Прекрасная эпоха

      Двор между двадцать шестым и седьмым домами на Дорсет-стрит получил свое название по имени его прошлого владельца — некоего Миллера. Дорсет-стрит была поистине одним из самых наиболее жутких мест Спиталфилдса, недаром ее даже окрестили «самой худшей улицей Лондона». Поэтому неудивительно, что сам хозяин жить здесь не отважился, а разделил дома на квартиры под сдачу. Нынешними же владельцами Миллерс-корт были мистер Джон МакКарти и его супруга, державшие в двадцать седьмом доме магазин.       Мэри досталась комната под тринадцатым номером.       Сначала она немного поворчала на этот счет, мол, это какое-то нехорошее число и ничего хорошего у нее здесь не выйдет, и даже грозилась найти какое-нибудь другое место жительства, но в итоге все равно согласилась на удачное предложение и перебралась туда. Верилось с трудом, но, кто знает, возможно, Миллерс-корт сможет стать местом, где Мэри наконец-то обретет покой.       Миллерс-корт располагался всего в нескольких минутах ходьбы от дома Аликс. Аликс не особо хотелось, но Мэри все равно потащила ее к себе под предлогом смотреть новую комнату, но на деле помогать с уборкой. Впрочем, она все равно особо не сопротивлялась.       Вход на Миллерс-корт был довольно непримечательным. С улицы во двор вел длинный, больше двадцати пяти футов, но очень узкий крытый проход. Сам двор можно было бы считать вполне просторным, не живи здесь столько людей — все двадцать комнат были заселены, в некоторых жили целые семьи.       Тринадцатая комната была сразу же у входа во двор. Мэри зашарила по карманам в поисках ключа.       Напротив ее двери стояла, облокотившись на стену под газовым фонарем, еще молодая, но уже явно повидавшая не самые приятные прелести жизни, женщина и вальяжно курила, с каким-то равнодушным интересом рассматривая новых жильцов.       — Новенькие? — с легкой улыбкой спросила она. Говорила она с акцентом еще более сильным и режущим по ушам, чем Мэри. Казалось, во всем Ист-Энде жили только иностранцы, а чистую (насколько это возможно в районе, где все местные и так говорили на диалекте кокни) английскую речь здесь было просто невозможно услышать.       — Не такие новенькие, как хотелось бы, — весело усмехнулась Мэри, что ее белозубая улыбка засияла еще ярче. Покончив с замком, который все никак не хотел поддаваться, она протянула незнакомке руку и на французский манер протянула: — Мари Жаннет Келли.       — Мэри Энн Кокс, — женщина зажала сигарету между зубов и протянула ей руку в ответ. Аликс показалось, что Мэри хотела бы поморщиться от того, насколько грязной та была, но подруга только напряженно улыбнулась. — Несчастная вдова миссис Кокс. Я снимаю тут комнату под пятым номером.       — И как здесь живется?       Миссис Кокс ухмыльнулась и что-то прокаркала на ирландском. Мэри мгновение колебалась, а потом улыбнулась и рассмеялась, что-то весело сказав в ответ. Ее знание ругательств на всех языках и их диалектах не переставало удивлять и действительно оказывалось в Уайтчепеле более полезным, нежели умение читать. Аликс же опять ни слова не поняла, но поняла только то, что живется здесь не особо хорошо. Будто бы где-то ранее Мэри жилось особо хорошо.       С улицы из-под арки выглянула еще одна девушка — Лиззи Олбрук. Она была чуть старше Аликс, но при этом выглядела значительно старше Мэри. Мэри не слишком хорошо знала Лиззи, но, тем не менее, послушалась ее совета переехать на Миллерс-корт. Аликс не знала Лиззи вовсе. Лиззи поздравила Мэри с переездом, выразила свою радость по поводу того, что они теперь будут близкими соседками, и нетвердой походкой удалилась в свою комнату. Мэри тяжело вздохнула, проводив ту взглядом. Ей правда не хотелось бы, чтобы юную Лиззи постигла та же участь, что и ее саму.       Но в Уайтчепеле мало кто имел роскошь выбора и мог распоряжаться своей судьбой.       Тринадцатая комната в Миллерс-корт была тесной, около двенадцати на десять футов, но вполне пригодной для жилья. Это была далеко не перенаселенная ночлежка Провиденс-роу на соседней Криспин-стрит. Помимо деревянной кровати здесь поместилась пара небольших столиков — у кровати и под замызганным окном, стул и умывальник. На противоположной входу стене был даже камин.       Стены с ободранными обоями были замызганными многолетней грязью. С потолка по углам свисала пыльными комьями паутина. На пол было страшно взглянуть — видимо, предыдущие жильцы ни разу не снимали здесь обувь круглый год за несколько лет. Оно и неудивительно — кому захочется снимать обувь в таком-то свинарнике.       — Довольно мило, — заключила Аликс, закончив осмотр всей комнаты. Но стоило ей только повернуться в сторону, как она тут же невольно отшатнулась при виде бегущего по косяку таракана. Мэри, державшая в руке скрученную газету, подскочила и одним точным ударом прихлопнула того.       — Вполне-вполне, — согласилась Мэри, выметывая трупик за пределы комнаты. — Прибрать тут все, навести красоту, и можно жить хоть до гроба.       Оптимизм Мэри правда обнадеживал и даже заражал окружающих. Она сама была, пожалуй, живым примером того, что, как ни сильно было бы отчаяние, всегда после него наступит долгожданное счастье и спокойствие. Пока что оно, правда, не сильно спешило наступать.       Следом Мэри подмела газетой подоконник, да так, что воздух посерел и помутнился от взмывшей в него пыли. Аликс чихнула, потерев нос. При виде всей этой грязи Мэри брезгливо морщилась и, тут же вручив взвывшей от безысходности Аликс выуженное из-под кровати ведро, вооружилась тряпкой.       Во дворе, прямо рядом с тринадцатой комнатой, была колонка. Рядом с ней была и скамейка — что еще нужно для существования со всеми удобствами? Пока Аликс набирала воду, она успела с удивлением отметить, что внутри двора было вполне чисто. Жили здесь почти одни женщины.       Мэри Энн все еще курила, беспардонно рассматривая девушку. Аликс неловко отвернулась обратно к ведру, уловив за спиной странный смешок. Потом к той подошел какой-то мужчина, и они заговорили по-ирландски, что-то обсуждая. В конце концов миссис Кокс улыбнулась ему, но со стороны это походило скорее на плотоядный оскал.       — Сначала заплати, — проворковала она со всей возможной грубому говору поэтичностью.       Мужчина в спешке закопошился по карманам и, стоило ему только вытащить кошелек, Мэри Энн тут же нетерпеливо отобрала его.       — Прекрасно! — осклабилась она, выудив несколько бумажек, что тут же спрятала за воротник замызганной кофты. — Пойдем, мой дорогой.       Ледяная вода полилась через край. Аликс, замочившая рукава плаща и сапоги, пробурчала себе под нос ругательства. Мысленно она подивилась тому, до чего же одинаково вели себя все падшие женщины.       — Эта миссис Кокс тоже проститутка, — равнодушно доложила она Мэри, вернувшись в комнату. Мэри сосредоточенно отскребала от каминной полки жирный слой черной копоти. Услышав это обвинение, она оторвалась от своего занятия и вопросительно посмотрела на подругу.       — Она предлагала тебе что-то?       Вид у нее был такой, будто бы Мэри была готова прямо сейчас пойти разбираться. Мэри оберегала ее от любой опасности.       — Нет, но я видела, как ей заплатил какой-то мужик и они ушли к ней.       Мэри закатила глаза и вернулась к своей работе. Аликс поставила наполненное до краев ведро у входа и ожидаемо расплескала немного воды на пол. Оставалось надеяться, чтобы подругу ее неловкость не разозлила.       — Птичка, не каждая женщина, принимающая деньги от мужчины, — проститутка, — сказала она как бы вскользь. Аликс согласилась было, но решила все равно настоять на своем.       — Да, но та — точно.       Мэри выглянула сквозь дверной проем во двор, не привлекая особого внимания, с подозрением посмотрела на обшарпанную дверь комнаты своей тезки, будто бы пыталась разглядеть ту сквозь стены.       — Вот зараза. Конкуренток еще не хватало… — проворчала она, нахмурившись, но тут же поймала на себе мрачный взгляд подруги и спохватилась: — Ой! Я забыла!       Мэри напрочь отказывалась сходиться с Барнеттом, упиралась изо всех сил, но в конце концов они опять помирились. Так было всегда, сколько они были знакомы.       В этот раз Мэри даже пообещала ему бросить свою работу и заняться чем-нибудь более достойным. По крайней мере, они на это надеялись.       Джек в это не верил. Аликс хотелось верить. Мэри было нужно это — чтобы кто-то продолжал в нее верить. Не так-то легко было избавиться от старых привычек. Особенно когда тебя никто не поддерживает.       Вскоре пришел и Барнетт, тащивший на себе сумку с вещами Мэри. Аликс не помнила, чтобы у подруги было столько вещей.       — Где тебя носит, черт хренов? — проворчала Мэри, тут же бросив свое занятие, чтобы начать разбирать вещи. — Мы с птичкой успели половину дел переделать, пока ты невесть где шлялся.       Джо ничего не сказал, потому что отвечать Мэри в таком настроении было опасно для жизни и гораздо безопаснее было просто проигнорировать все ее нападки. Он только устало вздохнул и плюхнулся на жалкую кровать, которая чуть не разлетелась на части от излишне резкого движения.       — Куда?! — Мэри ошарашенно выпучила на него глаза и уже замахнулась было тряпкой. — В одежде! На постель! С ума сошел, Барнетт?!       Тот неловко прикрылся локтем от мокрого удара. Мэри было не привыкать его хлестать, и удар у нее был явно хорошо и точно поставлен.       — Моя одежда будет почище этой постели, — оправдался он, кивнув на пожелтевший, в лучшем случае, от времени матрас. Мэри скептически скрестила руки на груди и хмыкнула. — Бо-о-оже мой, ты видела, что творится под кроватью? Нет? Тогда лучше не заглядывай, тебя же, чистюлю этакую, удар хватит.       Конечно же, Мэри его не послушала. Она бросила и отскребание толстого слоя грязи отовсюду, и разбор вещей, чтобы нагнуться и проверить, что же такого могло скрываться под кроватью. Ей хватило всего доли секунды, чтобы в ужасе отпрянуть и скривиться еще брезгливее и, вместе с тем, смешнее.       — Там что, половина Ист-Энда передохла?.. — страдальчески простонала она, зажав нос, и обратилась к подруге: — Тащи еще ведро! Быстрее!       Аликс ее послушала. Куда проще было просто делать, что тебе говорят.       Сырые рукава плаща мерзко холодили запястья, еще и сапоги, кажется, промокли насквозь. Хелен рассказывала, что ее кучер из-за травмы колена очень остро чувствовал все погодные изменения. Аликс не слишком заботило ее здоровье, но доходить до таких крайностей в семнадцать лет не хотелось. Поэтому в этот раз она подошла к набору воды со всей ответственностью. Аликс следила за уровнем той настолько внимательно, что не услышала приближающиеся к ней шаги.       — Давай помогу.       Аликс вздрогнула от неожиданности и снова чуть все не пролила. Она часто могла погружаться в свои мысли, но никогда — настолько глубоко, что ничего не замечала вокруг себя. В Уайтчепеле это было попросту опасно. А Джеку удалось подкрасться так незаметно, что она не замечала его даже когда тот подошел вплотную.       — Ты что здесь делаешь? — спросила она, словно Джек никаким образом не мог оказаться на почти что соседней улице.       — Зашел посмотреть, где ты будешь теперь пропадать, — кисло улыбнулся он, забирая у девушки тяжелое ведро. — Чтобы знать, где тебя искать.       — Мэри помирилась с Джо, так что вряд ли будет уместно оставаться у нее на ночь.       — Ненадолго, я полагаю, — иронично усмехнулся Джек, на что Аликс в шутку, конечно же, но вполне ощутимо стукнула его по плечу.       Мэри встретила его молчаливым мрачным взглядом, снова скрывшись под кроватью, стоило ей получить ведро с чистой водой. Барнетт приветственно кивнул и даже махнул было рукой, все так же сидя на кровати — Мэри вечно возмущалась, что никто никогда не помогал ей с работой, но при этом сама никого не подпускала к своим делам, потому как другие, по ее мнению, не были в состоянии сделать все точно так, как надо.       — М-да-а… — протянул Джек, скептически осматривая комнату. Смотреть здесь было особо не на что.       — Что ты мычишь? — подала голос из-под кровати Мэри. — Что-то не нравится?       — Только слепому может здесь нравится.       — Можно подумать, ты живешь намного лучше, — фыркнула Мэри, возвращаясь к прерванному делу с еще большим усердием.       Джек жил в комнатушке едва ли большей по размеру, чем эта, и с еще более скудным набором мебели. Жаловаться ему не приходилось, поскольку приходил он туда только ночевать, да и то не каждую ночь. Джейкоб пусть и считал это баловством и прихотью, поскольку в их доме места на троих было более чем предостаточно, но против желания приемного сына ничего никогда не высказал.       — Нет, — согласился Джек и устало вздохнул.       Будто бы кому-то в Уайтчепеле жилось хорошо. Даже средний класс, облюбовавший расположенные вдоль Коммершиал-стрит дома, не мог похвастаться приличными условиями жизни из-за столь близкого соседства повсеместной нищеты.       — Ты где-то работаешь? — спросил его Джо, чтобы заполнить неловкое молчание. Они редко виделись с Джеком, поскольку общались только через Мэри, с которой один никак не мог окончательно сойтись, а другой на дух не переносил.       — Все там же.       Джек работал цирюльником. Работа эта была не особо прибыльной — мало кто из местных был готов отдавать хоть какой-то несчастный пенс на поход в парикмахерскую, считавшийся сущим баловством, но при этом была простой и, что самое главное, постоянной. Зарабатывал он пусть и мало, впритык хватало на съем комнаты да на скудную пищу, но зато не надрывался на фабрике целыми днями.       Иногда было так сложно удержаться и не надавить на острое лезвие, что прижато прямо к чужому горлу, чуточку сильнее. Чтобы кровь из раны хлынула широким потоком, горячая, мокрая, соленая.       — А ты сейчас работаешь? — спросил в ответ Джек, дернув головой, будто бы отгоняя навязчивые мысли. Скорее из вежливости, чем правда интересуясь. — Или опять уволили?       Лицо Джозефа на секунду странно исказилось.       — На рынке Биллингсгейт, — собравшись, ответил он. — Платят не то что много, но вполне достаточно, чтобы скромно жить вдвоем. На первое время точно хватит, а потом и Мэри найдет, чем заняться.       — Задрали трепаться! — отозвалась Мэри, выгребая из-под кровати бесформенную кучу грязи. — Лучше бы помогли мне!       — Выходит, Мэри бросила… работу? — проигнорировав ее очень настойчивую просьбу, ехидно ухмыльнулся Джек, задавая вопрос, ответ на который и так прекрасно знал. Аликс больно ткнула его локтем под бок. Барнетт всего на мгновение снова странно изменился в лице. Мэри, выпрямившаяся и грозно сопящая, угрожающе посмотрела на него. Постоять за себя она всегда была готова.       — Вот что ты вечно цепляешься? — устало спросила она, скручивая и отжимая грязную тряпку. — Ну да, бросила. Не веришь в раскаяние и исправление? Становление на путь истинный?       — Верю, — кивнул Джек, — но не в твоем случае.       Мэри прекратила сжимать тряпку, замерев в грозной позе. Позе затаившегося перед атакой хищника.       — Ну, мы пойдем, — Аликс поспешила вытолкнуть Джека из дверного проема на улицу, пока ничего не случилось, — хорошего вам… э-э-э… хорошей уборки. Как закончите, обживетесь — позовите выпить имбирного пива. Я бы с удовольствием помогла, но…       — Идите уже, — Мэри с остервенением встряхнула тряпку и захлопнула прямо перед ее носом дверь. Та еще не сразу закрылась, и после третьего неудачного раза из-за стены послышалась отборная ругань на валлийском.       Аликс покачала головой, тяжело вздохнула, повернулась к длинному коридору. Джек стоял уже в самом его конце, на Дорсет-стрит.       — Еще раз ты так сделаешь, и я скормлю тебя собаке Джин, — неприятно буркнула Аликс, не повернув в его сторону и головы.       Джек в замешательстве не сразу сообразил, что именно она сказала.       «Ты ей не нужен», — подсказало что-то изнутри, но в то же время извне.       Секундой спустя, когда осознание наконец догнало его, Джек вздрогнул как от удара. Слова могли бить сильнее кастета.       Почему она такое говорит? Что такого он сделал?       — Почему? — тихо спросил он, нагнав Аликс, но та не ответила, продолжая молча идти. Пришлось остановиться, неожиданно даже для самого себя резко потянуть ее за руку, чтобы призвать к ответу. — Почему?!       Аликс с таким удивлением взглянула на него, что Джек невольно тут же растерянно выпустил ее руку из своей.       — Потому что она моя подруга, идиот, — бросила, как комком сырой холодной грязи, Аликс. — А ты достал ее вечно задевать.       «Шлюха важнее»       Джек презрительно фыркнул. Вот уж что он не собирался делать, так это заботиться о чувствах какой-то проститутки, вечно обижающейся на правду. Мэри давно стоило показать ее место, может, она так бы и раньше изменила свой образ жизни. Но сейчас, как он думал, было уже слишком поздно. Для нее не было пути к исправлению. Она заслуживала только порицания и наказания.       — Но она не моя подруга.       — Это не значит, что ты можешь постоянно поливать ее дерьмом, — снова огрызнулась Аликс. — Еще раз ты так сделаешь, и, видит Бог, я не посмотрю ни на что, я разобью тебе морду быстрее, чем Мэри успеет опомниться от услышанного.       «Она бросит тебя»       «Ничтожество-ничтожество-нич…»       Джек снова мотнул головой. Аликс тем временем снова хотела было развернуться и пойти, но он снова удержал ее за руку, потянув на себя. Она предсказуемо зашипела — вокруг была куча людей, а Аликс терпеть не могла выносить все внутренние и семейные переживания на люди. Тем удивительнее была крепость их дружбы с столь артистичной и открытой Мэри Джейн.       — Не говори так, — тихо произнес Джек, и не было понятно, была то мольба или угроза. — Не надо.       — Я разберусь, — отрезала Аликс, безуспешно попытавшись вырвать свою руку из его цепкой хватки. Джек вздохнул, склонив голову к плечу, расслабил пальцы на ее запястье, но Аликс не поспешила снова отнимать руку.       — Мы всю жизнь вместе. А сколько лет ты ее знаешь? Разве можно ставить ее превыше меня?       Аликс посмотрела на него так, будто бы он сказал что-то из ряда вон выходящее. Потом она все-таки сбросила с себя его руку и, поправив смявшийся рукав, резко ответила:       — Можно. Если ты хочешь, чтобы все у женщины вертелось вокруг тебя — возвращайся к Джин. Эта злобная сука будет рада ради тебя хоть всех королевских гвардейцев голыми руками передушить. Только попроси.       «Ты ей не нужен»       «Она тебя не любит»       «Она тебя бросит»       «Она тебя променяет»       «Ничтожество-ничтожество-ничтожество…»       Столько неприятных, обсессивных мыслей распирало его голову, что, казалось, та вот-вот взорвется подобно упавшей на мостовую пивной банке и все мысли его растекутся вокруг густой шипящей пеной.       Джеку хотелось столько всего сказать.       — Я не хочу возвращаться к Джин, — только и произнес он. Жалко и устало, с видом побитого и выброшенного на произвол судьбы котенка. Аликс закатила глаза и раздраженно усмехнулась.       — Тогда захлопнись нахрен. Никому не хочется вечно слушать твой скулеж.       Джек хотел было что-то возразить, но не стал, так и замерев с уже набранным в легкие воздухом.       «Ей все равно»       Но Аликс не было на него все равно. Пускай она и никогда не говорила обратного, но Джек знал. Теперь же он не узнавал ее. Будто бы что-то в ней изменилось. Раньше бы Аликс ни за что так не сказала ему.       — Прости, — уже окончательно размякнув, взмолился он. — Я… мне вдруг подумалось, что ты можешь променять меня на нее, понимаешь? Я очень переживаю…       — Ох, еще один, — Аликс страдальчески вздохнула и закатила глаза. Джек с непонимающим подозрением нахмурился. — Мэри тоже трясется, что я ее вот-вот променяю.       Джек не помнил, чтобы Аликс общалась с кем-то ближе, чем с ним или Мэри. С горечью осознал, что, вряд ли девушка собиралась променять столь близкую подругу всего-то на него. Значит, был кто-то еще. Кто-то довольно значимый, раз даже всегда уверенная в себе Мэри забеспокоилась. Внутри неприятно холодным скользким комком засвербела тревога.       — На кого?       Аликс равнодушно отмахнулась, будто бы это совсем не имело никакого значения. Но это имело значение, огромное значение, и не только для него. Разбеспокоившийся Джек переспросил еще раз, тихо, тревожно, так боясь услышать страшный ответ на его предположения, что Аликс опять проигнорировала его.       Стоило ему быть тверже, чтобы его начали воспринимать всерьез. Джеку стоило стать увереннее и жестче. Иначе здесь — никак. Всего-то стоило немного ускориться, чтобы опередить Аликс на шаг и оказаться впереди нее, преградив путь.       — На кого?! — тверже повторил Джек вопрос, тяжело выдохнув. Странное волнение быстро охватило все тело, объяло его дрожью и жаром.       Джек куда меньше не в меру набожной Мэри верил в судьбу и предназначение. С другой стороны, как он мог объяснить всеобщее несправедливое убожество Ист-Энда и невозможность выкарабкаться отсюда? Разве нет здесь достойных, трудящихся людей, заслуживающих большего, чем дармоеды из Палаты лордов? Джек не полагался и только на себя. Слишком часто он чувствовал себя полностью беззащитным и беспомощным перед чем-то куда более могущественным и сильным, чем он.       Джек никак не мог понять, как же устроен этот мир, и какие в нем царят законы. И царят ли хоть какие-то вообще.       Аликс с подозрением взглянула на него.       — Да ни на кого, — с той же невозмутимой интонацией ответила она. — Есть тут одна странная тетка, которой захотелось ни с того ни с сего со мной дружбу завести. Но на ее счет нечего беспокоиться.       Сердце Джека пропустило удар и, кажется, даже оборвалось и провалилось куда-то в желудок. Все его самые страшные мысли, которые он так старательно гнал от себя, кажется, подтвердились.       Быть того не может. Неужели, Хелен обманула его, пообещав никогда больше не появляться в их жизни? Как он мог так легко ей довериться? Дать себя провести?       Видимо, она посчитала его слишком ничтожным, чтобы считаться с ним. Маленьких людей можно не брать в расчет. Слабых можно легко отбросить с пути. Только сильные могут занять свое место в этом несправедливом мире — над остальными властна судьба. Или что-то еще.       — Что за тетка? — хмуро спросил он, все еще надеясь, что это какую-то другую тетку внезапно заинтересовала ничем не примечательная персона Аликс. Прямо в тот самый момент, когда та случайно, совершенно случайно, повстречала Хелен.       — Не знаю я толком, — честно призналась Аликс, почесав бровь, — не расспрашивала. Вроде какая-то там родственница какого-то важного хера, типа лорда… Ой, нет, погоди, они же там все лорды, да?..       На свой же вопрос она ответа не получила, потому как Джек был слишком ошеломлен и сбит с толку.       Никаких сомнений, что это была Хелен, у него уже не осталось. И все же он с призрачной надеждой спросил:       — Зовут ее как?       — Ты Синюю книгу что ли перечитал? — недоверчиво усмехнулась Аликс. Джеку было не до смеха. — Хелен ее зовут. Хелен Картер. А папка ее — граф Хероглот. Ну, не дословно, конечно, но… ты че?       От лица Джека, должно быть, в момент отхлынула кровь, поскольку его откровенное замешательство смогла заметить даже невнимательная Аликс. Его будто бы в одно мгновение сразу покинули все силы и мысли, но в то же время его разрывало от переизбытка ощущений, он был одновременно опустошен и переполнен.       — И давно это длится? — нашел в себе силы задать еще один вопрос он. — Сколько уже вы общаетесь?       — Да пару месяцев, — пожала плечами Аликс. — Я думала, она через неделю от меня отлипнет, а нет, она оказалась крепким орешком. Знаешь, сначала меня это невыносимо раздражало, но потом, вроде, стало даже как-то… приятно. Внимание, оказывается, может жутко льстить. Знать бы еще, что она во мне нашла…       Ничего, кроме какой-то собственной выгоды. Пусть Джек был и совсем ребенком, когда Хелен еще жила с ними, но от того он только острее запомнил, как сильно та ставила себя превыше всего и всех на свете. Интересно, что вдруг ей могло понадобиться от брошенной дочери спустя столько лет?       — Что ей надо от тебя?       — Да ничего толком.       — Все всегда чего-то хотят друг от друга. — угрюмо произнес он. Аликс вопросительно подняла бровь. — Особенно такие люди, как… высший класс. Считают, что все им что-то должны только от того, что в них намешана какая-то там особая кровь. Рано или поздно ей от тебя обязательно что-то понадобится.       Аликс решила умолчать о том факте, что благодаря своей новой эксцентричной знакомой она уже пару месяцев не давала обиженной на нее Джин лишнего повода себя отмудохать. В последнее время даже, пребывая в хорошем настроении, Хелен могла дать ей пару лишних десятков шиллингов просто так. Не то чтобы Аликс общалась с ней преимущественно не ради денег, но в последнее время спустя несколько недель общения с той она и правда начала пересматривать свои взгляды на случайное знакомство.       — Аликс…       — Я не знаю! Она только сказала, что хочет просто пообщаться. Мол, я ее заинтересовала.       — Интересно, чем же, — настороженно хмыкнул Джек. Аликс сначала согласно кивнула, но потом в недоверии свела брови к переносице. — Хочу с ней поговорить. Когда вы увидитесь в следующий раз?       — Ну-у, мы… Какой сегодня день недели?       — Среда.       — Ага, — Аликс внаглую выудила у него из кармана часы на цепочке, — через… полчаса назад… Зараза!       Джек подумал, что это был идеальный шанс. Аликс, несмотря на более чем близкие отношения с ним, все равно редко делилась с кем-то своими планами и мыслями. Другой такой оказии могло бы не представиться долгое время. А сейчас каждый день был на счету. Тем более, когда он так легко дал Хелен себя обмануть и так охотно поверил в случайность ее встречи с Аликс. Пора расставить все точки над i и довести эту многолетнюю историю до конца.       — Я пойду с тобой, — твердо объявил он. — Если ты возражаешь…       — Да мне все равно, — Аликс пожала плечами, так и не дослушав, что Джек собирался закончить фразу тем, что ее возражения в любом случае приняты не были бы. Может, оно и к лучшему. Возможно, именно отсутствие интереса Аликс ко всему творящемуся вокруг нее до сих пор оберегало их семью от нависшей над ней грозовой тучей опасности.       Встречались они, как Джек выяснил по дороге, рядом с спиталфилдской церковью Христа. По правую сторону церкви на месте бывшего кладбища был разбит небольшой общественный сад, который служил прекрасным местом для встреч. Наверняка здесь постоянно назначали встречи возлюбленные, друзья. Члены семьи. А еще это место было совсем недалеко от дома Аликс.       Впрочем, Аликс заверила его, что ничего особо о себе и своей семье новой знакомой не рассказывала — она же не дура. «Будто бы есть что рассказывать,» — с равнодушной, но все равно какой-то печальной усмешкой сказала та. Джек был настроен критически. Рассказывать, как он ей ответил, всегда было что.       На месте, несмотря на их довольно значительное опоздание, все еще никого не было, кроме, разве что, толпы чумазых работяг, зашедших пропустить в паб по кружечке эля, да размалеванных проституток, отзывающихся прокуренным хриплым смехом на их несмешные шутки.       — Она опаздывает, — недовольно проворчала Аликс, когда они оказались на месте, но еще не застали там ждущую ее новую знакомую. — Это у них, видите ли, признак хорошего тона.       Джек с недоброй ухмылкой кивнул. Время не меняло Хелен. Как пятнадцать лет назад той было плевать на других, так и сейчас она позволяла себе заставлять других ждать ее. Ни капли уважения.       Вскоре со стороны Коммершиал-стрит повернул резко контрастирующий с окружением брумовский кэб. Под его колесами гремела неровно уложенная брусчатка и расплескивалась уайтчепелская грязь. Брум остановился прямо перед ними.       Кучер с подкрученными усами кивнул Аликс, поздоровавшись, бросил на Джека недоверчивый изучающий взгляд из-под козырька цилиндра и открыл дверь кэба, из которого вылезла, стараясь не запачкаться, Хелен, мать ее, Картер. Джек так сжал челюсти, что скрипнули и затрещали зубы, а в ушах зазвенело. Он бы свернул ей шею, если бы мог.       Встав на твердую землю и поправив юбку, Хелен с улыбкой посмотрела было на Аликс, но, встретившись взглядом с тяжелым взглядом Джека, промолчала и будто бы даже побледнела. Она могла сколько угодно строить из себя непоколебимую скалу, да только какой в том толк, если все ее переживания всегда сразу же отражались на ее красивом лице.       — Это Джек, — кивнула в сторону мрачного молодого человека Аликс. Она помнила, что незнакомцев стоило представлять друг другу, а представляться кому-то самостоятельно было непростительной грубостью и невежеством. Аликс ума не прикладывала, зачем Хелен ее всему этому как бы вскользь учила. Просто так?       — Я вижу, — Хелен улыбнулась, но из всех четверых только Джек смог уловить в ее улыбке напряжение. И страх.       Внутри что-то приятно потеплело и воспламенилось от одной только мысли о том, какие эмоции он в ней вызвал. Неподдельные. Настоящие. Изобразить можно было что угодно. Кроме подлинного страха. Скрыть можно было что угодно. Кроме всеобъемлющего ужаса.       И все это — из-за него.       — Надо поговорить, — угрюмо пробурчал он, вперив в Хелен ледяной колючий взгляд.       — Ну, раз надо, — Хелен не прекращала улыбаться, но сейчас ее смешок вышел еще более наигранным и особенно напуганным. Джеку подумалось, что он мог управлять эмоциями всех людей на свете. Ему показалось, что он — Бог.       Хелен вернулась обратно в кэб, приглашая Джека сесть напротив, чтобы скрыться от чужих глаз и ушей. Кучер остановил его прямо перед самыми дверьми, одарив весьма красноречивым взглядом. Потом он молча взглянул на Хелен, будто бы говоря, что он здесь, совсем рядом, и готов прийти на помощь в любую секунду. Следом дверь за ними закрылась, и они остались наедине, друг напротив друга.       — Оставим прелюдии, — напряженно улыбнулась Хелен, с деланным вниманием поправляя складки платья. — Говори, что хотел.       Она еще смела его спрашивать. После всего, что она сделала, после всех страданий, что она принесла их семье, перестав быть ее частью, как посмела она возвращаться как ни в чем не бывало, будто бы и не было всех этих лет без нее?       Раз они решили говорить прямо, Джек спросил прямо:       — Зачем ты вернулась?       Хелен состроила такое лицо, будто бы он спрашивал, в каком городе они сейчас находились или какой год сейчас на дворе. Джеку захотелось сделать что угодно, лишь бы на подольше стереть с него эту неприятную ухмылочку. А лучше — навсегда.       — Мы с Аликс договорились…       — Не строй из себя незнающую, — Джек не дал ей завершить своей гадкой лживой отговорки. Она прекрасно понимала, что именно он имел в виду. — Зачем ты вернулась после стольких лет? Зачем начала вдруг с ней водиться?       Хелен снова посмотрела на него с тем же самым видом.       А что, собственно, мешало ему свернуть ей шею?       — Ты пообещала мне в тот день снова исчезнуть, — напомнил Джек, плотно сцепив челюсти. Напряжение во всем теле подсказывало, что он был готов вот-вот броситься на Хелен. — Навсегда.       — Разве? — переспросила та с неприятной усмешкой. — Я сказала, что уйду и вы никогда не увидите меня. Так и было бы — тебе просто не стоило лезть не в свои дела.       Джек чуть было не встрепенулся с места, чтобы заткнуть ее грязный рот. Как ей хватало наглости так жестоко с ними играться?       Злая, ядовитая, гадкая.       Проломить бы ей голову отколовшимся от соседнего дома кирпичом — и избавиться от всех проблем.       — А что тебя, собственно, волнует? — с той же наигранно непонимающей интонацией спросила следом она, не дав Джеку и опомниться. — Почему ты так не хочешь, чтобы Аликс встречалась со мной?       — Потому что ты ее однажды уже бросила.       В выражении лица Хелен на секунду будто бы что-то изменилось, но Джек склонялся к тому, что ему все же показалось. Не способен такой человек на сострадание, понимание и раскаяние. Такая же грязная, как местные шлюхи. И заслуживающая не большего.       — Если ты переживаешь, что это произойдет во второй раз, то напрасно. Тем более, она говорит, что ей все равно.       — И ты ей веришь? — насмешливо ухмыльнулся Джек. Хелен казалась умной женщиной (по крайней мере, такую она из себя строила), но ее наивность временами удивляла. Самовлюбленная дрянь считала себя лучше всех, но на деле вряд ли была чуть лучше грязи под его сапогом.       — Я привыкла говорить людям правду и ожидаю от них того же, — солгала она.       — Разве?       Лживая, лицемерная, мерзкая.       Раздавить бы ее, как мерзкое насекомое, растоптать по холодной земле.       Хелен вдруг все-таки явно переменилась в лице, сделавшись в мгновение уставшей и даже будто бы прибавившей пару лет, тяжело вздохнула.       — На самом деле, — с еще более страдальческим вздохом начала она, — Аликс и правда не знает, кто я на самом деле. Кем я ей прихожусь.       — Это меня и волнует.       — Почему?       — Почему ты общаешься с ней, но не признаешься, кто ты на самом деле? Планируешь пути отступления в случае чего? Отделаться от взрослой дочери будет намного сложнее, чем от четырехлетней, да?       В его голосе опять слишком четко прозвучала горькая обида и даже какая-то претензия. Хелен не волновали его чувства, но отчего-то ей все равно сделалось не по себе. Стоило сгладить накаляющуюся ситуацию.       — Я признаюсь, — поспешила заверить Джека она. Но на того это все равно не произвело должного впечатления.       — Когда? — только и спросил он.       — Когда придет время, — бескомпромиссно отрезала Хелен, следом невинно улыбнувшись. Еще никто из членов ее семьи не знал о ее планах, никто из ее окружения не подозревал, каким образом Хелен собиралась разрешить столь непростую ситуацию, в которой оказалось семейство графа Хорниголда. И когда ей, наконец, все удастся, как же будут все изумлены и благодарны ей. Она станет их спасительницей. Ее станут восхвалять и возносить. Ей будут восхищаться еще больше. Но до тех пор никто не должен ничего знать. Она разберется со всем сама. Одна. — А пока пусть это будет нашим с тобой маленьким секретом.       Джек прыснул и искренне рассмеялся:       — С какой стати мне покрывать тебя?       Хелен вдруг снова привычным образом зло усмехнулась и, откинувшись на спинку сиденья, медленно, вкрадчиво заговорила.       — Я правильно поняла, что о твоих… проблемах кроме Джейкоба никто не в курсе?       Тут же прекратив смеяться, Джек так скрипнул зубами, что это услышала даже Хелен. Та самодовольно ухмыльнулась и продолжила:       — Знаешь, в каких условиях содержат душевнобольных в сумасшедших домах? Мисс Блай пока что делу не шибко помогла, а к тому времени, как все наладится, тебя уже накачают морфином до состояния реального сумасшедшего. Если повезет. Если нет… — Хелен многозначительно замолчала и драматично, прямо-таки театрально поджала губы.       — Ну и что ты хочешь? — процедил Джек сквозь сжатые челюсти. Губы Хелен тронула триумфальная улыбка.       — Я думаю, это будет взаимовыгодно: ты молчишь, и я молчу. Беспокоиться тебе не о чем, даю слово. Сдавать тебя полиции у меня пока нет ни повода, ни желания. Все-таки Аликс отзывалась о тебе весьма… положительно.       Помрачневший Джек было скверно усмехнулся, не слишком сильно веря в искренность ее слов, но стоило Хелен договорить, он весь оживился и загорелся надеждой. Если она не лжет, значит, все-таки Аликс не плевать на него, что бы ни говорили голоса. Подъем настроения сделал его куда более сговорчивым, чем Джек планировал быть. Но все же, не выдавая Хелен своих истинных чувств, он только кратко кивнул, уже собравшись было выходить из кэба, но в последний момент остановился, отстранился от дверной ручки. Хелен с непониманием взглянула на него.       — Только скажи, зачем тебе это все? — спросил он. — Зачем все-таки ты вернулась столько лет спустя?       — Время пришло, — усмехнулась Хелен. — Считай, материнский инстинкт проснулся к тридцати пяти годам. Прекрасное время, чтобы завести ребенка. А когда он почти что совершеннолетний — просто сказка — не придется тратить нервы и силы на эту всю младенческую гадость. Хотя, подожди, я все же застала самую отвратную стадию… Увы. Стоило бежать отсюда сразу же. Не пришлось бы столько лет тратить на столь унизительную жизнь.       Джек хотел бы что-то сказать в ответ, отреагировать едко и обидно, чтобы ей тоже стало не по себе, но смолчал. Он не знал, отчего все-таки Хелен снова пришла в их жизнь и что сулило ее появление. Пускай он и был вынужден согласиться на ее условия, это не значит, что он спустит ей все с рук. Он будет наблюдать, внимательно следить за каждым ее шагом и выжидать. Хелен в открытую вела нечестную игру, с чего бы ему быть честным с ней?       Выходя из кэба, Джек угодил прямо в мутную лужу грязи. Последний месяц зимы сменялся первыми весенними деньками. Зима отступала, но холода в Уайтчепеле все равно крепчали.