Любовь и Панки

      Проверка границ всегда интересно. Посмотреть, когда торкнет, ёкнет в сердце, когда венка на шее вздуется, а ноздри расширяться от неудовлетворения. Как кто-нибудь будет, скрипя зубами, терпеть, но и слова плохого не скажет, твердым голосом объяснит, что так делать нельзя или о чем ты вообще думала, а может быть вообще сорвется и покажет своё истинное «Я». Закричит, затопает, пнет рядом лежащий камень и распсиховавшись уйдет (в лучшем случае).       Соня не очень любила проверять, а еще выводить людей, потому что некого. Парня? Да и не был он ей парнем настоящим, ведь они почти что не общались толком и как-то всё само собой пошло по наклонной. Она не требовала многого на самом деле, потому что считала, что лучшее свидание — на крыше встречать рассвет, сидя на пледах с кружкой кофе или какао и обнимаясь, наслаждаться пробуждающимся постепенно городом.       Простота превращалась в сложности, и реальный мир без романтики давил на неё бетонной невидимой плитой. Бывший испортил мелкие радости и вот результат… Ей теперь цветы нужны, конфеты, подарки, внимание и разговоры. Комплименты, кучу свиданий в ресторанах и не только, в любое время суток. Нужны красивые вещи, надежный партнер, который не будет психовать при её открытых плечах и голой спине. Ей хочется быть в безопасности и чувствовать силу партнера. Найдет ли она такого? Исполнит мечты?       Живя с родителями всю свою жизнь, Сонечка никогда не знала, как готовить блюда сложнее, чем яичница или блинчики, теперь же готовила себе мясо, плов и жарила картошку. Обычно прибиралась бабуля, которая вычистит квартиру до блеска, теперь пришлось орудовать тряпкой и убирать скопившуюся пыль на подоконниках, мыть полы и ванную. Жизнь менялась, но девушка не хотела спокойствия, не хотела мириться со сложившейся ситуацией и оставаться в Нью-Йорке до конца своих дней.       Что такое жить самостоятельно, одному? Это когда живешь один, встаешь по расписанию или валяешься до последнего, готовишь кушать, что душе угодно, гуляешь в свободное время или развлекаешься как-нибудь, слушаешь музыку на всю катушку, прыгая под рок, но ни коем образом не проворачиваешь опасные планы.       Соня настроилась решительно. Она нашла работу официанткой, где её устроили без паспорта, без надобности звонить каждый день, чтобы вызвать на работу, а ещё смены оказались ночью. Круглосуточное кафе мать его. Мыть, прибирать, делать напитки — ничего сложного. На первую зарплату она купила себе телефон и смогла сделать новый паспорт на имя София Мария Стингу.       Месяц пролетел быстро, а за ним еще один приближался всё ближе и ближе к концу, поэтому, выпросив зарплату на несколько дней пораньше, девушка посчитала все сбережения, припрятанные в кошельке, сообразила сколько понадобиться, чтобы уехать подальше от Нью-Йорка и осталась довольна.       А затем Сонечка решила наконец-то сбежать. Конечно, ей нравилась эта квартира, где почти всё уже стало родным и до безумия комфортным. Продукты всегда свежие и большое количество, панк иногда давал денег на одежду, чтобы Соня не ходила в одном и том же каждый день, а также коллектив на работе был вполне себе сносным. «Но» всегда врезается в подсознание неожиданным неприятным забором и не дает наслаждаться движением.       Надоело! Она не шлюха, не вещь. Она создана была учиться, получать знания и покорять мир. Видеть новые страны, изучать языки, стать может быть ученым или тем же лингвистом. Может быть дипломатом, но никак не гребаной подстилкой, увидеть нелюдей под именем мутанты и оказаться у одного из них в заложниках.       Ребел не посещал её несколько недель. Закрыл дверь, вернулся через два дня, чтобы проверить, но не ожидал скандала. Соня терпеть не стала, устроила такое, что мало никому не показалось. Сравнила себя с пленницей, какой-то рабыней словно он и правда собирался держать её всегда взаперти и не выпускать на улицу. Свежий воздух помогал расслабиться, под солнышком всегда тепло и уютно, а тут что? Клетка, четыре стенки, водичка из-под крана и хлеб в холодильнике (утрировано) — издевается?       Черепашка не стал спорить. Головной боли ему ещё не хватало. Дал дубликат ключей, строго настрого прося не делать глупостей, потребовал ночью не разгуливать долго и попросил быть осторожной и внимательной. Положил тогда на стол карточку и сообщил, что его долго не будет, поэтому продукты купит сама какие хочет. Соня покивала и, схватив карточку, проводила мутанта задумчивым взглядом. Где же был подвох?       Шел двадцатый день без Ребела, а может быть и больше или меньше — она уже не стала считать. Ходила исправно на работу, готовила вкусную жареную картошечку с мясом и, открыв форточку, наблюдала, как пар от чая забавно поднимается вверх, улетая на волю, когда девушка, устроившись на подоконнике, долго рассматривала улицу.       Улететь на волю и ей тоже хотелось также свободно как этому еле заметному тянущемуся ввысь пару. И Сонечка понадеялась на удачу. Панк забыл о ней, а значит можно попробовать. Схватила рюкзак, преждевременно собранный и упакованный тщательно по списку, перекрестилась на всякий и выскочила за дверь квартиры.       Деньги в кармане ветровки, купленный билет на поезд, который уезжал завтра в обед, паспорт, загранник и прочь на выход. Ей нужно было бежать, скрыться, успеть сесть на автобус, пересечь границу, переехав в другой город или даже штат (как получится, если всё она правильно поняла), а затем скорее дальше от этого места. Снова поработать, в очередной раз жить непонятно где, но заработать на бедную бумажку, на гребаный пропуск в Россию — билет на самолет. У неё всё получиться, она верит в себя, поэтому никто ей не должен был помешать.       Удача казалась на её стороне. Она думала, что уедет, что в скором будущем, если постарается, то точно сможет улететь к себе домой, увидеть родной город, родителей, объяснить ситуацию, извиниться в конце концов. Пообещать, что больше никаких ошибок — прочитает договора внимательно, если что-то подобное повториться в очередной раз, не будет ставить роспись лишь бы скорее уехать куда-нибудь дальше, исполнив мечту и поступив в престижный вуз в Америке. Будет ценить теперь то, что имеет здесь и сейчас.       Прохладный вечер. Остановка. Людей не было, поздний час, и никто не спешил уехать далеко-далеко. Соня переминалась с ноги на ногу и глядела на время в телефоне. Много машин проехало мимо и, сев на скамейку, пришлось ждать. Опустила голову, болтая ногами.       Автобус не ехал, и, когда что-то похожее на машину панка показалось на горизонте, когда в очередной раз Соня приподняла подбородок, то девушка поняла, что попала. Вскочила, поспешила накинуть на себя капюшон, чтобы не заметил и проехал, но не тут-то было.       Визг шин, хлопок двери, шорох куртки и покашливание. С каждым пройденным ею шагом, мутант делал два. Быстрее, резче, ловчее.       — Куда ты так спешила? — перехватив её руку, Реб дернул девушку к фургону и потащил на буксире в автомобиль. Она упиралась, пыталась вывернуться, но черепашка сильнее её в несколько миллионов раз, поэтому затолкав внутрь куклу, тот закрыл дверь. Навис над ошарашенной Сонечкой, а она вздохнула, прикрывая глаза.       Поймали с поличным. Что теперь вот делать и сказать ему…? Не признаваться же в содеянном… Гуляла? Решила посетить соседей? Направлялась в гости к новой подружке, с которой познакомилась в кафе?       Ребел разглядывал этот безобразный пепел на её голове, зеленые глаза, которые малышка так усердно прятала, разглядывая колени. А ведь он спешил к ней, думал дома дрыхнет опять, а она побег решила устроить. Дуреха.       Мутант про все её махинации знает. Телефон продали такой, какой девчонка хотела только по его инициативе, так бы денег не хватило — лимит на карточке ограничен. Паспорт сделала по его разрешению, простил, не стал заострять внимания на мелочах, но чтобы вот такие вот выкрутасы творить. Не потерпит.       Соскучился, по правде говоря, но дела не давали ему увидеть стеснительное смущающиеся дитё. Словно награда для него, за проделанную работу. Сжать лапами талию, провести подушечками по щечке и увидеть, что уже вроде как не боится даже льнётся к нему, чтобы получить ласку и тепло. Всё равно любая девушка требует внимания, комплиментов и эта не исключение.       Ей некуда деваться, некуда бежать, и Соня в их короткие встречи на пару минут или звонках поздно вечером проявляла неподдельный интерес к его работе, к его семье и времяпрепровождению в свободное время. Вот зачем, чтобы узнать, когда тот приедет к ней или планирует хотя бы, чтобы в его отсутствие придумать идеальный план побега.       Хитро, но ведь Реб и сам не дурак. Истории с денежными операциями, которые он глядел каждый день с настоящим интересом — на что тратит, в каких отделах бывает и что покупает. Кафешка, куда Соня устроилась тоже непростая. Какой умник возьмет девчонку почти с голой задницей на работу без документов и в базе данных числящуюся как проститутку — никто. Он постарался. Дает быть самостоятельной и развиваться. Пусть думает, что контроля нет, проверяет терпение, границы, творит, что хочет, а панк будет наблюдать насколько та рискнет, сможет перейти дорогу, нарушить правила.       Реб еще не решил выкупать окончательно блондинку, освобождая из мнимых оков или всё же оставляя в позорном списке борделя красных драконов. Пока что, смотря на поведение девчонки чаша весов была не в её пользу, но вдруг что-то измениться за короткий период времени, и она сможет его убедить отпустить. С разрывом договора появиться больше возможностей, черная полоска сотрется, ведь тогда малышка и правда сможет дышать спокойно. Выехать, всё равно не выедет из страны, но по крайней мере будет шанс поступить в университет, пойти работать в хорошее место и никто не сможет обозвать её шлюшкой, сосущей подряд все члены.       — Отвечай, — спокойно приказал, зарычал слегка и Соня, подняв голову, уставилась в него этими бэмби глазами полными слез.       — Домой хочу, понимаешь?       — Нет, — сухо ответил он ей, и та громко разрыдалась. — Тебя с этим паспортом вышвырнут сразу же, нужно знать у кого делать. Денег нет, визы нет, а еще, дорогая моя, ты в базе данных и тебя, когда увидят на таможне прямиком обратно в бордель. А мне выговор сделают, что не уследил, пару раз твоих выебонов и заберут, а затем перепродадут если я штраф не выплачу. Думаешь буду?       Сонечка покачала отрицательно головой, прекрасно понимая ситуацию. Ни за что второй раз не поднимет руку и не заплатит за неё, не спасет от грязных, страшных мужиков. От уродливых монстров, вонючих стариков и неприятных толстосумов.       Всё ведь осознает, анализирует, шестеренки работают в голове у куколки, но вот какого черта устраивает тогда?       — А теперь не беси меня, пересядь на переднее и мы едем домой, — скомандовал и вышел на улицу, чтобы самому усесться за руль и в конец выдохнуть. Не сглупит, послушается, не сможет сопротивляться.       Девушка помедлила. Всхлипнула, вытирая щеки кофточкой, поднялась на дрожащих ногах. Раскрыла двери и, перехватив покрепче рюкзак, побежала. Со всех ног, жмурясь от ветра, который бил в лицо, до задыхающихся легких, громко стучащего сердца и ледяных ладоней.       Колени тряслись, но уверенную стометровку она точно преодолела. Вещи за спиной мешались, но Соня не переставала нестись вперед, надеясь, что упустит, не поймает, не сможет догнать. Ага, конечно. Панк, натренированная машина, не составляя труда, легкими движениями уморил малышку, а затем, поймав за шкирку, увел обратно, теперь уже самостоятельно усаживая на переднее перед этим отобрав портфель и кинув в салон на диванчик. Пристегнул, заблокировал двери и погнал обратно.       Глупо? Глупо! Не далеко ускакала, теперь вот сидела в машине, дулась под тихие нагоняи Ребела. Вот хотел как лучше, получил даже больше. Вернуть что ли обратно раз так поступает. Говоришь одно, делает другое. Кому распинался стоял пару минут, предупреждал, ругал? Он что пустое место? Да-да, сказала Сонечка и улепетала словно случился пожар. Дуреха, так бы вот и треснул ей по самое не хочу.       — Может тебя обратно отправить раз не слушаешься меня, — рассуждал вслух панк. Та пискнула отрицательно, сжалась на сиденье. Страшно? Что же ты раньше не подумала о последствиях, глупышка? — А почему нет? Почему нет, милая? Ведешь себя отвратительно. Думаешь ничего не знаю раз ты так умело пытаешься мне пыль в глаза пустить. Я устала, хочу спать, а кто пол ночи работает, а затем страдает от головной боли? Что за выдумки погода не та, день не тот.       — То есть ты…всё знаешь, — бесцветным голосом произнесла девушка.       Вот и провалились её махинации. Допрыгала, довыделывалась, стараясь красиво снимать деньги, чтобы не было видно, что это на нужды по типу билетов, паспорта или симпатичного огромного рюкзака, который Реб в обязательном порядке заберет. Купит ей поменьше, девчачий — кремовый кожаный с милой подвеской в виде какой-нибудь игрушки, но не допустит, чтобы эта леди бегала с огромной хренью за спиной со шмотками внутри.       — Конечно знаю, а еще обычно перед тем, как уходить всегда намекал быть осторожным и прислушиваться ко мне, — Сонечка согласна замычала, вспоминая такое. Ну говорил, ну предупреждал, ну… — Еще раз выкинешь что-то подобное я тебе на месте по заднице дам. Отобью желание думать только одним местом. Может мозг сгодиться не только свои хитрые сети плести у меня за спиной, но и как заслужить моё доверие, чтобы я не караулил тебя у каждой подворотни.       — Ты этого не сделаешь! — сразу же запротестовала, оборачиваясь на панка и смотря на то, как тот сосредоточенно рулит. Думала пошутил? Нет, бэмби, не в этот раз. Попка сладкая получит вдоволь если Соня даст ему хоть малейший повод усомниться в её благоразумии.       — А кто мне помешает?       Малышка заерзала на месте, потупилась на обклеенный наклейками бардачок и замолчала. Аж покраснела, как стало неуютно от довольной усмешки панка. А чего он вот издевается тут над ней? Не представляет даже, что Сонечка уже вообразила, как это будет и смутилась ещё больше.       Домой доехали быстрее чем ожидалось. Ребел уверенной походкой достал вещи девушки, саму смущенную девчонку и за руку повел в квартиру. Мало ли, дернет эту дурью голову снова побежать в противоположную сторону от подъезда. У него терпение не железное и Соня, уловив настроение, поняла, что лучше не вырываться и не пикать тут, бросая претензии.       Панк кинул короткое «раздевайся» малышке, когда они уже оказались в комнате и ушел в ванную. Сонечка как осталась стоять посередине, топчась на месте, так и продолжила мяться до выхода черепашки. Она явно нервничала. Не поняла фразы. Смотрела в разноцветные насмешливые глаза напротив и не понимала, что означала эта фраза.       — Ты в грязных шмотках спишь в кровати? — поинтересовался любезно Ребел.       — А?       Её непонимающее личико, ресничками захлопала, захмурилась, кусая губы.       — Ты явно ночью работала и весь день выдумывала как бы сбежать, так что давай, не строй из себя столбик, бегом в пижаму и в кровать, — проинструктировал мутант и девушка наконец сообразила. Закивала и, захватив вещи, забежала в уборную.       Панк, не теряя времени, задернул шторы, расстелил кровать и пошел погреть чайник, чтобы заварить ромашку. Соня любила пить такое. Без сахара, сильно заваренный. После одной кружки клонило в сон сразу же, поэтому, когда девушка вышла, то поджав губы поблагодарила за чашку чая.       Ромашка и правда расслабила, но спать всё равно не хотелось. Тело налилось приятным теплом, стало хорошо, намного лучше, чем на той остановке. И куда вот в очередной раз понеслась. Ребел для неё многое делает, а она?       — Ты домой? — спросила мутанта, как тот заулыбался, покачивая головой.       — А ты потом сбежишь опять, — забирая кружку у девчонки, панк указал на кровать. — Спать иди. Я с тобой немного полежу, после уже поеду.       Соня стопорнулась. Нахмурилась, покусав губу, но, отогнав какие-то свои мысли, поспешила лечь. Реб не стал церемониться, завалился следом. Хотел обнять, передумал и лег просто поверх одеяла, чтобы не смущать.       Куколка заерзала, повернулась к мутанту лицом, пепельные волосы разметались по подушке и плечам. Аккуратно лапой Ребел убрал за ухо прядь и сам не понял, как уже нежно прижимал к груди это чудо. Ей было одиноко и грустно по виду, по тому, как она ластилась, жалась и пыхтела. Тяжело дышала, морщила носик. Лапочка такая.       — Крошка, — пробубнил Реб, когда прошло полчаса, наверное, а может и больше и ему нужно было уже ехать. Та не спала, лежала с закрытыми глазами, иногда возясь под рукой, но не убирая своих сжатых ладоней от его футболки. — Мне пора.       — Пожалуйста, просто полежи ещё, — развернулась к нему спиной, чтобы не смотреть в глаза, схватилась за лапу, прижатую до этого к ней, и стала перебирать пальцы. Большая, зеленая, сильная лапка и в ней умещалась полностью её ладошка. Ребел усмехнулся, чуть сжал пальчики, поддаваясь инициативе.       — Что происходит в твоей голове? — спросил тихо. Она поежилась, придвинулась ближе, чувствуя спиной теплый твердый торс и грудь панка.       — Мне так плохо одной, — промурлыкала в пустоту. — Не общаюсь ни с кем, друзей нет. Только коллеги по работе, но некоторых так сложно понимать. Они торопятся в разговоре. Английский отвратителен, — вздохнула. — Тебя я понимаю и на самом деле… хотелось бы видеть больше. Мне не нужны твои деньги или кто-то из братьев, которые таскают пакеты с едой, оставляя у дверей. Просто иногда приезжай, чтобы поговорить. Пять минут, десять, чуть-чуть…       Черепашка замолчал, обдумывая. Всё так неправильно. Она не должна привязываться, чувствовать потребности в общении, ведь Реб, по её мнению, должен быть насильником, похитителем, диктатором, тем, кто удерживает от свободы и не даёт уехать отсюда.       — То трясешься, то отлепить тебя одно большое испытание, — фыркнул, но двигаться не стал лишь обнял крепче, зарываясь носом в эти пепельные волосы. Пускай.       Она, успокоившись, сплела пальцы лишь бы ощущать чьё-то присутствие, быть рядом, довольно выдохнула в подушку и прикрыла глаза, засопев.       Для Ребела Сонечка была какой-то маленькой девочкой, хотя они оказались почти одного возраста. Местами стеснительная, иногда дикая и прыткая, очень настойчивая и непонятная. То бьет, то ласкает, то бежит навстречу, то несется прочь. Противоречит сама себе, хотя всего-то требует выпустить себя из этой мнимой клетки. Бьется птицей, зверем ударяется о стенки, о холодные прутья, но не может выйти.       Не ожидав от себя, мутант уснул, пригревшись около Сони и вдыхая запах волос и чем-то вкусно пахнущим у шеи. Проспал прилично и когда этот котенок отлепилась от него во сне, разворачиваясь на спину и морщась от слюней на подушке, пришлось подняться осторожно, чтобы не разбудить. Нужно было покушать, запить приличной чашкой кофе и ехать назад. Дома работы немерено, а он дрыхнет с этой малышкой и ни черта не делает.       Запах еды разбудил блондинку. Сонечка заворочалась, поджимая под себя ноги и прислушиваясь к звукам. Ребел видимо наслаждался жареной картошечкой раз так вкусно причмокивал. Стало приятно, что ему понравилось, хотя она даже не думала, что тот согласится поужинать с ней, если она предложит ему.       — Ну и как она там? — послышалось тихое с его стороны. Пришлось напрячься, затаиться. — Ты же понимаешь, переживаю, — за кого интересно? — Миа там одна и он может с ней сделать всё, что угодно.       Что-то неприятно закололо внутри от его вот этого Миа. Кто она ему? Девушка или родственница? Сестра может, но Реб не говорил про девушку, только парни.       — Да, я понимаю, но всё же, — кашлянул, затих, боясь разбудить Соню. — Миа не стала слушать вас, а меня и подавно не будет, я просто не могу так тоже. Должен хотя бы сказать ей, что наши пути расходятся. Пара слов, и я смогу жить спокойно, как и она.       Значит девушка… Или может уже бывшая. Но что же произошло? Они не сошлись характерами и не смогли встречаться, а может она нашла другого себе или попала в беду и теперь не может выйти на связь. Она променяла Ребела на другого? Но как такое возможно, ведь панк, несмотря на то что мутант и есть в нем некая грубость — заботливый, добрый, хороший и вполне надежный.       Черепашка и правда такой своеобразный, но если бы был, к примеру, человеком, то все девушки бы точно были его, и он бы не стал возиться с такой как Сонечка. Если посмотреть на то, что говорили в борделе про него, то, итак, отбоя нет от этих женщин, так, о чем можно продолжать речи говорить, если всё, итак, очевидно.       Шумно вздохнула, Соня насупилась. У него есть другая, которая вроде как ему дорога и он о ней печется. Нечестно, хотя, о чем она вообще. Послушав еще немного разговора, Соня, потянувшись, завозилась сильнее, потягиваясь и показывая, что проснулась. Села на коленки и потерла ладонями глаза, когда в спальню зашел серьезный Ребел.       — Я немного поел у тебя из сковородки, — сообщил, встал напротив девушки и, склонившись, уставился в заспанное милое личико, упираясь лапами к себе в колени. — Пересолила…       — Что? — не поняла, возмущенно фыркнула, уставляясь в разноцветные глаза. По её мнению, панк точно издевался раз выражение его лица было чуть нагловатым и точно неправдивым в своих же словах.       — Сама попробуй, — закатив глаза, пробормотал Реб и чмокнул легонько в губы, притягивая одной лапой за затылок к себе ближе. Сонечка качнулась, от неожиданности пискнула, упираясь ладонями в широкие плечи и, смутившись, когда тот отстранился, опустила голову.       — Солено, — неловко хихикнула, покусала губы. — Но всё равно не настолько сильно.       Почему он поцеловал её? У него же Миа…?       — Твоя взяла, отлично готовишь, — поворачиваясь спиной и уходя в сторону кухни, довольно выдал Ребел. — Закрой дверь, мне уже пора ехать.       — А когда вернешься? — вскочив с кровати и пошлепав босыми ногами в коридор, Сонечка сощурилась от яркого света, сморщила нос, но подошла ближе к панку.       — Скоро, — заулыбался, обуваясь, и, бросив короткий взгляд на блонди, вышел вон.       Соня прошлась по квартире. Картошка оказалась и правда чуть пересоленной, но не критично, хотя вот как Ребел съел целую тарелку остается загадкой. Обнаружила, что черный огромный портфель пропал, а вот вещи все оказались вынуты и сложены аккуратно на стул.       Присев на кровать, девушка притронулась подушечками пальцев к губам и вслух произнесла:       — Мне кажется я боюсь потерять его.