Чёрная Мадонна

      Пачо думал скрыть от него то, что случилось в его баре. Он решил, что босс настолько, чтобы утаивать от Зика что-либо. Зик так разозлился, что хотел просто не выпускать его с асьенды. Пусть бы и сидел в доме даже вместе с этой его Кристиной. Девчонка точно заноза, да к тому же пригрела на груди змею в виде тупой подруги.       Зик всерьез хотел что-то такое сделать, но вовремя остыл. В том, что сделал Пачо был нюанс, который намекал на то, что он вновь потихоньку выходит из-под контроля. Раньше он не задумываясь рассказывал обо всем, что касается бизнеса Зику, а теперь — вот. Причем утаил он то, что Марица пришла в бар с намерением накачать его каким-то зельем, чтобы сдать колдунам.       Пачо упрямо не хотел, чтобы Зик делал что-то, чтобы его защитить. Зик не выдержал и вспылил, когда он отказался от помощи Хесуса. Они разговаривали на повышенных тонах, так что Зик был в шаге от того, чтобы вновь залезть в его голову и грубо вернуть над ним контроль. Однако делать этого было никак нельзя. Второй раз можно повредить ему память.       Пришлось признать суровую реальность. На сей раз он потеряет Пачо. Как минимум перестанет его контролировать. Зик не знал, что тогда он будет думать. Поймет ли, что находился под его контролем все это время? Случай с Мигелем не дал ему прямых ответов. Хотя, впрочем, какая разница — лишь бы Пачо был жив.       Разозлило Зика не только то, что Пачо так себя повел. Он был просто в бешенстве от того, что барыги настолько свободно себя чувствуют, что организуют покушения совсем не опасаясь последствий. Их будто сам президент Республики крышует.       Зик связался с Эрнесто. Разговор у них был короткий, но весьма основательный. Он касался того, как можно устроить колдунам в Мексике веселую жизнь. Да, просто взять и убить глав картели, они не могли. Их все еще защищало заклятье, как и часть их приближенных тоже. Однако не всех в картели заклинание касалось, значит можно было зайти через территорию Арельяно, чтобы совершать нападения на тех, на кого получится. Чем больше раз, тем лучше. Именно это Эрнесто и должен был сделать.       К тому же, Федерико Арельяно остался без защиты Эдуардо. Зик решил, что ему не помешает усилить охрану хотя бы таким образом. Обещание Россе он все еще держал.       Жаль, что Арельяно пока так и не узнал точно, кто ведет дела картели Хуареса в Либертад. Хотя версия у Зика имелась весьма разумная. Учитывая все разрозненные данные, он сделал вывод, что в Либертад отправили сестру Рауля. Ее имени никто не знал, однако ходили слухи, что у нее был редкий тотем, поэтому старый дон Бернардо держал личность дочери в тайне. Вполне возможно, что редкий тотем позволил ей тогда исчезнуть из машины, так долго не попадаться, а еще она могла быть черноволосой женщиной, которая договаривалась с Бальестеросом о том, чтобы добраться до Пачо, а точнее его крови. Откуда Пачо это узнал, еще надо было разобраться.       Все эти обстоятельства давили на Зика, но он считал, что может разобраться. Тем более, что пока что получалось. Однако было еще одно, о чем он никому не говорил, даже Ионе. И это давило на Зика сильнее всего.       В сделке с Черной Мадонной сыграла одна жертва — ушедшая навечно. Зик знал, что Мадонна исполнит его просьбу и защитит тех, кого он просил. Бенхамина она уже спасла. Остались Пачо и Росса.       Зик помнил, что вторая жертва — та что уйдет на время. Что если это будет Пачо или Росса? Да их можно будет спасти, но Зик не хотел видеть их смерть, даже зная, что это не навсегда. Его съедала эта мысль, а еще преждевременная тоска от мыслей о том, каков будет мир без кого-то из них, что Мадонна вновь явилась ему во сне.       На сей раз она сидела на арене для лошадей здесь на его асьенде. Мадонна все также напоминала Зику Эрмину Флорес. Она сидела, сложив руки на коленях и безучастно смотрела на песок. Затылком Зик чувствовал тот же страх, что и обычно в ее присутствии.       Он сел неподалеку от Мадонны на скамейке. В сумраке, царившем вокруг них, Зик все-таки смог разглядеть ее худобу, чуть впалые щеки под маской калаверы. Мадонна все также была облачена в черное платье и кружевную вуаль, но волосы ее спадали на плечи. Цветы — яркие красные розы, придерживали вуаль на волосах.       — Ты по-прежнему боишься меня Иезекиль, — сказала Мадонна бесцветным тоном. Желтовато-карие глаза вспыхнули, когда она подняла их на Зика. По спине пробежали мурашки.       — Извини, но как бы я не хотел, не могу привыкнуть, — сказал Зик. — Даже для меня такие существа как ты не кажутся обыденностью.       — Тебе бы стоило свыкнуться, потому что однажды я возьму тебя за руку, и ты не вернешься в мир живых, — Мадонна чуть склонила голову, глядя пламенным взглядом. Кто бы она ни была, но существо она жуткое. Говорит безразлично, а взгляд то вспыхивает, то угасает.       — Совсем как та девушка, что ты забрала вместо Бенхамина? — спросил Зик.       Мадонна кивнула.       — Несчастное создание, — вновь полная отрешенность в голосе. — Она бы сгорела от любви к твоему сыну.       Зик поджал губы, но при Мадонне не имело смысла отрицать тот факт, что Бенхамин и Пачо стали его детьми. Никакая кровь тут не важна. Как минимум Черная Мадонна на нее плевать хотела.       — Сейчас она обрела покой, — продолжила Мадонна.       Зик подумал, а что будет с ним, когда она его заберет? Будет ли он ощущать себя как другие ангелы в кольцах или же с ним произойдет то же, что с Марипосой.       — Ты пришла, чтобы сказать мне что-то конкретное? — спросил Зик не выдержав тишины и собственных мыслей.       Мадонна сверкнула желтыми глазами.       — Откуда же мне знать, зачем я здесь, если это твой сон, — сказала она.       Она так пристально смотрела, что Зик, поддавшись будто гипнозу, не мог отвести взгляд. Он все смотрел и смотрел, пока желтый цвет глаз Мадонны не растворился, уступая место карему.       Картинка сменилась. Теперь на него смотрела Росса. Она отвлеклась от того, что делала, но не для того, чтобы посмотреть на Зика. Его в этой сцене вообще не было. За происходящим он наблюдал будто призрак.       Росарио отвернулась. Она склонилась над Пачо, который сидел перед ней. Он положил руки на спинку стула и терпеливо ждал, пока ведьма закончит обрабатывать рану на спине. Пачо выглядел не так как сейчас. Взгляд чуть более наивный, черты более плавные, а значит ему в этом видении где-то двадцать или около того.       — Говорила я Зику, чтобы держал вас подальше от своих дел, так нет же… — Росса привычно ворчала.       Она взяла белую ткань, смочила в стоящей рядом миске с водой, а затем осторожно принялась промакивать рану и стирать струйки крови, текшие вниз по спине. Этот Пачо еще не так привык к боли, как нынешний, а потому зашипел от прикосновения к открытой ране.       — Это не так страшно, меня всего лишь задело, — сказал Пачо. — Пуля не застряла.       — Но в ране все-равно что-то осталось, — возмутилась Росса. — Поэтому не заживает.       Пачо чуть повернулся. Он выглядел неважно — чуть побледневшее лицо, под глазами залегли круги, по вискам бежала испарина.       — Я в надежных руках, так что буду цел совсем скоро, — тем не менее улыбнуться обаятельно и лукаво он смог.       Росарио еле заметно покраснела. Это всегда на нее действовало. Пачо умел подмазаться к ней правильно. Росса отвернулась за одним из своих бутыльков, чтобы он не понял, что она смутилась. Повернулась к Пачо она уже с сурово сдвинутыми бровями.       — Сколько раз ты думаешь я буду с тобой в таких вот случаях? Будешь подражать своему пустоголовому воспитателю, так однажды на твоей спине появятся раны пострашнее.       В нос Зика ударил железистый запах крови, да такой сильный, что он проснулся. Он видел сны с участием Мадонны не впервые, но именно после этого раза чувствовал тревогу. Этот сон перекликался с видениями Кристины. У девчонки большой потенциал.       Как же Зик был солидарен с Росарио, что ей бы стоило уехать в горы и обучаться колдовству, вместо того, чтобы морочить голову Пачо. Да и полезно было бы иметь в общине мощную предсказательницу. Давно никто из брухо не устанавливал связь с картами настолько хорошо, чтобы видеть подробные картинки.       Протянуть бы достаточно, чтобы не дать ее видениям сбыться. Зик чувствовал, как сжимаются вокруг него клещи. Агенты под руководством капитана Падильи стали получать ордеры на обыски разного имущества, так или иначе связанного с картелью. Они принялись бить по благосостоянию, что было довольно логично. Не будет денег, нечем станет платить работникам и тем, кто берет взятки, значит будет проще достать боссов. Бухгалтер Пачо выяснил, что агенты хотят привлечь Зика через налоговую.       Пока адвокаты справлялись, а значит агенты скоро возьмутся за другие ниточки, ведущие к Зику. Он предполагал, что вскоре они возьмутся за «фабрики», а в случае, если Бальестерос решит умаслить колдунов из Хуареса, то полицейские сделают их первостепенными целями.       Пока же полиция охотится за деньгами Зика, он решил дать Рексу поручение перепрятать одного из главных бухгалтеров картели. Вместо гламурного офисного здания в центре Либертад, ему теперь придется вести дела в замшелом бывшем общежитии на окраине Четвертого района. Если быть точнее, то это здание давно и быстро стало ночлежкой, а потом почти превратилось в притон. Для Зика его выкупила одна из фирм, через которую отмывают деньги. Теперь это место картель использует как убежище.       Пока Рекс занимался делами в Либертад, Зик должен был ехать в Пуэрто Лимон. Первоначально он туда собирался, чтобы встретиться с Гезарией, но в последний момент узнал, что с ним ищет встречи Хосеп де Леон. Ради этого он даже приехал в Пуэрто Лимон сам.       Зик ждал этого разговора, потому что на его памяти, де Леон редко приезжал в неудобное для себя место, чтобы поговорить с кем-либо. Иона, через которого де Леон вышел на Зика в этот раз, понятия не имел, зачем тот хотел его видеть.       Встречу организовали на яхте, от чего Зик чувствовал себя крайне неуверенно. Небольшая блестящая белая лодка, казалась ему тесной и замкнутой. Он прибыл без охраны, потому что де Леон все-равно бы никого кроме самого Зика на борт не пустил.       Яхта стояла пришвартованной к пристани немного на отшибе от остальных фешенебельных посудин. Когда Зик поднимался на борт, он сильно надеялся, что яхта не отчалит с ним на борту. В этом случае, скорее всего, Зику придется убить всех, кто сейчас на этой яхте.       Де Леон ждал его на палубе. Он сидел на пляжном кресле, глядя в даль на небольшой живописный островок и лазурную морскую воду. В Пуэрто Лимон оставалось жарко и солнечно круглый год, даже в середине осени здесь было больше ясных дней, чем в том же Либертад. Казалось, что де Леон просто воспользовался обстоятельствами, чтобы погреть кости на солнце, а заодно решить какие-то свои непонятные дела с Зиком.       — Садись рядом, тебе бы тоже не мешало полюбоваться таким великолепным видом напоследок, — прозвучало скорее небрежно, чем зловеще.       Зик без лишних разговоров занял соседнее с де Леоном кресло. Он оказался слишком высоким для этой мебели, так что коленки неудобно задрались почти до ушей, в то время как спина провалилась в мягкую ткань.       Солнце светило прямо в лицо, поэтому Зик опустил на переносицу очки. Он немного пожалел, что надел черную рубашку. Де Леон даже не повернулся в его сторону. Он оставался также загадочен.       — Есть что-то что я должен знать и из-за чего начало разговора вышло таким зловещим? — спросил Зик.       — Ты где-то облажался, а потому теперь твоя физиономия прикреплена к доске в кабинете агента Салазара. Как и остальных из твоей организации, — ответил де Леон. — Кто-то любезно сдал им место, где тебя можно увидеть, да еще и указал, что ты это и есть босс всех боссов.       «Надо же, Мигель вроде мертв, а крыса все-таки завелась», — подумал Зик.       — Спасибо за наводку, значит придется вновь давить предателей, — задумчиво сказал Зик, прикидывая кто бы это мог быть.       — Осторожнее с этим, — Хосеп де Леон все-таки повернулся к Зику. — Падилья и его люди из идейных. Что бы не делал Кальдерон, они хотят тебя посадить.       Зик кивнул. Он не собирался в тюрьму, а поэтому Падилье придется не сладко. Интересно, сколько он готов уложить, пока поймает Зика? Да, к тому же, если случится перестрелка, то Зик от нее не планирует прятаться.       — Однако, есть еще кое-что, о чем нам надо с тобой поговорить, — сказал де Леон и его голос наконец стал звучать сообразно ситуации. Он взял небольшую зловещую паузу. — Скажи мне, дон Айрес, кто определяет власть в Тэрра Мадрэ?       Зик вздернул бровями и резко повернулся в сторону де Леона.       — Я не лезу в политику, — ответил он коротко. Зик действительно не знал, но приблизительно понимал к чему клонит Хосеп.       В Мире магии мало было иметь политическую партию, какие-то убеждения, программу и влиятельных друзей. Нужна была коалиция магических существ, чтобы держать власть в той или иной стране. В Латинской Америке в правящих кругах всем заведовали разного вида колдуны. В той же Мексике — это разные их кланы. Поэтому картели Хуареса так вольготно живется. В Государстве Олимп определяли жизнь приближенные богов, а в Тэрра Мадрэ — не было четко выраженной магической политической силы. Изначальная идея этого государства — содружество разных существ, из которого мало толкового вышло.       — Жаль, что тебе не хватило духа занять место в политической системе, — сказал Хосеп. — У ангелов для этого все ресурсы имелись: сила, деньги, древняя история, интеллект, как-никак, да и людей достаточно. Мог бы в публичное пространство выставить своего молодого наследника — достаточно обаятельный парень. Если страшно, то всегда есть Йон или Гонсало.       — Для ангелов из моей общины — это опасно, — ответил на замечание Хосепа Зик. — Если бы кто угодно из нас принялся вести публичную деятельность, то рано или поздно на территории Республики развязались бы разборки между ангелами, а это никому не нужно.       — Да, риск был большой, но если бы все вышло, то сейчас мы не были бы в таком положении.       — Что ты имеешь ввиду?       — То, что в Тэрра Мадрэ есть группировка существ, которая стремится захватить власть, — ответил де Леон. — Если ты знаешь Октавио Бальестероса, то ты можешь догадаться кто они такие.       Зик еще как знал Бальестероса, а еще знал, что он за существо. Значит колдуны из культа Пернатого змея хотят захватить эту страну.       — Причем здесь мои ангелы и мой бизнес, если я не лезу в политику? — спросил Зик.       — Да, но ты и твои ангелы — серьезная сила, с которой тут считаются, даже сейчас, — ответил де Леон. — Поэтому тебя хотят убрать с дороги.       — А не расстреляли при первой возможности из-за оружия, которое я делаю?       — Верно, — де Леон кивнул. — Оно им все еще нужно. От этого такие сложности с постепенным выдавливанием тебя с территории. Клаудио Фалькон прощупывал насколько мощным оружием ты можешь снабжать, а еще делал ставку на твоих приемышей. Ожидал, что они смогут перейти на сторону пернатых змеев и тогда ангелов не надо будет убирать совсем.       Зик невольно усмехнулся. Его приемыши были привязаны к нему крепко и дело не только в ангельской магии. Все-таки их отношения не настолько плохи, чтобы предавать Зика, как-минимум не ради Клаудио Фалькона с его юмором на грани.       — А причем здесь барыги? Какая им разница у кого политическая власть здесь? — Зик сомневался, задавать ли этот вопрос. Вроде бы мотивы колдунов ему были ясны. Кто знает, может быть де Леон может сказать еще что-то полезное.       — Змеи их используют как инструмент, а интересы барыг — как обычно: кокаин, бабло, магия, — уклончиво ответил де Леон.       Значит ничего нового о барыгах. Зик посмотрел на линию горизонта. Морская вода так поблескивала на солнце, что можно было забыть, зачем он вообще сюда приехал.       — Зачем ты мне рассказываешь? Ни змеи, ни барыги тебе не простят, если узнают, — до Зика будто заново дошло начало их разговора.       — Верно, Зик, верно, — кивнул де Леон. — Почему ты думаешь мы встретились в таком красивом месте? Я думаю, это последнее, о чем я смог тебе рассказать. Да и сдается мне, что больше мы не встретимся. Далеко не потому что я так хочу.       — Тогда, какой тебе резон меня предупреждать? — спросил Зик.       Де Леон задумчиво поглядел на море, где-то впереди себя. Затем он повернулся к Зику и впервые показался ему мужчиной преклонного возраста.       — Пернатые змеи — мрачные, опасные и, что греха таить, пренеприятные колдуны. Их методы и цели мне не близки, — сказал де Леон. — Сказав тебе, я сделал ставку в игре, финала которой, скорее всего не увижу.       Разговор с де Леоном оставил неприятный осадок. Однако теперь Зику стало понятно, почему барыги из Хуареса стали так удачливы в достижении своих целей. Он раньше сталкивался с Хосе Карлосом, и он вел себя хитро, но довольно примитивно. Изменилось ли что-то — нет, де Пальма себе не изменял.       Братья Перес — отморозки, для которых сложные схемы тоже не характерны. Скорее всего, мозг их деятельности сейчас это их сестра. А вот действительно изворотливый Сезар Браво, просто никогда особенно не был заинтересован в Тэрра Мадрэ.       Поддержка пернатых змеев оказалась им как нельзя кстати. А значит, чем дальше, тем тяжелее будет выйти из этой ситуации с минимальными потерями. И вновь эта мысль — лишь бы парни и Росса остались живы.       Зик не стал держать предмет разговора с де Леоном в тайне от Гезарии и Ионы. Он надеялся, что они смогут остаться подле Пачо, как минимум кто-то один из них. Центурионы выслушали его и мгновенно надели мрачные выражения лиц.       Они разговаривали на террасе в одном из домов Гезарии. Зик отметил, что он не выбрал для этого ресторан, как часто делал. Было уже далеко за полдень. Зик постоянно поглядывал на часы. Ему не хотелось задерживаться в Пуэрто Лимон.       — Интересно, а Кальдерон в курсе, с кем имеет дело? — сказал Гезария. Он выглядел так, будто откуда-то достал шкаф с одеждой Сэмми. Расстегнутая льняная рубашка, легкие брюки и дорогущие солнечные очки. Только лохматой прически не хватало, а так вылитый Самаил.       — Ставлю что-угодно, что он знает, — ответил Иона. Вот он привычно не выделялся внешним видом. Разве что выражение лица более нервное, чем обычно. — У него с этим культом могут быть общие интересы или еще какая-то связь. Кто знает, вдруг он сам из них?       — Если так, то хорошо притворялся все эти годы, — сказал Зик. — Колдуны из этого культа крайне странные типы. Так или иначе их сущность проявляется в их поведении. Вспомните того же Фалькона.       — Да, среди других законников тяжело притворяться не отбитым, — заметил Гезария. Он отпил из бокала какую-то ярко-розовую жидкость.       — Как дела с пакистанцами? Удалось их успокоить? — спросил Зик, предварительно вновь поглядев на часы. Гезария поспешно кивнул.       — Да, Хасана удалось убедить, что Кальдерон как минимум им не угрожает, — сказал он. — Как-будто Кальдерон может дотянуться аж до Пакистана.       — Они беспокоятся, что будет если мы перестанем покупать у них оружие. Прибыль для них была такой огромной, что они просто не найдут ничего подобного в ближайшее время, — сказал Иона. — Не столько Кальдерон их пугает.       — Да, — ответил Гезария. — Пришлось убедить их, что у них всегда будет Эрнесто.       Зик мрачно улыбнулся.       — Если только ему не угораздит быть здесь, а не в Колумбии, в неподходящее время, — сказал он.       — Что верно то верно… — сказал Гезария. У него был недобрый взгляд, который плохо сочетался с розовой жидкостью в бокале.       — Ты что-то конкретное имеешь ввиду сейчас? — спросил Зик.       — В Валье Гранде тоже стал активнее отдел по борьбе с организованной преступностью, — ответил Гезария. — Обыски идут на каждом шагу, причем плотнее, чем в других провинциях. Когда я прилетел из Пакистана, они вообще пытались взять меня в аэропорту, пришлось оттуда выбираться…       — Сознайся сразу, вы подстрелили кого-то из полицейских? — спросил Зик.       — Да, а как ты думал я оттуда ушел? — ответил Гезария с раздражением. — Прорывались на машинах с перестрелкой. Если бы они успели к трапу, то можно было бы использовать крылья для перемещения. Но я был в тачке уже, когда они появились.       — Надо понимать, что мы поэтому сейчас не в очередном гламурном заведении, — протянул Зик не без раздражения, хотя особенно винить Гезарию он не мог, да и наказывать было не за что. Хуже если бы его взяли.       — Да, не исключено, что мне придется скрываться и даже покинуть Пуэрто Лимон, — сказал Гезария.       — А вот этого нельзя делать как можно дольше, — сказал Зик. — Кальдерон давит на приграничные провинции не случайно. Они для нас существенны. Хотят не дать нам перевозить товар. Уйдешь из Пуэрто Лимон и провинцию возьмут под контроль барыги.       Гезария выслушал Зика. Его взгляд из отрешенного вновь обрел присутствующее выражение. Теперь он будет стоять на смерть в Валье Гранде.       Зик вскоре попрощался с центурионами. Он уезжал из Пуэрто Лимон с неприятным ощущением и тяжелым сердцем. Своим приказом он подставил Гезарию, но поделать ничего не мог с этим. Он и так уже под колпаком у местной полиции. В Коломбиане Зик оказался, когда уже стемнело. Провинция ощущалась странно застывшей, будто зверь перед прыжком.       Зик вновь не смог уснуть. Мучило странное чувство, будто что-то приближается. Причем давило оно на сердце, так что дело было далеко не в разборках с Хуаресом и не в Кальдероне. Зик прикончил несколько бутылок агуардиенте. Это его не успокоило, напротив, он стал только злее.       Когда асьенда потихоньку начала просыпаться. Стала сновать туда-сюда прислуга, прибавилось охраны, собака принялась бегать повсюду и лаять. Зик спустился на кухню. Он ожидал, что придет Росса. Зик хотел с ней поговорить в надежде, что это его успокоит.       За окном виднелись конюшни. Зик смотрел на них без лишних мыслей. Он стучал ладонью по столу, выдавая то, что он не в духе.       — Что такого успело стрястись, что ты уже бесишься, а еще даже не полдень? — сварливый голос Россы отвлек Зика от вида из окна и заставил улыбнуться.       — У меня в последнее время не так много поводов пребывать в хорошем расположении духа, — сказал Зик.       Росарио подошла к столу, неспешно отодвинула стул и села. Она спустилась вниз не нарядившись. Зик засмотрелся на ее волосы, которые она не затянула в тугой пучок как обычно. Они были почти прямые и струились нежными волнами, а в утреннем свете и вовсе необычно отблескивали.       — Еще бы, с твоими то делами, — фыркнула Росса.       — Только не начинай, — выдохнул Зик нервно. — Поздно уже зудеть над ухом по этому поводу.       Росса, как ни странно, не стала продолжать с ним спорить. Она посмотрела куда-то в сторону плиты.       — Если тебе интересно, то Асусена довольно хорошо продвинулась в снятии заклинания, — сказала Росарио. — Скоро Бенхамину ничто не будет угрожать.       Зик скептически хмыкнул.       — И ничего не будет мешать затащить ее в свою постель, — сказал он довольно грубо. Зик не мог перестать не одобрять происходящее и откровенно раздражаться из-за дурацкой магии духов брухо.       — А это уже не твое дело! — рявкнула в ответ Росарио. — Никак ведь не успокоишься.       Зик выразительно посмотрел на Россу. Вот и успокоился в ее компании. Они только и делают, что ссорятся по поводу парней в последнее время.       — Ты такой хмурый и я понимаю почему, — продолжила Росса, странным пронзительным тоном. — Ты не ожидаешь доброго от того, что творится. Боишься, что в итоге больше их не увидишь.       Зик ничего не ответил, но во взгляде у него читалось, что Росса попала в точку.       — Тогда искренне советую провести с ними хотя бы сколько-то времени так, чтобы они почувствовали себя твоими детьми, — сказала Росса. Она вздохнула. — Что это я… От тебя нахваталась угрюмости! Давай сварю кофе, поговорим как в старые добрые времена.       Зик согласно кивнул. Он понимающе улыбнулся. Жаль, что время нельзя повернуть вспять, может быть их отношения сложились иначе. Хотя Зик и так был рад, что она рядом. Единственная, кто может его терпеть и разговаривать на равных.       Росса тем временем достала турку и принялась насыпать туда кофе. Зик засмотрелся на плавные движения ее рук, спокойное выражение лица и то, как покачивается длинная юбка от ее движений. Росса взяла кувшин. Она наливала оттуда воду в турку, как вдруг странно поморщилась.       — Что-то не так? — спросил Зик.       Росарио повернулась к нему, придерживая обеими руками стеклянный кувшин.       — Все в порядке, — ответила она. — Небольшая мигрень, ничего страшного.       Она улыбнулась, но тут же сморщилась, будто ее поразила резкая боль. Зик тут же вскочил с места. И не зря.       Росса застонала. Тело дрогнуло. Она сначала крепко сжала кувшин, затем наоборот расслабила руки. Он упал и вдребезги разлетелся, окатив ее юбку и стопы водой. Зик подхватил ее на руки тогда, когда она начала оседать на пол.       — Духи втягивают силу из меня… — проговорила Росса. Она обхватила Зика за шею.       Все его внимание было сосредоточено на слабеющей Россе и том, как подрагивают от боли мышцы на ее лице. Поэтому до Зика дошло не сразу, что она имеет ввиду. Зик понес ее наверх, в ее комнату. Туда он не входил без разрешения, но сейчас было не до формальностей.       — Все будет в порядке, — зачем-то заверил ее Зик.       — Не надо, Иезекиль, я не девочка далеко и знаю, что не будет, — Росса тяжело выговаривала слова, но мыслила трезво. — Мне нужен Эдуардо. Позвони ему, пусть приезжает.       Росса вновь сморщилась от боли. От того, как это выглядело сердце Зика неприятно сжалось. Он изо всех сил старался не думать, потому что затылком он почувствовал зловещее присутствие Чёрной Мадонны.       Зик открыл дверь ее спальни чуть ли не пинком. Да простят его живущие там духи, но Росса слишком страдает, чтобы проявлять уважение и тактичность. Зик положил Росарио на кровать. Она повернулась на бок и замычала, схватившись за сердце.       Не отходя от Россы, Зик набрал номер Эдуардо. Колдун будто чувствовал, что что-то приближается и находился не просто в Тэрра Мадрэ, а именно в Либертад. Зик вкратце объяснил ему что случилось. Эдуардо тут же сказал, что приедет. На резонный вопрос Зика, что ему делать, пока он ждет колдуна, тот ответил: «Ничего. Никто с этим поделать ничего не может».       Зик положил трубку с застрявшим в горле комом. Он посмотрел на Росарио, которая все также лежала на боку. Зику казалось, что она стала более худой, всего за те минуты, которые это длится, а бледнее уж точно. Он протянул руку и аккуратно убрал волосы с ее лица. Росса сдавленно выдохнула.       — Почему ты не звонишь мальчикам? — спросила она. — Это кто-то из них.       На секунду у Зика в ушах повис лишь неприятный звон. До него наконец дошло, что происходит — заклинание Россы в деле. И, раз ей так плохо, с кем-то из парней произошло что-то серьезное.       Зик встал. Он вышел за дверь, инстинктивно не желая тревожить Россу новостями. Рука дрогнула, когда он набирал номер. Первым был Пачо. Зику казалось, что попасть в переделку может скорее Бенхамин, а потому ему первому он звонить не стал.       Каждая секунда ожидания воспринималась за час. Гудки шли, а значит с телефоном Пачо все в порядке, но трубку он почему-то не поднимал. Зик ждал и чувствовал, как холодеет воздух вокруг. Не может этого быть. Это просто не может быть правдой. Как только в трубке заговорил женский голос, сообщавший и так ясную Зику информацию о том, что Пачо не отвечает, он повесил трубку и тут же набрал номер Бенхамина.       Вновь послышались гудки и вновь Зик принялся ждать. У него перехватило дыхание, когда он понял, что Бенхамин с ответом также не спешит. Если что-то случилось с обоими, то Зик точно ляжет рядом с Россой, хватаясь за сердце.       — Это срочно? — Бенхамин ответил жутко взвинченным тоном. Зик пропустил это мимо ушей, потому что был счастлив, что с ним все хорошо.       — Что у вас там стряслось? — ответил он вопросом на вопрос.       Бенхамин замолчал. Тишина в трубке установилась зловещая.       — Бенхамин, выкладывай! — потребовал Зик.       — Это Пачо, — тяжело выговаривая слова начал Бенхамин. — Он ранен. Очень тяжело.       Зик на секунду убрал телефон в сторону. Вновь вернулся мерзкий звон в ушах.       — Где вы? — спросил Зик, потому что сейчас было не важно, как конкретно это произошло.       — В «Ла Санта», — ответил Бенхамин. — Асусена вытаскивает пули… Раны так светятся. Как Росса?       — Теряет силы, — ответил Зик. Он чуть подумал. Сейчас Бенхамин должен быть сосредоточен только на Пачо. Настроившись на эту мысль, Зик сказал: — У нее хватит сил, чтобы выдержать самой и не дать Пачо умереть. Но пусть твоя ведьма поторопиться.       — Она справится, — сказал Бенхамин голосом полным упрямой уверенности.       Зик повесил трубку и вернулся в комнату. Росса села на кровати, тяжело опираясь на руку.       — Я слышала все, — сказала она, устремив на Зика все еще яркий, но измученный взгляд. — Езжай в «Ла Санта». Ты им там нужнее.       Зик открыл было рот, чтобы возразить.       — Да не будь же ты таким тупицей! — разозлилась Росса. — Я в доме полном охраны, да и ты не сможешь мне ничем помочь. Только и будешь, что сидеть и смотреть грустно.       — Я дождусь Эдуардо, а потом поеду, — Зик сложил руки на груди. — Ты мне тоже важна, так что не спорь.       Росса поджала губы. Она легла обратно на подушку и отвернулась от Зика. Даже в такой опасности она оставалась своенравной. Зик действительно мог только смотреть на то, как Росса лежит и содрогается, да периодически предлагать ей воды или еще что-то. Ведьма от всего отказывалась.       Впервые в жизни Зик чувствовал себя невыносимо. Его душило бессилие. Зик не может снять заклинание, как и сделку с Мадонной отменить не может, а значит кто из них двоих сегодня на время уйдет. Росарио или Пачо.       Зик закрыл глаза, горло перехватило. Выбор невозможный. И Росса, и Пачо в свое время всколыхнули в нем глубинные стороны его души. Сейчас ничто вокруг не имело никакого значения — ни бизнес, ни разборки, а уж тем более бабло или власть. Что угодно, лишь бы они его не оставляли. Даже на время.       Эдуардо приехал довольно быстро. Появление колдуна заставило Зика очнуться. Эдуардо подошел к Росарио, склонился над ней, и они принялись о чем-то перешептываться. Вскоре колдун повернулся и посмотрел на Зика.       — Оставь нас одних, мне нужно колдовать, чтобы поддержать силы в Росарио, — сказал Эдуардо. Колдун был настолько суров и серьезен, что Зик покинул комнату без споров.       На пороге он повернулся в сторону Россы. Ведьма смотрела на него и во взгляде читались печальные нотки.       — Дождись меня, поняла? — Зик хотел бы сказать это с чувством, чтобы Росса поняла, как много для него значит, но он столько лет прикидывался деревянным, что у него вышел приказ. — Я привезу парней.       Росса коротко кивнула. В уголках глаз Зик заметил навернувшиеся слезы. Он тут же отвернулся и пошел вниз, чувствуя, как сдавливает добрую половину внутренностей. Во дворе он нашел Рекса, который знал о том, что случилось со слов Хайро.       Без лишних слов они сели в машину и двинулись в сторону Либертад. Сколько времени уже Пачо остается в тяжелом состоянии? Да сколько бы ни было — все долго! Сколько еще выдержит Росса? С помощью Эдуардо должно быть достаточно.       Рекс откровенно гнал автомобиль. Зик ощущал скорость, но не видел ничего вокруг. Перед глазами застыл образ слабеющей Росарио. Вдруг он вспомнил дым от листьев коки и лицо, которое та видел. Это не Сэмми. Теперь он может быть уверен. Духи показывали Пачо.       Как порой судьба бывает жестока и благосклонна одновременно. Никто ведь не хотел этого ребенка. Не его настоящие родители, не Росса, не Зик. Последний — подавно. Зик вообще не хотел детей. Особенно в те годы, когда ни о чем другом, кроме общины и своей злости на Люцифера не думал. И все-таки Пачо появился на свет. Значит это было для чего-то нужно?       Как там сулит закон магии: если ребенок должен родиться, то ничто ему не помешает это сделать. Так неужели Пачо им был дан лишь для этого дня? Чтобы они его или потеряли, или чтобы Росса отдала свою жизнь ради него.       Это несправедливо. Этот парень должен жить. Если для того, чтобы он остался нужно дать ему делать собственный выбор в жизни, то Зик не станет больше препятствовать. Он был на грани, а теперь готов больше ничего ему не внушать. Пусть рушится пресловутая связь. Пусть он станет свободным, а за ним и Бенхамин.       Зик думал так и вдруг у него в сознании промелькнула мысль — не такой уж он и бесчувственный. Да и вовсе не железный. Он глянул на свое отражение в боковом зеркале машины. Брови нахмурены, губы жестко сжаты. Внешне же — все тот же босс.       Рекс резко остановил машину. Зик огляделся. Они еще не доехали, судя по тому, что вокруг были хилые дома трущоб Четвертого района.       — Гребаные патрульные! — выругался Рекс.       Зик посмотрел на главу своей охраны, у которого аж челюсти шевелились от злости. Рекс смотрел вперед, где на перекрестке стоял полицейский автомобиль. Возле него дежурили двое полицейских с автоматами наперевес.       — Что они забыли здесь? — нахмурился Зик. — Сколько существует Либертад, столько полиция и не суется в трущобы.       — Это по мою душу похоже… — процедил Рекс. — Кто-то подсуетился так, что меня пасут.       Он оглянулся назад. Всем своим видом Рекс демонстрировал, что это не вовремя. Свернуть в сторону было невозможно, так как ни одной подходящей для этого улицы рядом не было. Назад Рекс ехать не решился. Патрульные прекрасно видели их машину. Они вполне могут ввязаться в погоню, если попытаться сбежать вот так открыто.       Рекс взял в руку пистолет, снял с предохранителя и повел машину вперед. Зик понимал, что он собирается сделать и никаких угрызений совести по этому поводу испытывать не предполагал. Его ничто не волновало так, как опасность, в которой оказались Пачо и Росарио.       Патрульные ожидаемо остановили машину. Один из них оказался точно рядом с водительской дверью. Он ждал, пока Рекс опустит стекло, чтобы потребовать его предъявить документы.       Рекс действительно принялся жать на кнопку, чтобы полицейский мог его увидеть, но далеко не за тем, чтобы его слушаться или выполнять какие-то требования. Он выстрелил, патрульный упал, вскинув руки вверх. Его напарник, который подходил к машине с другой стороны, успел прицелиться, но не раньше, чем Рекс резким движением достал до кнопки, опускающей окно и выстрелил в открывшуюся щель. Второй полицейский также упал на проезжую часть.       Не думая долго, Рекс дал по газам и машина, проскрипев покрышками полетела вперед. Зик еще больше помрачнел от этого происшествия. Если Рекс стал вот так просто стрелять в полицейских на постах, то рано или поздно его возьмут. К тому же, он сказал «по наводке», то есть кто-то помогает агентам из Отдела охотиться на его главного сикарио.       Мимо машины проносились полупустые улицы Четвертого района. Рекс торопился и на их счастье, никто больше их не остановил, не помешал движению и еще чего хуже — не выскочил перед машиной на проезжую часть. Вскоре за окном показались яркие дома квартала «Ла Санта». Там и тут можно было заметить тлеющие пучки различных трав, так что в воздухе стоял дурманящий запах и легкая дымка. Кроме фонарей, улицу освещали натянутые между домами гирлянды.       Рекс высадил Зика возле невысокого желтого дома. Он решил спрятать ту машину, на которой они приехали. Перестраховывался в привычном стиле. Зик вошел в дом один. В узком коридоре горел свет. Прямо напротив входа виднелась арка, ведущая в гостиную. Он попытался кого-нибудь там разглядеть, но резонно предположил, что вряд ли Асусена занимается такого рода лечением на мягком диване.       Зик захлопнул входную дверь. Он двинулся вперед и, как раз в этот момент из кухни вышел Бенхамин. Он выглядел измотанным и немного потерянным. Волосы взъерошены больше обычного, на белой футболке огромные кровавые пятна.       — Как он? — спросил Зик.       — Заходи и сам увидишь, — сказал Бенхамин, указав рукой на кухню. Он без промедления туда вошел. Зик последовал за ним.       Помещение было просторным, напоминало деревенский дом — кругом плитка теплых коричневатых тонов, грубое дерево и желтый свет. Если бы не ситуация, то Зик бы счел это место уютным.       Пачо лежал на столе. Поверхность была длинной, но недостаточно, а потому его ноги свисали с одного из краев. Он оставался без сознания. Не удивительно, если судить по тому, что белая ткань под ним была вся запачкана кровью. Руки его лежали бессильно протянутые вдоль тела, открытые вверх ладони также в крови.       Зик подошел поближе, чтобы заглянуть Пачо в лицо. В груди все сдавило от того, какой он бледный, какие сухие у него губы. Он сейчас ничего не понимает, сознание должно быть воспалено. Зик огляделся. Бенхамин куда-то вышел. Его ведьма склонилась над одним из разделочных столов над своими инструментами.       Аккуратно Зик протянул руку, чтобы пригладить волосы на голове Пачо. Он сделал несколько коротких движений, будто бы он похлопал его по голове и тут же одернул ладонь. На пальцах осталась кровь, значит он лежал в ее луже какое-то время.       — Ему очень повезло, что не пробило легкое и ни одна пуля не вошла в кость, — послышался незнакомый женский голос.       Зик посмотрел на ее источник. Молодая ведьма стояла по другую сторону стола. Она держала в руках миску, содержимого которой Зик не видел. Он окинул девушку не слишком добрым взглядом. Интересно, видела ли она, что он делал? Если это так, то она оказалась достаточно деликатной, чтобы ничего не сказать.       Надо признать, ведьма действительно оказалась хорошенькой — лицо сердечком, смуглая кожа, глаза и губы выразительные. Зик отметил, что она одета просто и на руках перчатки, даже несмотря на то, что на кухне горел дезинфицирующий колдовской состав в нескольких плошках. Серьезное отношение к ремеслу расположило Зика к ведьме. Он мог понять выбор Бенхамина.       — Должно быть, ты и есть Асусена? — спросил Зик.       — Да, — Асусена чуть смутилась тому, что Зик знает ее имя. — А вы дон Айрес?       Зик кивнул.       — Протянул бы тебе руку, но ты в перчатках.       Асусена посмотрела на свои руки, а потом кивнула на спину Пачо и сказала:       — Осталась одна рана.       Зик проследил за ее взглядом. На спине Пачо виднелось место, разорванное пулей и расширенное щипцами. Кровь оттуда уже не лилась, но рана не заживала даже при том, что мерцала белым светом, означавшим, что Росса теряет силу под действием заклинания. Сердце все еще щемило, хотя спокойствие Асусены вселило в Зика уверенность, что с Пачо все в порядке будет точно.       — Подержите его руки? — спросила Асусена. — Я ничем не успела обезболить и сейчас он будет дергаться.       Зик удивленно глянул на ведьму. В ее голосе и интонации прослеживались нотки Росарио. Он послушался автоматически, едва их уловив. Зик встал сбоку и прижал руки Пачо за запястья. Асусена склонилась над раной. Она чуть наклонила миску и оттуда потекла тонкая струйка прозрачной жидкости. Капли попали на рану. Она тут же принялась шипеть и от нее вверх потянулся дым. Рану закрыл белый свет, а когда он отступил Зик заметил полукруглый шрам.       Он отпустил руки Пачо, а ведьма отошла на пару шагов и утерла лоб.       — Сколько времени ты лечила его раны? — спросил Зик.       — Два часа, а может больше, — ответила Асусена. Она принялась убирать свои миски, плошки и другие инструменты. — Если бы не магия брухо, то …       Асусена осеклась. Она извиняющимся взглядом посмотрела на Зика.       — Говори, я не тот человек, чьи чувства стоит щадить, — сказал Зик сурово.       — Пачо не выжил бы, если бы не магия брухо, — договорила, наконец Асусена. Зик ничего не сказал, потому что догадывался. — Пули пробили две артерии и кровь лилась с такой силой, что он бы истек ей еще по пути сюда.       — Теперь опасности нет? — Зик продолжал сурово смотреть на Асусену.       — Все позади, — ответила ведьма. — Только шрам останется.       Зик посмотрел на Пачо. Шрам — не страшно, как минимум физически точно. Образовавшуюся тишину прервал Бенхамин. Он вошел, поставил на пол ведро с водой, а затем подошел к Зику.       — Я сжег всю одежду, на которой была кровь и которую уже можно было сжигать, — сказал Бенхамин. — Хайро вымыл все перед баром — и машину, и тротуар. Это на случай если стреляли с целью добыть кровь.       — Я бы ничего не стал исключать, — ответил Зик. Он поглядывал на Пачо и заметил, что к нему возвращается нормальный цвет лица. Бенхамин смотрел в том же направлении. Он сделал шаг и взял из рук Асусены мокрое полотенце, как только увидел, что она хочет стереть кровь у Пачо с волос. Бенхамин принялся делать это сам. Асусена благодарно посмотрела на него, отошла и устало присела на стул.       — В одном сомнений нет — организовали покушение барыги, в отместку за то, что мы разгромили их бар, через который они вели дела, — сказал Бенхамин, не отрываясь от своего занятия.       — Как так получилось, что его расстреляли, да еще и в спину? — спросил Зик.       Бенхамин замер на секунду. Он сжал губы, явно не желая отвечать на этот вопрос.       — Да что вы все вдруг сделались деликатными? — рявкнул Зик. — Я хочу знать все, что касается этого покушения.       Бенхамин вздохнул.       — Они были возле бара с Кристиной, — ответил он. — Пачо заметил киллеров и закрыл ее собой.       Зик так разозлился, что ему показалось, будто он услышал, как лопнули капилляры в виске. Ну конечно же! Кому бы еще быть виноватым в этом случае. Говорил же им Зик, чтобы не водили романов, пока состоят в бизнесе.       — И он еще будет мне говорить, что я не справедлив в том, что не рад его этой великой любви! — Зик раздраженно взмахнул рукой. — Кристина здесь?       Бенхамин выпрямился. Он обеспокоенно посмотрел на Зика.       — Она не виновата, — сказал Бенхамин. — На ее месте мог быть я, например. А у Кристины ведь нет ни воскрешающего кольца, ни защитных чар. Я прекрасно понимаю, почему Пачо так поступил.       Зик гневно выдохнул.       — Я тоже, — ответил он. — Но его раны отразились на Россе.       Бенхамин опустил глаза к полотенцу. Он выглядел печальным. Зик даже немного остыл. Он так страшно переживал, что совсем забыл о том, что парни могут и сами догадаться о последствии этого происшествия. Зик будто отказал им в возможности хоть как-то задумываться о Росарио.       — Я хочу отвезти его на асьенду, — сурово сказал Зик в ответ на молчание Бенхамина. Он хотел, чтобы Пачо был у него под присмотром. Еще бы, с таким количеством сделанных из-за любви глупостей.       — Дон Айрес, при всем уважении, но сейчас максимум, который я могу позволить — перенести Пачо наверх, — вмешалась Асусена. Она даже со стула встала, чтобы строгим взором смотреть на Зика.       — Ее стоит послушать, Зик, — сказал Бенхамин. — Пусть придет в себя, а потом сам поедет куда ты скажешь.       Зик выдержал паузу, в ходе которой поочерёдно смотрел то на Бенхамина, то на Асусену. Он готов был взорваться от того, что мало того, что они делают что хотят, не думая о последствиях, так еще и препираются.       Внезапно в кармане зажужжал телефон. Зик отвлекся от попыток сорваться. Он поднял трубку не глядя.       — Росса без сознания, — раздался голос Эдуардо. — Тебе лучше вернуться на асьенду, на случай если она все-таки придет в себя.       И вновь это чувство, будто уходит из-под ног земля. Зик не помнил, что ответил Эдуардо. Он повесил трубку, не разбирая толком, что происходит, посмотрел на Бенхамина.       Не проронив ни слова, Зик помог Бенхамину перенести Пачо наверх. Он несколько минут побыл возле него, надеясь, что он придет в себя сейчас. Этого не произошло. Зик гневно посмотрел на Кристину, которая сидела рядом с Пачо на кровати, сжимая его ладонь. В какой момент она прошмыгнула сюда мимо Зика? А он этого даже не заметил.       Кристина не поднимала на него взгляд. Грустными, заплаканными глазами она смотрела на Пачо. Девушка выглядела будто побитая собачонка. Она вся сжалась, понурила голову, одета была непривычно — в джинсы и майку. Однако Зику не было ее жаль. Он так злился от того, что происходит с Россой, что готов был выместить гнев на ком угодно, хоть и осознавал, что это не верно. Реальных виновников случившегося в этом доме нет, что бы там не думал Зик.       Наконец, в комнату заглянул Рекс. Это значило, что он пригнал машину и можно ехать. Зик спустился за ним вниз по лестнице. Ему навстречу вышел Бенхамин.       — Когда Пачо придет в себя, немедленно езжайте на асьенду, — бесцветным тоном сказал Зик. — Может быть успеете застать Росарио в сознании.       Бенхамин растеряно посмотрел на Зика, но утвердительно кивнул. На этом Зик покинул «Ла Санта». Сознание его было будто в тумане, пока они добирались обратно. Если бы на сей раз их остановил патруль, то стрелять бы принялся уже Зик.       Асьенда показалась ему хмурым и унылым местом, будто не было вокруг пышной зелени, будто не цвели кругом цветы и будто дом не был построен, как уютная старинная усадьба. Комнаты уже казались Зику пустынными.       Росса лежала на кровати в ее комнате. Эдуардо оставался подле нее. Он укрыл ведьму вязаным пледом.       — Заклятие сработало как Росса и говорила, — сказал Эдуардо, тяжело поднимаясь с места. — Так как Пачо и Бенхамин носят воскрешающие кольца, она не умрет в прямом смысле. Это будет сон, похожий на сон нетленных монахов в человеческом мире.       Зик кивнул в знак того, что вообще слушает Эдуардо.       — А что, если она больше не придет в себя? — спросил Зик, единственное, что его волновало.       — Так может произойти, — мрачно ответил Эдуардо. — Духи вытянули из нее почти все подчистую, учитывая, что делали это не в первый раз. Однако, Росарио — верховная брухо с большими магическими возможностями.       Он помедлил.       — И она не позволит себе не попрощаться, — добавил колдун.       Зик выразительно глянул на него. Он без труда понял, что Эдуардо имеет ввиду. Речь шла о семье Росарио. Она действительно не позволит себе даже уснуть без того, чтобы попрощаться со своими мальчиками. Зик очень надеялся, что и с ним тоже.       Эдуардо оставил его одного, сидеть подле спящей Россы. Зик смотрел в одну точку. Он думал о том, сколько всего не сказал и не сделал при ее жизни, а теперь он больше никогда ее не увидит. Зик догадался, что Росса — та жертва Мадонне, что уйдет на время. Значит сбылось два пункта из того, что предрекала Санта Муэрте. Бенхамин и Пачо спасены. Третья жертва уйдет вместо второй. Зик обещал Мадонне свою жизнь, прося о том, чтобы она спасла Пачо, Бенхамина и Россу. Она однажды проснется. Произойдет это тогда, когда шальная пуля настигнет самого Зика. Парни попрощаются с Росарио на время. Зик же навсегда.       С грустью он подумал о том, что по сути так оно и должно было быть. Еще в момент, когда Росарио делала заговор на крови на защиту парней это должен был быть Зик. Ему отдавать за них жизнь, за всех троих. Парням он никогда не был достойным отцом. Все играл в короля преступного мира, а из них лепил что-то сообразное своим целям. А Росарио. Ей он вообще был кем?       Зик всегда знал, что Росарио стала верховной брухо взамен возможности иметь семью. Ей нельзя было иметь мужа и рожать детей. Как же хорошо это сочеталось с его отрицанием любви как таковой. И насколько эгоистично он поступал. Зик ведь не мог удержаться от того, чтобы они общались не так как принято добрым друзьям. При этом он постоянно продолжал бросать ей в лицо то как он никого не любит.       Время шло. Зик и не думал его считать. За окном занималось рассветное солнце, а Росарио все продолжала спать. Зик устал, но не планировал двигаться с места, пока она не откроет глаза. А он все еще надеялся, что это произойдет.       Зика вновь выдернул из задумчивости телефонный звонок. Он вытащил телефон. На дисплее высвечивался неизвестный номер. Зик поднял трубку.       — Говорят, что твой щенок остался жив, — послышался голос Рауля Переса.       — Щенок здесь только ты, сукин сын, — процедил в трубку Зик. — И то, называя тебя так, я оскорбляю всех собак на свете.       Рауль неопределенно усмехнулся.       — Говори, что хочешь, но ни я, ни Хосе Карлос не успокоимся, пока не извлечем магию из крови твоего драгоценного Пачо, — сказал он. — Стрельба была моим ходом, следующий за де Пальмой.       — Я бы на твоем месте подумал лишний раз, — протянул Зик. Намек он понял без труда. — Твоя сестра где-то здесь в Либертад. Пачо нашел ее логово один раз, найдет и второй.       — Какие же вы ангелы надменные типы, — усмехнулся Рауль. — Ты в полном дерьме, а все-равно угрожаешь.       Разговор на этом был закончен. Рауль бросил трубку, только подтвердив версию Зика по поводу третьей из детей Бернардо Переса. Как-то надо уговорить Пачо залечь на дно, уехать, что угодно сделать, чтобы такого покушения больше не произошло. Пусть забирает Бенхамина и скрывается хоть где, лишь бы оба в живых остались.       К слову о парнях, они приехали на асьенду рано утром. Оба ждали в кабинете Зика пока Росарио придет в себя. Ведьма будто почувствовала их присутствие и вскоре открыла глаза. Слабым голосом она просила позвать Пачо и Бенхамина.       Зик вышел из ее комнаты и тут же сменил их в кабинете, будто на каком-то странном посту. Он сидел, глядя в пустоту, поглаживая Красавицу, которая пришла и положила голову ему на колени. Сколько за последнее время он хотел вернуть время вспять? Почти каждую секунду прошедшего дня и сейчас — самым сильным образом.       Когда-то Зик думал, что самый худший день в его жизни был тогда, когда из-за самодурства Люцифера, его легион сослали на землю. Как же он ошибался. Самый худший день в его жизни еще не кончился.       Примерно через час Пачо и Бенхамин пришли, чтобы сказать, что Росса его ждет. Зик тяжело поднялся с места и пошел в комнату Россы. Он застал ее сидящей на краю кровати. Лицо умиротворенное, будто она смирилась.       — Что смотришь так? — ворчливо сказала она.       — Я точно должен отвечать? — вместо ответа от Зика последовал вопрос.       Росарио вздохнула.       — Отведи меня на улицу, — попросила она. Зик со сжимающимся сердцем понял, что она уже не может полностью встать сама.       Он подошел к Росарио, помог подняться, обнял со спины одной рукой, другой взял за руку и повел на террасу, которая выходила в сторону конюшен и стойл с животными. Зик подвел Россу к небольшой деревянной скамейке, где они устроились рядом.       Зик продолжал обнимать Росарио, а она покорно прижималась к нему, не пытаясь ни ворчать, ни отстраняться. Какое-то время они молчали. Первой заговорила Росса.       — Я же говорила, что ослушалась духов. Они мне велели не иметь семью, а я ее завела. Так я расплачиваюсь за ослушание.       — Я знаю, но просто не могу принять, что все должно быть вот так, — ответил ей Зик.       — Эдуардо станет верховным брухо, я распорядилась и благословила его. Как только он это сделает, будет искать способ меня разбудить. Мы увидимся с тобой, когда я уже не буду связана клятвами с духами брухо, а стану просто ведьмой.       Зик промолчал. Он не осмелился портить разговор признанием в том, что заключил сделку с Мадонной и Россу он уже не увидит, сколько бы времени ему не осталось.       — И все-таки, я думаю, что это ты заслуживаешь больше времени с мальчишками, — сказал Зик.       Росарио взяла его ладонь в слабеющие руки.       — Как ты не поймешь, что я дала тебе шанс, — сказала она. — Ты все еще можешь наладить с ними отношения.       У Зика вновь слова застряли в горле. Он не мог ей этого обещать, потому что все, что он может теперь делать — пытаться уладить дела так, чтобы парни не пострадали еще больше. Увы, но он останется боссом всех боссов до конца. Это значит, что у него нет шанса что-то изменить.       — Никогда не забуду день нашей первой встречи, — сказал Зик. Это действительно было так. До знакомства с Росарио, он не то что не встречал ни одного брухо, он о них даже не слышал ничего. И первая же ведьма, с которой он столкнулся, оказалась верховной.       Росарио его впечатлила тем, что она даже бровью не повела при виде настоящего ангела, да еще и босса местной мафии. В ней всегда был характер, способный припечатать к стенке кого угодно.       Кроме того, Зик никогда не встречал такую красивую женщину. Благородные черты лица, прямая осанка, ясный полный огня взгляд. Росарио и сейчас оставалась такой. Поражение она принимала с достоинством.       — Я тогда подумал, что ты будешь презирать меня всю жизнь, — добавил Зик.       — С чего бы это вдруг? — удивилась Росарио.       — Да с того, что я бандит, отступник и, какие еще эпитеты летели от тебя в мой адрес? — он позволил себе улыбнуться.       — Ну что сказать, не зря я тебя считаю бестолочью, — голос Росарио ослаб и надломился, но она старалась звучать бодро. — Я не увидела в тебе тогда ни бандита, ни убийцы, а только разочарованного мужчину, но все-таки умеющего брать на себя тяжелую ношу и нести ее с достоинством. Презирать тебя я бы никогда не стала. Разве что недолюбливать.       Зик погладил ее по плечу. Он чувствовал, как ее пробивает озноб, от того, что тело теряет температуру.       — Жаль, что мы ничего подобного раньше не говорили друг другу, — сказал Зик.       — А я жалею о другом, — отозвалась Росса. — Что ты так и не предложил мне с тобой потанцевать.       — Я никогда не думал, что мне можно.       — Говорю же — бестолочь! Стоит ли тебе сейчас говорить, что женщина никогда вслух не скажет о таком и не даст разрешения. Если она с тобой хотя бы как-то говорит, так попроси, иначе никогда не узнаешь.       Росарио положила голову ему на плечо. Зик прижался щекой к ее макушке.       — Я все поучаю мальчишек в вопросах личной жизни, хотя сам бы поучился у них. Они не боятся, в отличие от меня. Всего-то и есть разница.       — Береги их, я прошу тебя, Иезекиль, — сказала Росса из последних сил.       — Обещаю, — ответил Зик. Он пытался изобрести что еще сказать, но мысли путались и ничего подходящего найти он так и не смог. Хотелось, чтобы Росса услышала что-то особенное, но что? В итоге Зик сказал: — Я буду скучать.       Росса уже не ответила. Ее руки ослабели и перестали сжимать его ладонь. Зик крепче прижался к ее волосам щекой, ближе к себе прислонил. Она была еле-еле теплой. Если замереть, то можно было понять, что она дышит, но так слабо, что это было едва заметно.       Где-то там за спиной послышался стук каблуков туфель Черной Мадонны. «Вторая — уйдет на время», — вспомнился Зику ее голос.       Веки защипало, в горле застыл крупный ком. Зик чуть отстранил Росарио, чтобы прижаться губами к ее лбу.