Чёрная Мадонна

      Последние дни для Бенхамина выдались тяжелыми. Такими же они были для Пачо и Зика. Они оказались в ситуации, когда разом могли лишиться и Пачо, и Росарио. С первым — все обошлось, а вот Росарио они потеряли. Эдуардо заверил их, что способ вернуть Росарио есть, но это не умаляло того, что женщина, которая стала им родной за столько времени сейчас не с ними.       Утешало, хоть и не сильно, что они успели попрощаться. Росса сказала им, что была рада их воспитывать и наказывала им все-таки стать счастливыми.       — Сколько вас знаю, вы всегда этого хотели, — ее голос тогда был уже очень слабым, но до последнего она смотрела на них взглядом полным жизни. — Не грустите по мне слишком долго. Живите, пока однажды мы не встретимся. И не корите себя, потому что я пожертвовала жизнью за возможность иметь вас — моих сыновей.       Впервые в жизни Бенхамин не смог сдержать слезу, которая скатилась по щеке одиноко, чтобы затеряться в щетине. Он посмотрел на Пачо, который сделал ровно то же самое.       Они не хотели уходить из комнаты Росарио. До последнего они сжимали ее ладони, пока она сама не попросила их ее оставить. На прощанье Росса обняла и поцеловала каждого. Под местом поцелуя будто образовалась рана от того, что никто не знал, когда им доведется получить еще один такой.       Казалось бы, у них есть и кольца, с помощью которых можно вернуть к жизни, и вот такие чары, которые повлияли на Россу. Они должны быть уверены в том, что все будет хорошо, но никак не получалось. Утрата есть утрата. Да и кто знает, сможет ли Эдуардо найти способ вернуть Россу к жизни, хватит ли у Зика сил оживить ангела, находящегося в кольце, захочет ли он возвращаться.       Вскоре после того, как они вышли из комнаты Росарио, она уснула беспробудным сном в объятиях Зика. Бенхамин и Пачо не сразу покинули асьенду. Они долго курили на заднем дворе, практически не разговаривая. Важно было просто находиться рядом.       Бенхамин поглядывал на Пачо, осознавая, что, если с уходом Росарио он мог смириться, то если бы на ее месте был его друг, то он был бы и сам повержен. Он не мог себе представить, что бы делал не будь рядом Пачо.       Даже самые светлые моменты из его совместных воспоминаний с Россой, не обходились без присутствия друга. Бенхамин вспоминал как в детстве после игр во дворе Росса часто ругалась за испачканную одежду на обоих, гоняла их, чтобы вовремя ложились спать, не забывали поесть и так далее.       Однако, одним из самых ярких его ранних воспоминаний о Росарио было то, когда она впервые лечила его разбитые коленки. Это произошло после падения с велосипеда. Росса округлила глаза, принялась приговаривать, что сейчас она все исправит.       Женщина усадила его на стул, принесла разные медицинские принадлежности, а еще какие-то травки, о предназначении которых Бенхамин тогда не знал. Только позже он понял, что Росса всегда использовала магию брухо, чтобы на человеке раны заживали не менее быстро, чем на ангеле.       Росарио промывала коленку, которая выделялась на его тощей ноге, осторожно наносила свои колдовские мази и накладывала бинт, а маленький Бенхамин сидел в смятении от того, что кто-то из взрослых проявил о нем такую заботу. В его человеческой семье на нежности никто никогда не разорялся.       — Вот так, — сказала Росса закончив работу. Она посмотрела на лицо Бенхамина и очень по-доброму улыбнулась, осознав, что он так сильно удивлен. — Все у тебя заживет, мой сладкий, только осторожнее, а то этот ураган в лице твоего друга забывает, что ты — человек.       Эти слова поразили его в самое сердце. Бенхамин захотел обнять добрую женщину, но постеснялся. Он некоторое время жалел, что так не сделал, но благо, что шансов обнять Россу на его век выпало много.       Она ведь и с Зиком ссорилась из-за него не реже, чем из-за Пачо. Бенхамину вспомнилось, как в его тринадцать лет, Росса застала его с пистолетом. Модель пистолета и производителя сейчас он уже ни за что не вспомнит. Почему-то он лежал на видном месте, да еще и таком, где его могли легко взять дети.       Бенхамин, как и любой мальчишка на его месте, интересовался оружием уже тогда, особенно при условии, что все свое детство он видел крутых мужиков за поясом у которых, были пистолеты. Зик был одним из таких людей.       В тринадцать он понимал, что к чему и что из этого оружия можно убить. Бенхамин не хотел стрелять, но ладони так и чесались подержать пистолет. Он тогда не мог удержать его одной рукой, поэтому обхватил рукоять обеими ладонями. Ствол направил не прямо, а наискосок и вниз. Так его Росса и обнаружила. В гостиной, напротив кадки с растением и оружием, которое своим весом так и тянуло к земле.       Зик находился дома, а потому ведьма немедленно его позвала, чтобы он сам увидел, чем занят Бенхамин. Росса стала упрекать Зика в том, что оружие раскидано по дому и что дети могут пострадать. На это Зик окинул сцену беспристрастным взглядом.       — Не вижу причин быть такой недовольной, — сказал он. — Смотри, он даже почти правильно держит оружие.       Зик указал на него рукой. Росса повернулась, присмотрелась, а потом всплеснула руками.       — Положи, Бенхамин! — с ужасом проговорила она. — Ты мал еще для таких вещей.       Бенхамин почти не отрывая взгляд от взрослых аккуратно положил оружие.       — Ничего не мал, скажу Рексу, пусть потренирует парня, — сказал Зик.       — Тебе что так не терпится сделать из мальчиков подобие своих цепных псов? — разозлилась Росарио.       — Ты преувеличиваешь, — Зик сложил руки на груди, как часто делал, когда считал, что он предельно прав. — А вообще, ты знаешь, что рано или поздно им придется войти в бизнес, так пусть хоть защищаться научатся заранее.       Бенхамин не дослушал тогда конец этой ссоры. А ведь это была одна из миллиона в череде споров на тему того, какое будущее должно ждать Бенхамина и Пачо. Так или иначе, оба понимали, что Росса желает им добра, но соглашались с версией Зика, будто это разумеется, само собой.       Споры у них продолжались до последнего и оборвались лишь в тот миг, когда Росса их покинула. Бенхамин вернулся в реальность из воспоминаний. Он посмотрел на Пачо, который пустым взглядом смотрел в даль. Рука с сигаретой застыла на полпути к губам. Как он сейчас себя чувствует? Бенхамин страшился представить.       Он знал Пачо достаточно, чтобы понять, что он чувствует себя виноватым в случившемся. Наверное, поэтому он выглядел сейчас таким помятым, бледным и худым. Даже стильная рубашка, которую привез ему в «Ла Санта» Хайро, не придавала ему привычный броский вид.       — Пойдем, — сказал Бенхамин. — Нам надо вернуться в город, хотя бы ненадолго.       Пачо будто проснулся. Он повернулся к Бенхамину и сказал:       — Да, ты прав, идем.       В Либертад они разъехались в разные стороны: Пачо — забрать Кристину, а Бенхамин — к Асусене. Они уже длительное время находятся рядом, но Бенхамин так и не понял, какие между ними отношения и на что он имеет право, а на что — нет. Запрет, выставленный магией, по-прежнему имел силу. Однако о своих чувствах Асусена не стала умалчивать, как и он сам.       В данный момент Бенхамину было не важно, кто они друг другу. Он просто хотел быть рядом с той девушкой, которая давала ему ощущение спокойствия, значимости и на которую он мог опереться.       Асусену он застал на кухне того самого дома в «Ла Санта». Она занималась приготовлением какого-то снадобья. На том столе, где еще недавно истекал кровью Пачо, теперь не было никаких признаков разыгравшейся драмы. Асусена умиротворенно давила деревянным приспособлением какие-то травы в деревянной глубокой миске.       Когда Бенхамин вошел в кухню, она подняла глаза. Привыкнуть к ее взгляду он пока не мог. С такой теплотой смотрела на него только Асусена. У Бенхамина всякий раз перехватывало дыхание от этого.       — Росса не выдержала, — ответил Бенхамин на немой вопрос Асусены. — Она и раньше тратила на нас силу, а этот случай оказался для нее слишком тяжелым. Эдуардо называет это сном, а по мне так больше похоже на кому.       Асусена вздохнула. Она отставила в сторону свою чашку, обошла стол и подошла к Бенхамину. Асусена остановилась очень близко и, как всегда, Бенхамин почувствовал, как между ними электризуется воздух. Ни с кем раньше подобного он не испытывал, а тут каждый волосок на теле волновался. Это чувствовалось даже через грусть от утраты Росарио.       Бенхамину стало совестно от того, что он в такой ситуации думает о любви, но он мало что мог поделать с тем, что творилось на душе в присутствии Асусены. Он аккуратно взял ее ладонь.       — Мне очень жаль, — сказала Асусена. — Должно быть, тебе сейчас очень плохо.       Свободной рукой она притронулась к его щеке. Бенхамин прикрыл глаза от того, как ему было приятно.       — Спасибо, что спасла Пачо, а то мне было бы худо вдвойне, — сказал Бенхамин.       — Я бы ни за что не бросила твоего брата, хоть моя помощь была не решающей в его исцелении, — Асусена скромно улыбнулась.       Бенхамин почувствовал, как сердце будто подпрыгнуло. Он смотрел в ее глубокие, теплые глаза. Смотрел на губы и родинку на щеке. Бенхамин наклонился, но дыхание перехватило настолько, что он не смог сделать задуманное. Он просто крепко обнял Асусену, положив голову ей на плечо.       В ее волосах плотно засел запах трав, которые она постоянно жгла при колдовстве. Бенхамин ощутил умиротворение от этих объятий. Жаль, что нельзя было остаться стоять вот так, в объятиях Асусены, где можно было забыть о том, что в жизни происходят безрадостные события.       Буквально через пару дней после этого, Бенхамину и Пачо пришлось вернуться на асьенду, потому что Эдуардо настоял на том, что Россу надо перевезти в горы, то есть в ее деревню Котакачи, где она будет под защитой общины и большого скопления духов. Зик решил ехать с Россой. Казалось, что он думал будто уже никогда не увидит ее в сознании. Будто у всех, кроме Зика на это есть шанс. Он выглядел таким мрачным, каким Бенхамин его ни разу не видел. Зик мало говорил, исступленно смотрел куда-то мимо окружающих.       Бенхамин часто переглядывался с Пачо. Они оба думали о том, что Зик потерял женщину, которую любил и лучше бы ему сказать это вслух. Даже со своим небольшим любовным опытом парни понимали, что стоит только высказать и одной мрачной мыслью меньше, как и тяжести на сердце.       На асьенде все хранили молчание. Охрана поглядывала на Зика боязливо. Только собака скулила, не в силах сдержать разделяемой с хозяином тоски.       Они все вышли во двор перед домом. Там уже ждала машина. Зик вынес Россу на руках. Никому не доверялось ее касаться. Она по-прежнему выглядела спящей, каковой и являлась. Только как вздымается грудная клетка не было видно.       Зик завернул Россу в плед. Так и нес, пока не уложил на заднее сидение машины. Вскоре они отправятся в аэропорт.       Затем Зик повернулся к парням и выглядел растерянно, будто не знал, что делать дальше. Он положил руки в карманы брюк, посмотрел в сторону.       — Пока меня не будет следите за «фабриками» пристально, — наконец сказал Зик. — Сдается мне, что их будут вычислять с особенной тщательностью как барыги, так и полиция.       Бенхамин услышал, как тяжело вздохнул Пачо. Он точно ожидал, что Зик попрощается с ними иначе, хотя бы в этот раз. Однако их воспитатель был бы не он, если бы не принялся приказывать.       — Присмотрите за асьендой, а Красавицу я оставляю тебе, Пачо, — продолжил Зик.       — Как скажешь, — ответил Пачо усталым тоном. Он стал выглядеть чуть лучше, потому что восстановился после ранений. Прошла излишняя бледность и темные круги под глазами.       Зик вновь огляделся по сторонам. У Бенхамина перехватило дыхание. Его интуиция подсказывала, что Зик смотрит на свое имение последний раз. От этого появилось неприятное чувство, будто что-то вязкое застряло в горле.       — А еще смотрите в оба друг за другом, — сказал Зик строго. — Особенно ты вот за ним.       Последнюю фразу он адресовал Бенхамину, а подбородком махнул куда-то в сторону Пачо. Тот поднял на Зика взгляд. Пачо собирался что-то сказать Зику, но тот раздраженно махнул поднятой ладонью, останавливая его.       — Только попробуй открыть рот, чтобы сказать, что ты виноват в том, что случилось с Россой, — резко сказал Зик.       — При всем уважении, но она истратила жизненные силы на мое исцеление, — не хотел сдаваться Пачо. Он напрягся, глядя на Зика.       — Если уж на, то пошло, то я тоже к этому причастен, — сказал Бенхамин. — С того момента, когда Росса использовала заклинание, меня тоже несколько раз ранили, в том числе серьезно.       Зик так гневно их оглядел, что Бенхамин не исключал, что он влепит им затрещину, но он только выдохнул со свистом, как кипящий чайник.       — В том-то и был смысл — вас защитить, — сказал Зик с плохо скрываемым раздражением. — Зачем еще было это заклинание накладывать? Вы как уперлись в свои убеждения, так и все! Неужели непонятно, что кроме вашей точки зрения на эту ситуацию, существует и другая.       — Да понимаем мы все, — Пачо говорил с напором. Еще чуть-чуть и он повысит голос. — Только ваша точка зрения какая-то самоубийственная! Мы в этом бизнесе — не первый год, так же, как и в опасности. Зачем это надо было делать именно сейчас?       Зик сверкнул глазами. Красавица заскулила, встав между ним и Пачо.       — Мы с Россой просто сделали так, как поступили бы ваши… — выпалил Зик, но прервался.       В конце этой фразы должно было быть слово «родители». Бенхамин видел, с какой надеждой Пачо посмотрел на Зика в этот момент. Да он и сам ждал, что Зик скажет это напрямую.       — В общем, мы вырастили вас, а значит имели право поступить так ради вашей защиты, — однако, как признать чувства к Россе, так и назвать их детьми Зик не сумел. — Примите это, ясно? Вы двое — продолжение нас с Россой, вам и жить!       Какое-то время после этой перепалки все трое молча стояли, стараясь не смотреть друг на друга. Затем Зик неловко кивнул, молча сел в машину и уехал. Парни проводили его взглядом.       В этот момент они не ощущали себя никакими бандитами, главами картели, да и хоть сколько-то серьезными ребятами. Им было горько от того, что пошатнулась та семья, которую они знали и любили.       Вместо того, чтобы сразу ехать в Либертад по делам, парни ушли к манежу для тренировки лошадей. Это место Зик часто посещал с целью спокойно подумать. Вот и их туда потянуло. Над асьендой стало хмуриться небо.       Парни сели на деревянную лавку на крытой трибуне. Лошадь перед ними не бегала, и покрытая песком арена выглядела уныло. Друзья закурили, глядя в пространство перед собой.       — Ты тоже это заметил? — спросил Бенхамин, первым прервав тишину.       — Что заметил? — Пачо, который до этого очень напряженно о чем-то думал не сразу понял к чему клонит Бенхамин.       — Настроение Зика, — пояснил Бенхамин. — Он так себя вел, будто навсегда уезжает.       Пачо коротко кивнул.       — Мне тоже так показалось, — ответил Пачо. — Сквозь то, что говорилось явно чувствовалось, что он не уверен в том, что вернется в Либертад.       Он сильно затянулся. Трудно было определить, какое чувство сейчас в нем преобладает. Пачо грустил по Россе и злился на Зика одновременно.       — Я немного опасаюсь того, что он сейчас будет делать, — сказал Бенхамин. — Это же не Роберто Эрнандес или Лайла. Утрата Россы в разы серьезнее.       Пачо выпустил в воздух струйку дыма. Он встряхнул плечами, чтобы вернуть хотя бы частицу своего прежнего самообладания.       — Я знаю только одно — Зик стал куда злее, чем был, а значит ничего хорошего он делать не будет, — сказал Пачо. — Лишь бы все плохое было адресована этим ублюдкам из Хуареса.       Бенхамин согласно кивнул.       — А мы что будем делать с тем, кто организовал это покушение? — спросил он.       — С Раулем мы ничего не сделаем, к сожалению, — ответил Пачо с нехорошим мстительным блеском в глазах. Как же Бенхамин разделял сейчас его чувства. Они все так увлеклись поиском виноватых в случившемся с Россой в своем кругу, что совсем забыли, что блестящая идея продырявить Пачо ради крови принадлежит Раулю Пересу. — Нам нужен их киллер. Десятка.       — Да, это точно он. Такие покушения кроме этого типа от имени Хуареса пока никто не организовывал больше на нашей территории, — согласился Бенхамин. Его в очередной раз неприятно передернуло. Образ Пачо, лежащего на кровавой простыне без сознания надолго остался в его сознании. Не скоро он это забудет.       — Не забывай, что Десятка причастен к смерти Марсело Ходояна, — сказал Пачо. Судя по его прищуру, у него в мыслях вертелись сценарии дальнейшего развития событий. — Его поимка может на многое благотворно повлиять.       — Ты же понимаешь, что если мы доберемся до Десятки первыми, то обязаны будем убить. За тебя. За Россу. За то, что испоганил нам все дело своим этим убийством Ходояна, — Бенхамин пристально взглянул в лицо Пачо.       — А как ты думаешь, зачем я хочу его найти? Конечно, я понимаю, что ему не жить, если мы до него доберемся, — ответил Пачо совершенно спокойным хладнокровным тоном. Очень вовремя поднялся ветер, который драматично встрепенул челку, зачесанную чуть на бок.       — Это не пойдет в разрез твоей дружбе с Виолой? — Бенхамин решил спросить в лоб. Дружба эта крепчала день ото дня, а потому не было смысла юлить.       Пачо чуть улыбнулся. Его лицо заметно смягчилось от упоминания этой журналистки. Бенхамин был рад их знакомству вне зависимости от того, чем все это кончится, потому что дружба с Виолой делала Пачо непривычно полным жизни.       — Не парься по этому поводу, — ответил он. — Я придумаю, как не остаться в долгу перед Виолой.       Бенхамин молча кивнул, поверив на слово.       — Какими будут наши действия по поводу Десятки? — спросил он.       — У меня есть одна идея, но она тебе не понравится, — хитро сощурился Пачо. Он достал и закурил еще одну сигарету. — Дай мне немного все обдумать, и я тебе скажу.       Бенхамин нахмурился и тоже потянулся за второй. Интуиция ему подсказывала, что друг придумал что-то самоубийственное или как минимум очень опасное. Бенхамин закурил, повернулся к Пачо и сказал:       — Если ты собрался рисковать собой, то я сразу скажу, что не согласен. Мы только потеряли Россу, а тебя терять я не намереваюсь вообще.       Пачо улыбнулся.       — Интуиция твоя сработала?       Бенхамин насупившись кивнул.       — Никогда не понимал, откуда у нас двоих такие чувствительные индивидуальные силы, — усмехнулся Пачо. — Будто в насмешку над тем, чем мы вынуждены зарабатывать на жизнь.       Бенхамин обратил внимание на слово «вынуждены». Пачо редко его употреблял по отношению к их деятельности. Опять-таки, они считали это вполне естественным. Как минимум потому, что продолжать дело отца вполне себе традиция, хоть и человеческая.       — Зато это нам позволяет лучше понимать окружающих, — сказал Бенхамин. — Круто же, предугадывать, что нравится девчонкам.       Пачо вновь улыбнулся.       — Кто, о чем, а ты все о девчонках, — сказал он. — Ты же говорил, что нагулялся.       — Так и есть, — Бенхамин тоже не смог сдержать улыбку, потому что подумал об Асусене, которая рядом, ждет его в Либертад. — Но я никогда не обещал не вспоминать прошлое.       Пачо покачал головой в знак того, что Бенхамин не исправим.       — И все-таки, с моим планом тебе придется согласиться, потому что более эффективного способа я не вижу, — сказал Пачо. — Мне надо подумать над тем как сделать его менее рискованным.       Бенхамин опять нахмурился. Иногда он забывает какой Пачо упрямый. Не удивительно, что с Зиком они спорили не реже, чем их воспитатель спорил с Росарио.       — Как знаешь, но колдуны вновь придут за твоей кровью, ты же в курсе этого, — сказал Бенхамин.       — И я буду готов, — ответил Пачо. — А вот ты — сам будь осторожнее.       Бенхамин удивленно глянул на друга.       — Ты же тоже полукровка, — продолжил Пачо. — Хоть и не рожден от ангела и человека, но все-таки. Если колдуны узнают, непременно захотят твою кровь в коллекцию.       Бенхамин застыл со склоненной головой. Он об этом как-то забыл. Барыги накинулись сразу на самую крупную добычу, а он остался в стороне, действительно не думая о потенциальной угрозе.       Они еще какое-то время молча разглядывали пустую арену, пока не поняли, что над ними собираются густые тучи, грозящие пролиться плотной стеной дождя. Пачо сделал пару шагов вперед, а потом остановился, повернулся к Бенхамину с серьезным видом.       — Я сквозь твои слова постоянно считываю то, что ты ни за что не хочешь лишиться еще и брата, — сказал он, внимательно заглядывая Бенхамину в глаза. — Так вот, я тоже. Помни об этом, когда в свою очередь решишь рискнуть.       Бенхамин принялся растерянно хлопать глазами. Он понял, что не задумывался о том, что Пачо может так считать. Для него было привычно переживать за сохранность друга, который еще и босс к тому же, а что до него, то это вторично.       — Хотелось бы мне придумать что-то остроумное в ответ, но ситуация не та, да и тема разговора тоже, — сказал Бенхамин. — Значит выживем во что бы то ни стало оба.       Пачо остался ответом доволен. Он улыбнулся полной надежды улыбкой. Вместе парни двинулись к машинам. Пачо решил забрать с собой Красавицу. На резонный вопрос Бенхамина о том, как на это отреагирует Кристина, он ответил, что может быть ей так хотя бы будет на что отвлечься. При этом Пачо выглядел очень унылым. Лезть к нему в душу прямо сейчас Бенхамин не стал. И так можно было догадаться, о чем он думает и чем мучается.       Вскоре они вернулись в Либертад, где их ждали дела бизнеса. Зик четко дал понять, что горе горем, но совсем бросать бизнес — нельзя. Все должно идти своим чередом. Параллельно с этим Бенхамин работал над снятием следящих чар Асусены. Точнее, она работала, а он просто сидел и не мог насмотреться на то, какая она красивая.       Асусена проводила свои магические манипуляции в его квартире. Они устраивались в гостиной, где из большого окна виден был балкон и частично город. Асусена расставляла на стеклянном столике свечи, глубокие миски с травами, клала пару целых листьев коки, в качестве подношения духам.       Они садились на пол напротив друг друга. Асусена по очереди брала травы, зажигала их и направляла ладонью дым в сторону Бенхамина. Пространство вокруг становилось размытым. В свете свечей и дыму Асусена казалась ему нереальной.       Она внимательно смотрела в его глаза и что-то шептала, потом бралась обеими ладонями за его голову возле ушей и впадала в неглубокий транс. В этот момент перед Бенхамином проносились разные образы, связанные как с ним, так и с тем парнем, в чье сознание он проникал. Он никогда не спрашивал Асусену, но справедливо полагал, что это все то, что Асусена наблюдала, пока за ним следила. За некоторое ему было откровенно стыдно, потому что она заставала его, например, спящим утром в компании нескольких девушек.       После того, как Асусена возвращалась в реальность, Бенхамин переставал видеть образы, а она принималась шевелить возле его головы пальцами так, будто пытается открутить какие-то очень маленькие винтики. В конце всех этих мероприятий Бенхамину становилось легче. Будто внутри его сознания рассеивался туман, с которым он жил уже очень долго.       Ему нравилось проводить время с Асусеной, пусть даже за таким занятием. Единственное, что омрачало его настроение так это то, что однажды Асусена закончит колдовство и что тогда? Неужели Бенхамин опять ее потеряет.       Он наблюдал за ней, сидя на диване. Асусена деловито упаковывала магические принадлежности. Бенхамин следил за движениями ее рук, за тем, как она украдкой бросает на него взгляд.       — Сколько уже картинок из своей жизни я наблюдал, пока мы с тобой занимаемся снятием магии, а ни одной такой, где я в душе, — вдруг сказал Бенхамин, скорее, чтобы отвлечься от грустных мыслей. — Неужели тебе не было любопытно?       Асусена выпрямилась. Она густо покраснела и принялась убирать волосы за уши. Бенхамин понял, что затронул весьма скользкую тему. До него только спустя несколько недель дошло то, что она сказала при первой встрече. Асусена не была близка ни с одним мужчиной, а потому шутки, даже самые невинные, на эту тему ее очень смущали.       — Самый обнаженный мужчина в моей жизни — Пачо без рубашки, — сказала Асусена. Бенхамин почувствовал некоторую гордость, ведь она научилась отшучиваться. — И то, ситуация не располагала к тому, чтобы его разглядывать…       И все-таки, изрядно смутившись, Асусена бросила недвусмысленный взгляд на Бенхамина и вернулась к уборке.       — А если бы я был на месте Пачо? — Бенхамин не мог уняться. Ему страшно хотелось что-то такое с ней обсуждать.       Асусена подняла на него все такое же раскрасневшееся лицо.       — Если бы ты был ранен, то я бы, наверное, сходила с ума от беспокойства, а если бы это было ради магического ритуала… — Асусена смущенно улыбнулась. — В общем, я очень жалею, что для нынешних действий мне не надо, чтобы ты был без рубашки.       Бенхамин так обрадовался, как будто в его жизни никто никогда этого от него не хотел. Он сидел, мечтательно улыбался, как вдруг в сознании проплыл образ Федерико Арельяно, сидящего в полумраке и одетого только в джинсы. Пришлось встряхнуть головой, чтобы видение пропало.       Асусена закончила убирать магические предметы. Они переместились на кухню, чтобы съесть что-нибудь на ужин. Бенхамин заметил, что после колдовства Асусена нередко оставалась очень голодной. Совершенно не переживая о фигуре, сейчас она с удовольствием доедала уже второй кусок пирога из юкки.       Асусена подняла на него смущенный взгляд и Бенхамин понял, что засмотрелся.       — Извини, просто все еще не могу поверить, что ты рядом, — сказал Бенхамин.       — Я тоже, — скромно произнесла Асусена.       Бенхамин потянулся к ее руке, лежащей на столе подле тарелки с пирогом. Асусена робко двинула ладонь в ответ. Их пальцы соприкоснулись и от этого по телу побежали мурашки.       — Я считаю несправедливым, что даже при том, что мы оба знаем, чего хотим и духи нас на это благословили, мы не можем быть парой, — сказал Бенхамин немного сурово.       Асусена грустно улыбнулась.       — Но мы хотя бы получили возможность побыть рядом, — сказала она. — Если это случилось, то однажды вообще больше никаких препятствий между нами не останется.       Бенхамин смотрел на ее губы. Он до сих пор помнил ощущения от их прикосновений. Как же ему хотелось вновь ее поцеловать, но он не мог никак на это решиться. Казалось бы, какая разница, если между ними будет хотя бы один поцелуй? Почему вообще это может быть опасно? Тем более, что раньше с ними такое уже бывало.       — Завершится твое колдовство и что потом? Ты опять уедешь? — спросил Бенхамин.       Асусена закусила губу и кивнула.       — Эдуардо станет верховным брухо и должен будет остаться здесь. Он хотел бы, чтобы я уехала в Колумбию и присмотрела за общиной, — сказала она. — К тому же туда скоро подселятся колдуны из клана предков.       Бенхамин сжал ее ладонь плотнее. Будто так он может заставить ее остаться с ним.       — Но я хочу, чтобы мы поддерживали связь, — сказала Асусена. — Я не хочу больше жить в неведении и прибегать к следящим чарам, чтобы хотя бы на секунду на тебя взглянуть. Хочу, чтобы хотя бы как-то я могла считать себя твоей…       Она говорила решительно и так деловито, что не улыбнуться было невозможно.       — Значит надо подарить тебе телефон, — сказал Бенхамин.       Асусена очень смутилась.       — Я боюсь, что не всегда он будет доступен в горах, — сказала она. — Но мы что-нибудь придумаем.       — Почему Эдуардо решил, что за общиной в Колумбии должна следить ты? — спросил Бенхамин.       — Из-за колдунов из клана предков, — ответила Асусена. Ей почему-то сделалось неловко. Бенхамин подозревал почему и как же ему не нравились его подозрения. — Федерико Арельяно стал моим другом. Я бы, и сама хотела ему помочь.       Внезапно мимо него проплыл вновь образ тощего мелкого колдуна. Он и Асусена сидели возле костра, вокруг них летали искры, а потом он потянулся к ней… Бенхамин резко перевел на Асусену взгляд.       Первая реакция на то, что между ней и Федерико произошло — всепоглощающая ревность. Бенхамин сделал вдох и выдох, чтобы взять себя в руки. Пришлось напомнить самому себе о тех постельных похождениях, которые он себе позволял. К тому же, в его жизни была Марипоса, с который все было вообще не так просто.       Бенхамин обеими руками взял ладонь Асусены, чуть наклонился к ней через стол и хитро сощурился.       — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил он.       Асусена сокрушенно вздохнула.       — Ты, наверное, будешь разочарован, но с Федерико так вышло… — она совестливо посмотрела на Бенхамина. У него сердце дрогнуло от того, что она так корит себя за случившееся. — Он попал под действие моей магии и думал, что в меня влюблен.       Асусена принялась пояснять, что Арельяно обладает способностью подселять в свое тело духов. На эту магию наложилось следящее заклинание, которое стало смешивать его сознание с сознанием Бенхамина. Федерико чувствовал его эмоции, тоску, желание быть с Асусеной так реально, что принял это все за свое.       — Поэтому он думал, что я ему отвечаю взаимностью и поцеловал, — Асусена говорила извиняющимся тоном. — А я поддалась, потому, что через него почувствовала тебя…       Ну как на нее вообще возможно злиться? Бенхамину бы в пору извиняться перед ней. А вот с тощим Арельяно он бы поговорил очень серьезно.       — Больше между нами ничего не было, к тому же моя магия помешала его чувствам к другой девушке. С кем ему суждено быть, — сказала Асусена. Она помедлила, закусила губу и робко добавила: — Главное, что мой первый поцелуй был с тобой.       Бенхамин улыбнулся. Он погладил ее щеку ладонью.       — И как я могу в тебе после этого разочароваться?       Он хотел добавить еще что-то, сказать, что ее любит и ему не важно первый или второй, главное стать единственным на всю жизнь. Сознание поплыло. Он увидел перед собой дорогу, очертание пустынного пейзажа за окном машины. Сердце страшно колотилось. Он боялся не успеть. Боялся, что кто-то умрет. В сознании проносились образы, названия и имена.       Видение закончилось. Асусена встревоженно смотрела на него.       — Что ты видел? Ты сказал, что кто-то в опасности… Речь о Федерико, ведь так?       Бенхамин удивился тому, что что-то говорил. Он кивнул, потому что видение имело отношение действительно к Федерико.       — Он все время думал о какой-то Дине, — сказал Бенхамин, потирая лоб ладонью. –Какие-то люди могут убить ее и других колдунов в городе или деревне… где они живут. Асусена приложила ладонь к губам. Она на секунду задумалась.       — Сонойта… — прошептала она. — Пожалуйста, Бенхамин, позвони дону Эрнесто! Он должен им помочь!       Асусена очень испугалась. Она обеими руками вцепилась в руку Бенхамина, сдавила ее чуть ниже локтя.       — Не хочу огорчать тебя, но он вряд ли успеет что-то сделать… — осторожно сказал Бенхамин.       — Хотя бы попытайся, пожалуйста, Федерико один из немногих друзей, которые у меня есть… — Асусена не хотела униматься. Почему-то она была уверена, что Эрнесто может помочь колдунам в Мексике.       Бенхамин подумал, что ему действительно не сложно хотя бы попытаться, хотя он мало верил в успешность мероприятия. Каково же было его удивление, когда Эрнесто сказал, что его люди не просто успеют, а прибудут в Сонойту в течение пары часов. Зик готовился кошмарить Рауля и Хосе Карлоса за счет бойцов Эрнесто из Колумбии.       Они приплыли к берегам штата Сонора на нескольких яхтах, чтобы высадиться в районе Пуэрто-Пеньяско после того, как свяжутся с Федерико. Колдуну несказанно повезло, что это было так, потому что оттуда люди Эрнесто действительно могут успеть спасти хоть кого-то.       Узнав об этом, Асусена кинулась обнимать Бенхамина и рассыпаться в благодарности. Бенхамин был счастлив ее порадовать. Вот только мучил его укол ревности от того, как сильно она переживала за парня, который ее целовал, пусть даже под действием магии.       В конце концов, Бенхамин решил, что заслужил это. Будто Асусене не было больно знать о том, какой далеко не целомудренный образ жизни он вел. Да и ревность к тощему глазастому колдуну — небольшая цена за возможность быть с Асусеной всю жизнь.       Через некоторое время они узнали о том, что Федерико Арельяно и та самая Дина — живы, хотя в деревне произошло самое настоящее побоище. Одна из предавших Арельяно семей клана предков напала на другую. Безоружные люди, хоть и умели колдовать, становились легкими жертвами автоматов. Если бы не Эрнесто, мало кто уцелел бы в Сонойте.       Когда Асусена уснула, Бенхамин ушел в гостиную, где улегся, укрывшись пледом. Он не старался стелить себе постель. Под ухо положил круглую диванную подушку, да и джинсы с футболкой снимать не стал. На стеклянном столике перед ним лежал пистолет «ТТ», который обычно хранился рядом с кроватью в спальне. Оружие Бенхамин старался держать подальше от Асусены.       Он хорошо помнил тот день, когда стрелял из этого пистолета впервые. Поражающая способность — убойная, а ударно-спусковой механизм выполнен так, что снять с предохранителя и выстрелить можно практически в одно нажатие, устройство простое — много монолитных деталей, отлитых из специального оружейного сплава. На рукояти — строгая пятиконечная звезда. Бенхамину это нравилось. Простой, но мощный и внушительный. Пачо часто шутил: «Прямо как его хозяин».       Может быть. Однако он знал, что на родине этот пистолет так ценят, что дают в качестве наградного сотрудникам полиции. Бенхамин подумал, что никогда не направил бы это оружие на тех, кто никак не может ему ответить. Да и вообще сделалось как-то тоскливо от того, что влечет за собой их род занятий.       На утро Бенхамин чувствовал себя так, будто не думал вчера ничего такого. Он выпил кофе вместе с Асусеной, от чего испытал очередной приступ счастья. А еще больше он обрадовался, когда Асусена попросилась остаться у него и сегодня.       — Я так много сил потратила на разное колдовство, что хочу отоспаться, — стыдливо сказала она.       Бенхамин подумал, что в этом она очень похожа на Росарио — редко показывает слабость. Особенно в деле колдовства. Бенхамин вообще был единственным, кто знал, что Асусена устает и изматывается от лечения, изготовления мазей, зелий и снадобий, а также от чтения заговоров и заклинаний.       Уходя, он обнял Асусену и осторожно, будто проверяя ее реакцию, прижался губами к ее виску. Она поглубже зарылась лицом в его шею. Значит понравилось.       По дороге в «Эль Хоселито» Бенхамин продолжал ощущать на губах тепло ее мягкой кожи. Тяжело, но было нужно возвращаться к рутине. Так и пролетел почти весь день в делах бара, поездках туда-сюда по складам. К вечеру они пересеклись с Пачо, который что-то делал с прибывшими деньгами.       Они выпили по стакану «Куба либре», перекидываясь редкими фразами. Бенхамин заметил, что с Пачо что-то не так. И дело было далеко не в Россе, да и не в Кристине. Когда речь шла о них, то взгляд у Пачо блестел разными эмоциями. Сейчас же все выглядело так, будто в голове у друга роятся какие-то тяжелые мысли, к которым он не привык. Взгляд был такой будто Пачо прокручивает какие-то моменты своего прошлого, но смотрит на них иначе. Очень странное чувство. Пачо стал как-то иначе мыслить. По-другому Бенхамин это объяснить никак не мог.       Спросить его? Бенхамин не знал, как и о чем спрашивать. Однако интуиция говорила ему о том, что это состояние Пачо его тоже касается. Будто на собственный образ мыслей Бенхамина это тоже может как-то повлиять.       Пачо ушел наверх в кабинет. Бенхамин остался внизу в баре. Он давал какие-то указания администратору, когда вдруг увидел краем глаза до боли знакомую фигуру.       Сначала Бенхамин подумал, что ему показалось. Он присмотрелся к проходу возле барной стойки. Там действительно был Лукас — тот самый бывший страдающий по Кристине и упустивший счастье с Мануэлой. Что ему здесь может быть надо?       Бенхамин решил не дожидаться, пока он что-то сделает из разряда нежелательного. Он оставил разговор с администратором, обещав заняться вопросами руководства баром позже, чтобы подойти к Лукасу. Парень растерянно озирался по сторонам, будто кого-то ищет. Он выглядел странно в своих джинсах и спортивной кофте с тремя полосками на рукавах среди разодетых гостей.       — С чем пожаловал, Лукас? Я не слышал, чтобы ты уже выиграл бой у Ронни, — сказал Бенхамин. Он знал о той договоренности между Лукасом и Пачо. Ничего против он не имел, только жалел о том, что не мог поучаствовать в мести этой мрази — Ронни. Надо же было ему посметь тронуть такую девушку как Мануэла…       Лукас нахмурился, причем одна бровь у него смешно выгнулась вверх одним концом. Он не сразу понял, о чем ведет речь Бенхамин.       — А, нет… Я не поэтому, — сказал Лукас, когда до него дошло, что Бенхамин думал, будто Лукас пришел за теми самыми фотографиями, за которые Ронни можно привлечь. Там мелькали его татуировки. — Я хочу поговорить с Пачо.       — Доном Пачо, — поправил Бенхамин. — Зачем он тебе?       Лукас нахмурился.       — Пожалуйста, Бенхамин, я по-хорошему прошу, — сказал Лукас. Бенхамин заметил, что он сжал кулаки в карманах.       — Ты пришел на нашу территорию приятель и точно собираешься что-то требовать, — Бенхамина начинало это злить. — В этом городе у дона Пачо никто ничего не требует, даже если он — друг Кристины.       «Она ему вообще слишком много проблем доставляет», — подумал в сердцах Бенхамин. Этим он напомнил себе Зика. Хотя в отличие от воспитателя, Бенхамин ничего не имел против Кристины. Да, она такая и ничего нельзя поделать с тем, что Пачо ее любит именно такой.       Лукас собирался спорить дальше, так что Бенхамин вообще не удивлялся тому, что в Либертад он нажил себе разных проблем и якшающегося с криминалом противника. Знал бы Лукас с кем сейчас пытается тягаться.       — Что здесь происходит? — их прервал знакомый размеренный мелодичный голос.       Лукас и Бенхамин повернулись одновременно. Рядом с ними стоял Пачо с зажатой в зубах сигаретой.       — Вот этот товарищ, заявляет, что хочет говорить с тобой, — сказал Бенхамин.       — Правда? — Пачо вздернул брови. Он посмотрел на Лукаса очень внимательно. — И о чем же?       Лукас покосился на Бенхамина, а затем перевел взгляд на Пачо.       — О Хесусе, — ответил Лукас.       Пачо и Бенхамин переглянулись. Кажется, Лукас знает о том, что Хесус работает на Зика.       — Я тебя выслушаю, но не здесь и Бенхамин тоже будет присутствовать при этом, — сказал Пачо. — Идем наверх.       Немедля он повернулся и пошел в сторону лестницы. Бенхамин подождал, пока растерявший решительность Лукас, проследует за Пачо. Затем он тоже двинулся вслед за ними.       В кабинете Пачо занял место за письменным столом, Лукас сел напротив, а Бенхамин вальяжно устроился на диване, так что был чуть в стороне, но все прекрасно видел и контролировал. Нет, он не думал, что Лукас может что-то сделать Пачо. Это просто была привычка.       Пачо жестом указал Лукасу, чтобы тот излагал свои мысли. При этом он закурил. Бенхамин вновь заметил странность. Пачо выглядел напряженным от необходимости держать лицо, хотя раньше делал это без проблем. Даже будучи уже вдребезги втрескавшимся в Кристину он легко переключался с состояния влюбленности и романтики на деловой лад.       — В общем, я на днях узнал о том, что Хесус работает на человека по-имени Зик Айрес и это кто-то вроде вашего отца, — сбиваясь начал Лукас. Надо было отдать должное тому, что он держался достаточно хорошо, даже понимая, что он в компании двух довольно опасных мужчин. — Подробности мне никто не рассказал, так что можете не думать…       — Что ты сразу побежишь в полицию? — договорил Бенхамин. Лукас глянул на него и коротко кивнул. — А ты и не побежишь, потому что Хесуса подставишь этим.       — Мой брат прав, — Пачо продолжал курить с важным видом. — А еще, что совершенно логично, улики против Ронни не получишь.       У Лукаса покраснели уши, но все-таки он опять кивнул.       — Короче, перейду сразу к делу, — сказал он. — Может быть ты замолвишь словечко за Хесуса перед Зиком? Все-таки он отец Кристины…       Пачо устало выдохнул. Он безрадостно посмотрел на Лукаса, затем переложил сигарету из одной руки в другую.       — А ты думаешь, я не пытался? — спросил Пачо. — Откровенно говоря, меня это взбесило не меньше твоего, но мне четко дали понять, что это между Зиком и Хесусом. Причем это оба сказали.       Лукас чуть опустил голову. Бедный парень просто не знает кто такой Зик Айрес. Даже просьбы любимого из воспитанников не способны пробить броню его уверенности тогда, когда он что-то вбил себе в голову.       — Может быть к Хесусу какую-то магию применяли? — Лукас, однако, не сдавался.       Пачо глянул на него острым взглядом. Кажется, эта мысль ему показалась убедительной.       — Видишь ли, нас не во все действия Зика посвящают, — уклончиво сказал Пачо. — Тем более, когда речь идет о том, кого Зик набирает себе в водители или охрану. Все, что я могу сделать — попробовать проверить твою теорию про магию.       Бенхамин сощурился. Кажется, Пачо не считает это теорией, а скорее фактом.       — Я буду тебе должен? — спросил Лукас.       Пачо затянулся, ехидно сощурился и сказал:       — Нет, будем считать, что я стараюсь ради Кристины. А тебе — мой совет: не проси услуг даже у знакомых боссов, ведь именно так многие и попадают в банды.       Лукас растерянно посмотрел на Пачо, затем выразил ему признательность и собрался уходить.       — Удачи тебе в поединке, Лукас, — сказал ему вслед Бенхамин.       Лукас обернулся.       — Это пусть Ронни молит об удаче, потому что я собираюсь его отделать как следует, — сказал он сурово. — Но спасибо за пожелание.       С этими словами Лукас вышел за дверь кабинета. Пачо облегченно вздохнул. Маска босса спала с его лица, и он вдавил окурок в пепельницу.       — И он туда же… — недовольно проговорил Пачо.       — Рано или поздно Лукас бы узнал, — пожал плечами Бенхамин.       — Да я не о том… — Пачо махнул рукой. — Лукас, Кристина, эти люди из бедных кварталов — они все просят нас так, будто мы можем щелкнуть пальцами и исполнить любое их желание. Никак не поймут, что даже при нашем влиянии и бабле мы можем далеко не все!       — Тем более, когда их просьбы идут вразрез с мнением Зика, — согласился Бенхамин. — И что ты будешь делать, если поймешь, что Зик использовал магию на отце Кристины?       — Не имею не малейшего понятия, братишка, — сказал Пачо очень усталым тоном. — Сначала поговорю с Хесусом, а там — посмотрим.       Бенхамин чуть задумался. Он бы на месте Пачо тоже так себя чувствовал и тоже бы не знал, что делать. Тем более, что он даже не мог сейчас толком посоветовать что-то или хотя бы как-то продумать дальнейший ход событий.       Из задумчивости его вывел звонок телефона. Это был Эладио, он сегодня дежурил на «фабрике» близ Либертад.       — Тут такое дело босс, — начал работник. — Приехали грузовики за товаром, почему-то водилы хотят забрать больше ящиков, чем предназначено.       — Так в чем проблема? — Бенхамин искренне не понял, зачем звонить по таким вопросам. — Грузите столько, сколько полагается.       — Они тут скандалят с рабочими, — продолжал Эладио. — Ни в какую не соглашаются ехать с чем есть.       — Ладно, пришлю к вам Бланко, — сдался Бенхамин. — С ним приедут парни и со всем разберутся.       На этом он положил трубку и в задумчивости уставился на телефон.       — Что-то не так? — спросил Пачо. Бенхамин посмотрел на него рассеянно.       — Да так, какая-то странная история на «фабрике», — ответил он. На памяти Бенхамина это действительно первый такой случай и попахивает он не чисто. — Проверю-ка я что там происходит.       Бенхамин встал, подошел к столу и вынул из ящика свой пистолет. Он проверил заряжено ли оружие и заткнул его за пояс.       — Мне надо поехать? — спросил Пачо, который тоже практически встал из-за стола.       — Нет, — ответил Бенхамин. — Я пошлю Бланко вперед. Он меня прикроет если что.       Пачо нахмурился, но спорить не стал.       — Смотри там, без глупостей! — сказал он и сел на место.       — Слушаюсь, — с ухмылкой протянул Бенхамин. — Ты тоже тут смирно сиди.       На том они и расстались. Бенхамин сел в машину. С пару минут он подумал над тем, стоит ли ехать за город на седане, но в конечном итоге не захотел менять автомобиль и остался как есть. Затем он позвонил Бланко, дал указания о том, что тому делать       — И, Бланко, поспрашивай водителей на тему того, кто им сказал другие данные по грузам, — добавил Бенхамин уже в самом конце разговора.       Положив трубку, он внимательно посмотрел перед собой на дорогу. Интуиция как-никогда обострилась. Все потому, что магия Асусены потихоньку рассеивалась, освобождая его сознание.       По поводу этой ситуации, его интуиция сигнализировала однозначно — тут какая-то подстава. Бенхамин был уверен в тех людях, которых допускали до «фабрик». Также он был уверен, в магии, которая позволяла нужных пропускать, а чужих — нет. Водил кто-то мог заколдовать, с целью вывести на местоположение оружейного производства. А сознание у них помутилось от воздействия защитных чар.       Бенхамин завел автомобиль. Он медленно тронулся по влажному после дождя асфальту. Был уже поздний вечер. На город опустилась темнота. Бенхамин не торопился. Почему-то ему не слишком хотелось спешить.       На ближайшем светофоре он вновь подумал о том, почему все рабочие в один голос твердили одно и то же, да еще скандалили. К ним вполне могли применить гипноз. Если к этому причастны колдуны из Хуареса, то среди них есть такие, которые это могут.       Загорелся зеленый. Бенхамин спокойно продолжил дорогу. Он двигался к выезду из города, чтобы углубиться в сельскую местность, затем в джунгли и добраться до «фабрики». Пробираться пришлось со стороны промзоны. В такой час обычно в Четвертом и Пятом районе выставлялись патрули. Полиция до сих пор ловила Рекса. Людей у них все еще не хватало, потому оставались свободные зоны. Сегодня такая, как раз вела через нежилые кварталы с фабриками, складами, автостоянками и сервисами техобслуживания.       Ближе к выезду на автомобильную развязку за которой кончался Либертад, Бенхамина нагнала машина. Вроде бы ничего такого, машины шли и по встречной полосе и впереди, но этот темно-зеленый седан он замечал по всему своему пути несколько раз. То, что он и здесь оказался за его машиной показалось Бенхамину подозрительным. Да и интуиция чуть колыхнулась от вида автомобиля.       После развязки Бенхамин свернул на широкую трассу. По ней шли фуры с грузами, рейсовые автобусы и другие машины. Оставалась надежда затеряться в их потоке. Да, поздним вечером движение здесь не активное, но все-таки обгоняя другие машины можно попробовать скрыться.       Бенхамин прибавил скорость. Он догнал небольшой микроавтобус и держался на расстоянии в несколько метров от него. Вдалеке сверкнули фары. Их свет тоже приблизился, значит зеленая тачка точно едет за ним. Бенхамин принялся обгонять, сначала микроавтобус, потом какие-то легковушки.       Его машина меняла полосу, прибавляла скорость. Однако преследователь на зеленой машине не отставал слишком сильно. Его можно было заметить чуть поодаль на соседней полосе, а иногда он встраивался в поток машин так, чтобы все-равно оставаться близко от Бенхамина.       Устав от бесконечных метаний по трассе, Бенхамин решил, что надо выманивать эту машину куда-то подальше от оживленной дороги. Странным образом, интуиция не подавала сигнал опасности. Хотя Бенхамин не знал, сколько человек его преследует и есть ли еще какие-то тачки им на подмогу.       При первой же возможности Бенхамин съехал с большой трассы на узкую двухполосную дорогу. Здесь машин было значительно меньше. Бенхамин не пытался спрятаться. Он делал вид, что едет на «фабрику». А сам искал какой-нибудь съезд на проселочную дорогу.       По обе стороны от дороги были поля. Там росло что-то высокое. Бенхамин пригляделся и понял, что это сахарный тростник. Высокие стебли напоминали сухой бамбук, а тонкие зеленые листья кроны торчали будто агава или тонкие пальмовые листья. Дорога находилась на возвышенности над полями. Отбойники показывали, что съехать невозможно.       Бенхамин, тем не менее, продолжал выглядывать место для съезда. Интуиция подсказывала, что оно есть где-то здесь. Наконец дорога ушла вниз под горку, там полотно асфальта прижалось к земле и Бенхамин увидел съезд мощеный из красного грунта.       Незадолго до поворота, он сбавил скорость и неторопливо юркнул между двух частей тростникового поля. Место удобное, чтобы разобраться с преследователями. Проплешина через тростник оказалась широкой. Бенхамин успел проехать достаточно далеко вперед, развернуть машину и поставить ее наискосок. Приглушив фары, он вышел из машины, укрылся за ней, достал пистолет и принялся ждать. Пальцем он почему-то водил по контурам пятиконечной звезды.       Вдруг он почувствовал, как изменилась атмосфера. Будто к его привычной интуиции добавилось что-то еще. Бенхамин почувствовал странную, завышенную уверенность в себе и не понял откуда вдруг такое самомнение.       Вскоре послышался шорох покрышек по пыльной почве. Бенхамину стало некогда думать над тем, что это за новые ощущения. Он притих. Машина остановилась, однако мотор его преследователи не заглушили. Если вдруг сейчас они примутся решетить его машину, то Бенхамина они вполне могут задеть.       «Не прячься долго», — промелькнуло в голове. — «В этой партии кто ходит первым тот и выиграл».       Бенхамин выпрямился. Он успел увидеть, что возле машины стоит какой-то мужик и целится прямо перед собой. Послышался выстрел. Металлический стук и пуля просвистела аккурат мимо лицо Бенхамина. Сердце перехватило от того, что если бы не какая-то странная удача, по велению которой расстояние между ним и стрелявшим оказалось недостаточным для хорошего прицела, то пуля не отскочила бы от крыши.       Стрелявший был вторым мужиком, кого Бенхамин заметил не сразу. Неудача кажется заставила нападавших растеряться. Бенхамин быстро прицелился, почти что вслепую, выстрелил и попал. Первый замеченный им мужик упал с протяжным стоном.       Бенхамин тут же нырнул за машину и присел возле колеса. Второй нападавший очнулся и сделал несколько выстрелов. Судя по металлическому скрежету все пришлось по машине. Бенхамин глянул в просвет между дном машины и почвой. Он увидел ноги нападавшего, обутые в какие-то безвкусные туфли.       Мужик вышел вперед. Он медленно приближался к машине Бенхамина. Можно было бы вновь выстрелил из-за крыши, но этот парень по-любому этого ждет. Бенхамин зачем-то глянул на корпус «ТТ», как будто тот мог ему что-то посоветовать.       Решение оказалось единственным, но далеко не простым. Действовать нужно было предельно быстро. Бенхамин резко лег на бок, нацелил пистолет в просвет под машиной, сделал несколько выстрелов и судя по вскрикам, попал мужику в ноги.       Никаких раздумий. На чистом адреналине Бенхамин вскочил на ноги. С пистолетом наперевес он вышел из-за своей машины. На земле валялся один убитый и один раненый нападавший. Раненый стонал и матерился. Падая, он выронил пистолет, который Бенхамин поспешно отбросил в сторону ногой.       — Кто тебя послал? — спросил Бенхамин нацелившись в голову лежащему на земле.       — Ничего я тебе не скажу, хренов сученок! — прорычал мужик.       — Ты бы так не выражался, учитывая, что я держу тебя под прицелом, — спокойно ответил Бенхамин. Его на самом деле называли и похуже.       — Так стреляй, — ответил мужик еще более злобно. — Все равно же прикончишь.       Бенхамин хотел было спрашивать еще, но увидел блеснувшую золотую цепочку с кулоном в виде когтя ягуара. Значит это человек Десятки. Раз такая возможность есть, значит надо ей пользоваться.       — Да нет, поживешь еще немного, — сказал Бенхамин. Он достал телефон, продолжая держать под прицелом мужика.       Бенхамин позвонил Бланко, приказал ему прислать людей, чтобы он мог сменить машину, а они бы разобрались с трупом и пленником. Все время, пока Бенхамин ждал, а потом смотрел, как прибывшие выполняют его указ, он думал, что ему сегодня способствовала какая-то странная удача. Это было крайне необычно. Будто кто-то применил к нему магию на расстоянии.       Первая мысль — Асусена. Однако она не знала, куда он поехал, да и побоялась бы колдовать еще после неудачи следящих чар. Тогда, должно быть, Зик придумал какой-то еще способ защищать их без их ведома. От последней мысли сделалось не по себе, потому что неизвестно, кто теперь стал жертвой тяги их воспитателя оберегать свои лучшие активы.       По прошествии пары часов после инцидента, Бенхамин почувствовал ничем не мотивированный страх. Будто прошло состояние эйфории от везения в игре в рулетку или еще что-то такое азартное. До него дошло, что по чистой случайности он сейчас не внутри своего кольца, не валяется раненым и не навел колдунов из клана ягуаров на «фабрику».       Бенхамин проследил за тем, что его указания выполнены, а пленник отправился в какое-нибудь подходящее для допроса место. Сам он прыгнул в новую машину и помчался назад в Либертад. Он ехал только с одними мыслями.       Все они были об Асусене. Бенхамин все еще может потерять ее потому, что сам окажется выведен из игры. А он ведь только-только почувствовал, что обрел ее вновь. Сегодня он к ней торопился. Торопился гнать автомобиль. Торопился подниматься на нужный этаж. Несколько раз обронил ключи тоже второпях.       Когда Бенхамин открыл дверь, он не ожидал увидеть Асусену бодрствующей. Он даже облегченно вздохнул, когда увидел, что она выглядывает из гостиной в квадратную прихожую. Значит не придется ее будить.       Асусена выглядела немного заспанной и взволнованной. Волосы чуть растрепаны и убраны за уши. Из одежды — пижамные штаны, растянутая футболка, спадавшая с одного плеча.       — Я ждала тебя, но задремала на диване, — пробормотала Асусена, извиняющимся голосом.       Бенхамин в несколько шагов с ней поравнялся. Он молча пригладил волосы у нее на голове, а затем положил ладони ей на плечи.       — Что-то плохое случилось? — встревожилась Асусена.       Бенхамин ободряюще ей улыбнулся. То на что он решился в прошлый раз состоялось перед тем, как Бенхамину и Асусене суждено было расстаться на долгие годы. Поэтому он не решался на это до сегодняшнего дня. До того, пока не пережил заварушку, которая могла стоить ему жизни.       — Я бы так не сказал, но этот случай заставил меня понять, что я должен сделать кое-что невзирая на запреты, — сказал он. — Если твои духи на нас смотрят, то пусть отвернутся, потому, что они нам задолжали.       Асусена растерялась. Бенхамин же аккуратно коснулся ее лица, наклонился и накрыл поцелуем ее губы. Прикосновения их губ друг к другу были настолько нежными, будто для обоих это было в первый раз. И ничего было не надо, главное, что он целует именно Асусену.