бледное лицо Бенхамина приняло привычные очертания. Он со вздохом сдался.       — Ладно, но будешь устраивать истерики, накачаем тебя снотворным, — резко сказал он.       Бенхамин пошел к машине. Кристина последовала за ним. В начале процессии она с содроганием сердца увидела, как двое парней ведут под руки Пачо. На рубашке — несколько отверстий, а из-под них почему-то вырывается белесый свет.       Ноги несли ее сами, мысли путались. Возле черного внедорожника она чуть не упала. Бенхамин схватил ее за лицо.       — Он не умрет, я ему не позволю! — с жаром сказал он. — А ты — соберись, ради него, Кристина!       Кристина кивнула. Бенхамин открыл дверь и буквально затолкал ее на заднее сидение. К ней на колени уложили Пачо. Кристина обхватила его за плечи. Он приоткрыл глаза, губы дрогнули — Пачо ее узнал. Он протянул руку. На пальцах была его же собственная кровь. Пачо коснулся ее щеки и тут же его рука безвольно повисла.       Кристина заплакала. Она гладила его лицо, пока Бенхамин на скорости вел машину по улицам Либертад. Кристине было все-равно куда они едут конкретно, лишь бы Пачо там помогли. Он так сипло дышал, должно быть из-за застрявших пуль.       — Почему ты не вытащишь их магией? — спросила Кристина.       — Нельзя, я могу вместе с ними вытащить мышцы, кости или в чем там они застряли, — ответил с переднего сидения Бенхамин.       Кристина вновь посмотрела на лицо Пачо. Он сильно побледнел, а сознание не терял из последних сил.       — Не засыпай, — сказала Кристина. — Я что угодно сделаю, только не теряй сознание.       Она огляделась. Улицу за окном Кристина не узнала, а потому смотреть туда не стала. Все, что она могла — говорить Пачо как его любит, и чтобы он не отключался. Тем временем, кровь из ран на его спине продолжала заливать ее платье. Зеленое. Вот оно — зеленая птичка в луже крови. Кристине стало так страшно. Они уже будто вечность едут.       — Кристина… — Пачо прохрипел ее имя.       — Я с тобой, — с жаром ответила она. Поддавшись порыву, Кристина прижалась к его бледным сухим губам.       Машина остановилась. Бенхамин вышел первым, открыл дверь со стороны Кристины. Нехотя, она отпустила Пачо, чтобы выйти самой и позволить Бенхамину вытащить его из машины. Он взвалил Пачо себе на одно плечо.       — Идем! — скомандовал Бенхамин и на ватных ногах Кристина двинулась за ним по незнакомой узкой улице к невысокому желтому дому.       Их ждали, а потому дверь была не заперта. По узкой прихожей Бенхамин повел их вглубь дома. Наконец они свернули в помещение, оказавшееся кухней. На обеденном столе была застелена белая ткань. Рядом Кристина увидела Асусену.       — Сними с него рубашку и клади на стол, — сказала Асусена.       — Я помогу, — отозвалась Кристина.       Она подошла к Пачо и, пока Бенхамин все еще держал его на плече, резко дернула рубашку так, что пуговицы посыпались в разные стороны. Видимо, адреналин пробудил в ней такую силу.       Кристина принялась вытаскивать руки Пачо из рукавов рубашки и собственные пальцы принялись подводить ее. Они яростно тряслись, но она все-таки совладала с одеждой.       Рубашка осталась у нее в руках. Кристина сжала ткань, наблюдая как Бенхамин кладет Пачо на стол, лицом вниз. На спине Пачо зияло несколько ран из которых продолжало вырываться белое свечение. До Кристины дошло, что раны пытались исцелиться, но из-за засевших в них пуль, вновь разрывались выталкивая новые струйки крови.       Ей стало дурно. Кристина почувствовала, что оседает на пол, как вдруг ее подхватил Бенхамин и понес из кухни прочь. Кристина тут же пришла в себя. Она ударила Бенхамина по спине.       — Не надо, я хочу остаться с ним! — заплакала Кристина.       Бенхамин резко поставил ее на пол, схватил за плечи и заглянул в глаза.       — Там на столе — мой брат, за которого я готов порвать задницу кому угодно в этом гребаном городе, но я доверяю Асусене и ты тоже должна, — сказал он.       В черных глазах читался ужас. Кристина перестала плакать.       — Молодец, — сказал Бенхамин со вздохом. — Наверху есть ванная. Иди, умойся, когда Пачо придет в себя, он не должен увидеть тебя такой.       Кристина подчинилась. Она на негнущихся ногах поплелась наверх, еле-еле нашла ванную, в которой припала спиной к двери, сползла вниз и вновь зарыдала. Перед глазами стояло его бледное лицо, в ушах звенели выстрелы и хрипы Пачо. Только бы Асусена справилась, иначе она не переживет. Только вчера они были так счастливы.       Кристина посмотрела на свои руки — багровые — все в следах крови Пачо. Подол платья залит ее пятнами. Она встала, подошла к умывальнику, открыла кран и подставила ладони под воду. Жидкость тут же окрасилась в алый.       Если это значит быть женщиной криминального босса, то — нет. Кристина не хочет всю жизнь провести вот так, смывая с рук его кровь, стоя перед зеркалом в доме брухо. Пачо должен быть с ней, но не так.       «В тюрьму или вперед ногами», — пронесся в ее мыслях его голос.