Прекрасная эпоха

29 сентября 1888

      Они обсуждали убийства. Опять. Казалось, что сплетни о его убийствах были слышны отвсюду. Он не убивал уже три недели, но все все равно продолжали говорить о нем. Джек молча уставился в газету, но он не читал, а напряженно слушал.       Теперь и пришла очередь Хелен выражать свое беспокойство об охватившем весь Ист-Энд кошмаре. Надо же, о нем говорят даже в высшем свете — все от простых работяг до аристократов просто в ужасе от его деяний. А ведь прошло уже два дня с тех пор, как он отправил свое дерзкое письмо, и то все еще не было опубликовано. Какой же ужас всех настигнет, когда его текст появится в газетах. Все только и будут гадать, кто же этот загадочный страшный убийца, назвавшийся Джеком-потрошителем, но никто никогда не догадается, потому что Джек был меньше всего похож на Потрошителя.       — Не думаю, что меня это как-то затронет, — отмахнулась Аликс, хлюпнув чаем.       Джек усмехнулся. О да, ей и правда не о чем беспокоиться: он убивает только шлюх, нормальных и хороших людей он ни за что не тронет. Тем более свою семью. Как бы ни насылали голоса на него панику по ночам, что Джейкоб уже обо всем рассказал, а если нет — его надо остановить. Навсегда.       Джек резко мотнул головой, потер лоб. Он бы хотел постучать по своей проклятой башке, чтобы встряхнуть их всех там, но боялся вызвать ненужные вопросы у Аликс и Хелен. Хелен бы обязательно что-то заподозрила, она слишком проницательна для этого. И Хелен не будет с ним церемонится, Хелен сделает все, лишь бы избавиться от угрозы, даже когда та еще не сформировалась четко. Джеку было трудно это признавать, но он даже отдавал ей должное за это: Хелен бы защитила Аликс от него, если бы с Джеком вдруг что-то стало не так. Пускай и в корыстных целях.       — И все равно, — Хелен неприятно приторно улыбнулась, — не выходи на улицу одна слишком поздно.       Джек тихо фыркнул, но на него никто не обратил внимания.       — Мир не рухнет, если меня вдруг не станет, — мрачно отозвалась Аликс. Хелен глубоко вздохнула.       — Во вселенских масштабах — разумеется, — равнодушно начала она. — Скажу больше: ничего не изменится даже в Уайтчепеле, даже на этой улице, даже в этом доме. Но подумай, что в таком случае произойдет в более узком кругу. Что будет с твоей семьей, с твоими друзьями? Со мной, в конце концов? Эгоистично не думать о других.       Джек ухмыльнулся, переворачивая страницу газеты для вида. Взгляд тут же зацепился за большую черно-белую гравюру, изображающую плывущую по мрачным трущобам лондонского Ист-Энда фигуру призрака. Призрак был закутан в плащ и держал в тонкой руке с крючковатыми пальцами нож, а на лбу у него было огромными буквами нацарапано «преступление». Джек с неприязнью скривился — значит, таким его представляют люди. Бледным, тощим, бесплотным существом с выпученными впалыми глазами и искривленным в немом вопле огромным ртом. Они считали, что он слонялся по пустым улицам, как обезумевший, в поисках очередной жертвы для своих кровавых злодеяний. Никого не волновало, что он один делал эту грязную работу ради тех самых людей, ради лучшей жизни для всех них — его лишь оскорбляли за спиной и с каждым днем придумывали все более обидные и колкие прозвища. Под этой совершенно несмешной картинкой в сатирическом журнале тоже была подпись «Немезида небрежения», за которой следовало длинное и пронзительное стихотворение о покинутом Богом месте, в котором творил свои бесчинства Кожаный фартук. Какой же нелепостью это все было.       — Ну… — от чтения его оторвал раздавшийся в тишине задумчивый голос Аликс. — Наверное, ты права.       — Конечно, я права, — Хелен начала было улыбаться. — Я всегда… — но внезапно осеклась, словно почувствовала неладное.       И неладное случилось.       Джек всем своим естеством почувствовал волну надвигающегося на него ужаса, когда за спиной раздался звук открывающейся двери. Он бы хотел, чтобы это оказалось очередной очень правдоподобной галлюцинацией, но по тому, как в одну секунду изменилось лицо Хелен от осознания, что именно сейчас произойдет, понял, что это все было по-настоящему.       Джек почувствовал, как его заколотило. Даже убийство не вызывало в нем столько трепета, сколько совершенно несвоевременное появление в доме отца. И ведь все было хорошо, столько времени Хелен удавалось быть незаметной. Дурацкое стечение обстоятельств все испортило — как же зря Джек признался во всем Джейкобу, ведь именно тогда отец пообещал ему чаще быть рядом, и вот он раньше вернулся с работы. Это Джек во всем виноват!       Но первые несколько секунд Джейкоб даже не замечал ничего странного, расправляясь с ботинками, а когда же выпрямился и, наконец, заметил, тут же замер.       Он даже не был уверен, что не обознался — настолько невозможным казалось ему происходящее. Хелен же не могла взяться из ниоткуда спустя четырнадцать лет отсутствия, не могла найти их — она бы и не стала искать, в этом-то он был точно уверен. Что за чертовщина тут творилась?       Джек заставил себя уткнуться в газету, трусливо спрятавшись, но не сдержал тихого проклятия.       — Какого… — Джейкоб, буквально остолбеневший, не мог и слова вымолвить, только что-то неясно бормотал. — Что?..       Джек до болезненного звона в ушах стиснул челюсти, ему даже показалось, что от напряжения у него треснул череп. Сам он был в не меньшем смятении, чем Джейкоб. Как только ему это все объяснить? Как долго будет продолжаться эта немая сцена? Кто ее прервет, и чем все закончится?       Спасла ситуацию Хелен.       — О, мистер Флетчер, — она тут же вскочила с места, как подстегнутая хлыстом, слишком широко и неуверенно улыбнулась. — Рада знакомству.       Джейкоб молча посмотрел на протянутую ему руку, потом на Хелен, тупо улыбающуюся ему, а потом он посмотрел на Джека и по тому, как тот виновато прятал взгляд, сразу понял, что он обо всем знал. И не говорил ему.       Джейкоб почувствовал себя обманутым и преданным. Он мало что понимал, но увиденного ему вполне хватило, чтобы сообразить: за его спиной творилось что-то очень скверное. И Бог знает чем все могло бы закончиться, если бы он не появился сегодня на пороге собственного дома чуть раньше обычного.       Джек закусил щеку до крови, посмотрел на Аликс, которая единственная не понимала, что здесь на самом деле происходило, да еще и не могла видеть, какую заискивающую рожу состроила Хелен.       Джейкоб что-то нечленораздельно промычал, так и не решившись пожать протянутую ему руку, и даже сделал шаг назад.       — Что здесь происходит? — тихо спросил он то ли у Хелен, то ли у Джека, то ли у Аликс, то ли у самого себя, то ли вообще в пустоту.       Джек продолжал пристыженно смотреть сквозь газету, не смея взглянуть на отца. Это он был виноват во всем, если бы он не допустил всего этого, если бы он рассказал обо всем Джейкобу, не было бы сейчас этой неловкой и ужасной сцены. И, что было хуже всего, он и сейчас не мог собрать волю в кулак и объясниться — только трусливо прятался за спиной, подумать только, Хелен, которой здесь вообще не должно было быть! В этот момент Джек себя по-настоящему ненавидел, так сильно, как не ненавидел после первого случайного убийства.       Хелен снова нашлась первой:       — Я Хелен, — зачем-то представилась она Джейкобу, настойчиво протягивая руку, — подруга Аликс. Она, должно быть, упоминала обо мне.       Аликс недоумевающе нахмурилась. Она отчетливо помнила, как Хелен однажды попросила не рассказывать отцу об их знакомстве, но почему, так и не объяснила. Тогда Аликс не обратила на это внимание и просто сочла очередной причудой новой подруги, но сейчас задумалась.       Джейкоб снова что-то задумчиво промычал, а потом Хелен повернулась к Аликс и Джеку:       — Мы можем поговорить наедине? Ваш отец и так удивлен — не хочу смущать его еще больше, — она попыталась улыбнуться, но вышло нелепо. Джек так посмотрел на нее, что Хелен стала изображать уверенность еще хуже, но она все равно нашла в себе силы посмотреть на него в ответ со смесью мольбы и угрозы.       Джеку не хотелось помогать ей. Он бы хотел, чтобы задумка Хелен, какой бы она ни была, провалилась прямо сейчас с таким треском, чтобы та больше не думала о подобных авантюрах. Он бы хотел, чтобы она была наказана за все то, что сделала с их семьей, во что они превратились из-за нее. Он бы хотел, чтобы с ней обошлись еще хуже, чем она с ними, и был бы жутко рад тому.       Но он не хотел, чтобы это как-то задело Аликс. Аликс все еще не знала, с каким огнем играла, и Джек бы хотел, чтобы так и оставалось. Он бы хотел поглумиться над унижающейся Хелен, но не такой ценой. Было бы достаточно, если бы ее уделал один лишь Джейкоб.       Черт возьми, даже сейчас она умудрялась манипулировать ими и получать свое.       Джек слишком резко поднялся с кресла, приняв ее просьбу за отличную возможность сбежать от Джейкоба, и бросил Аликс бескомпромиссное «пошли». Головы он так и не поднимал, бегая взглядом разве что от пола и до спасительной двери. Ему было трудно дышать, и ужасно хотелось вдохнуть свежего воздуха.       — Куда? — непонимающе спросила та, не особо горя желанием куда-то выходить, тем более на улицу.       — Проветримся, — ответил Джек, снимая с вешалки пальто и стараясь не смотреть на Джейкоба, который продолжал в недоумении пялиться то на Хелен, то на него, то на Аликс.       Та лишь шумно выдохнула, как-то слишком спокойно и равнодушно для всей этой нелепости, отставила чашку с чаем на стол и прошла мимо Хелен и Джейкоба, даже не задумываясь о том, что это было первым за долгие годы воссоединением их жалкой семьи.       Когда дверь за ними закрылась, и в комнате остались лишь Хелен с Джейкобом, нужда позировать отпала, Хелен протяжно выдохнула, убрала руку и с претензией вздохнула:       — Джейкоб, ну какого черта? Тебе было так сложно подыграть?       Джейкоб еще несколько секунд молча смотрел на нее, так до конца и не веря, что это правда Хелен стояла перед ним, а потом смог только неуверенно усмехнуться:       — Какого черта? — переспросил он, качая головой. — И это все, что ты скажешь? Нет уж, извини меня, но какого черта?!       Хелен вопросительно изогнула бровь, качнула головой, как бы прося уточнить, что же именно было не так. Джейкоб опять беспомощно что-то простонал, а потом несколько раз громко вздохнул и, потерев лоб, всплеснул руками.       — Что?.. Что за хрень здесь происходит? Почему ты здесь, черт возьми?! Откуда ты вдруг взялась, и… и не соизволишь ли ты объясниться, какого черта вообще произошло зимой семьдесят четвертого, когда я с детьми вернулся домой, а тебя там не было, и в следующий раз я увидел тебя только сейчас?! Какого черта, Хелен?       Хелен вздохнула:       — Ты задаешь слишком много вопросов.       — У меня дохрена к тебе вопросов, — возразил Джейкоб, повысив голос, — и это даже не малая из них часть. Мне повторить?       — Не нужно, — Хелен медленно покачала головой и задумчиво посмотрела на него.       Время определенно пошло Джейкобу на пользу. Если в конце шестидесятых он был просто симпатичным, то спустя двадцать лет возмужал и стал только красивее. И даже россыпь морщинок между бровями и на лбу, и легкая проседь в волосах, и очевидный отпечаток времени и тяжелого труда не портили его. Скорее, придавали какую-то особенность. Крайне привлекательную.       Хелен вдруг поймала себя на мысли, что слишком увлеклась беспардонным рассматриванием Джейкоба, и поспешила исправиться, пока тот ничего не понял. Все равно Джейкоб всегда был не слишком сообразительным.       — Думаю, ты и сам все прекрасно понимаешь, — только и ответила она, поджав губы.       — Нет, в том-то и дело, что я нихрена не понимаю, — огрызнулся раздраженно Джейкоб. — И можешь считать, что я не достаточно сообразителен и умен, что я идиот и недоумок — мне плевать, но, сделай одолжение, объясни! Объясни мне все то, что я не в состоянии понять!       Хелен напряженно вздохнула, покачала головой, словно ее просили объяснять очевидное. Ее и просили объяснять очевидное, и она была уверена, что Джейкоб сам все прекрасно понимал — уж не настолько он был глупым, — но почему-то то ли все отрицал, то ли хотел услышать от нее самой. В таком случае, пытать его неведением было бы слишком жестоко, пускай и немного забавно.       — Что ж… — Хелен немного прошлась по комнате, напряженно обдумывая ответ, и остановилась, оперевшись о спинку дивана и демонстративно скрестив руки на груди, вздохнула, прикусила губу, опустила взгляд, даже будто бы немного пристыженно. И это было до того убедительно, что Джейкоб не мог понять, было ли это искренностью или позой. — Полагаю, я не справилась. Это же ты хотел услышать?       — Это не оправдание, — Джейкоб со странным ощущением почувствовал, что ему тоже доставляло определенное удовольствие потравить Хелен, когда та с таким большим трудом призналась ему в собственном поражении. Он не верил, что она сильно изменилась за прошедшие годы, и точно не в лучшую сторону. — Я тоже был на грани, я на ней, черт побери, до сих пор, но я же все не бросил. Я, как и ты, был один, я не получал от тебя и капли поддержки или хотя бы понимания — только постоянные упреки и нападки. Как ты можешь говорить о том, что не выдержала и не справилась, если даже не пыталась хоть что-то сделать? Ты палец о палец не ударила, чтобы хоть что-то стало лучше — мне одному приходилось тянуть все на себе. И ты, черт тебя дери, после этого заявляешь мне, что ты не справилась, когда тебе не приходилось делать ни-че-го!       Хелен промолчала, отведя взгляд куда-то в сторону. Джейкоб видел, как она прикусила щеку, наверное даже до крови, потому как Хелен чуть поморщилась. Она все еще так делала: она не избавилась от пагубной привычки не проявлять свои истинные эмоции, предпочитая заменять их разрушительным самобичеванием. И Джейкоб впервые подумал, что ему глубочайше наплевать на это.       Теперь-то он отчетливо видел, что Хелен нисколько не изменилась за все эти годы, ничуть не изменился и он сам, но все равно все было слишком по-другому. От прежних взаимоотношений не осталось и следа, и они стояли посреди этой комнаты, разговаривая на столь личные темы, но будучи друг другу абсолютно чужими и незнакомыми людьми. Это могло быть слишком печально, но это не вызывало у Джейкоба ничего, кроме злости.       — И ты говоришь мне, что не справилась, когда все трудности были почти преодолены и оставлены позади. Когда мы почти со всем справились.       К концу семьдесят четвертого у них было свое жилище, пускай тесное и не особо роскошное, но обжитое и по-своему уютное, неплохой для семьи простого работяги доход, который позволял Хелен не работать самой, только заниматься домашними делами и детьми — но ни теми, ни другими она, разумеется, не занималась. В последние дни они практически перестали ругаться по пустякам и надоедать друг другу, и, казалось, полностью свыклись со своим положением. Хелен перестала жаловаться на жесткий матрац и отсутствие ванны в доме и даже научилась готовить пару простецких блюд вполне съедобно, а Джейкоб больше не ворчал, что в доме бывало слишком пыльно и холодно. Все просто привыкли друг к другу.       — Все же было хорошо… — с таким отчаянием в голосе произнес он, что Хелен на мгновение показалось, что Джейкоб вот-вот расплачется.       — Ничего не было хорошо! — ощетинилась она, посмотрев на него — вид у Джейкоба и правда был до невозможности жалким, но она не собиралась сдерживать себя из-за этого. — Все было просто ужасно, хуже некуда! Я каждое утро просыпалась с мыслью, почему я опять проснулась, и сожалением, что меня случайно не хватил удар во сне. Я отвратительно спала и не находила себе занятие весь день. Я была вынуждена питаться каким-то дерьмом и жить в полном дерьме с одноместной кроватью на двоих и нужником на улице. Я выйти из дома не могла, потому что ты с утра до ночи торчал на работе, а когда возвращался, на улице становилось слишком опасно, чтобы я могла выходить на прогулку. А мне ведь просто хотелось побыть наедине с собой и со своими мыслями, черт возьми! Мне претила мысль, что надо было чем-то заниматься с этими проклятыми детьми, которые выводили меня из себя одним своим существованием. Еще и этот твой больной уродец!..       — Замолчи! — рявкнул Джейкоб, прерывая ее. Он никогда и никому не позволял обижать Джека. Было даже нисколько не удивительно, что Джейкоб оберегал его и во взрослом возрасте.       Хелен как-то печально усмехнулась.       — Тебе всегда был по-настоящему важен только он один, так ведь? Только ради него ты делал это все: работал, искал новое жилье. Правда же, Джейкоб?       Джейкоб молчал. Лживый ответ все равно ничего бы не изменил. Хелен снова улыбнулась и продолжила:       — Давай будем честны друг с другом хотя бы сейчас: у нас никогда не было и речи о счастье. У нас никогда не было ничего из того, за что стоит цепляться, чтобы сохранить семью. Это все никогда не было про любовь или что-то такое. Это всегда было про необдуманные решения, ошибки, разочарования, какой-то придуманный долг и страдания. И ненависть, — Хелен тяжело вздохнула, покачала чему-то головой. Будто бы ей было не все равно. — Мы оба только изводили друг друга, а не поддерживали и помогали в тяжелых ситуациях. Но я нашла в себе силы прекратить измываться хотя бы над собой. И заодно избавить вас от моего раздражающего присутствия.       — Это ты так завуалированно призналась в собственном эгоизме? — хмыкнул Джейкоб.       — Это я объясняю тебе, почему поступила именно так, а не иначе, — раздраженно произнесла Хелен, а потом заставила себя смягчиться. — Мы просто так и не смогли привыкнуть друг к другу. Так бывает, Джейкоб, и в этом нет какой-то драмы, какую ты пытаешься развести из-за маленького недоразумения. Потому я приняла решение уйти еще до того, как все наладилось, — Хелен снова вздохнула, словно только сейчас на нее навалилась вся тяжесть совершенного. — То, что все будто бы наладилось, уже не могло хоть что-то изменить. С самого начала все было обречено, и глупо было пытаться спасать стремительно идущий ко дну корабль.       — Поэтому ты предпочла сбежать первой, как крыса?       Хелен с нескрываемой злостью посмотрела на него. О нет, она все еще не привыкла к тому, что ее могут оскорбить в ответ.       — Почему все меня вечно в чем-то обвиняют, но никого не интересует, каково было мне?       — А каково было мне? — вдруг спросил Джейкоб. Хелен с непониманием прищурилась.       — Что ты имеешь в виду?       Джейкоб горько усмехнулся. Хелен и мысли не допускала, что не одной ей могло быть плохо. Хелен ничуть не изменилась, а ведь прошло столько лет.       — Когда ты исчезла, я остался один с детьми. У нас и так все постоянно шло наперекосяк, а теперь мне приходилось справляться со всем одному. Впрочем, ты все равно не сильно помогала, — Джейкоб нашел в себе силы даже усмехнуться, но все равно усмешка та была до невозможности усталой, даже вымученной. — Мне приходилось все так же работать с утра до ночи, только теперь меня не ждал даже скудный и отвратительно приготовленный ужин. Мне было не с кем оставлять детей.       — Ну, это твои проблемы, — парировала Хелен, покачав головой: — ты мог бы найти себе другую женщину.       Джейкоб несколько секунд молча и не моргая смотрел на нее, а потом истерично рассмеялся.       — Ты смеешься надо мной, что ли? — он выдохнул в сложенные ладони, которыми закрыл лицо, а потом поднял их выше и схватился за голову. — У меня не всегда были время и силы сходить на рынок за продуктами, где я должен был искать себе другую женщину? По объявлению в газетах? Или, может, по-твоему мне стоило дать объявление самому? Ради Бога, Хелен, — он уронил голову себе на грудь и покачал головой, — ты хоть понимаешь, что несешь?       Хелен прекрасно понимала, что она несла, а потому не собиралась останавливаться так просто.       — У тебя же был твой приемыш. Детский труд все еще не запрещен, — Хелен усмехнулась в ответ на изменившееся лицо Джейкоба. — Ты их разбаловал. Ты всегда был чересчур ответственным. Предпочитал лишние пару часов провести на фабрике или еще где-нибудь, подрабатывая, чем придется, лишь бы добыть лишний шиллинг для своего ненаглядного Джеки, лишь бы бедный-несчастный мальчишка не знал никаких лишений. Не понимаю только, почему ко мне ты не был столь же снисходительным. Не понимаю, почему ты продолжаешь быть таким же равнодушным к собственному ребенку.       Джейкоб скрипнул зубами — Хелен усмехнулась, поняв, что попала, куда надо, и задела его. Но Джейкоб все равно не ответил на незаданный, но такой очевидный вопрос, потому как все равно они оба прекрасно знали ответ. Хелен благосклонно не стала давить, потому как причины у Джейкоба были точно такие же, как и у нее. Вот только он остался, а она ушла.       — Я понимаю, — вдруг тихо и вкрадчиво заговорила она, сделав к поникшему Джейкобу шаг. — Я бы могла тебя в этом обвинить, но не стану, потому как моя вина куда сильнее.       Джейкоб непонимающе посмотрел на нее, а потом напрягся — Хелен никогда не признавала своих ошибок просто так, даже если осознавала их и не отрицала. Хелен чуть улыбнулась, плавно перейдя от невинной улыбки к хищническому оскалу, и подозрительно приблизилась к нему.       — Джейкоб, — она вдруг как-то излишне томно вздохнула, потянула к нему руку. Джейкоб зарычал, резко отпрянул, не дав ей и дотронуться до себя.       — Убери от меня свои руки!       — О, раньше ты был куда сговорчивее, — усмехнулась Хелен, но руку все-таки отняла. — Что такое? Так давно не был с женщиной, что забыл, как надо себя с ней вести? К слову, сейчас на меня гораздо сложнее произвести впечатление.       — Даже пытаться не буду, — буркнул Джейкоб.       — Жаль, — Хелен обиженно поджала губы, но тут же усмехнулась. — А знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы ты попытался. Мне есть, чем тебя удивить, Джейкоб, поверь. Ну, что думаешь?       — Думаю, не послать ли тебя куда подальше.       — Как грубо, — уязвленно фыркнула Хелен. — Я же всеми силами пытаюсь наладить отношения — а ты меня отталкиваешь. Ты даже не догадываешься, что упускаешь: посмотри на меня, просто посмотри, — она отошла от него на пару шагов и, когда Джейкоб исподлобья мрачно посмотрел на нее, обворожительно улыбнулась, красуясь. — Я же просто шикарна. Во сто раз лучше, чем было раньше. Ну, почему ты меня не хочешь?       Джейкоб вздохнул, закатил глаза, плавно прикрыв их. Он почувствовал, как сильно устал. От этого разговора, от подобных мыслей, от всего. Все, что хотел Джейкоб, — это скинуть с себя всю ответственность, забыть обо всем на недельку, и провести ее, отсыпаясь до полудня в постели и засыпая после полуночи и пинты ядреного эля.       Он бы хотел, чтобы Хелен исчезла, но не просто из этой комнаты и даже из города, а чтобы ее никогда не было. Или хотя бы, чтобы он никогда не встречал ее, не устраивался работать кучером в этот проклятый Санклер Касл, чтобы она не вздумала заговаривать с ним осенью шестьдесят девятого, а он не вздумал ей отвечать чем-то большим, чем «да, миледи» и «нет, миледи».       Джейкоб бы хотел найти в себе силы отказать ей в первый раз, когда она пришла к нему «просто поговорить», и во все последующие разы, когда она уже не спрашивала, чего он хочет, и в тот раз, когда она однажды пришла к нему с каменным лицом и болезненным видом и заявила, что теперь они надолго связаны.       Джейкоб бы хотел выбросить из головы все мысли о ней, и у него почти получилось, но все равно невольно он думал о Хелен слишком часто, намного чаще, чем она о нем.       Джейкоб бы не хотел ежедневно продолжать видеть ее в Аликс, которая понятия не имела, насколько сильно напоминала ему свою мать, чем так невыносимо раздражала одним лишь своим существованием, ведь была живым напоминанием об ошибках и глупостях, от которого так просто не избавиться и не выбросить из головы. Пускай у Хелен и получилось, но он не смог.       И Джейкоб бы хотел, чтобы Хелен никогда не появлялась на пороге его дома, но вот она стояла прямо перед ним.       — Я мог бы столько всего сделать, не попадись ты мне на жизненном пути, — бесчувственно произнес он. — Боже, я проклинаю тот день, когда зачем-то заговорил с тобой. Ты же мне всю жизнь сломала. Ты меня использовала, растоптала и уничтожила. И оставила разлагаться, пока сама наслаждалась жизнью и всеми ее прелестями.       Хелен скептически приподняла брови, не без сарказма подумав, что хоть что-то у них с Джейкобом было взаимно. Пускай и в итоге из них двоих ей явно повезло куда больше.       — Не утрируй. Я пострадала от всего этого не меньше тебя.       — Из-за тебя мне пришлось всю жизнь заботиться о нежеланном ребенке, — рыкнул Джейкоб, опасно приблизившись к ней. На лице Хелен не дрогнул ни один мускул. — Если бы ты, развратная стерва, меня не соблазнила, я мог бы завести себе нормальную семью и устроить счастливую жизнь!       — Не скидывай всю ответственность только на меня и не делай вид, что ни в чем не виноват, — парировала она, оскалившись. — Без твоего участия не было бы никакого ребенка. И что-то я не помню, чтобы ты так яростно сопротивлялся, как пытаешься сейчас выставить себя невинной жертвой.       Джейкоб неприятно усмехнулся и покачал головой.       — Знаешь, я уже и не уверен, что там было именно мое участие…       Джейкоб заслуженно получил по лицу, так что в ушах даже зазвенело. Но он все равно был рад вывести Хелен из себя: если еще пара таких замечаний хотя бы немного уколят ее, он позволит ей от души отхлестать всего себя.       — Ты мог бы послать меня с первого же дня, но почему-то не стал этого делать? — зашипела она, схватив его за воротник торчащей из-под свитера рубашки, чтобы притянуть поближе к себе. — Почему?       Джейкоб посмотрел на нее, не прекращая тереть горящее место удара, и криво усмехнулся:       — Как будто тебя так просто послать, — Хелен заметно успокоилась, услышав эти слова, и даже выпустила из руки ткань его рубашки. — Тебе невозможно отказать. Ты всегда добиваешься своего.       — Верно, — довольно кивнула Хелен. — Я всегда добиваюсь своего. Добьюсь и в этот раз.       Джейкоб шумно выдохнул, освободившись от ее цепкой хватки, поправил смятый воротник. И только вид странной ухмылки Хелен заставил его задуматься над оброненными словами.       Он был так зациклен на ее уходе, что совершенно выпустил из головы мысль, что Хелен без предупреждений вернулась только спустя четырнадцать лет. Словно разговоры о неясном прошлом сейчас были важнее еще более неясного настоящего.       — Зачем ты снова здесь?       — Этого я тебе сказать не могу, — тут же ответила Хелен, скрестив руки на груди, будто защищаясь от последующих вопросов. Джейкоб почувствовал, как злость закипала в нем с новой силой.       — Прекращай! — он сам не ожидал, что ударит рукой по стене, как и Хелен, которая вздрогнула и чуть попятилась назад. Будто бы опять собиралась сбежать. — Я хочу знать, что ты замышляешь, потому что ты бы точно не вернулась просто так. Я имею право знать.       — Как и я имею право не отчитываться перед тобой, — отчеканила Хелен. — Как имею право быть здесь.       — С какой стати?       — С такой, что я ее мать.       Джейкоб выругался, виртуозно подобрав к слову мать рифму крайне непристойного содержания. Хелен стойко выдержала и проигнорировала это. А потом вдруг опустила взгляд и тихо прибавила:       — Не переживай. Она еще об этом не знает.       — Почему это? — настороженно переспросил Джейкоб, взглянув на Хелен. Когда та не ответила сразу, он еще раз повторил вопрос, более требовательно. Хелен вздохнула.       — Потому что я все еще жду подходящего момента. Потому что я боюсь спугнуть и оттолкнуть. Потому что у меня нет права на ошибку.       — С чего бы вдруг?       — Потому что она нужна мне, — Хелен хотела посмотреть на Джейкоба твердо и уверенно, но все равно в ее взгляде было лишь отчаяние. — Ты не представляешь, как сильно. Альберт умер, Джейкоб, — тихо произнесла Хелен, и Джейкоб не мог не заметить, какой несчастной вмиг она сделалась, когда заговорила о покойном брате.       — Я знаю, — мрачно качнул головой он, отведя взгляд как раз в тот момент, когда на него изумленно посмотрела Хелен. — Ты не знаешь, но… Я был там. Все желающие могли попрощаться с Его Милостью. Я видел тебя, — Джейкоб посмотрел на Хелен как раз в тот момент, когда она отвела взгляд. — Ты же меня не замечала. Не делала вид, ты правда меня не замечала.       Хелен тяжело вздохнула, помассировала висок. И так начинала болеть голова, еще и непрошенные болезненные воспоминания полезли в голову.       — Почему ты ничего не сказал? — удивленно спросила она, не веря, что Джейкоб правда был там и никак не заявил о себе после всего, что она с ним сделала. — Почему ты не подошел ко мне, раз мог? Почему ты не рассказал моим родителям обо всем? Почему ты вообще ничего не сделал?       — Подумал, что не хотел портить тебе жизнь еще сильнее.       Хелен недоверчиво посмотрела на Джейкоба, но тот казался искренним, пускай и жутко мрачным. Слава Богу, у него хватило ума поступить правильно, иначе все могло бы с грохотом разлететься еще двенадцать лет назад.       — Что же, — Хелен задумчиво вздохнула, кивнула. Благодарности своей она никак не выразила. — Постарайся не портить ее и сейчас. И не только мне.       Джейкоб раздраженно зашипел, покачал головой. Он и не ждал благодарности от Хелен, но она могла хотя бы не требовать от него еще больших жертв.       — Джейкоб, у меня есть план. Хороший план. Я могу обеспечить ей хорошее безбедное будущее…       — Взамен на службу твоим прихотям?       — Я бы не так это сформулировала, но ты, в общем-то, прав, — Хелен усмехнулась и качнула головой. — Она все равно рано или поздно выйдет замуж, все равно родит ребенка. Разве ты не хочешь, чтобы твоим зятем стал пэр, а не оборванец с алкоголизмом, а твой внук был наследником огромного состояния и графского титула, а не… в лучшем случае сарая в Ист-Энде.       — Не хочу.       Теперь настала очередь Хелен раздраженно закатывать глаза и скрипеть зубами. Она с нескрываемой злостью посмотрела на Джейкоба, ожидая, что тот изменит свое решение, но он оставался непреклонен.       — Ты понимаешь, что только она может спасти всю нашу семью?       — Мне все равно.       — Джейкоб, мне не все равно!       — Нет, — отрезал Джейкоб, покачав головой. — Я не позволю.       Хелен зашипела, осклабилась, обнажая зубы, словно готовилась напасть на него и загрызть, лишь бы добиться своего любыми способами. Джейкоб ничего не сказал.       — Я имею на нее точно такие же права, как и ты, забыл? — продолжила она уверенно. — Нет, черт возьми, мои больше!       Джейкоб недоумевающе поднял брови, а потом рассмеялся.       — С каких это пор?       — С недавних, — передразнила его Хелен, ответив с такой же саркастичной интонацией, с какой задавал вопросы Джейкоб. Джейкоб с неприязнью поморщился.       — Я думал, чтобы называться матерью, нужно хоть немного участвовать в жизни ребенка.       Хелен снова состроила было обиженную мину, но вдруг чему-то усмехнулась.       — По такой логике, и тебя отцом нельзя назвать.       — Чего-чего? — Джейкоб нахмурился, между его бровей залегла глубокая морщина. Хелен показалось, что даже его светлые золотисто-карие глаза потемнели от гнева. Но она ясно видела, как он весь напрягся.       — Ты не слишком отличаешься от меня, Джейкоб, — ответила Хелен, чуть усмехнувшись. — То, что ты оставался рядом, не значит, что ты действительно был рядом.       Джейкоб презрительно фыркнул и покачал головой, не слишком приняв ее слова всерьез или даже не задумавшись над ними. Такими примитивными уловками она его не возьмет. Хелен ожидала такой реакции, а потому тут же нашла, что добавить.       — Тогда расскажи мне о ней, — попросила она, все сильнее расплываясь в торжествующей улыбке, когда замешательство Джейкоба становилось все очевиднее. — Давай-давай, ты же так уверен в себе.       Джейкоб протяжно вздохнул, покачал головой.       — Да нечего рассказывать.       — М-мм, — Хелен с победоносной ухмылкой промычала и преувеличенно закивала, давая Джейкобу понять, что тот ошибался. Джейкоб снова сжал челюсть так, что скрипнули зубы: он не мог быть уверен, что та не брала его на слабо и не блефовала. От Хелен можно было ждать что угодно, и глупо было надеяться, что она будет играть честно.       — Тебе есть что сказать?       — Есть, — в который раз осклабилась Хелен. Джейкоб глубоко вздохнул, держа себя в руках, процедил сквозь зубы:       — И что же?       — Предостаточно, чтобы не рассказывать тебе.       Джейкоб снова фыркнул, не ожидав от нее ничего другого. Хелен самой было нечего сказать, и она всего лишь хотела в очередной раз так самоутвердиться, но у нее не вышло: он смог ее переиграть. Правда, чувства победы у Джейкоба почему-то не было. Скорее, он чувствовал себя прижатым к стенке и растоптанным.       Хелен снова чему-то усмехнулась в своей голове и снова осторожно приблизилась к Джейкобу, но не пресекала черту, остановившись ровно там, где он бы не стал от нее отскакивать. Джейкоб знал, что она так наворачивала вокруг него круги, присматриваясь, с какой бы стороны лучше напасть, чтобы ударить побольнее, и то, что Хелен остановилась, значило лишь, что она была готова атаковать.       — Я лишь хочу сказать тебе, Джейкоб, — спокойно начала она, — что ты обосрался. Ты ничего не знаешь о своей дочери. Ни-че-го.       — И что с того? — нервно спросил он — все это уже жутко начало его утомлять. — Зато ты ничего не сделала для нее за эти годы.       — Не делай из меня злодейку, — Хелен ничуть не задело его замечание, брошенное в порыве отчаянной защиты, напротив, она казалось еще более убедившейся в своих словах. — Не всегда нужно что-то делать. Иногда достаточно лишь поговорить. Можно узнать много интересного.       — Что ты имеешь в виду? — напряжение Джейкоба достигло предела, когда Хелен, заговорщически улыбнувшись ему, отступив на пару шагов. Ее план оказался куда изощреннее: она не стала сразу его добивать, только покусала и оставила с кровоточащими ранами. — Хелен! — рявкнул Джейкоб от безнадежности. — О чем ты говоришь?!       — Сам спроси, — равнодушно бросила та, потянувшись за шляпкой, — поинтересуйся хоть раз в жизни. Я ухожу.       — Иди к черту, — грубо бросил Джейкоб, отворачиваясь и скрипя зубами, злой на себя, что не испытывал никаких других эмоций, кроме болезненной обиды и беспощадной ярости. Им поигрались в очередной раз, не приняли всерьез, его обманули и использовали. И хуже всего было то, что он все это время этого не замечал.       — До встречи, — усмехнулась Хелен, медленно удаляясь к выходу, но не сводя с Джейкоба взгляда. — Лет через пятнадцать.       Джейкоб промолчал. И Хелен снова ушла, несильно хлопнув дверью и оставив после себя тяжелый запах терпких духов и кучу неразрешенных вопросов.       Стоило Хелен выйти на улицу, она шумно с облегчением выдохнула, словно скинула с себя тяжелую ношу. Но встретившись с напряженным взглядом Джека, она снова поникла и сжала зубы — расслабляться и праздновать победу было еще рано.       Аликс не успела и слова сказать — Хелен вцепилась в ее предплечье и, наклонившись, быстро заговорила:       — Попрошу тебя о небольшом одолжении, — она попыталась улыбнуться, но вышло только жалко скривиться. — Не разговаривай с отцом обо мне. Он не в восторге от нашего общения.       — Почему?       — Потому! — гневно рявкнула Хелен, но тут же спохватилась и снова нервно улыбнулась: — Я потом тебе обо всем расскажу. Просто сейчас не спрашивай его ни о чем и ничего не говори, хорошо? Не раздражай его лишний раз.       — Я не понимаю…       — Не надо, — голос Хелен снова сорвался на нетерпеливый рык, — тебе ничего понимать! — она явно пожалела, что не смогла сдержаться, и опять виновато улыбнулась: — Я все сама объясню. Но не сейчас — не хочу затягивать это еще дольше. Встретимся завтра, ладно? В «Тен Беллс» или еще где-нибудь… Обо всем поговорить. Только, пожалуйста, не говори с отцом о случившемся. Я все объясню тебе, клянусь, только завтра…       — Ладно-ладно, — Аликс с недоумением посмотрела на нее. — Хорошо, ты только успокойся.       — Да я в порядке, — как ни в чем не бывало улыбнулась Хелен, но дрожь в голосе все равно подвела ее. — Ты меня поняла? Точно?       — Да-а, — кивнула Аликс несколько раз для пущего эффекта. — Я тебя поняла. Отцу ни слова о тебе.       — Умница, — Хелен отпустила ее предплечье и мягко улыбнулась как ни в чем не бывало. — Смотри, не разочаруй меня. Встретимся завтра в «Тен Беллс» в полдень? Только отцу не говори…       — Встретимся, — в который раз кивнула Аликс, успокаивая ту непонятно от чего. — До завтра.       Хелен молча посмотрела на Джека и, ничего больше не сказав, развернулась и заскочила в экипаж. Аликс кивнула Джеффу, который был удивлен и взволнован не меньше ее, и, проводив удаляющийся кэб взглядом, переглянулась с Джеком, пожала плечами и направилась было в дом, но Джек остановил ее.       — Подожди.       Он-то прекрасно понимал, что настоящий скандал должен был только вот-вот случиться. И его еще можно было бы избежать. Всего-то нужно было наплевать на все и, развернувшись, сбежать, пока не настигли последствия.       Что только сделает Джейкоб? В какой же ярости он сейчас, должно быть. А может, он просто ужасно разочарован, или напуган, или вообще ничего не чувствует. Что их всех теперь ждет?       Джек с самого начала знал, что ничем хорошим это не закончится, и остро чувствовал свою вину в произошедшем. Ему нельзя было позволять Хелен влезать в их жизнь, он должен был наплевать на себя и остановить ее во что бы то ни стало, или убедить Аликс не связываться с той, или рассказать обо всем Джейкобу, он должен был хотя бы постараться все исправить, пока не было поздно, а не пускать на самотек, который привел их к такому ужасному безысходному исходу.       Но теперь-то Аликс наверняка догадается, что Джек обо всем знал, и возненавидит его за молчание. Джейкоб утратит к нему доверие и сдаст его полиции или в сумасшедший дом, и в конце концов Джек снова останется один.       «Мы рядом»       Возможно, компания голосов не была такой уж плохой. Какие бы гадости те ни нашептывали временами, в последнее время только они его поддерживали. Будет даже лучше, если в конце Джек останется с одними лишь голосами.       — Что еще?       Но Джек бы не хотел лишаться семьи ради этого спокойствия. Что же ему делать? Как избежать надвигающейся трагедии и спасти всех? Может, он зря паникует и никакой трагедии не произойдет? Джейкоб ни слова не скажет о случившемся, и они просто забудут об этом, как об очередном ночном кошмаре? Джеку давно не снились такие нестрашные кошмары. Хотел бы он, чтобы это все было лишь сном. В любом случае, пока что ничего не произошло. Может, и не произойдет. Он зря накручивал себя, напридумывав всяких неправдоподобных развязок.       — Да ничего, — мотнул головой Джек, отпуская ее руку. Все и так уже произошло, и сделать он ничего не мог, только принять последствия.       Аликс пожала плечами и вернулась внутрь. Джек еще какое-то время постоял на улице, переминаясь с ноги на ногу, но потом плюнул и тоже последовал в дом. Нет, что-то должно было случиться, и он не мог этого избежать.       Джейкоб не смотрел на него. Хуже всего было то, что Джейкоб даже ничего не говорил, только задумчиво и молча мешал ложкой в чашке. Он не сидел расслабленно в кресле и не читал с интересом газету, даже трубку не курил. Он напряженно стоял посреди пустой комнаты и безразлично мешал чертов чай, так что каждый стук железной ложки о стеклянную стенку кружки отдавался у Джека глубоко внутри головы, и еще какое-то время там затихало эхо.       Аликс, не заметив никаких изменений, молча прошла через комнату, взяла себе пустую чашку и тоже налила в нее чай. Что, если действительно ничего не происходило, а Джек опять все напридумывал? Не было ни Хелен, ни этой случайной встречи, а Джейкоб просто мешал чай. Будто бы он не мог этого делать. Эта мысль успокаивала Джека, но все равно он боялся даже сесть в кресло или на диван и потому просто тупо стоял у двери, не в силах пошевелиться. Тихо потрескивали дрова в камине. Голоса молчали, будто затаили дыхание вместе с Джеком.       — Тебе разве не говорили, что нельзя доверять незнакомцам? — наконец-то произнес Джейкоб. Голос у него был очень тихий и по-странному спокойный, и от того Джеку стало невыносимо жутко. Нет, ему не показалось.       — Не припомню.       — Тогда скажу сейчас, раз ты до сих пор своим умом не дошла, — Джейкоб прекратил размешивать чай, в комнате повисла до невозможности напряженная тишина, не сравнимая с той, что была здесь неделю назад, когда Джек признался отцу в убийствах. — Прекрати водиться с кем попало. Хорошим это никогда не заканчивается.       Напряжение достигло таких пределов, что Джек аж почувствовал, будто ему не хватало воздуха, и он начал задыхаться. Интересно, если он замертво упадет прямо сейчас, все прекратится? Джека мотнуло, и он прижался спиной к стене, чтобы не рухнуть. Звон в ушах перекрыл остаток фразы, которую Джейкоб произнес с застывшим лицом. Аликс, казалось, вообще ничуть не изменилась в лице.       — Не думаю, что мне грозит опасность, — небрежно произнесла она, хлюпнув чаем. — Во всяком случае, не от Хелен.       Она не видела, как перекосило лицо отца от имени той женщины. Она не догадывалась, какая только опасность могла ей грозить от Хелен. Она не знала, что сейчас на самом деле происходило и скрывалось за этим разговором, но Джек был готов поспорить, что в противном случае Аликс точно так же бы это все мало интересовало. Но все же Джейкоб нашел в себе силы продолжить говорить так же спокойно.       — Не все негодяи выглядят, как мерзавцы. Чаще всего они являются в виде наиприятнейших особ, искушающих тебя совершенно неопасными вещами. Но кто знает, как все в итоге обернется.       Джейкоб говорил сейчас не для нее, он говорил это для себя. И про себя. Джек куда больше Аликс знал обо всем произошедшем между ним и Хелен. Джек знал, что в итоге Хелен оказалась куда опаснее, чем показалась Джейкобу на первый взгляд. И встреча с ней стала для Джейкоба роковым переломом жизни, а не приятной легкомысленной интрижкой.       — Такие никогда не делают ничего просто так. Такие отберут все, что дали, еще и возьмут с процентами. Чем ты только думаешь?       — Не знаю, — равнодушно бросила Аликс с интонацией, выдающей, что все она прекрасно знала.       Джейкоб что-то невнятно бросил в ответ и вздохнул, казалось, немного успокоившись. Джек осторожно выдохнул с облегчением, но полностью расслабиться он все еще не мог — все его тело будто отлили из свинца, и он не мог и пошевелиться.       А потом Джейкоб снова повысил голос:       — Почему только мне никто ничего не сказал? — на этих словах Джек тут же посмотрел на отца, потому как понял, что говорил он больше про него, но Джейкоб не смотрел ни на него, ни на Аликс. — Почему никто ничего мне не рассказал?       — А надо было? — вздохнула Аликс, уже изрядно уставшая от этого разговора. Если бы она только знала, о чем на самом деле был этот разговор, вряд ли бы оставалась столь же флегматичной. Хотя, кто знает.       — Надо было, — повторил Джейкоб. — Если своего ума не хватает во всякое дерьмо не вляпываться, стоило хотя бы рассказать мне.       — Ладно, — протянула Аликс, соглашаясь, лишь бы это все закончилось. — Хорошо. Я просто не думала, что тебе это интересно.       Джейкоб фыркнул и покачал головой. Джеку снова показалось, что все более-менее обошлось, но он все равно так и не мог успокоиться: сердце бешено колотилось где-то в голове, иногда падая прямиком в желудок, в ушах звенело, и дыхание дрожало.       — Тогда, если тебе интересно, послушай еще пару историй, — вдруг прибавила Аликс, и Джеку стало совсем нехорошо. — Уж по сравнению с ними Хелен точно покажется тебе самым безобидным человеком на свете.       «Замолчи», — подумал Джек, но произнести слова вслух отчего-то не смог.       Джейкоб молчал, с интересом глядя на нее. Вряд ли он мог представить ситуации, в которых Хелен была бы настолько неопасной.       — Нас с Мэри как-то угораздило час уносить ноги от пары разъяренных недоумков, с которыми она отказалась спать, потому что от них каким-то дерьмом разило за милю.       — Что? — Джейкоб потер лоб, с удивлением качая головой.       Джек помнил эту историю. Со слов Аликс все звучало гораздо менее страшно, чем расписанный в красках и изобилующий деталями рассказ Мэри о том, как они пытались несколько кварталов оторваться от каких-то придурков.       Сейчас-то Джек понимал, что им повезло куда больше, чем Эмме Элизабет Смит, которая, нарвавшись на кучку мерзавцев, поплатилась за это жизнью.       — Да, и это не единственный раз, — продолжила Аликс. — Ты, может, даже ужаснешься, если узнаешь, во что я однажды вляпалась, — она вдруг криво усмехнулась, и Джеку стало не по себе не от того, как этот оскал напоминал улыбку Хелен, а от того, что он начал догадываться, что она собиралась сказать. — Ты же слышал про все эти убийства? Это сейчас все боятся ночью выходить из дома, а вот несколько месяцев назад, весной, когда еще не было этого Кожаного фартука, мне в тако-о-о-е довелось вляпаться…       — Замолчи! — гаркнул Джек так неожиданно и грубо, что он даже сам того не ожидал от себя. Аликс непонимающе посмотрела на него, а потом, кажется, поняла, в чем могло быть дело, и замолкла.       Когда же Джейкоб вопросительно посмотрел на него впервые за весь разговор, Джек испуганно поежился, вжался спиной в стену. Что сейчас произойдет? Что Джейкоб сделает, почему он так на него смотрит? Джейкоб тоже все понял. Джейкоб оказался не таким уж и идиотом, каким его все считали.       Зря Джек рассказал ему обо всех этих убийствах, зря-зря-зря! Он мог бы не упоминать Марту Тэбрем, к убийству которой он не прикладывал руки, и уж тем более Эмму Элизабет Смит, с которой он вообще никак не был связан!       «Идиот!»       Джек редко соглашался с голосами в своей голове, и сейчас, пожалуй, был тот самый единичный случай.       — Убийство, значит, — задумчиво повторил Джейкоб, переводя жесткий взгляд от Джека к Аликс. — То самое, которое в начале апреля было, да? Говори!       — Да, — неуверенно произнесла Аликс, как и Джек, загнанная в угол, но хотя бы образно. — Вроде бы.       — Ты говорила мне, что переночуешь у Мэри.       — Ну, может быть. Я уже не помню.       — Зато я все прекрасно помню! — рявкнул Джейкоб. — За пару дней до этого была Пасха, а после каждой Пасхи вы всегда торчите месте. Да и где еще тебе ошиваться, как не у Мэри?       Аликс снова пожала плечами, задумчиво кивнула, словно что-то припоминала. Джек со смесью интереса и страха подумал, что только было сейчас у нее в голове. Он все еще безнадежно надеялся, что хуже не станет.       — Наверное, так и было. Потом я пошла к Мэри. Говорю же: я уже точно не помню.       — Ты была одна?       Аликс какое-то время подумала, а потом кивнула. Джейкоб чему-то усмехнулся и тоже кивнул.       — Тогда какого черта Джек был там же в то же время?       Аликс промолчала. Вряд ли она таким образом предоставляла Джеку возможность отчитаться о своем присутствии на месте преступления в неожиданной компании, скорее, она просто не нашла, что сказать. Джек не мог точно сказать, радовало ли его сейчас или нет, что до изворотливости Хелен Аликс было еще очень далеко. Джек тоже промолчал, потому как попал в западню, да и что-то говорить было бессмысленно — он сам недавно поведал Джейкобу о своей роли в смерти Эммы Элизабет Смит, но ни слова не проронил об Аликс.       Джейкоб с подозрением прищурился, обвел их обоих взглядом. Аликс, казалось, ничуть не переживала, а вот Джек заметно нервничал. Джейкоб остановил взгляд на нем и, сжав челюсти, отрывисто спросил:       — Что вы двое опять скрываете от меня?       — Ничего, — пожала плечами Аликс и помотала головой. Джейкоб пристально посмотрел на забившегося в угол Джека и окончательно убедился, что что-то не так, когда тот не стал ничего отрицать, а просто отвел взгляд. Аликс тихо выругалась.       Джейкоб не успел и тяжело вздохнуть, приготовившись к новой порции разоблачений, как Джек вскочил со своего места и быстро заговорил:       — Это все я! — воскликнул он. Аликс с недоумением посмотрела на него — явно не ожидала, что тот признается так скоро. — Я просто не хотел, чтобы за ней увивался этот потаскун Найтли…       — Помолчи, — раздраженно зашипела на него Аликс. Потом она посмотрела на растерянного Джейкоба, поджала губы и только развела руками. Джейкоб выдохнул и покачал головой.       — Теория наследственности во всей ее красе… — Джейкоб потер переносицу, махнул рукой. — Ты хочешь стать такой же, как твоя беспутная мать?       Аликс странно посмотрела на него, но так ничего и не сказала.       — Хочешь жить, как твоя подружка?       Ей стоило больших трудов сдержать в себе проклятие, пускай Аликс и не знала, что именно ее сдерживало, только угрюмо поморщилась.       — Не делай вид, что тебя вдруг заинтересовала моя судьба, — негромко, но быстро проговорила она. Джейкоб мгновение молчал, а потом ответил.       — Если бы меня хоть сколько-то не интересовала твоя судьба — тебя бы здесь давно не было.       Аликс ничего не сказала, но что-то в ее виде, в ее взгляде и интонации надрывно изменилось. Она с все тем же безразличием, которое уже не казалось таким естественным, изможденно спросила:       — Не слишком ли поздно ты пытаешься что-то контролировать и исправлять? По-моему, что-то предпринимать сейчас уже бессмысленно.       Джейкоб выдохнул, махнул руками.       — Раз так — делай, что тебе угодно. В конце концов, кто я такой, чтобы запрещать? — Джейкоб непонятно усмехнулся, то ли нервно, то ли печально, но потом посерьезнел. — Но не в моем доме. В моем доме все подчиняется моим правилам. И если раньше они не соблюдались по небрежности, не значит, что так будет всегда.       Аликс молча отставила чашку с недопитым чаем, молча забрала со стола закрытую тетрадь в кожаном переплете и, все так же молча одевшись, вышла из дома. Джейкоб выругался.       Ну и куда она только пошла? Наверняка к Мэри, куда же еще, раз Джек здесь. Что ей теперь делать? Что им теперь делать? Джек подумал, что разберется с этим потом, а сейчас нужно было закончить с Джейкобом. Он осторожно поднял взгляд на отца и вздрогнул — как незнакомо и отчужденно он на него глядел.       — Подойди, — холодно произнес тот. Когда Джек замялся, смутившись от такой перемены, Джейкоб настойчиво повторил: — Подойди ко мне!       Джек неуверенно поплелся к отцу. Но тот ничего не говорил и даже перестал смотреть на Джека.       Джейкоб думал. Он только сейчас осознал, как много, оказывается, упускал. Нужно же было Хелен внезапно вернуться, чтобы открыть ему глаза на все, что он не замечал и игнорировал. Джейкоб был зол, что без этой неожиданной встречи, он бы словно и не вспомнил, что кроме Джека у него была еще и дочь. Он был зол, что Хелен за несколько месяцев нашла подход к ней легче, чем он за всю жизнь, пускай Джейкоб и не особо старался. Джейкоб был зол, что в попытках сделать лучше, он упустил многое. Он был зол, что не понимал, как лучше поступить, а в итоге никто не сказал ему раньше, как он ошибался.       Но более всего сейчас он был зол на Джека за все. Что тот ничего не говорил ему, что тот лгал ему, что тот предал его доверие. Джейкоб прекрасно понимал, что тот поступил так не со зла, но куда отчетливее он понимал, что сейчас Джек уже не был прежним безобидным Джеком. И он со страхом понимал, что не знал, что Джек еще может натворить.       Еще с минуту Джейкоб колебался. А потом вдруг резко повернулся к Джеку и, ухватив его за ткань рубашки, зарычал:       — Какого хрена, Джек?       Джек растерянно вцепился в его руку, но ничего исправить не смог, и лишь остался так и стоять с раскрытыми от удивления глазами и схватившись за руку отца.       — О чем ты?       Джейкоб нахмурился еще сильнее, тряхнул его еще сильнее. Джек почувствовал, как закружилась голова, и земля была готова вот-вот выскочить из-под ног. Если бы Джейкоб не держал его, он бы точно не выдержал и свалился.       — Что ты делаешь, Джек? — Джек все еще в недоумении молчал, и тогда Джейкоб тряхнул его. — Чего ты добиваешься?       — Прости, — Джек начал неуверенно оправдываться: — Я пытался все сделать как лучше. Ты же знаешь, что я хороший.       Джейкоб странно поморщился, а потом еще не менее странно, со смесью досады и издевки усмехнулся.       — Ты больной, Джек.       — Не говори так, — тихо произнес Джек, задыхаясь от смеси обиды и толики возмущения. — Это не правда!       — Правда, — повторил Джейкоб, и эта правда была для Джека такой жестокой, что не могла звучать из уст его любимого отца. Джеку казалось, что это сейчас говорили голоса в его голове, каким-то чудом забравшиеся еще и в Джейкоба. Или они шептали прямо в уши, что он не слышал настоящих слов отца.       — Я не болен, — отчаянно запротестовал тот. — Не говори так, пожалуйста, со мной же все нормально…       — Нет, Джек, — Джейкоб неприятно оскалился, и оскал этот чем-то напомнил Джеку злобную ухмылку. У них это семейное? — Ты болен: ты слышишь какие-то голоса и видишь то, что не видит никто другой.       — Хватит, — застонал Джек, догадавшись, к чему отец клонит, и что тот сейчас скажет. Зря он ему обо всем рассказал. Джек отчаянно попытался вырваться, но ничего не вышло, и его голос сорвался на молящий крик: — Хватит!       — Ты убийца, Джек, — прошипел Джейкоб, и голоса тут же подхватили это ужасное обвинение.       «Убийца!»       «Убийца!»       «Убийца»       — Нет, — Джек хотел бы, чтобы это не было правдой, но он не мог ничего поделать с тем, что все они сейчас были правы. — Нет-нет-нет!       — Да, Джек, — Джейкоб снова так же неприятно ухмыльнулся и дернул того за рубашку, чтобы Джек посмотрел на него. — Ты не просто убийца. Ты убиваешь беззащитных женщин просто так, без цели и смысла, ты уродуешь их тела и лишаешь всего человеческого, ты глумишься над смертью и мнишь себя всесильным Богом и неуловимым карателем, но на самом деле ты настолько жалок, что и словами выразить нельзя.       — Но я же… — Джек осекся, горло подпер тяжелый комок, который душил его, и из глаз брызнули слезы боли и обиды. — Я все еще хороший человек! Правда, Джейкоб? Я же остаюсь хорошим?       — О, Джек, — в этот раз Джейкоб усмехнулся по-настоящему, и Джек впервые в жизни видел его таким жестоким и беспощадным. — Ты не просто не хороший человек. Ты не просто больной человек и убийца. Посмотри на себя, на то, что ты натворил. Ты же чертов монстр.       Джек дрогнул, помертвел. У него не осталось больше сил ни отрицать, ни оправдываться. Джейкоб бросил его на самое дно, показав, кем Джек являлся на самом деле, и растоптал, не оставив от него ничего прежнего.       — Ты думаешь, я оставлю это просто так? Ты думаешь, я позволю такому чудовищу быть рядом с моей дочерью?       Джек расчувствовался еще сильнее.       — Я никогда не наврежу моей семье, ты же знаешь. Знаешь же, Джейкоб?       Джейкоб что-то невнятно рыкнул и резко отпустил его, оттолкнув от себя. Словно ему было противно находиться рядом с Джеком. Джек столкнулся с полом, но даже ушибленный бок не мог заглушить боль от уязвления и обиды, что росла в нем с каждой секундой.       — Джейкоб, ты мне не веришь?       Джейкоб промолчал.       — Джейкоб! — Джек бросился к нему, вцепился, как клещ, судорожно обнимая. — Почему ты мне не веришь? Разве я обманывал тебя когда-то?       Джейкоб молча посмотрел на него сверху вниз, и Джек тут же все понял. На самом деле, он постоянно обманывал его, все это время, когда не рассказывал о своих ненормальных мыслях, скрывал свое истинное состояние, не сообщил о возвращении Хелен. Джек же постоянно лгал ему взамен на всю ту доброту, которой окружил его Джейкоб. Так он отплатил отцу за то, что тот дал ему, ему одному, все, что мог. Джеку стало невыносимо противно от самого себя.       Его словно даже собственные силы оставили, он отпустил Джейкоба и рухнул обратно на пол. Больше никто не мог удержать его от падения в самую бездну.       — Убирайся прочь, — сухо произнес Джейкоб, даже не смотря на него. Джек видел, как отец сжал кулаки. — Тоже делай, что хочешь — меня это больше не волнует.       — Джейкоб… — умоляюще застонал Джек, но отец будто бы в упор не слышал его мольбу.       — Но помни: если ты что-то выкинешь, — Джейкоб посмотрел на него, и Джек не видел больше в этом человеке своего отца, который когда-то спас его и вырастил, как родного ребенка — Джейкоб казался ему чужим случайным мужчиной, каких Джек видел десятки ежедневно на улицах, — я тебя из-под земли достану.       От Джейкоба угроза звучала так странно. Джек даже не помнил, чтобы тот хотя бы раз ругался на него, а теперь отец клялся расправиться с ним. Это казалось чем-то невозможным, пускай и весь сегодняшний день был каким-то невозможным.       — Если ты только посмеешь что-то натворить: убьешь еще кого-то или, не дай Бог, навредишь моей дочери, — Джейкоб до сих пор никогда не говорил об Аликс так, оттого его речь сейчас казалась такой неестественной и странной, — я тебя с землей сравняю, гад, понял? Ты меня понял?       — Да, — кивнул Джек, когда Джейкоб особенно сильно тряхнул его. Плохие мысли, крутившиеся в голове, ударились о внутреннюю стенку черепа и больно влетели в мозг, тут же вцепившись в него своими когтями.       Джейкоб тоже кивнул и оттолкнул от себя Джека. Джек утер слезы, неловко выпрямился, подцепил с гвоздя пальто и поскорее вышел на улицу еще даже толком не одевшись. Тяжелый карман с ножом ударил его по боку, требовательно напоминая о себе. Джек так давно не брался за него.       Но он не поддался первому же порыву искушения, только разъяренно пнул пустую бутылку из-под пива, попавшуюся под ноги. В нем кипела злость, его обуревала обида, неуемные эмоции брали верх над остатками здравого смысла. В предплечьях снова билась накопленная и не выплеснутая сила, которая, казалось, могла разодрать его самого, если Джек сейчас же что-то не сделает. Ему было срочно нужно что-то сделать, чтобы отвлечься от этого гадкого чувства. Джек бы даже убил, лишь бы хоть чем-то заполнить голову.       В последний раз он убивал целых три недели назад, и это время казалось Джеку чуть меньше бесконечности. Это было так давно, так давно он не нападал на кого-то, не слышал хруста разрываемой ножом плоти, не ощущал тепла и влаги внутренних органов, не пьянел от запаха смерти и крови, не чувствовал этого непередаваемого азарта охоты и эйфории расправы.       Жажда крови уверенно брала верх над доводами разума. О том, что Джейкоб знал всю правду о нем, Джек не думал.       «Он расскажет»       — Он не расскажет, — вслух возразил Джек, заворачивая в темный переулок. — Он никому ничего не расскажет, потому что все равно слишком сильно любит меня.       «Ее он любит больше»       «Да, тебя он уже разлюбил»       «Тебя бросили»       «Снова!»       — Он ничего не сделает! — повторил Джек громче, словно пытался перекричать голоса. Какой-то случайный прохожий с удивлением и подозрением взглянул на него, но тут же поспешил убраться подальше. Должно быть, его спугнул вид Джека.       Джек зверел, будто пьяный, все вокруг смешивалось в серое марево перед глазами, и только несколько вертящихся в воспаленном мозгу мыслей оставались четкими.       В конце концов Джейкоб ему не поверил. Джейкоб его предал. Джейкоб его бросил. Джейкоб оказался таким же, как все. Не стоило верить Джейкобу, не стоило рассказывать тому обо всем. Теперь Джейкоб был единственным, кто мог предать Джека правосудию. С ним надо было что-то делать, иначе Джейкоб попросту не даст Джеку продолжать убивать. Но с этим он разберется позже. Сейчас у Джека были другие приоритеты.       Этой ночью Джек-потрошитель снова выйдет на охоту. Этой ночью всем шлюхам лучше спрятаться по своим домам, если они у них есть, потому что Джек избавится от каждой, которая попадется ему на пути. Этой ночью Уайтчепел снова зальют реки крови.