«Быть свободной, быть беспечной,
в вихре света мчаться вечно
и не знать тоски сердечной,
вот что мне дано судьбой»
— Виолетта Валери, «Травиата»
— Вот же сучьи дети! Пропадите вы пропадом! Я такой скандал учиню! Мэри с Аликс не успели пройти и десяти ярдов, когда совсем рядом с ними кто-то выплеснул из окна полное ведро помоев. Мэри, люто ненавидевшая грязь и только-только до блеска натеревшая обувь, как обычно, не стала сдерживать себя и дала волю чувствам и острому языку. — Чтоб вас крысы живьем сожрали! Хреновы мерзавцы, да чтоб вам… Как и большинство местных, читать она не умела, зато знала ругательства, казалось, на всех существующих языках. Когда Аликс надоело слушать ее извержения, а заодно то и дело ловить на себе взгляды случайных прохожих, она нетерпеливо дернула подругу за рукав и нервно попросила успокоиться. Мэри, раскрасневшаяся и взъевшаяся от гнева, обернулась и обратила к ней все еще не выплеснутые ругательства. — Успокоиться? Ты видела, что здесь творится! Среди бела дня! — к этому времени на улице уже смеркалось. — Да я… я сейчас.! Сверху, как раз из окна, из которого выплеснули помои, раздался недовольный возглас. Отвлекшись на Аликс, Мэри не успела разглядеть злодея, а потому только от души пнула стоящую у двери стопку ящиков, да так, что та с грохотом разлетелась и перегородила вход в дом. Изнутри раздался глухой возмущенный крик, но выйти на улицу никто не смог. Мэри расплылась в удовлетворенной улыбке и потянула Аликс за собой дальше по улице. На углу Вулф и Флауэр-и-Дин-стрит жили Найтли. Они были ближайшими соседями Аликс и Джейкоба — некогда Скотт и Джек даже были неплохими друзьями, но потом что-то изменилось, и они постепенно отдалились. — Привет, красотка! — Скотт осклабился и распростер руки для объятий, но Мэри взглянула на его перемазанный кровью фартук, брезгливо сморщилась и замотала головой. Найтли засмеялся еще сильнее, улыбаясь еще шире, отчего стал походить на какого-то безумца. Будь у него в руках топор, которым он разделывал свиные туши, кто-нибудь точно позвал бы полицию. — Какого хрена ты так вырядился? — вместо всякого приветствия выдала Мэри. — Давно не ночевал в полицейском участке? — Так ведь это для защиты! Ничто так не отпугивает бандюг, как грозный внешний вид. Вот уж каким-каким, а грозным Найтли никак нельзя было назвать, нацепи он на себя хоть полное обмундирование королевского гвардейца или даже лохмотья какого-нибудь местного авторитета. — В твоем случае отпугивает скорее запах, — Мэри снова скривилась и помахала рукой перед носом. — Ты не мог выбрать, не знаю, профессию пекаря? Ну или хотя бы молочника? Найтли снова усмехнулся, снимая с себя окровавленное одеяние и отряхиваясь. Впрочем, лучше выглядеть он не стал. — Полезно это — ножом да топором уметь орудовать. — Поняла, — Мэри кивнула, — если кого-то в округе убьют — буду первой свидетельствовать против тебя. Но не совсем приятная шутка отнюдь не вызвала у него обиды. Найтли не стер улыбки, но вдруг взгляд его изменился, остекленел. Заметив это, Аликс невольно поджала губы. Она знала этот взгляд — постоянно она видела, как парни смотрели так на Мэри. Казалось бы, с интересом и желанием, но все равно отчего-то неприятно. Не одна Аликс почувствовала этот взгляд. Мэри тихо усмехнулась, так что слышно было лишь им двоим, и, тряхнув копной длинных распущенных волос, тем самым приторно противным, но почему-то всем нравящимся тоном спросила: — Ты лучше скажи, почему не заглядываешь? Сто лет тебя не видела. Точно зверь, Найтли помотал головой, сбрасывая внезапное оцепенение. — Работаю, — он сокрушенно вздохнул и развел руками. — Да и дорого ты берешь. Загляну, когда сделаешь скидку старому другу. В конце концов, без меня ты бы никогда не осела в Уайтчепеле. Где моя благодарность? Это был весьма сомнительный повод для благодарностей. — Скоро я перееду и буду брать еще больше, не упусти последнюю возможность, — Мэри соблазнительно улыбнулась ему и послала воздушный поцелуй. — Ну или найди кого подешевле. Или даже бесплатно — твоя мать будет рада еще паре рабочих рук. В их семье работали все: от страшно больной и изуродованной матери до малолетней дочери. Нетрудно было представить, какая участь ждала бы нового ее члена, молодого и, подразумевается, что еще полного сил. И вдобавок угнетало, что таких семей во всем Ист-Энде, во всем Лондоне, во всей стране, было несчетное количество. Все, как одна, голодные, оскорбленные, угнетенные до предела — гниющий нарыв на теле величайшей из когда-либо существовавших империй, без которого она никогда бы не достигла своего могущества. Империи, возведенной баловнями злой судьбы на фундаменте из костей униженных страдальцев, которым меньше повезло в жизни. Аликс, можно сказать, в каком-то смысле повезло, что к своему возрасту она так до сих пор и не смогла найти хоть какую-то нормальную (в понимании местных) работу, благо, отец сам вызвался один работать за всю семью. Впрочем, перебиваться время от времени чем попало тоже было тем еще удовольствием. — Бесплатно, говоришь? — Найтли хищно усмехнулся и с Мэри перевел взгляд на Аликс. — Что думаешь, куколка? До сих пор хранившая молчание Аликс с отвращением поморщилась, по-недоброму, даже зло, оскалилась, прямо как Джин, когда ту что-то задевало. Когда он смотрел на нее, взгляд его был другим. Но даже такой он все равно был неприятен. — Отвали, Скотт. Он снова рассмеялся. Найтли, как и Мэри, казалось, просто обожал доводить людей до состояния крайностей — просто удивительно, как они до сих пор ни разу не съезжались. Еще и его неумеренное веселье иногда до жути раздражало. Аликс показалось, что она наконец поняла, почему Джек перестал общаться со старым другом. — Не лезь к моему угрюмому гремлину, — Мэри хотела было приобнять подругу и привлечь к себе, но та отмахнулась от нежеланных прикосновений, чем снова вызвала смешки со всех сторон. — Она только с виду милая птичка. Аликс в который раз вздохнула и демонстративно отвернулась от них. Пока Найтли и Мэри продолжали болтать о какой-то ерунде, из переулка на их улицу повернула маленькая фигурка с прижатой к груди стопкой газет. Вскоре фигурку увидела и Мэри и замахала ей рукой, подзывая к себе. — Агата! Агата, у тебя еще остались свежие газеты! — Остались, конечно, куда их тут девать, — вздохнула девочка, бросая увесистую стопку на подгнившую ступеньку, — никто в округе ничего кроме «дешевая выпивка» читать не умеет. Мэри дала ей самую крупную монету, которую нашла в кармане. Найтли прыснул, дождавшись, когда его сестра отдаст газету: — Тебе-то газета на кой черт? — девушка в момент переменилась в лице. — Полы что ли подметать? Как и большинство местных, читать Мэри не умела. Но вряд ли во всей округе нашелся бы человек, которого это столько же унижало и оскорбляло. — Отвали, подонок, — зло бросила она, на что тот провоцирующе засмеялся еще сильнее. Никто из их знакомых не упускал возможность насмехнуться над Мэри, которая мгновенно заводилась от каждого неосторожного намека. Жизнь в Уайтчепеле дала Аликс понять, что люди, в большинстве своем, были злыми и язвительными: каждый был не прочь позлить другого только ради забавы. Впрочем, вряд ли где-то за пределами Уайтчепела ситуация обстояла иначе. Мэри свернула газету в плотную трубку и, неожиданно замахнувшись, от души пару раз хлестнула ей ничего не подозревающего Найтли, пока тот сквозь смех не начал молить о пощаде. Только тогда, презрительно скривившись, она вручила газету Аликс. — Почитаешь мне что-нибудь криминальненькое. Найтли не успел даже и придумать очередную ехидную шутку про страсть Мэри к криминальным историям, как их прервал до противного режущий по ушам, как гвоздь по стеклу, голос. — Чего разорались? — из-за двери показалось подвязанное платком неказистое сморщенное лицо. — Пошли отсюда, ну! Сколько Аликс ее помнила, миссис Найтли всегда была озлобленной на все и всех женщиной. Она рано — слишком рано — потеряла мужа и все, что вдове осталось делать в жизни, это работать до конца своих дней и не знать никакого счастья. Неудивительно, что не прожив и полувека, она уже походила на дряхлую старуху — на лицо легли печатью все ее несчастья. А всю накопленную в себе за это время обиду и ненависть она выплескивала на неугодных ей людей: соседей, знакомых да даже случайных прохожих. Она не любила никого, и никто не любил ее в ответ. — Хамство и деградация! Упадок морали и нравственности! — Ладно-ладно, — Мэри со снисходительной улыбкой отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. — Девка проклятая, тебе чего от нас надо? Посмеивающаяся Мэри чуть заметно вздрогнула, словно ее внезапно прошибло разрядом тока, и устрашающе медленно начала поворачивать голову в сторону оскорбившей ее притеснительницы. Аликс вовремя отреагировала и, опередив ее намерение, быстро протянула руку и сжала запястье подруги. Скандалы им были ни к чему. Злобная вдова все равно бы и не подумала извиняться, а только затаила бы злобу еще более сильную. Как бы плохи отношения ни были, портить их еще сильнее было самым глупым решением. — Агата! — шикнула та на дочь, не прекращающую хихикать рядом с Мэри. — В дом! Живо! Девочка расстроенно вздохнула и вяло поплелась в дом, подгоняемая матерью на каждом шагу. Женщина нетерпеливо кивнула и сыну, напряженно зажевав губы, когда тот с добродушной улыбкой заверил ее, что вернется уже через пару минут, и ей нет никакой нужды стоять на сквозняке. Миссис Найтли нехотя скрылась за дверью, но вскоре снова показала свое некрасивое лицо из-за мутного окна. — Не обижайся, — виновато улыбнулся Мэри Найтли. — Она просто переживает, что моя маленькая сестренка насмотрится на тебя и вырастет такой же, как ты. Посыл его слов Мэри ясно уловила, но, поджав губы, все равно натянуто премило улыбнулась в ответ и переспросила, уточняя: — Красивой что ли? Найтли усмехнулся, уместную в столь неловкой ситуации иронию оценив, и, уже ступив на порог, в последний момент обернулся и прибавил. — Будем честны: ты не лучший пример для подражания. Мэри проглотила завуалированный укол с коротким смешком. Аликс сделалось не по себе от того, как спокойно и непривычно для себя та проигнорировала очередное оскорбление. Только когда они прошли в гробовом неловком молчании несколько домов и остановились перед дверьми дома Аликс, Мэри вопросила: — Чем я хуже? Аликс выронила ключ. — Я такая же как и все здесь. Да что как все — я в разы превосхожу большинство! — самоуверенно заявила она, но под взглядом Аликс все же прибавила: — Все мне об этом говорят. Аликс пожала плечами, но ничего не сказала. Старая почерневшая дверь отозвалась протяжным скрипом, когда ее с силой толкнули. — Если только все дело в моей профессии… — Мэри запнулась, остановилась на пороге, то ли обдумывая что-то, то ли подбирая слова. — Да я в день зарабатываю больше, чем эта скрипучая развалина за неделю! И мне не надо горбатиться на фабрике с утра до ночи! Главное, что я удовлетворена своей работой! Я всем довольна! Правда! Правдой это не было. Пусть Мэри и никогда не говорила, но Аликс знала, как та ненавидела свою профессию и себя за невозможность оставить безотрадный путь. Аликс ничего не ответила ей. Не потому, что не смогла бы поддержать. Мэри, ожидавшая ответа, но так его и не получившая, тяжело вздохнула и, стряхнув грязь с обуви, мешком рухнула в кресло. Аликс, про себя выругавшись, повесила промокшее пальто на торчащий из стены ржавый гвоздь и села напротив нее на диван. Заговаривать никто не спешил. — Все меня не любят только из-за моей работы, — сделала наконец вывод Мэри и шумно вздохнула, решительно скрестила руки на груди, словно отгораживаясь от всего враждебного мира. — Херовы моралисты, можно подумать, они не делают ничего из того, что делаю я. Я еще и в церкви бываю чаще, чем все они вместе взятые. Я на свете всем чужая. И проходить мне этот путь одной. Аликс бросила подмокшую от измороси газету на стол и молча села напротив подруги. Мэри подняла глаза и, увидев ее выражение лица, тут же закатила их. — И не смотри так на меня! Мэри могла сколько угодно говорить, что подобное положение полностью устраивало ее. Сначала сколько угодно говорить, а потом, выпив лишнего, со слезами сетовать на то, как она устала от своей жизни и скорее бы свела с ней счеты, чем снова бы вышла на улицу. — Найди работу. Нормальную работу. — У меня есть работа. — Пожалуйста. — Я ничего не умею, — упрямо буркнула Мэри. — Так научись. Мэри усмехнулась, но печально и с какой-то долей устали, и покачала головой. — Ну ты же прекрасно знаешь, что я крайне посредственная ученица. У меня не выходит ничего, кроме… — она опять замолкла, теребя пальцами край застиранного драдедамового платка. — Хочешь, чтобы я проработала всю жизнь на заводе и превратилась в такую же дряхлую старуху за год? Ну уж нет! Как будто бы проституция была гарантией сохранения красоты — по улицам бродили такие дамы, по сравнению с которыми миссис Найтли казалась местной Афродитой. Или как будто бы подобное занятие было и правда лучше работы простой изготовительницы спичек. Да и зарабатывала она не сказать что намного больше — все равно все деньги Мэри уходили на оплату комнаты и выпивку. Изредка получалось накопить сколько-то на пару новых вещей. — Не обязательно работать на заводе. Ты можешь работать на дому и делать что угодно. Работы полно — осталось только найти, — изложила Аликс. Усталый взгляд Мэри случайно зацепился за расправленную на столе газету, она снова неприятно усмехнулась, и Аликс пожалела, что вытащила газету и бросила ее на видное место, когда ее подруга была не в духе. — И где мне ее искать? Объявления читать? — Я не это имела в виду… — поспешила оправдаться та, но Мэри прервала ее, усмехнувшись, но все же с толикой обиды. — Конечно. Ты-то читать умеешь. Мэри цеплялась за каждую возможность пособачиться, даже если спор того совершенно не стоил или мог стоить слишком многого. В ней удивительнейшим образом сочетались прямо-таки образцовая христианская добродетельность и непреодолимая тяга к раздору. — Так я хреново читать умею, — оправдываясь, вздохнула Аликс. — Здесь-то это умение все равно никому не сдалось. — Здесь не сдалось, — повторила Мэри. Вырваться из этого удушающего зловонного мрака было мечтой всех жителей Уайтчепела. Мечтой несбыточной. Смешно, но Мэри оказалась в Ист-Энде по своей воле. Впрочем, Аликс иногда казалось, что это было очень злой шуткой судьбы, в которую несмотря ни на что продолжала так пламенно верить ее подруга. Вера Мэри зачастую казалась по-детски наивной и по-глупому бессмысленной. Но, возможно, только благодаря ней та до сих пор оставалась жива. В положении Мэри Аликс давно бы повесилась на старом ремне на чердаке. — Отсюда не так-то и просто сбежать, — тихо продолжила она. — Это болото затягивает с каждым годом все глубже и отпускает все сложнее. Попала она сюда случайно. Еще в ее раннем детстве семья Келли переехала из ирландского Лимерика в Уэльс. Покидая родную семью с кузеном шесть лет назад в поисках лучшей жизни, вряд ли Мэри могла подумать, где она в итоге окажется и кем станет. Все началось в Кардиффе. Тогда они с братом не могли толком устроиться на новом месте, а в пабе очень кстати им подвернулся какой-то весьма солидный на вид здоровяк, который предложил девятнадцатилетней Мэри немного подзаработать. Любые средства были хороши. Так она рассудила, ложась в постель с каждым, кто был готов предложить хоть сколько-то существенную сумму. И Мэри регулярно получала маленькие, но очень легкие деньги. Жаль, что семья не разделила мнение падшей родственницы и отреклась от нее. Мэри снова осталась без всего, имея за плечами только старый платок и постыдное клеймо. Тогда-то она решила, что настало время для новой страницы в ее жизни. И отправилась покорять столицу. В восемьдесят четвертом она приехала в Лондон и ей повезло оказаться в Вест-Энде, где сразу же благодаря своему очарованию Мэри нашла работу в первоклассном борделе. Мэри могла бы с легкостью стать новой Корой Перл, не познакомься она с случайно заблудшим на другой конец города Найтли. Пораженный ее талантами Найтли быстро перезнакомил новую подружку со всей мужской половиной населения Уайтчепела. В том числе и с Джеком, который тогда еще не проникся к новой знакомой каким-то презрением и отвращением. Да и вообще был тогда будто бы счастливее. Джек даже как-то на спор с Найтли привел ее в дом, решив разыграть отца, будто бы это его девушка. Видимо, они хотели шокировать Джейкоба ее статусом, вопреки которому Мэри оказалась вполне себе приличной и приятной девушкой, пока не выпила лишнего и чуть не сломала им стол, вздумав станцевать на нем ирландский танец. Впрочем, никто в ней все равно нисколько не разочаровался. У всех есть свои недостатки. Именно тогда они и познакомились. Сначала Мэри показалась Аликс излишне открытой и до нелепого позитивной, и общение у них не задавалось до момента, пока они не остались как-то раз вдвоем, и Мэри, снова немного выпив и разговорившись, не начала от нечего делать рассказывать юной девушке всякую «чисто женскую», как она тогда выразилась, ерунду, которой Аликс за всю жизнь никогда не интересовалась, но, как оказалось, совершенно зря. Совершенно разные, они быстро нашли общий язык и сдружились так крепко, что Мэри совсем не раздумывая собрала все свои скудные пожитки и переехала на Сент-Джордж-стрит в Рэтклифф-Хайвэй — еще одно место порока и преступлений с печальной историей всего в получасе ходьбы от дома Аликс. Но в Ист-Энде удача подвела ее, и именно тогда началась карьера Мэри, резко и печально контрастирующая с ее прежним опытом. Но она не жаловалась. Она могла сколько угодно ворчать для вида по пустякам, но по-настоящему серьезные заботы ее будто бы не трогали. Мэри никогда не теряла оптимизма и правда верила, что все, что в ее жизни ни делалось, было неизменно к лучшему. — Если бы только я могла заполучить богатого мужчину, мне не пришлось бы работать вообще, — вдруг задумчиво протянула Мэри, очевидно, уводя разговор в другое направление. Разговоры о ее профессии были ее самой нелюбимой темой для обсуждения. — Вот тогда б я зажила без всяких забот. Аликс усмехнулась и поддержала ее желание. Нехотя, но с пониманием. — Ты немного перепутала районы: такого надо искать в Вест, а не в Ист-Энде. — Совсем не обязательно. Удача поджидает на каждом углу, нужно лишь успеть ухватить ее за хвост. Разве ты не помнишь Оскара? Оскара Аликс помнила. Этот слащавый и до слез надушенный красавчик с модной прической и блестящими ногтями очаровал ее подругу с первой встречи безупречным внешним видом, джентльменскими манерами, витиеватыми речами, щедрыми подарками и, разумеется, повышенным интересом к ее личности. Оскар, как и многие молодые люди его возраста, задумал получить подружку среди легкодоступных и готовых на все дам. В конце концов, содержание бедной проститутки тоже в какой-то степени было своего рода филантропией. Неудивительно, что стоило ему лишь предложить Мэри уехать с ним в Париж, как та без раздумий согласилась, чем обрекла Аликс на несколько бессонных ночей, во время которых та никак не могла смириться с вероломным предательством. Благо, страдания ее продлились недолго — Мэри ужасно не понравилось во Франции, и она вернулась спустя две недели в уже чуть ли не ставший родным Спиталфилдс к огромной радости Аликс, которая к тому времени даже проронила в тайне ото всех пару слез, оставшись без близкой и единственной подруги, о чем, разумеется, никто и не догадывался. — И правда, — Аликс согласилась, кивнула, с усмешкой припомнив, как месяц назад случайный порыв ветра изменил ее жизнь. На лице Мэри на мгновение нарисовалась какая-то непонятная эмоция, но она тут же скрылась за привычной натянутой улыбкой. У Аликс внутри все похолодело и куда-то провалилось — Мэри никогда не улыбалась так ей. Только с ней Мэри всегда была искренней, как с самой собой, а сейчас она улыбалась так, словно Аликс была одним из ее безликих клиентов. Что-то между ними было не так. — Я тебя не оставлю, — бросила она наугад и попала точно в цель. Аликс никогда не видела, что на самом деле происходило с людьми, окружавшими ее, но ей слишком часто везло. — О-о-о, в самом деле? — Мэри неприятно ухмыльнулась. Аликс сдержала позыв устало закатить глаза, который сейчас мог расцениваться, как призыв к действию — ее эмоциональная подруга не упускала ни одной возможности закатить скандал. — Ты проводишь со своей новой подружкой времени больше, чем Льюис в компании педантичных джентльменов. Смотри, как бы не воплотила его мечту. Каждый видел выход из вытягивающего все силы жить Уайтчепела по-своему. Многие были готовы цепляться за любую возможность, даже не самую благовидную и честную. Беспричинные сцены ревности им были сейчас совсем ни к чему, пусть подруги и давненько не выясняли отношений. В свое оправдание и защиту Аликс устало выдохнула: — Она платит мне. Но Мэри, напротив, снова ухмыльнулась, зло осклабилась. — Выходит, ты не так-то далеко от меня ушла, да? Аликс почувствовала глубоко заклокотавший в ней гнев, но издевку стерпела. Мэри всегда бездумно бросалась колкостями и ядовитыми оскорблениями, когда была не в духе, никогда не заботясь о том, какую боль они могли принести другим. Мэри всегда вскипала быстро и остывала еще быстрее. Аликс всегда терпела долго и каждый раз чувствовала, что терпению ее вот-вот придет конец и накопленная ярость выплеснется обжигающей волной, окатив всех — виновных и невиновных. Неудивительно, что Мэри с Барнеттом то и дело сходились и расходились: кто сможет терпеть такую бестию дольше недели? — Ты знаешь, какая вся эта знать странная — захочет чего-то и не отстанет, пока не получит. Очень скоро ей надоест и она оставит меня в покое. Тогда все снова будет по-прежнему. Мэри недовольно заворчала, скрестила руки на груди еще агрессивнее, положила ногу на ногу и недоверчиво покачала головой. Винить ее в том было трудно: она тоже боялась в конце концов остаться одна, хотя, правду сказать, бояться было нечего. Просто Мэри ничего не знала о ее новой знакомой и заранее относилась к ней с предвзятым подозрением и осторожностью. Аликс внезапно поняла, что и сама толком не успела хорошо узнать женщину за время, что они провели вместе. Со странным чувством подумала, что хотела бы это исправить. — Тебе стоит познакомиться с ней. Она тебе понравится. Она такая же как ты: беспрестанная в достижении желаемого и неисправимая оптимистка. — Кто это? Джейкоб вернулся домой раньше привычного. Обычно он задерживался допоздна — значит, что-то произошло. Что-то нехорошее. Не решил же он вдруг просто так вернуться пораньше, чтобы провести больше времени с семьей. Одна подобная мысль была до ужасного смехотворной. — Аликс нашла себе новую подружку, — чересчур обиженно протянула Мэри и утрированно надула губы. — Она только о ней и говорит, видит Бог, вот-вот меня бросит! Аликс тяжело застонала и потерла переносицу. — Ума у нее нет, — только и бросил Джейкоб, бросая следом влажное пальто на спинку стула. — Разве тебя можно бросить? Разве есть на свете женщина красивее тебя? Мэри низко рассмеялась, а Аликс снова издала претяжелейший возглас и даже закатила глаза для пущего эффекта. Джейкоб хотел было налить себе выпить что-нибудь горячего, но быстро понял, что жаровню никто не разжигал уже пару дней. В доме было холодно и неуютно, прямо как на улице. Хотелось хоть как-то согреться и он закурил почти что на пороге, не успев толком пройти в комнату. — Можно мне тоже? — спросила Мэри. Джейкоб дал ей сигарету и протянул следом коробок спичек. Мэри сжала сигарету между зубами и широко улыбнулась, но за коробком не потянулась, выжидающе глядя мужчине в глаза снизу вверх. Тот странновато хмыкнул, качнул головой, зашуршав спичками. Когда он поднес горящую спичку к кончику ее сигареты, Мэри взялась за его запястье, а потом поблагодарила, специально понизив голос. Аликс захотелось запустить в нее чем потяжелее — пусть подруга и постоянно вела себя подобным образом абсолютно со всеми мужчинами, но окончательно привыкнуть к тому все равно было слишком сложно. Да и не хотелось. — Пусти-ка меня, — Джейкоб повернулся к дочери, занявшей добрую половину дивана. Аликс нехотя подвинулась в сторону, а потом и вовсе встала, чтобы налить себе воды, но назад не вернулась, пристроившись у дверного косяка. — Не рада меня видеть? Аликс не ответила, неопределенно пожав плечами и махнув рукой, и поднесла большую чашку к губам. — Так что за подружка? — он попробовал было начать разговор с другой стороны, но дочь снова повторила жест. — Тебе не будет интересно. Отец с пониманием закивал головой, не найдя, что ответить. Мэри с недоумением взглянула на подругу, но Аликс только нетерпеливо мотнула ей головой в сторону выхода. Джейкоб, словно почувствовав, что это его присутствие создало напряжение, достал из кармана часы на цепочке, прокашлялся, поднялся с дивана. — Пойду-ка я вздремну, — сообщил он неловко, — посидите потише. — Мы пойдем, — Аликс опередила Мэри, которая хотела было заверить того, что они будут тише воды. Та вопрошающе подняла бровь и с недоверием посмотрела на подругу, но Джейкобу улыбнулась премилейшим образом, еще раз поблагодарив за сигарету. Когда они вышли на улицу, Мэри снова не успела и рта открыть, чтобы высказать что-нибудь возмущенное. — Не строй глазки моему отцу, — только и проворчала Аликс и поежилась от холода и промозглого ветра, особо неприятного после выхода из дома. — И не разговаривай с ним так. Мэри засмеялась: — Почему? Ведь он такой красавчик. И как мне разговаривать по-другому? Молчать, пока не спросят прямо, а потом строить такую кислую мину, при виде которой придорожные грибы сами маринуются, как у тебя? — Это бесит. — Тебя постоянно что-то бесит, моя дорогая зануда, — не прекращая улыбаться, вынесла вердикт она. — Скажи наконец, что тебя так напрягает? — Меня напрягает, что все мужчины, которых я знаю, спали с тобой, все остальное просто прекрасно. — Ты им завидуешь? — Мэри лукаво осклабилась от помрачневшего вида подруги. — Не переживай, что-нибудь обязательно придумаем… Та только измученно вздохнула и кисло улыбнулась. Мэри похлопала ее по плечу и притянула ближе к себе. Аликс недовольно пробурчала что-то невнятное, но все же не слишком рьяно попыталась скинуть ее руку с себя. Внимание никогда не казалось ей чем-то приятным, в отличие от Мэри. Но со временем, проведенным почти всецело с крайне охочей до чужого внимания подругой, Аликс привыкла. — И все-таки, — Мэри наклонилась к ней и вкрадчиво продолжила, — будь попризнательней. Папочка все-таки ради своих неблагодарных детишек днями и ночами надрывается, а вы, гады, мало того, что за его спиной занимаетесь всякими непотребствами, так еще и спасибо ни за что не скажете. — Я разберусь. — Доживи сначала до моих лет, а потом разбирайся, сколько влезет. Мэри была старше ее всего на семь лет, но почему-то считала себя вправе раздавать по любому поводу советы и учить подругу жизни. Большинство ее советов, правда, действительно работали, с чем Аликс нехотя соглашалась только когда было уже слишком поздно. — Ты бы на моем месте тоже была не особо рада каждой такой встрече, — необдуманно выдала она. — Я бы на твоем месте была рада каждой такой встрече, — глухо ответила Мэри и поджала губы, выдавая это за улыбку. Аликс виновато отвела взгляд, больно закусила щеку изнутри и, сжав кулак, в мыслях хорошенько обругала себя. После переезда в Кардифф, а затем и в Лондон Мэри с чьей-нибудь помощью написала далеко не одно письмо родным, сообщая, как обстоят ее дела, и спрашивая, как обстоят дела у них. Ни на одно письмо ответа она не получила. Пусть полного представления о том, как после всего этого чувствовала себя подруга, она не имела, но понимала, что не особо приятно. У Аликс все-таки была хоть какая-то семья — несуразная и неполноценная, потому как Джек им родственником по крови не приходился, отец ее постоянно пропадал вне дома, матери она и вовсе никогда не знала. Да и не то чтобы особо хотела знать. Мэри же за неполную четверть века потеряла всех: отца и мать, шестерых братьев и сестру. Мужа, погибшего в восемьдесят втором от взрыва в шахте. Ребенка, нежданного, но все равно дорогого. Поговаривала она, правда, что на лондонской сцене у нее есть дальний родственник, но того она ни разу не видела. А может, и видела, но тот тоже предпочел не знаться с опустившейся так низко родственницей. — Все в твоих руках, — пожала плечами Аликс. Мэри чуть было уже не согласилась, но потом вдруг нахмурилась, наклонила голову, прищурилась с подозрением. — Что ты имеешь в виду? — Помирись для начала с Барнеттом. Мэри возмущенно воскликнула, всплеснула руками и категорически замотала головой. — И не подумаю. Нет! — отрезала она, поймав на себе усталый взгляд подруги. — Я почти год проводилась с ним. Больше даже я не вынесу. Цирк Мэри и Джозефа уже порядком надоел всем вокруг: своими вечными драмами они трепали нервы не только себе, но и всем несчастным, волей судьбы оказавшихся втянутыми в их беспощадные разборки. Аликс остановилась у грязной стены на узкой улочке, Мэри снова скрестила руки на груди, прищур сменился на выжидающий. — Он любит тебя… — И что с того? — …а ты — его. — С чего ты взяла? — Мэри произнесла это с такой эмоциональностью, что не оставила никаких сомнений, и тут же тяжело вздохнула, осознав это. Уже стемнело. Звонко в вечернем затишье пробил колокол церкви Христа. Откуда-то издалека доносился грохот трамвая с Коммершиал-стрит. Ничего в городе изо дня в день не менялось. Никто в городе изо дня в день не менялся. — Любовь не век в душе живет, — отмахнулась она, но уже как-то не так уверенно. — Таких, как Джо, тысячи, успею еще найти кого получше. Таких, как Джо, были тысячи, но полюбить ее со всеми грехами и особенностями смог только он. Была, правда, еще пара выказывавших серьезные намерения типов, но все они забылись после первой же ссоры они так быстро, что Аликс уже и не помнила их имен. — Ты помнишь, что он сказал тебе в вашу первую встречу? С Джозефом Барнеттом Мэри познакомилась меньше года назад, в Страстную пятницу, в прямом смысле столкнувшись на улице, когда Аликс и Мэри пытались отделаться от очередных крайне настойчивых воздыхателей последней, а Барнетт как раз нес товар. Выскочив из-за угла, Мэри не ожидала, что натолкнется на носильщика рыбы, а тот не мог предположить, что его собьет с ног появившаяся из ниоткуда девушка. Мэри испачкала только-только постиранную одежду, а Джо выронил из рук полный рыбы ящик. Она тогда обругала несчастного всеми матерными словами на всех языках, что знала, да так, что слышал весь район. Джозеф в долгу не остался, но когда они оба выдохлись, именно он предложил неожиданную проблему все-таки как-то решить и пригласил подругу по несчастью зайти в ближайший паб поговорить да выпить. На следующий день они съехались и стали жить вместе. — Что я попортила ему весь товар на день? — съязвила Мэри, но потом вздохнула и пнула носком ботинка подвернувшуюся на пути жестянку, что та пролетела через половину улицы. — Что со мной было приятно поговорить… Ну и что с того? Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Даже Джейкоб сегодняшним вечером, отметил первым делом ее внешнюю привлекательность, но так ничего и не добавил про, к примеру, ее сообразительность или хотя бы чувство юмора. Ужель слова Барнетта смогли запасть ей в душу и зажечь в очерствевшем от вечных предательств и только лишь поверхностного отношения сердце теплые чувства? Мэри докурила сигарету и бросила ее на землю, нервно втоптала в грязь. С трудом она согласилась, что в одном Аликс была точно права: никто еще ей не был так же дорог. — Ну а ты что думаешь? — вдруг спросила она мнение подруги. Аликс вздохнула, но про себя улыбнулась — если Мэри спрашивала о чем-то, значит, ее твердые убеждения пошатнулись. — Я думаю, вы вскоре сойдетесь, потом опять разойдетесь, потом снова сойдетесь, потом, может, еще несколько раз разойдетесь-сойдетесь, но в конце концов, у вас будет по-своему счастливая семья. Мэри сначала только коротко усмехнулась, потом все же рассмеялась. Сначала сердечно и беззаботно, а потом как-то совсем безрадостно. Род занятий Мэри имел определенные риски. Которые могли привести к крайне нежелательным последствиям. Зачастую, необратимым последствиям и горьким сожалениям на всю оставшуюся жизнь. — Ты же знаешь, что не будет, — чуть слышно бросила в сторону она. — Безумный бред! К чему мечты пустые? Мне ли одинокой... бедной мне бороться с жизнью? Мне ли ждать от жизни счастья среди многолюдной и равнодушной людской толпы? Желать напрасно. — С каких пор ты стала отказываться от мечты? Мэри всегда верила в то, что все, что с ними происходило, было частью какого-то высшего замысла. Будто бы все в их жизни было предопределено, и если кого-то находили наутро мертвым посреди дороги, то такова просто была участь несчастного. Мэри продолжала верить, какие бы трудности ей не преподносила судьба, и с улыбкой говорила, что все то обязательно к лучшему, что скоро все обязательно изменится и ей воздастся по заслугам за все пережитые лишения страдания. Но с каждым годом все как-то менее горячо и непоколебимо. Может, она и была в чем-то права. Но точно не в том, что в Богом забытом Ист-Энде хоть где-то существовала справедливость, пускай и даже за гранью простого человеческого понимания. — Но, думаю, я еще получу свое, — приободрившись, вдруг сказала она и многозначительно улыбнулась. — Меня вполне устроит роль веселой тетушки, которая дает невинным деткам приложиться к бутылке, пока их строгая и унылая мамочка не смотрит. — Долго же тебе ждать придется. Мэри приподняла бровь и, с подозрением прищурившись, ухмыльнулась. — Если Джек в конце концов сбежит к этой своей боевой подружке, ты имей в виду, я столько красавчиков знаю. К тому, что Джек и Мэри постоянно грызлись, Аликс привыкнуть смогла уже давно. В основном их шутки были невинными и безобидными. Но все чаще те перерастали в издевки и, как Аликс казалось, могли окончиться небольшим кровопролитием. Да и находиться постоянно меж двух огней было не особо приятно. — Слушай, я понимаю, что вы совсем не ладите, но мне надоело каждый раз от вас обоих выслушивать дерьмо в адрес другого. Мэри небрежно отмахнулась и уже хотела было перевести тему, но вдруг осеклась и все-таки решила продолжить. — Просто Джек стал какой-то… странный. Ты не замечала? Аликс замотала головой. — Он, конечно, всегда был тем еще придурком, — продолжила Мэри, игнорируя взгляд подруги, — но в последнее время он какой-то особо нервный. Наехал на меня недавно, мол, я мешала ему читать газету. — А ты что? — А я молчала! Аликс пожала плечами и поджала губы. Она никогда не замечала за Джеком странностей, когда как Мэри уделяла излишнее внимание каждой мелочи. С другой стороны, Мэри всегда была намного внимательнее ее. И редко ошибалась. — Не знаю, может, ему показалось. — Показалось? — переспросила Мэри, удивленно поднимая брови. — Показалось?! Да я… — под безмолвным, но многозначительным взглядом подруги она вовремя замолкла, покачала головой и продолжила спокойнее. — Мне не показалось. У меня нехорошее предчувствие в последнее время. Как раз с тех пор, как ты познакомилась с этой своей леди кто-то-там. Аликс закатила глаза и застонала. — У тебя нехорошее предчувствие и по поводу Джека. По твоему мнению, он мог бы стать местным сумасшедшим и с успехом половину района перерезать. В иной раз Мэри бы посмеялась и отмахнулась. Сейчас же в выражении ее лица не было ни намека на даже неискреннюю улыбку. Она прямо-таки помрачнела, тяжело вздохнула, пнула с дороги носком ботинка скомканную газету, и тут же чертыхнулась, испачкав обувь. — Я не хочу ничего ни на кого наговаривать, но что-то вызывает во мне странное беспокойство. Как, знаешь, крысы на душе скребут. Как подумаю об этом, так страх необъяснимый всю охватывает… Аликс не помнила, чтобы Мэри когда-то беспокоилась. Она или не переживала вовсе, полагаясь на судьбу или чей-то там высший замысел, или впадала в убийственную ярость. Мэри вздохнула снова, развернувшись к подруге. — В общем, будь поосторожней, ладно? Хотя бы ради моего спокойствия, ты же не хочешь свести меня в могилу раньше положенного? Мне очень не нравится, что какие-то незнакомые тетки искушают тебя да еще и просят никому не говорить об этом. Хорошо, что ты сказала мне. Уайтчепел это еще не самое страшное место на земле… Кто знает, что прячется у этих снобов за высоченными стенами и закрытыми дверьми? Аликс хотела было в шутку съязвить, мол, неужели подруга завидовала, что это ей сделали такое предложение, но благоразумно смолчала. Напряженная Мэри грозилась весь вечер вот-вот взорваться, так что подначивать ее, находясь в такой близости, было не самым удачным и безболезненным способом самоубийства. Она кивнула скорее чтобы просто успокоить подругу. Пусть Мэри и оказывалась всегда права, должного значения ее тревожным домыслам Аликс не придала. Все ошибались.