Чёрная Мадонна

      Ему говорили, что он бы не выжил, если бы не магия. Сам Пачо думал, что точнее, если бы не Росса. Он уже почти принял уговоры других себя не винить в ее уходе, но горечь от случившегося и вязкий осадок на сердце остались. Пачо даже думал, что все пройдет лишь с возвращением Россы. Только бы у Эдуардо вышло то, что он им успел наобещать.       Пачо действительно был в шаге от того, чтобы очутиться в своем кольце. Он смутно помнит, что виделось ему в бессознательном состоянии. Картинки сменяли одна другую, а все мысли и сожаления потихоньку испарялись по ходу того, как он проваливался глубже и глубже. Последнее, что Пачо увидел, прежде, чем прийти в себя — женщину, которая стояла к нему спиной. На ней было простое белое платье, голова покрыта кружевной вуалью, под которой волосы струились волнами.       Она обернулась. Пачо увидел худое бледное лицо с нарисованной маской калаверы. С одной стороны, вуаль придавливала роза. Пачо смог разглядеть бледные лучи, будто венец окружавшие голову Черной Мадонны.       Он почти приземлился подле нее на какой-то зеленой лужайке. Мадонна, однако сделала жест и не дала этому случится. Пачо завис буквально в сантиметрах от поверхности земли.       У Мадонны было безучастное лицо, тяжелый взгляд желтых глаз и ярко-красные губы, так аккуратно накрашенные помадой такого же тона, каким пользовалась Кристина. Пачо хорошо запомнил, потому что ему нравилось, как эта помада смотрится на ее красивых губах.       — Я не буду задерживать тебя, Франсиско, — сказала Мадонна и голос ее эхом отразился будто от невидимых стен. — Не принадлежишь ты мне и никогда не будешь.       От этих слов по затылку прошел холодок.       — Я что, умер? — спросил Пачо, потому что это было единственным объяснением того, почему вообще он видит образ то ли духа, то ли божества в лице Мадонны.       Мадонна приподняла уголки губ, отчего ее взгляд заиграл искрами, будто она и правда может испытывать эмоции. Свет вокруг нее был будто на картине — совершенно нереальный. То ли луна, то ли солнце, то ли все вместе пускало блики по ярко-зеленой траве.       — Нет, Франсиско, ты был близок, но ты будешь жить, — сказала Мадонна. — Все, как я обещала.       Тут Пачо начал чувствовать, как спиной его тянет назад. Мадонна отвернулась, взмахнув вуалью и локонами. А потом он резко сел, открыв глаза, в незнакомом помещении. Перед ним тут же возникло лицо Кристины. Губы ее были красными, но не потому что на них была помада, а потому, что она очевидно терла их, когда плакала.       Пачо вспомнил, как они стояли возле бара. Как за спиной Кристины по дороге несся мопед, на котором почему-то сидело двое мужиков. В голове будто что-то щелкнуло. Пачо понял, чем это грозит, а в голове пронеслось: «Они убьют Кристину». Он тут же схватил ее и развернул из опасного положения. Раздались выстрелы. Спину в нескольких местах больно прошили пули. Больше ничего отчетливо с того момента вплоть до того, как пришел в себя Пачо не помнит.       О событиях того дня он знает со слов Бенхамина и той же Кристины. Они ему что-то говорили, а он думал только о том, что мог их больше никогда не увидеть. Что бы они сейчас чувствовали? Наверное, пустоту и горечь, а Бенхамин метался бы в праведном гневе и желании отомстить.       Так плохо Пачо не чувствовал себя после ранения никогда. К тому же тело неприятно саднило, спина ныла, руки и ноги казались ватными. Он подумал, что Чёрная Мадонна была всего лишь бредовой галлюцинацией и не более того. Пачо ее видел потому что потерял много крови, других объяснений у него не было.       Пачо был бы рад, если бы весь тот день обернулся одной сплошной галлюцинацией. Казалось, что мир вокруг сыплется сквозь пальцы, от того как все пошло наперекосяк. Он не смог толком поговорить с Кристиной, нормально поблагодарить Асусену за спасение. Все было скомкано, на бегу. А потом эти тяжкие мгновения, когда пришлось попрощаться с Россой.       Что бы сами его воспитатели не говорили, Пачо считал их родными. Зик и Росса — люди из самых ранних его воспоминаний. Все они из глубокого детства. Наверное, от того, что частично Пачо — человек, он все-таки не сохранил в памяти то, что было с ним, когда ему был от роду год или два. Это записалось в подсознании, отразилось на психике, но никаких четких картинок — не было.       В три года он начал запоминать. Сейчас он мог вызвать к жизни воспоминания о том, как Росса садила его к себе на колени, рассказывала истории, содержание которых, впоследствии оказалось правдой, брала с собой в город и даже на ведьмовской рынок. В один из таких походов, пока Росса что-то выбирала на прилавке, Пачо засмотрелся на большой цветастый ловец снов с желтыми перьями. Он потянул руку, так как любил яркие вещицы. Пачо почти тронул перо, как Росса отошла на пару шагов, чтобы короткая детская рука вновь не могла достать до желаемого предмета.       — Осторожно, Пачито, в таких ярких штуках могут жить злые духи, — сказала она назидательно.       Пожалуй, из всех ее сказок, только эту Пачо не смог проверить до сих пор. Так он и пришел к мысли, что Росса просто не нашла другого способа, чтобы в тот момент убить его интерес к чему-то на рынке полном действительно опасных предметов.       Однако, как и все маленькие дети, наиболее приятными трехлетний Пачо считал те моменты, когда Росса его баловала. Например, давала сладкое или разрешала носиться по гостиной, на что обычно ругался Зик. А еще вечером перед сном она непременно целовала его куда-то в лоб. В детстве Пачо считал, что после этого ритуала ему обязательно приснится что-то хорошее.       Он давно уже не маленький, но отсутствие Россы воспринимал именно с тех своих детских позиций. Будто не стало огромного куска его жизни. Долго еще он будет ощущать несправедливость случившегося.       Зик сказал им и не раз о том, что как люди их с Бенхамином воспитавшие, они с Россой имели право на то, чтобы их защитить даже ценой собственной жизни. Разумом Пачо это понимал, хоть и злился на Зика за то, что каждый раз, он говорил подобное с недомолвками и увиливанием. Сердцем принимать такое он не хотел и просто грустил по близкому человеку. Наверное, Пачо в полной мере осознает, как чувствовали себя в этой ситуации Зик и Росарио, когда у него появятся свои дети.       Последняя мысль отдавала тяжестью на сердце. То, чем занимается Пачо, все также не располагало к рождению детей. А если однажды у него будет такая возможность, то увидит ли это Росса? Сквозь ее слова Пачо всегда улавливал то, как она бы хотела увидеть его и Бенхамина с семьями, а не с пистолетами наперевес.       В тот день, когда Зик увез Россу в Котакачи, Пачо ехал домой с похожими мыслями. На заднем сидении поскуливала Красавица. Он посмотрел в зеркало заднего вида на лежащую позади него собаку и подумал, что надо бы отправить кого-то за покупками разных собачьих принадлежностей.       Возле дома Пачо открыл для нее заднюю дверь машины. Красавица нехотя выпрыгнула на улицу, а затем понурив голову побрела в дом вслед за Пачо. Там он не поспешил подняться наверх. Пачо завернул в гостиную, сел на диван и принялся звонить Хайро, наблюдая за тем как Красавица обнюхивает помещение и ищет место, где бы ей прилечь. Хайро удивился, когда услышал поручение, суть которого — покупки, но спорить или как-то это комментировать он не стал. Перечислив внушительный список того, что надо привезти, Пачо положил трубку.       С тяжело передаваемым человеческой речью ворчанием, Красавица наконец сочла место возле высокого комода подходящим для того, чтобы улечься. Пачо улыбнулся тому, что делала собака.       — Я не слышала, как ты пришел, — послышался знакомый голос и руки Кристины скользнули вниз по его телу. Пачо дрогнул от неожиданности. Он надеялся, что сделал это не слишком сильно, а то Кристина примется смотреть на него как на смертельно больного. Ее эта история с ранением напугала слишком сильно.       — Это всего несколько минут назад произошло, — ответил Пачо, чуть отклоняясь в сторону, чтобы увидеть лицо Кристины. — Я, кстати, приехал не один.       Пачо указал на местоположение Красавицы. Кристина посмотрела на собаку, и та встала, раскрыв пасть и радостно виляя хвостом.       — Зик велел мне присмотреть за ней, пока его не будет в провинции, — пояснил Пачо, пока Кристина шла к собаке, чтобы почесать ее за ушами. — Надеюсь ты не против животного в доме.       — Мне нравится идея, да и чувствовать себя я буду гораздо спокойнее… — голос ее немного помрачнел к концу фразы.       Пачо удрученно выдохнул. Как же явственно теперь ощущается ее неприятие всего того, что ее окружает. Кристина говорит, что любит его и действительно имеет это ввиду, но при этом она любит его только отдельно от его рода занятий и окружения. Пачо чувствовал, что в той стрельбе у «Эль Хоселито» Кристина обвиняет Зика, а еще почему-то она считает, что Зик принуждает его и Бенхамина быть в бизнесе.       Последнее будто отравляло сознание самого Пачо. Одна его часть все еще думала, что это полный бред, что если с детства ты видишь вокруг себя такой мир, то ты в него рано или поздно окунешься. Сложно до конца уверовать в неправильность чего-то, если это делает тот, кого ты считаешь отцом. Другая же часть сознания шептала, что не все в этом мире так как он думает. Это было так странно, что иногда даже заставляло ужасаться.       — Мы с тобой с того дня так и не поговорили нормально, — сказал Пачо.       Кристина напряглась. Она не сразу оставила в покое Красавицу. Пачо выжидающе на нее смотрел, как бы намекая на то, что с темы он не свернет. Наконец, Кристина вздохнула, напоследок потрепала собаку по голове, встала, подошла к Пачо и села рядом.       — Я не очень понимаю, о чем нам говорить, относительно того дня, — сказала Кристина. — Я чуть не потеряла тебя из-за вражды Зика и наркоторговцев из Хуареса.       — Нашей вражды, — поправил ее Пачо. — Ты забываешь, что я имею отношение к бизнесу Зика.       Создавалось устойчивое ощущение дежавю. Будто Пачо раз за разом объясняет прописную истину, а Кристина никак не поймет.       — Я знаю, — Кристина вздохнула нервно. Она подняла на Пачо взгляд.       — Прежде, чем ты спросишь могу ли я уйти из дел, я отвечу, что нет, — сказал он то, что было правдой невзирая ни на какие мысли. — Куда бы я не попробовал сбежать, колдуны из Хуареса будут пытаться меня достать, попробуют убить Бенхамина, если меня не смогут. Да и дело тут не только в этих колдунах… Список причин, по которым выход из бизнеса прямо сейчас и легко у меня не выйдет — огромен.       — Ты это много раз мне говорил… — Кристина отвела взгляд в сторону. Она сидела рядом с ним, но будто всячески удерживала себя от того, чтобы взять его за руку.       — И после ранения, ничего не изменилось, — сказал Пачо. — А вот на счет тебя… Я считаю, что тебе грозила гораздо большая опасность. Поэтому тебе придется уехать в ближайшее время.       Кристина резко повернулась.       — Я хочу остаться с тобой! — сказала Кристина. — А ты все пытаешься меня куда-то отослать. Не важно через сколько времени мы договаривались раньше, я никуда не поеду!       — Почему ты такая упрямая! — Пачо резко встал и принялся ходить рядом с Кристиной, потирая лицо обеими ладонями. — Тебя чуть не убили, понимаешь? Или ты думаешь, что только ты тут переживаешь? И заметь, у тебя нет кольца, из которого тебя можно будет вытащить в случае чего.       Кристина сидела, сложив руки.       — Так пусть кто-нибудь из брухо защитит меня магией, — сказала Кристина.       — Самое надежное заклинание, которое у них есть, погрузило Россу в состояние близкое к коме, — ответил Пачо.       — Тогда давай уедем вместе, — Кристина тоже встала. Она близко подошла к Пачо, чтобы умоляюще заглянуть ему в глаза. — Ну что тебе стоит?       Пачо упер руки в бока. Его сознание опять начало метаться между тем, что он должен и тем, что ему предлагала Кристина. Однако второе — бегство, которым он подставит прежде всего Бенхамина, да и вся эта братия — колдуны из Хуареса, полицейские — потянутся за ним, вновь ставя Кристину под угрозу.       — Мои аргументы будут теми же самыми, — ответил Пачо. — Тебе гораздо безопаснее будет побыть вдали от меня. Пока все не уляжется.       Кристина выглядела такой разочарованной, будто получила пощечину. Ясно почему. Сам Пачо не очень-то был уверен в том, что «все уляжется» вот просто так.       — Я не смогу уехать, зная, что в это время тебя могут убить! — у Кристины в глазах заплясали такие искры, будто вместо живого и здорового Пачо, перед ней снова был он же, но в отключке и весь в крови. Всякий раз, когда что-то сильно ее задевало, пугало или поражало, Кристина начинала так себя вести. — Раз ты готов подставляться под пули, значит и я буду!       Она повысила голос так, что со своего места громко гавкнула Красавица. Пачо и Кристина резко повернулись, взглянуть на собаку. Она смотрела на них осуждающе. Пачо вновь взглянул на Кристину. Кажется, собака была права. Они просто жевали по кругу одно и то же. Их разговор зашел в тупик, едва начавшись.       Не сговариваясь они сделали шаг друг к другу и крепко сжали в объятиях. Пачо погладил Кристину по голове. Он вдруг подумал, что не стоит тратить ни одной минуты с ней на ссоры. Мысль отдалась тяжестью на сердце.       — Не так я представлял себе этот разговор, — протянул Пачо.       — Это все мои эмоции, — сказала Кристина куда-то ему в шею. — Я все пытаюсь взять их под контроль, но каждый раз происходит что-то такое, что перекрывает весь предыдущий опыт. Прости.       — Не стоит извиняться, — сказал Пачо. — Тем более, что я должен спросить у тебя еще кое-что, что тебе может не понравиться.       Кристина подняла голову с его плеча. Она смотрела на него нахмурившись.       — Спрашивай, — сказала Кристина не очень уверенным тоном.       — За последнее время ты видела многое, что происходит, если живешь с бандитом, — сказал Пачо. Кристина сделала легкий выдох, будто бы хотела начать возражать. — Дай мне закончить, — остановил ее Пачо. Кристина поджала губы. — Так вот, когда я спрашивал тебя в самом начале я имел ввиду нечто подобное. Я понимал риски, но тогда был практически уверен, что худшего можно будет избежать. К сожалению, я ошибался. В итоге, ты наблюдала как я истекаю кровью на тротуаре перед баром. Так что, хочу спросить тебя: согласна ли ты вообще продолжать?       У Кристины заблестели слезы в глаза.       — Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? — сказала она.       — Да, потому что ты насмотрелась достаточно, чтобы такое решить, — ответил Пачо.       — Сколько бы я не насмотрелась, я все-равно люблю тебя, — Кристина говорила без сомнений. — Я и тогда, и сейчас, говорю — да, я готова быть с тобой, даже не сомневайся.       Кристина вновь с жаром обняла Пачо. Она все-еще не понимает, что делает. Думает, будто если будет рядом и будет его любить, то в его жизни все кардинально измениться. Да, Кристина его любит. Но то, что она делает сейчас похоже на какое-то странное самопожертвование. Пачо легонько коснулся губами ее волос. Он давно уже решил, что если кто-то из них и должен чем-то жертвовать, то это он сам.       Они бы, наверное, так и обнимались, если бы с покупками не приехал Хайро. Он быстро оставил все и ушел куда-то по делам. На тему уезда Кристины или об их отношениях тем вечером они больше не говорили. Однако грустный осадок от разговора с Пачо так и остался. С того дня в его голове почти созрело решение проблемы безопасности Кристины, да и ее счастья вообще.       Произошло в тот вечер и еще кое-что. Пачо был в ванной. Он уже собирался выходить оттуда, как вдруг ему страшно захотелось еще раз умыть лицо. Пока Пачо открывал воду, он подумал еще раз обо всех тех противоречивых мыслях, которые его посещали.       Кристина все твердила о том, чтобы он бросил дела. Она пыталась его уговаривать. Всякий раз получала одни и те же ответы, не унималась и продолжала. Другая девушка на ее месте давно бы разозлилась, забросала бы его обвинениями в духе: тебе бизнес важнее меня, а потом бы еще и хлопнула дверью уходя. У Кристины характер был такой, что она бы могла так сделать.       Да, она его любит, но Пачо казалось, что это не все. Будто Кристина о нем что-то такое знает, что для нее расставляет многое по местам. Знать бы еще это, как и то, почему она не говорит ему.       Пачо посмотрелся в зеркало. А ведь мысль бросить криминальный бизнес впервые показалась ему не такой уж нереальной. Ну и что, что Зик считает, что роль босса в его организации должна перейти к Пачо.       Едва только он додумал эту мысль, Пачо почувствовал, как сосуды в его теле начало жечь, начиная с головы и заканчивая руками и ногами. Ему стало так дурно, как даже при ранении не было. Сердце глухо отбивало тяжелые удары. Все тело сделалось непривычно горячим. Зато разум как-будто очистился. Не все было так однозначно относительно его стиля жизни.       А ведь после ранения он уже не впервые ощущает такое. Первый приступ странного жара случился в том доме в «Ла Санта». Он также остался один в небольшой ванной комнате, чтобы хотя бы как-то смыть следы крови с волос. Пачо принял ощущение жжения за последствия потери крови, а потом просто перестал держать это событие в памяти, как и несколько других таких же.       Что бы это ни было — это очень странно. И что-то ему подсказывало, что если он спросит Зика, то объяснений не получит. Однако не потому, что Зик не знает. Сердце потяжелело от мыслей о том, что будь Росса здорова, она бы ответила на его вопрос. Прошло совсем немного дней, а ему казалось, что ее нет уже вечность. Как же ему ее не хватает!       Умывшись еще раз, так что он должен был начать сверкать, Пачо наконец вышел из ванной. Кристина не спала, дожидаясь его, чему Пачо был рад. Оставаться наедине со своими мыслями тогда он не хотел. Пачо устроился рядом с Кристиной. Она обняла его, положив голову ему на грудь. Так они еще долго лежали, разговаривая о всяких мелочах.       На утро Пачо все еще помнил свое вчерашнее состояние и то, какой отчетливой и соблазнительной была мысль уйти из дел, чтобы быть с Кристиной. Он вспомнил, что если раньше ему доводилось представлять такое, то очень быстро это заволакивало, будто туманом так, что и следа не оставалось. Теперь же он мог раздумывать.       И все-таки, на сей раз эти мысли также отошли на второй план. Пачо погрузился в привычную ему атмосферу решения дел бизнеса и разборок. А тут еще Бенхамин, с которого он взял обещание не рисковать жизнью, отправился проверять что-то там на «фабрику» и попал в перестрелку.       Пачо узнал от Хайро, которому рассказали другие охранники. За Бенхамином увязались преследователи. Его выманили в сторону «фабрики» тем, что колдовали над водилами фур, чтобы они устроили там какой-то скандал. Почему план был именно такой и на что конкретно был расчет пока никто не знал. Благо, что Бенха не перестрелял всех преследователей. Раненого типа уволокли куда-то на допрос.       — Где сам Бенхамин? — спросил у Хайро Пачо.       — Он уехал с места перестрелки, как только парни там закончили все убирать, — ответил Хайро. — Мне его поискать?       — Не нужно, есть у меня версия того, куда он так поспешно удалился, — сказал Пачо.       Точнее сказать к кому. Пачо вздохнул. Он взял в руку телефон, не решившись позвонить сразу. Пачо подозревал, что с места происшествия так быстро Бенхамин мог поехать только к Асусене.       Они делали вид, будто их не связывают никакие романтические чувства. Пачо понимал, что это потому что Бенхамину что-то там угрожает, если они будут вместе сейчас. Однако то, какие взгляды они друг на друга бросают и то, как трепетно друг к другу относятся, скрыть было невозможно. Пачо считал, что, хотя бы какое-то развитие их отношений — вопрос времени. Он искренне желал им счастья, потому что Бенхамин рядом с Асусеной будто помолодел, если так возможно сказать о ком-то с юношеским лицом.       Выждав немного, Пачо все-таки решил сделать звонок. Асусена или нет, но волнение из-за перестрелки это не отменяло. Бенхамин ответил довольно быстро.       — Ты что там устроил, Бенха? Я же тебя просил быть осторожнее, — сказал Пачо.       — Мне нечем крыть, братишка, прости, — сказал Бенхамин таким тоном, что Пачо явственно представил то, какими грустными и умоляющими сделались его глаза. Ровно такими он смотрел на Россу, когда хотел ею манипулировать. Щенячий взгляд на их старушку действовал безотказно. Сердце грустно сжалось от воспоминаний о том, как она говорила: «Этот вот взгляд, да еще улыбка Пачо и я, пожалуй, душу продать соглашусь». — Когда я заметил, что за мной хвост уже было поздно осторожничать.       — Хоть бы Хайро позвонил, — настаивал Пачо.       В трубке повисло молчание.       — Я как-то не подумал… — сказал Бенхамин. — Если честно, то это случай вообще какой-то странный. Я там много что делал, не подумав и выходило вполне сносно.       — Что ты имеешь ввиду? — Пачо нахмурился.       Вновь молчание по ту сторону телефона.       — Давай я завтра расскажу… — сказал Бенхамин.       — Да-да, я понимаю, дела сердечные, — Пачо растягивал слова и улыбался. Бенха с его обширным опытом напоминал ему школьника, а не бандита — покорителя дамских сердец.       — Да не в этом дело! — ворчливо отнекивался Бенхамин. — Просто не телефонный разговор, да и скорее всего у парней будут для нас какие-то интересные сведения с допроса.       — Конечно, все так, — скептическим тоном заявил Пачо.       — Вот не стыдно тебе глумиться? Будто сам недавно не вел себя как влюбленный дурачок, — пробурчал в ответ Бенхамин.       — Замечу, что ты тогда тоже надо мной глумился, — сказал Пачо. — Но ты прав, дождемся того, что нам расскажет горе преследователь. Не смею отвлекать.       На последней фразе Пачо улыбнулся. Главное, чтобы от духов, или кто там запрещает Бенхамину и Асусене быть вместе, другу не прилетело.       Бенхамин появился в «Эль Хоселито» ближе к полудню следующего дня. Он старался выглядеть серьезным, но скрыть восторженный блеск в глазах он не мог. По дополнявшей это полуулыбке Пачо сделал вывод, что между ним и Асусеной вчера случилось что-то крайне хорошее.       Так как посетителей в баре еще не было, разговаривать можно было прямо у барной стойки внизу. Пачо сидел на высоком стуле. Бенхамин принялся устраиваться на соседнем таком же. Когда, наконец, он сел удобно, Бенха выложил на барную стойку какую-то грубую цепочку с кулоном.       — Это коготь ягуара? — спросил Пачо, притягивая к себе предмет и принимаясь его разглядывать.       — Он самый, — ответил Бенхамин. — Знак принадлежности к клану ягуаров.       — Мы раньше уже видели такие, так почему ты принес этот? Чем он такой особенный? — Пачо закончил крутить кулон в руках, отложил его в сторону и внимательно посмотрел на Бенхамина.       — Он такой же, как и все, но только впервые я показал его брухо, — загадочным тоном сказал Бенхамин. — Оказывается эти когти они носят не для того, чтобы все подряд узнавали, к какому клану они принадлежат, а потому, что они копят магию.       — То есть, если Хосе Карлос де Пальма все-таки до меня доберется, то моя сила перекочует в этот кулон? — нахмурился Пачо.       — Да, так и есть, — Бенхамин кивнул. — Каждый раз, когда эти колдуны пускают кому-то кровь, то магия этого существа копится в кулоне. Чем более энергетически сильных существ они убивают, тем больше силы и тем дольше она остается в когте. Твоей магии хватит на несколько жизней.       — Какой же я везучий, — сказал Пачо с нескрываемым сарказмом. — Когти эти сильно напоминают наши кольца.       — Да, но наши кольца связаны с владельцами и только, а у этих — когти связаны друг с другом. Одна жертва питает от одного колдуна, до целого клана, — сказал Бенхамин.       — А вот это уже напоминает что-то сильно интересное, — у Пачо на уме крутилась мысль о том, что раз так, то эту взаимосвязь можно выгодно использовать. Он вновь взял в руку коготь — пожелтевший от времени, грубо вставленный в оправу из золота. Жаль, что такое красивое и благородное животное пострадало ради такой пошлой вещицы.       — Что касается планов барыг, то они действительно думали, что слежка за мной приведет их к «фабрикам», — сказал Бенхамин. — Другие способы им не помогли: слежка за фурами, маячки, — все сбивалось магией.       — А не защищен никакими чарами был именно ты и как ты выглядишь они знают, — договорил за него Пачо.       — Все верно, но я бы не сказал, что был совсем без защиты, — протянул Бенхамин. Он огляделся, будто кто-то лишний мог слышать их беседу. — В этой заварушке мне все время что-то подсказывало. Я будто видел алгоритм, который вел меня к положительному результату.       — Может это твоя интуиция так усилилась после того, как Асусена стала снимать заклинание? Ты же говорил, что она обострилась? — Пачо очень хотелось, чтобы Бенхамин ответил положительно.       Но он покачал головой.       — Я спросил у Асусены, — сказал Бенхамин. — Она проверила, не колдовал ли кто-то еще надо мной дистанционно. Результат оказался положительным. Совсем недавно появились новые защитные чары. Это они так сработали.       — Зик… — протянул Пачо. Он был почти на сто процентов уверен, что это его рук дело.       — Я тоже так подумал, — согласился Бенхамин.       — Будто ему мало того, что случилось с Россой! — махнул рукой Пачо.       — И не говори…       Парни мрачно уставились на полки со спиртным напротив них. Пачо думал о том, чтобы позвонить Зику и спросить в лоб. Вот только, зная его — воспитатель точно не скажет правду. К тому же, на его характер повлияла потеря Россы, а значит шансы серьезно поругаться были выше, чем что-то узнать в разы. Ничего рационального в очередной ссоре Пачо не видел, а значит звонить не стоит.       — Еще что-нибудь интересного тот тип сказал? — Пачо решил продолжить разбираться с этим случаем. Смысла говорить о Зике дальше не было, так как ничего это не решит.       — Вообще-то да, — сказал Бенхамин будто что-то вспомнил. — Оказывается упор на меня в слежке делался с тем, чтобы появилась возможность выманить тебя и попытаться притащить тебя к де Пальме.       — Я уже даже не удивляюсь, — Пачо покачал головой.       — И наш пленник разболтал, что Хосе Карлос приказал лично Десятке тобой заняться, — продолжил Бенхамин.       Пачо не испугался. Он и так понимал, что этот тип за ним рано или поздно притащится. К тому же, у него давно созрела мысль, которую теперь можно было осуществить.       — Тогда тем более, мой план его поимки можно осуществить только, если приманкой буду я, — сказал Пачо.       У Бенхамина вытянулось лицо. Он смотрел на Пачо, будто силился понять, не спятил ли тот.       — Ушам своим не верю… — протянул Бенхамин, когда понял, что Пачо не шутит. — Тебя же чуть не прикончили буквально на днях, а ты собираешься выманивать долбаного киллера из клана ягуара, подставляя себя же под удар.       — Я так и знал, что ты будешь возмущаться, — сказал Пачо. Он оставался спокоен, потому что все складывалось стройно. Как минимум с его точки зрения.       — Еще бы… Ты же бредишь! — Бенхамин аж раскраснелся от возмущения.       — Да ты сам подумай: выставим ловушку, используем брухо — наш товарищ выползет из-под действия чар, — Пачо настаивал. — Или предлагаешь мне ходить трястись, зная, что этот тип так и так за мной придет?       Пачо внимательно уставился на Бенхамина. У того изменился взгляд. Он обдумывал то, что сказал ему Пачо. Наконец, Бенха успокоился. Он тяжело вздохнул и сказал:       — Как бы меня это не бесило, но я думаю, что может выйти… Используем защитные чары, любезно выставленные Зиком. Я, конечно, понимаю, что мы толком не знаем, как они работают и кто источник защиты, но выбора нам особого никто не оставил. Тут ты прав.       — Я бы не уговаривал, если бы не был прав, — сказал Пачо. Он видел прекрасно, что Бенхамин соглашается совсем неохотно. — Жаль, что мы не можем спросить Арельяно, как конкретно Десятка будет выполнять это задание.       — И не только, — Бенхамин отреагировал на фамилию Арельяно неоднозначно. Фраза была сказана зловеще, а в глазах какое-то то ли недоверие, то ли подозрение. — Арельяно больше не может быть нашим источником вообще. Не знаю, в курсе ли Зик, но его сдали Раулю, поэтому теперь мелкий колдун вынужден скрываться.       Пачо удивился. Он думал, что если Арельяно раскроют, то здесь в Тэрра Мадрэ это станет новостью дня. В организации должны были отреагировать, а происшествие прошло будто незамеченным. И это при том, что Росса взяла с Зика обещание сберечь Федерико.       Бенхамин пересказал ему то, как вновь попал в сознание Федерико, как его уговорила помочь Асусена и о том, что Зик не так уж наплевательски относился к просьбе Россы.       — Люди Эрнесто остались охранять Федерико? — спросил Пачо.       — Не знаю точно, — пожал плечами Бенхамин. — Они точно в Мексике, но сдается мне, что по большей мере ради того, чтобы вредить барыгам.       Пачо вновь заметил эту странную реакцию на Федерико. Он улыбнулся и сказал:       — Сдается мне, что ты не рад тому, что для Арельяно все так удачно вышло…       Бенхамин не дал ему договорить. Он посмотрел на него с насупленным видом.       — Этот мелкий засранец целовал мою Асусену!       — Так вот оно как… — протянул Пачо.       Бенхамин с очень обиженным лицом вкратце рассказал Пачо эту грустную историю предательства. Пачо старался выглядеть серьезным, однако ничего криминального в произошедшем на его взгляд не было. Особенно при том, что Асусена поддалась на энергию Бенхамина, которую чувствовала через колдуна. То есть никакой такой симпатии к Федерико она не испытывала. С другой стороны, Пачо вполне понимал ревность своего друга. Он понятия не имел, что бы чувствовал, если бы узнал нечто подобное о Кристине и Лукасе.       — Я вроде понимаю все, но как подумаю об этом, ничего поделать не могу с собой. Так меня это бесит!       — Ну-у! Я не удивляюсь, что за столько лет нашелся кто-то, кто захотел поцеловать Асусену и ему это удалось, — сказал Пачо.       Бенхамин продолжал выглядеть обиженным.       — Я бы посмотрел на тебя в моей ситуации! — буркнул он.       — Я бы не оказался в ней потому, что меня духи никому не обещали, — пожал плечами Пачо. — А тот же этот Лукас давно знаком с Кристиной. Он ей и до меня не был интересен как парень.       — И у тебя даже мысли такой не было ему морду начистить? — не унимался Бенхамин. — Попадись мне этот Арельяно.       Пачо понял, что он никогда особо не задумывался на эту тему. Легкая ревность, которая присуща любым отношениям у него была, но, чтобы всерьез — никогда. Их отношения с Кристиной — красивый роман из книжек, который осложнен далеко не соперниками. На вкус Пачо, лучше бы они, чем ворох криминальных дел, в которых он погряз.       — Это ты сейчас так говоришь, но я уверен, что дальше такого же насупленного выражения лица как сейчас ты бы не пошел, — сказал Пачо.       — С чего ты взял? — сощурился Бенхамин.       — С того, что Асусена тебя любит настолько, что не в состоянии предать, по ней видно. Поэтому ничего бы мы им не сделали, ни я — Лукасу, ни ты Федерико.       Бенхамин согласно кивнул.       — Прав Зик в том, что женщины из нас вьют веревки, — сказал он.       Пачо на секунду отвел взгляд в сторону. Он подумал о том, что сам Зик всю жизнь упрямо отрицает то, что и сам оказался в подобной ситуации. Ему проще отрицать чувства к Росарио даже сейчас, когда его вот-вот разобьет горе. Пачо никогда не считал, что если они — бандиты, то не могут любить чисто, всепоглощающе, до дрожи в каждой клеточке тела. Стоит только открыть этому сердце.       — Да, он бы сказал, что наша любовь — это слабость, — сказал Пачо. — Я считаю, что все совсем не так. Любовь в нас открывает лучшее, братишка.       В этот момент Пачо ощутил вновь вязкую тяжесть на сердце. Все от того, о чем он думал по отношению к Кристине и тому, что она хочет продолжать оставаться в ситуации, в которой она не может быть счастлива в полной мере. Пачо чем дальше, тем отчетливее понимал, что так нельзя.       От этих мыслей пришлось отвлечься на то, как выманить Десятку наверняка. Поразмыслив немного, парни решили, что киллер нападет тогда, когда охраны при Пачо будет немного, как в тот раз у бара. Его застали в тот момент, когда он стоял возле машины. Значит нападения можно ожидать вновь у бара или возле дома. Это те места, где Пачо бывает чаще всего.       Чтобы отвести опасность от дома, который он специально выбирал не связанным с делами, Пачо вызвал брухо, который наложил защитные чары подобные тем, что защищают «фабрику». Это было сделано специально напоказ, чтобы Десятка понял, что в этом направлении ему ловить нечего. Бенхамин надеялся на то, что для похищения колдуны выберут бар «Эль Хоселито», где, как ему казалось, проще всего будет организовать засаду.       Пачо не мог согласиться с ним в этом. Ему навязчиво казалось, что это будет где-то в районе «Маленькой Картахены». Дело в том, что заклинание брухо охватывало не весь этот район, а только ту часть, где Пачо живет. Десятка вполне может методом банальной слежки понять, где граница заклинания и напасть до того, как Пачо ее пересечет.       На въезде в район был разбит широкий красивый парк, куда можно было ездить гулять с собакой. Там было много лиственных деревьев и уединенных тропинок. Заклинание его не охватывало. Для нападения место идеальное. Пачо взял за привычку приезжать туда с Красавицей. Пока что он делал это с охраной. Спустя несколько дней эта самая охрана доложила, что пару раз они видели один и тот же автомобиль, медленно проезжающий мимо территории парка. Десятка клюнул.       Вскоре они его возьмут. Перед этим, Пачо решил сделать то, от чего его может сильно отвлечь возня с мексиканским киллером. Он хорошо помнил, что обещал сделать, когда к нему приходил с просьбой Лукасу. Речь шла об отце Кристины.       Пачо совершенно не верил в то, что он сможет что-то сделать со взаимоотношениями между Хесусом и Зиком. Как он и сказал Лукасу ранее — это действительно между ними. Да, он все еще был не рад сложившимся обстоятельствам, но настаивать на чем-то не собирался. Причина этому одна — Хесус твердил, что Пачо в это не должен лезть. Да и Зик похоже больше нуждался в нем исключительно в живом и здоровом виде.       Причина визита скорее была в том, о чем Пачо однажды уже вел разговор с Хесусом. Дело было в странных ощущениях и внезапно прочищающемся мозге после них. Может быть это магия защитных чар так действовала, но Пачо был уверен, что разговор с Хесусом может пролить свет на его состояние.       Хесуса он застал, как всегда в спортивном зале. Пачо увидел его еще из окна машины. Хесус, облаченный в спортивные штаны, почему-то сам мыл окна со стороны улицы.       Пачо сделал знак своей охране, чтобы они за ним не шли, а сам выбрался из машины и направился в сторону Хесуса. Тот заприметил его на подходе, сделал усталый вид и бросил тряпку в ведро с водой.       — Я знаю, зачем ты пришел, — сказал Хесус вместо приветствия. — И ты знаешь, что ничего не можешь решить в отношении меня и твоего отца.       Первым порывом Пачо было сказать, что Зик ему не отец, но он сдержался от ребячества.       — Лукас меня об этом просил. Не могу его винить. Он не знает Зика, — сказал Пачо. — К тому же, парень проявил заботу о близком человеке.       Хесус вздохнул. Он устало покосился на блестящее от чистоты окно.       — Третий раз уже его меняю… — задумчиво пробормотал Хесус. Потом он повернулся к Пачо. — Я все понимаю, ты имеешь статус в преступной организации, но, когда речь идет о Зике, ты, как бы это сказать, младший. Потому что он тебя растил. Младшие не лезут в дела старших. Я и Лукасу то же самое сказал.       Пачо нервно выдохнул. В какой раз уже он убеждается в том, что упрямство в семье Ромеро вещь наследственная.       — Да, я младше Зика, да он меня растил, но это далеко не значит, что я должен со всеми его действиями соглашаться, — сказал Пачо.       — Никто этого не просит, но ты делаешь ошибку, когда пытаешься перевести это в разряд дел семейных, понимаешь? — Хесус упер руки в бока и очень внимательно заглянул Пачо в глаза, будто пытается в сотый раз донести до несмышленого какую-то простую мысль. — Если ты хочешь быть с Кристиной, то я советую тебе не пытаться встревать между мной и Зиком. Ничем хорошим это не кончится.       Что ж, мысль резонная. Решая проблемы родителей Пачо и Кристина действительно рискуют. Их чувства не имеют к этому никакого отношения.       — Тем более, что на Зика я больше не работаю, — продолжил Хесус. — Перед отъездом он попросил меня об одном последнем одолжении и на этом все.       — Вот так просто? — прищурился Пачо. Зик не был бы Зиком если бы так сделал. — Даже при том, что он использовал какую-то магию, чтобы вас удержать?       Последнее было чистым блефом. Хесус посмотрел на Пачо так, что тот понял все без слов. Ответ на вопрос — да, Зик подчинял его с помощью колдовства.       — Я же говорю тебе, не делай это семейной проблемой, тем более, что как бы то ни было, сейчас я полностью свободен, — сказал Хесус раздраженно.       — Неужели и тут тоже Зик отпустил? Ни за что в это не поверю, — сказал Пачо. Он огляделся по сторонам, вспомнив, что они разговаривают на улице.       — Нет, мне пришлось довести себя до состояния близкого к смерти, после этого мозги на место и встали, — ответил Хесус, который как раз за улицей вообще не следил. Он наблюдал за реакцией Пачо.       Это было заметно. Сам же Пачо в этот момент вспомнил свое состояние в день ранения. Он ведь тоже почти что умер. И разум его изменился именно после этого очень сильно. Появилось жжение, появилось четкое понимание, что ряд его желаний сильно расходятся с тем, что он делает, да и вообще будто его собственные суждение проступили над плотным туманом.       Хесус чуть улыбнулся, удовлетворенный тем, какую реакцию получил от Пачо. Он будто что-то подозревал относительно него.       — Скажи, как ты себя чувствуешь после того, как сам чуть не умер? — спросил Хесус, явно имея ввиду образ мысли и свободу воли Пачо, а не его самочувствие.       Пачо не был уверен в том, какую степень откровенности придать ответу. В сосудах принялось предательски жечь.       — Кое-что изменилось, если можно так сказать, — ответ получился весьма уклончивый.       Хесус понимающе кивнул.       — Я советую тебе подумать, не был ли ты сам под магией, способной подчинить тебя чьей-то воле и даже моральные устои подстроить под чужие, — сказал он.       Эти слова отзывались ответами «да» в сознании Пачо. Весь его разум, все его естество буквально кричали о том, что вот он ответ на вопрос. Пачо жил чужими желаниями, мыслями и волей, а теперь он стал ближе к свободе так сильно, как не был никогда. Вот только сознание отказывалось отвечать на вопрос о том, кому это могло бы быть нужно.       — Как дела у Кристины? — спросил Хесус, как бы намекая на то, что больше ничего не хочет слышать на тему его взаимоотношений с Зиком.       — Держится, но последнее происшествие ее сильно расстроило, — Пачо решил ответить честно, особенно при условии, что Хесус выглядел как самый суровый из отцов сейчас. Соври и он тут же пойдет проверять.       — Еще бы, — Хесус дернул плечами в знак раздражения. — Она не привыкла, чтобы близких ей людей расстреливали на улицах. А тебя ей угораздило еще и полюбить, так что имей ввиду, Кристина от тебя теперь не уедет.       — Это я уже понял, — вздохнул Пачо. — Но ей придется уехать. Не хочу, чтобы она сидела безвылазно дома, вместо того, чтобы заниматься тем, чем ей нравится.       Хесус согласно кивнул.       — Попробуй ее теперь заставить, — сказал он, однако, очень скептически. — Кстати, Пачо, ты бы попробовал лучше попросить у Зика за себя.       — То есть? — не вполне понял Пачо. Однако от этого вопроса моментально возобновилось жжение в сосудах. Это было так сильно, что начало пульсировать в висках. Пачо всеми силами старался держать лицо.       Хесус вновь внимательно присмотрелся к его реакции.       — Ты все хочешь вступиться перед ним за меня, а мне это не нужно, — сказал он. — А ты бы попросил у Зика лучше тебя отпустить. Я знаю, ты об этом задумывался в последние дни.       Пачо ощутил явное желание сделать так как говорит Хесус. Он бы попросил со временем уйти из бизнеса, да и Бенхамина бы на это уговорил. Однако он точно знал, какую реакцию от Зика он бы получил.       — Так или иначе, мои шансы на успех меньше, чем ваши, — ответил Пачо. — Я бы сказал, они нулевые.       Пачо уехал с таким странным чувством. В нем будто пытались сломать какую-то последнюю преграду, за которой — совсем иной образ мысли. А еще все эти мысли и разговоры об уходе из дел. Они как-будто вообще из другой реальности. Пачо понимал, что это его желание во многом появилось от того, что Кристина не хочет на самом деле быть женой криминального босса. Она тяготится этим и принимает за какой-то долг или жертву. Ее желания совсем иные — заниматься любимой профессией, быть свободной, путешествовать, а не сидеть в Либертад в страхе, что Пачо застрелят.       Однако это все — желания Кристины. Пачо бы хотел их выполнить, но не ценой предательства по отношению к Зику и Бенхамину. А еще на это ему будет нужно слишком много времени, которого у него будто бы нет. Все эти метания заставляли его чувствовать себя в безвыходном положении. Поэтому оставалось только вернуться к тому, чтобы решать те проблемы, которые могут обеспечить хотя бы выживание.       Кстати об этом, Пачо подумал, а вдруг последнее одолжение Хесуса как раз связано с новыми защитными чарами Зика, о которых они с Бенхамином подозревали. У него ведь силы выигрывать во всем подряд, а Бенхамин как раз говорил, будто видел алгоритм того, как поступить в той перестрелке. Если так, то ни Хесус, ни тем более Зик не сознаются, раз уж решили, что их взаимоотношения — не проблема их детей. Вопрос в том, распространяется ли эта защита на Кристину. Пачо надеялся, что это так. Во всяком случае Хесус бы хотел защитить свою дочь.       Так или иначе, но нежданная удача способствовала и ему. Следующим же днем Пачо явственно смог себе представить, что Десятка приедет следить за ним лично именно сегодня. Будто бы он уже увидел регулярность в том, что Пачо гуляет в парке с собакой и в это время охрана от него отходит на достаточное расстояние. Он предупредил Хайро быть наготове сегодня, отчего тот немало удивился, но спорить не стал. Пачо очень надеялся, что ощущения его не подводят.       Вечером он вернулся в свой дом в «Маленькой Картахене», поговорил немного с Кристиной, а потом позвал собаку, вооружившись поводком. Пачо уже вышел на улицу, направляясь к машине в сопровождении Красавицы.       — Может поедем вместе? — окликнула его Кристина.       Пачо повернулся и с некоторым разочарованием сказал:       — Прости, но не сегодня.       Кристина застыла с разочарованным взглядом и растерянно сведенными бровями. Она поняла, что у Пачо какие-то дела в этом парке, а не только прогулка с собакой. Кристина посмотрела на него так, будто он не оправдал какие-то ее ожидания.       — Хорошо, будь осторожен, — сухо сказала она и скрылась в доме.       Вот тебе и ответ на думы о том, выйти ли из дел. Если не прямо сейчас, то Кристина с этим никогда не согласиться.       Пачо пошел к машине с мрачным видом. Он как всегда открыл дверь, чтобы Красавица запрыгнула на заднее сидение. Она вела себя подозрительно спокойно. Никакого энтузиазма от предстоящей прогулки.       Машину Пачо повел сам. Хайро и еще несколько парней, направились за ним чуть позже на другой машине. На выезде из «Маленькой Картахены» собака принялась рычать. Она села, навострив уши. В этот момент позвонил Хайро.       — Мы засекли машину Десятки, — сказал он. — Окна тонированные, должно быть там точно он.       — Я тоже так думаю, — ответил Пачо. — Собака рычит. Чует опасность.       После короткого разговора, Пачо направил машину к парковке возле парка, где, не дождавшись охраны, вышел из машины, взял Красавицу на поводок и пошел вперед, будто правда просто гуляет с собакой.       Он успел зайти довольно далеко ото входа, где возле небольшого пруда была тенистая аллея. Прямо перед ней, Пачо остро почувствовал необходимость снять поводок и отпустить Красавицу. Наверное, о подобном говорил Бенхамин. У Пачо в сознании буквально крутилось, что это необходимо и будто это может обеспечить успех сегодняшней авантюры.       Собака побежала вперед. Пачо пошел за ней. Он почувствовал, что атмосфера немного изменилась. Будто ему в затылок кто-то смотрит. Пришлось буквально приказать себе не оглядываться. Если он это сделает, то может спугнуть преследователя, а Пачо был буквально уверен, что за ним идут.       Еще несколько шагов вперед. Красавица замедлила шаг. Она понюхала воздух, оглянулась. В этот момент Пачо ощутил спиной, что кто-то вытягивает руку с оружием. Будто те места, куда недавно он схватил пули, принялись ныть. Красавица зарычала. Она стремительно пронеслась мимо. Послышался грубый вскрик.       Пачо обернулся и увидел, как собака буквально висит на руке у мужика в красной рубашке. Он стиснул зубы, пытаясь стряхнуть собаку, но хватка была настолько сильной, что у него решительно не выходило. Пачо огляделся. Он не заметил подкрепления киллера, но это видимо только пока.       Десятка, а это был точно он, судя по татуировке, которую Пачо смог разглядеть на запястье той руки, куда вгрызалась собака, отступил на пару шагов.       — Хренова псина! — прорычал он.       Пачо поднял его пистолет и наставил на киллера. Отступая тот запнулся о какой-то камушек и завалился на спину. Красавица бросила его руку. Однако далеко не убежала. Собака тут же запрыгнула на грудь лежащему на спине мужчине и принялась угрожающе рычать прямо в лицо.       Где-то послышались хлопки. В них Пачо узнал выстрелы пистолетов с самодельными глушителями. Он всматривался в пространство вперед, но не чувствовал угрозы. Вскоре оттуда показалась ярко-желтая куртка и к нему подошел Хайро. Он оглядел развернувшуюся сцену.       — Парни, бегом сюда, а то тут собака лучше вас сделала вашу работу, — прокричал Хайро себе через плечо. Потом он посмотрел на Пачо. — Они там лишили нашего великого меткого киллера его прикрытия.       — Так и думал, что ты не просто так лицом светишь в этом парке, — проговорил с земли Десятка. — Говорил же, странно, но нет — босс меня торопил!       — А ты вообще молчи! — Хайро наугад пнул лежащего типа. Из-за его спины появились еще двое. Хайро посмотрел на них и сказал: — Пакуйте его ребята.       — Куда его везем? — спросил один из подошедших. — На склад?       — Нет, — ответил Пачо. — На старую автостанцию. Не хочу светить перед ним что-то относящееся к делам с оружием.       Парни хором закивали. Они хотели было приступить к делу, но Красавица продолжала грозно рычать над своей добычей.       — Ко мне, — позвал ее Пачо. Собака обернулась, подумала немного, а потом неуверенно затрусила к хозяину. Пачо похлопал ее по голове. Он залез в карман, выудил оттуда несколько сухих собачьих лакомств и протянул Красавице. Та съела их в один укус. — Хорошая девочка.       Пачо улыбнулся. Тем временем Хайро и его подручные связали Десятку и уволокли из парка. Пачо огляделся. Ни души вокруг. Какое удачное стечение обстоятельств.       Решив не терять больше времени, Пачо спрятал трофейный пистолет и пошел к машине. Красавица вновь бежала впереди. Пачо подумал, что она сегодня потрудилась достаточно. Он отвез ее домой, предупредил Кристину его не ждать сегодня и отправился на автостанцию. Хотя бы часть из того, что скажет Десятка, он хотел бы слышать сам.       Автостанция, куда нужно было добраться Пачо, находилась на окраине городе. Старый маленький вокзальчик с тремя перронами располагался между крайней частью Третьего района и близко подползшим к Либертад пригородным поселком. Здание вокзала заметно обтрепалось, но местные были в курсе, что трогать его нельзя, потому что в любой момент сюда могут приехать серьезные парни на тонированных тачках. Поэтому ни подростки, ни бездомные, ни еще какие-нибудь залетные личности сюда не забирались. И тем не менее окна были забиты гипсокартоном, чтобы никто не мог увидеть, что там делают те, кому эта территория теперь принадлежит.       Пачо остановил машину рядом с уже припаркованными внедорожниками Хайро и других парней. Он вышел на потрескавшийся асфальт, где уже давно обильно проросла трава. Это место, как раз служило для посадки и отправки пассажиров. Пачо шагнул на перрон, больше напоминавший тротуар и двинулся к турникетам, через которые можно было войти в здание.       Внутри маленького здания прямоугольной формы была всего одна комната, где располагался зал ожидания. Сохранился плиточный пол, запылившиеся круглые часы на стене, погасшее табло с расписанием и ряды металлических стульев. По другую сторону от них у окошечка кассы — привычная картина: привязанный к стулу мужик, двое парней и Хайро.       — Как дела у вас? — спросил Пачо вместо приветствия. Он приблизился к своему охраннику, который наблюдал за происходящим со стороны. Вид у Хайро был скучающий.       — Крепкий парень этот киллер, — разочарованно сказал Хайро.       — А ты думал, что Хосе Карлос де Пальма себе в главные сикарио возьмет подростка? — усмехнулся Пачо. — Конечно, он так просто не расколется.       Пока Пачо ехал к этому месту, над Десяткой уже изрядно поработали. На лице затягивались раны, по телу текла кровь, густые брови разбиты. Красную рубашку сняли, а оказавшаяся под ней майка, уже была далеко не белой.       — Зараза к тому же откуда-то знает, о чем мы можем быть и так уже в курсе, — сказал Хайро, глянув на пленника. — Говорит только об этом.       — А вам будто нужно еще что-то, кроме наших планов по вашему поводу, — прохрипел Десятка.       Хайро бросил на него брезгливый взгляд. Один из стоящих рядом с ним парней наотмашь ударил Десятку по лицу за наглость. Пачо глянул на него безразлично.       — Как знать, Алекс, — протянул он. — У меня есть сведения, что знаешь ты куда больше, чем пытаешься нам представить.       — Это что по-твоему я должен знать? — язвительно бросил Десятка. Стоявший рядом с ним парень замахнулся для удара, но Пачо его остановил.       — Не торопись, а то ненароком челюсть ему сломаешь и придется ждать, пока она там заживет, — сказал он. — А что до тебя, то мне нужно знать о твоих делах в Либертад.       — А зачем мне говорить что-то, если мне отсюда — одна дорога? — Десятка нагло уставился в глаза Пачо.       — Исключительно из чувства альтруизма, — огрызнулся Пачо. Он повернулся к Хайро и сказал: — Я должен знать, когда он приехал в Либертад, с кем, в каких делах участвовал и, самое главное, кто ему заказал Марсело Ходояна.       Краем глаза, Пачо увидел, что Десятка будто удивился, что Пачо знает о том, что к этому причастны барыги. Однако он быстро вновь надел свою уродскую маску суровости на лицо, чтобы продолжать хранить информацию в тайне. Пачо отошел в ту сторону, где находились металлические стулья, тяжело сел, закурил и принялся наблюдать за тем, как люди Хайро метелят Десятку, сопровождая все вопросами.       Это длилось бесконечно долго. Пачо выкурил не одну сигарету. Сначала этот тип выделывался. Он показушно говорил только о том, как придумал то покушение у бара, как киллеры расстреляли Пачо и как все ягуары почувствовали мощную магическую энергию. Хайро, видимо, все это надоело, и он перешел на избиение обработанными дурманом предметами.       Спустя еще несколько часов Десятка стал сдавать. Постепенно он рассказал о том, что приехал в Либертад давно, примерно тогда же, когда Бенхамин и Пачо вернулись из Пакистана. Он не был в курсе всех планов своего руководства досконально, но Пачо смог понять, что главы Хуареса вышли в тот момент на Бальестероса и Фалькона. Вроде бы они их уговаривали или проверяли, но уже находясь на территории Тэрра Мадрэ.       Десятка подтвердил, что боссам барыг прежде всего нужна была та магия, которую используют ангелы для оружия, а уже потом перевозка кокаина в Государство Олимп. А дальше он заикнулся о том, с кем он приехал. Видно было, что Десятка просто проболтался, но Хайро зацепился за эти сведения и смог выбить, что он прибыл в Либертад в компании сестры Рауля Переса, по прозвищу Ворона. Якобы она умеет общаться с мертвыми, что в тотемном клане — редкость. Пачо обратил внимание на то, что Десятка говорит об этой женщине так, будто это она, а не Рауль на самом деле руководит кланом и картелью Хуареса за одно.       Однако, к теме убийства Марсело Ходояна он не приблизился ни на шаг. Пачо это все начало выводить из себя. Он искренне считал, что киллер страдает заслуженно, потому что он виновен в случившемся с Россой и в том, что напугал Кристину. Отнюдь не его мучения заставляли Пачо нервничать. Он понимал, что рано или поздно этот тип может испустить дух, а про Ходояна так ничего и не сказать.       Пачо напряженно думал, как же его разговорить? Он смотрел куда-то мимо происходящей сцены, как вдруг обратил внимание, что цепочку с кулоном Хайро с Десятки уже успел снять. Колдун был уже сильно побит. Он больше не вел себя нахально, не огрызался и явно нуждался в пополнении магических сил, потому что раны заживали все более и более слабо. Пачо в голову пришла одна мысль. Он решил, что уже ничего не теряет и можно попытать счастье.       — Дай мне его кулон, — попросил Пачо, вновь поравнявшись с Хайро.       Тот округлил на него зауженные глаза от удивления, затем полез в карман, достал цепочку и передал ее Пачо. Кулон был такой же грубый, как тот который принес ему Бенхамин. От него исходила энергия, а от того — нет. Наверное, все потому, что сейчас Пачо держит кулон, владелец которого жив.       — Вы так хотели моей крови, — сказал Пачо, поворачиваясь к Десятке. — А я хочу знать, кто заказал Ходояна.       Он пытался полунамеками сделать вид, будто взамен этой информации, Пачо даст ему кулон с частичкой своей магической энергии. Блеф довольно грубый и неприятный, но может сработать с этим типом.       Десятка посмотрел на него и среагировал на кулон в руках. Пачо покрутил коготь в опасной близости от подушечек пальцев. Он заметил, как у колдуна глаза заблестели и этот блеск был отвратительно-маниакальным.       — Только представь, что может быть даже от небольшого количества крови ангела, — вновь сказал Пачо.       Видно было, как колдуну хочется получить заветный трофей, но головой он понимает, что его запросто могут обмануть. Пачо увидел нож у одного из парней Хайро. Он попросил передать ему лезвие, а затем надрезал палец напоказ колдуну. У того аж слюни потекли от жажды. Пачо крутил палец, пока порез не затянулся.       Он уже было подумал, что киллер так и не расколется, но он заговорил.       — Нас с этим мужиком свел Бальестерос. Он тут местная шишка, законник. На тот момент времени он был прокурором в провинции Мехикали.       Пачо почувствовал, как у него немеют стопы. Речь шла об Армандо Кальдероне. Этот гнусный тип, мало того, что якшался с барыгами и разными бандитами, так еще и заказал собственного друга.       — Хайро, мне нужно, чтобы ты записал его признание и передал запись мне, — сказал Пачо. — А потом прикончишь этого типа, он должен ответить за Россу и Кристину.       С этими словами Пачо все-таки напоил коготь несколькими каплями своей крови. Он почувствовал легкое головокружение, значит сработало, и частичка его сил попала в кулон.       — Вот, это чтобы он нормально все пояснил на записи, — сказал Пачо и передал кулон Хайро.       На этом он вышел на улицу, чтобы свежий воздух немного прочистил мысли. На улице уже занималась заря, а когда он приехал — было темно. Пачо закурил, достал телефон и написал Виоле.       «Мы взяли Десятку. Увидимся днем в «Эль Хоселито». Мне есть, что тебе рассказать».       Через несколько минут пришел ответ.       «Буду к двенадцати».       В слове «двенадцать» не хватало нескольких букв. Пачо мог явственно представить, как Виола второпях жмет пальцем на экран. Внешне она спокойна, только брови удивленно изгибаются вверх. Ее сердце будет разбито, буквально через несколько часов. Пачо было даже жаль, что это он вынужден будет ей такое рассказать.       Пачо уехал в бар значительно раньше условленного времени. Он велел Хайро привезти запись туда, а сам ждал в размышлениях. Информация, полученная от Десятки — разрывная. Главный прокурор Республики — бандит из культа Пернатого змея, заказавший собственного друга — судью Марсело Ходояна. По-хорошему, это вмиг должно изменить практически всю ситуацию. Но, только не в этой стране.       Какие у них на самом деле шансы посадить Армандо Кальдерона? Сам Пачо, Зик и Бенхамин — бандиты. Их слово, против слова генерального прокурора — ничто. Вся надежда на Виолу и ее друзей — агентов. Вот только их всех Кальдерон может сжить со свету так быстро и эффективно, что и глазом не успеешь моргнуть. С него станется, если он даже друга убить не погнушался. А был ли вообще Ходоян ему другом? Хороший вопрос.       Хайро успел до полудня. Он записал признание Десятки на диктофон, а затем раскидал на несколько флешек. Одну из них Пачо отдаст Виоле. С самим киллером — покончено. Пачо отпустил Хайро, предварительно приказав направить Виолу в кабинет наверху, когда она придет. Хайро как всегда недовольно нахмурился при упоминании Виолы, кивнул и ушел прочь.       Виола появилась точно вовремя, спустя примерно час после того, как в кабинете побывал Хайро. Вот теперь она не могла скрыть волнения.       — Что ты узнал? — буквально с порога спросила Виола требовательно.       — Присядь, — сказал Пачо.       Виола буквально в два шага приблизилась к столу. Пачо едва успел отодвинуть ей стул, так она быстро двигалась. Потом она долго не могла устроиться на месте, то снимала, то одевала обратно лямки кожаного рюкзака, затем распустила волосы и тут же принялась заплетать их в косу.       Пачо редко видел ее такой нервной.       — Не томи, пожалуйста, — Виола заглянула ему в глаза. Чем дальше, тем больше она забывает о том, что он бандит. Пачо отметил, что с каждым разом она все более и более свободно ведет себя в его присутствии.       — Выпить хочешь? — спросил Пачо, который не мог начать рассказ из-за того, в каком состоянии была Виола. Не дожидаясь ответа, он налил в заранее заготовленный стакан ром.       Пачо пододвинул стакан к Виоле. Она отпустила волосы, и не крепкая коса принялась красиво распадаться на прядки.       — Я не пью в такое раннее время, — пробормотала Виола, беря стакан и делая большой глоток.       Пачо начал откровенно беспокоиться о ее адекватности и задумался о том, стоит ли продолжать разговор. Виола тем временем поморщилась, несколько раз плотно сомкнула веки и наконец успокоилась.       — Вот здесь записаны признания известного тебе киллера, по имени Алекс Ривас, — сказал Пачо, выкладывая на стол флешку. — Так как тебе это дал местный босс мафии, ты не можешь просто взять и передать ее агенту Салазару. Подкинь ее каким-нибудь способом, чтобы вы потом могли использовать ее в суде.       Виола смотрела на лежащую подле нее флешку, не решаясь взять. Потом она подняла измученный взгляд на Пачо. На ее лице явственно читалась усталость. Виола гоняется за убийцей своего отца без устали. Глядя на нее невольно можно проникнуться симпатией к Марсело Ходояну, который воспитал такую хорошую дочь.       — Что там такое записано, что ты держишь эту театральную интригу, да еще и говоришь, что там надо что-то приобщить к делу? — спросила Виола.       Пачо нагнулся к ней ближе.       — Алекс Ривас, он же Десятка, признался в том, что покушение на твоего отца заказал Армандо Кальдерон, — сказал он.       Виола застыла с абсолютно ничего не выражающим взглядом. Она как-будто не поняла того, что сказал Пачо.       — Кальдерон сделал это, когда нам удалось склонить голосовавших в пользу Навы, — продолжил Пачо. — Он решил, что это будет действенно: от рук бандитов погибает достойный судья, борец с преступностью. Значит выборщики точно склонятся на сторону тех, кто заявляет, что будет бороться с несправедливостью. Он не прогадал. Виола резко изменилась. В ее взгляде возникла страшная ненависть. Она сделала еще один большой глоток рома.       — То есть этот урод выиграл выборы благодаря смерти моего отца, — процедила Виола сквозь зубы. — Кого он примется убивать, чтобы стать президентом, как хочет он и его подельник Бальестерос.       — Как думаешь, есть шанс прижать Кальдерона, пока еще не слишком поздно? — спросил Пачо. Ему не улыбалась та перспектива, которая ждала их организацию. Их Кальдерон вознамерился под себя подмять, и кто знает, как он будет это делать теперь.       — Мне надо спросить у Хорхе, — пожала плечами Виола. Она взяла флешку, покрутила ее перед собой. — Но тут мы имеем дело с генеральным прокурором. Эта улика должна быть использована так, чтобы он о ней не знал до последнего, иначе он нас всех по очереди перебьет…       Виола принялась убирать флешку в рюкзак. Пачо обратил внимание на то, что цепочка, которую она обычно прятала под одежду, висит поверх футболки. На ней был небольшой симпатичный кулон в виде ловца снов. Он был полностью чёрным.       Девушка тем временем не спешила принимать исходное положение. Пачо заметил, как чуть сотрясаются ее плечи. Она сидела боком и лица было не видно из-за волос и челки.       — Виола? — позвал ее Пачо тихонько.       Она повернулась резко. На лице отражалась боль, гнев и будто бы даже ужас.       — Я не понимаю, Пачо, как так? — спросила Виола. На глазах заблестели слезы. — Он прикидывался другом, а сам… Он будто поиздевался над папой своим этим предательством.       Виола была на грани, но всеми силами старалась держаться. То ли это потому, что она еще не на сто процентов верила Пачо, то ли это просто в ее характере — не плакать на людях.       — Ты как-то спрашивал меня, что бы папа сказал, узнай он о нашей дружбе, — сказала Виола. Она смахнула слезу. — Так вот, ты еще удивляешься тому моему ответу после этого? Я видела то, как вы с Бенхамином дорожите друг другом, считаете друг друга братьями и это не пустые слова… В бандитской дружбе на поверку оказалось больше чести.       Момент был не совсем подходящий, чтобы так думать, но Пачо был очень благодарен ей за сказанное. Виола допила остатки рома и требовательно пододвинула Пачо стакан. Безо всяких слов он налил еще и просто молча смотрел как она глушит в спиртном боль.       Собственные мысли его радостными также не были. Все его мысли, просветление и внезапное желание со временем уйти из дел — не просто под вопросом, а скорее всего несбыточно. Перед глазами возник образ Кристины. Пачо знал, что она ждет его дома, но сердце защемило от того, каким далеким стал вдруг ее образ.