***
Наутро мало что изменилось, разве что к усталости, головной боли и беспокойству прибавилось настолько бешеная тревога неминуемо предстоящей встречи, которую не смогли унять даже oeufs cocottes и пирог с голубями на завтрак. Масло в огонь подливало кислое лицо Джеффа с самого утра, который даже не пожелал ей доброго утра при встрече, только молча и равнодушно по привычке подал руку, помогая сесть в брум. Ну и пошел он туда же, куда послал ее прошлой ночью. Ночью прошел дождь, и дорогу в пригороде размесило, кэб ехал медленнее обычного, то и дело увязая в жидкой грязи. Хелен нервно поглядывала на часы каждые минут пять, каждый раз вздыхая, что она опаздывает. Впрочем, приходить вовремя ей тоже не сильно хотелось, и Хелен с удовольствием застряла бы где-нибудь посреди дороги на пару часиков. Или вообще бы не явилась на встречу. Хелен куда охотнее отказалась бы от своего плана и перечеркнула все построенные за несколько месяцев отношения с Аликс, лишь бы не пришлось признаваться той в правде. Пускай Хелен и знала, что этот момент наступит рано или поздно, но оттягивала его, как могла. Но вот время все-таки пришло. Их кэб остановился у Спиталфилдского рынка на Коммершиал-стрит, едва перевалило за полдень, Хелен вышла и тут же угодила в лужу. Не хватило сил даже выругаться. Было настолько мрачное и унылое утро, что, казалось, весь город единовременно погрузился в какой-то немой траур. На улицах, всегда кипящих самой разнообразной жизнью, в воскресный полдень было непривычно пусто и тихо. В иной раз Хелен бы и не обратила на это внимания или сказала бы, мол, наконец-то на улице посвежело, но сейчас истолковывала эту перемену как предвестник неудачи. Хелен вздохнула и зашла в «Тен Беллс». В пабе тоже было как-то чересчур заунывно и пусто, пускай по углам и сидели смеющиеся в выходной день работяги. Аликс тоже уже была здесь, махнув Хелен рукой, как только та застыла в дверях. — Что-то ты неважно выглядишь, — сразу же подметила Аликс вместо приветствия. Хелен мрачно посмотрела на нее и села напротив. — Нормально я выгляжу, — буркнула она, сцепив зубы от колкого замечания. — У вас здесь воняет помойкой и холод собачий, как по-твоему я должна выглядеть? Прыгать от радости и светиться от счастья? Аликс пожала плечами и невозмутимо отхлебнула пива из щербатой кружки, которую, кажется, не мыли с начала недели. Поборов брезгливость, Хелен резко протянула руку, отобрала у нее кружку и залпом допила остатки. Вкус был отвратительный. — Вот же параша. — Что ты?.. Ну это же мое, — раздосадованно протянула Аликс, когда у нее из рук вырвали кружку с любимым напитком. — Возьмешь еще, — невозмутимо ответила Хелен, кривясь после гадкого вкуса. — На вот, — она небрежно бросила ей на стол шестипенсовик, — только избавь меня от своего нытья. — Что ты такая злая? — недоумевающе спросила Аликс. — Это из-за отца? Да забудь ты, ему что раньше плевать было, что сейчас. Просто решил вдруг поиграть в заботливого папочку. Ничего не изменится. Ну, почти… — Все выходит совсем не так, как я хотела, — огрызнулась Хелен, сжимая в руке кружку с такой силой, что вот-вот и та лопнула бы. — Мне что, радоваться? Аликс пожала плечами, расслабленно откинулась на спинку стула. — Ну, не всегда все выходит так, как нам хочется, с этим ничего не поделать. И вместо скорби об упущенных возможностях лучше думать о том, что делать дальше. — Долго эту хрень придумывала? — снова неприятно усмехнулась Хелен, едко глядя на Аликс, рассчитывая, что та не выдержит и сдастся. Но та продолжала прямо смотреть на нее. — Вот только что. Глядя на тебя. Хелен смотрела на нее в ответ еще несколько секунд, тянущихся с длительностью часа, и в итоге опустила глаза первой, к собственной еще большей злости. — Ладно, — Хелен глубоко вздохнула и даже смогла улыбнуться как ни в чем не бывало несмотря на маленькое поражение. — Так что там с твоим отцом? Что-нибудь говорил про меня? Аликс притянула кружку к себе, глянула на дно, но, не обнаружив там и глотка пива, только лишь тяжело вздохнула в ответ. — Про тебя — нет. — Это радует. — Да не особо, — мрачно усмехнулась Аликс, методично катая дно кружки по столешнице. Хелен вопросительно посмотрела на нее, и ей пришлось продолжить: — Джек прокололся. И, по-моему, не зря мы скрытничали все время, поскольку отец отреагировал с какой-то… несвойственной для себя заинтересованностью. Я бы нисколько не удивилась, если бы ему до этого было до меня хоть какое-то дело. Но не пойму, какой толк сейчас… — Аликс резко замолчала и вместо того, чтобы договорить, просто емко выругалась. Хелен с эгоистичным облегчением подумала, как же хорошо, что это случилось именно в тот момент, когда ей так было нужно. Семейные разборки отвлекли от нее все внимание, и теперь у нее была Аликс, которая все еще не знала всей правды о ней и повздорила с отцом, который один мог ей эту правду поведать. Джека в расчет Хелен не брала. Она и вовсе не обращала на него никакого внимания. Джек играл слишком малую роль во всем, чтобы считаться с ним. Избавиться от Джека, когда придет время, куда проще, чем отобрать у ребенка конфету. Хелен даже имела все основания думать, что Аликс не сильно расстроится потере. — И что теперь будешь делать? — спросила она, изо всех сил изображая сочувствие. Заинтересованность Хелен изображать было не нужно: Аликс была единственной, кто по-настоящему интересовал ее уже несколько месяцев. — Да хрен его знает, — Аликс потерла лоб. — Вчера меня это все просто выбесило. А потом я ночь посидела на свежем воздухе, много думала и решила, что бунтом ничего хорошего не добьюсь. Да и… не стоит оно того, — Аликс вздохнула, махнула рукой. — Отец со своими странностями, что с него взять, но я слишком привыкла сидеть у него на шее. С Джеком такое не пройдет — он сам-то еле-еле прозябает в своей комнатушке. Так что подожду, когда отец остынет и придет в себя, и вернусь домой, надеясь, что все снова будет по-прежнему. Если в нем снова не взыграют нежные родительские чувства — жить можно и дальше. Лучше уж пусть делает вид, что меня не существует, чем раскидывается мнимой заботой. Хелен медленно кивнула ей, делая вид, что согласна со всем сказанным, а сама мысленно порадовалась практичности Аликс. У нее оказалось куда больше ума, чем Хелен предполагала, раз та не захотела менять нагретое место на непойми что. Куда больше, чем в свое время у Хелен. Единственное, Хелен совершенно не радовало, что та упрямо не хотела принимать никаких перемен, которые жизнь так упорно ей подбрасывала. Ничего, с этим они еще разберутся. — Поживем — увидим, — чуть улыбнулась Хелен. — Прости, где ты просидела всю ночь? — Прослонялась по улицам до самого утра, — повторила Аликс и, увидев выражение лица Хелен, прыснула. — Да шучу я. Пошла в паб, там и просидела. — Ты хоть позавтракала? — Пивом, — невозмутимо ответила Аликс. — Как в старые-добрые. — То-то я смотрю ты слишком веселая, — покачала головой Хелен. Аликс усмехнулась и кивнула. — Вообще-то мы должны были встретиться с Мэри, и я хотела пристать к ней, чтобы она меня покормила, а заодно уж запрошусь, чтобы она пустила меня к себе перекантоваться на недельку-другую. Хелен мелко улыбнулась, с облегчением вздохнула. Все было не так уж и плохо, как она себе напредставляла за ночь и утро. Хелен была готова к чему угодно, но никак не к тому, что все обойдется. И пока все складывалось вполне неплохо. — Ты, насколько я помню, обещала мне что-то рассказать сегодня, — напомнила Аликс, сразу же испортив Хелен все успокоившееся настроение. Ее снова бросило в дрожь от одной только мысли, что именно ей предстоит рассказать. И Хелен опять не знала, чем закончится этот разговор. — Точно, — Хелен нервно кивнула с видом, будто и правда только-только вспомнила об этом, и судорожно осмотрелась в поисках непонятно чего. — Сейчас расскажу. Не хочешь еще пива? А то я выдула у тебя все так беспардонно, что-то мне совсем неудобно… Аликс медленно покачала головой. — Хорошо, — закивала Хелен. — Ты правда не хочешь, да? Ну, ладно, так даже лучше. Хотя, знаешь, я бы все-таки выпила чего-нибудь… Ну и что, что сейчас всего лишь полдень, правда ведь? — она судорожно улыбнулась и посмотрела куда-то в сторону. — Тебе точно ничего не надо? — Хелен, — спокойно произнесла Аликс, глядя ей в глаза. — Успокойся. Я тебя слушаю. — Я спокойна, — натянула улыбку Хелен, невпопад постукивая пальцами по столешнице. — Все хорошо. Ладно, без пива, так без пива, — она пожала плечами и снова глуповато хихикнула. — Все равно оно здесь на вкус не лучше ослиной мочи. Хотя, откуда бы мне знать, какая на вкус ослиная моча? Аликс ничего не ответила, продолжая смотреть на Хелен с выжидающим выражением лица, и той пришлось признать поражение. — Так вот, о том, что я хотела тебе сказать, — Хелен снова принялась стучать по дереву, на этот раз еще и опустив взгляд. — Это довольно сложная и запутанная история, так что постарайся меня понять, пожалуйста. Я, на самом деле, давно хотела про это сказать, но все никак не могла собр… времени подходящего не было, — Хелен нервно улыбнулась, продолжая смотреть на столешницу. — Я, знаешь… Ну, я, как бы тебе это сказать так… помягче. В общем, я… — Доброе утро! — позади громко раздался возбужденный голос Мэри. — Хотя, с этим я бы поспорила. Хелен неслышно выругалась себе под нос, сжала челюсти до треска зубов. Она с такими силами собрала волю в кулак, чтобы признаться дочери во всем, а эта проклятая проститутка все испортила своим несвоевременным появлением. Теперь Хелен снова придется улучать момент и настраиваться на нужный лад, чтобы рискнуть. С другой стороны, кроме гнева она испытала также и невообразимое облегчение, когда поняла, что получила хоть какую-то отсрочку. — Что опять случилось? — вздохнула Аликс, уже не знавшая, что можно было ожидать от подруги. — О, что только ни случилось, — криво усмехнулась Мэри, подсаживаясь к Аликс. — Двух проституток за ночь грохнули. Двух! — Откуда ты это знаешь? — Все, кто не спит до обеда, уже знает об этом, — передразнила Аликс Мэри, рассмеявшись ее кислому выражению лица. — У меня для тебя кое-что есть, — она вынула откуда-то газету и, положив ее на стол перед Аликс, ткнула пальцем прямиком в какую-то статью: — Читай. — Боже, где ты это достала? — удивленно спросила Аликс. — Сегодня же воскресенье. — Места надо знать, — довольно усмехнулась Мэри. — Это еженедельник. Читай давай. Я сейчас умру от интереса. Хелен нетерпеливо кашлянула, привлекая к себе внимание. Аликс с Мэри разом с непониманием посмотрели на нее. — Мы вообще-то разговариваем, — жестко процедила Хелен, скрипнув зубами. Никто явно не ожидал, что прерывание разговора вызовет у нее такую реакцию. Мэри подняла на нее взгляд и вопросительно качнула головой. Аликс посмотрела сначала на одну, потом на другую и смиренно приготовилась к какой-то очередной чертовщине. — Ну и что? — пожала плечами Мэри. — То, что тебе следовало бы свалить отсюда и не мешаться, пока мы не закончим. Во взгляде Мэри заполыхала ярость, Аликс почувствовала, как та разом напружинилась, и поняла, что ей стоило срочно вмешаться. — Подожди, — Аликс обратилась к Хелен, а не к Мэри, к огромному неудовольствию первой. — Подожди. Пожалуйста. Сейчас, я быстро… И потом договорим. — Ну уж нет! — Хелен хлопнула по столу с такой силой, что Аликс аж зажмурилась, резко встала, прямо-таки пыша недовольством. — Я не собираюсь это терпеть. Поговорим, когда ты соизволишь проявить хоть каплю уважения. Хелен напоследок зыркнула на них по очереди гневным взглядом и чересчур стремительно, словно сбегая, направилась к выходу из паба. — Да я же… Стой! Ну, подожди, — безуспешно попыталась остановить ее Аликс и махнула рукой, когда Хелен так и не задержалась. — Зараза. — Ну нихрена ж себе, — протянула Мэри, пожав плечами, но тут же переключилась, решив не терять время, и подвинула Аликс газету. — Ладно, Бог с ней, читай давай. Вот это сначала. Аликс вздохнула и, решив не зацикливаться долго на странном поведении Хелен, тут же посмотрела на заголовок, на который указывала Мэри и поморщилась. — «Очередная трагедия в Ист-Энде этим (воскресным) утром», — Аликс саркастически усмехнулась. — Да, вот уж действительно «доброе» утро… «Зверское убийство женщины в Олдгейте. Жертва была расчленена и изуродована. Ужасное убийство к востоку от Коммершиал-Роуд». Мэри удовлетворенно и восхищенно вздохнула, растянулась в какой-то наслаждающейся улыбке, от которой Аликс стало не по себе. Мэри, как и все, боялась этих убийств, но ее одержимость ими порой пугала. — «Примерно без двадцати пяти минут два этой ночью (в воскресенье) дежуривший на Митр-сквер в Олдгейте, на пересечении Лиденхолл- и Фенчерч-стрит, полицейский Сити стал свидетелем убийства самого зверского характера, в котором приумножились все отвратительные подробности недавних трагедий в Уайтчепеле», — Аликс замолчала, вопросительно взглянула на Мэри, как бы спрашивая, стоит ли читать дальше, но та слушала так завороженно, что даже не сразу уловила, что от нее хотят. Аликс нехотя продолжила: — «В правом, юго-восточном, углу площади была найдена полностью выпотрошенная женщина в возрасте от тридцати пяти до сорока лет. Ее одежда была накинута на голову, что обнажило рану, простирающуюся по всему телу вплоть до груди. Кроме того, на обеих сторонах лица были еще раны, нос же был полностью отрезан»… Аликс опять остановилась, посмотрела на Мэри. Та больше не казалась восторженной и возбужденной, скорее, она в одно мгновение сделалась глубоко задумчивой, потрясенной и расстроенной. — Мне продолжать? — неуверенно спросила Аликс. — А то тут такие подробности… Отталкивающие. — Продолжай, — задумчиво кивнула Мэри, смотря перед собой в одну точку и крутя пустой бокал в руках. Аликс в который раз обреченно вздохнула, быстро прочитала описание появления полицейских на Митр-сквер и снова споткнулась о предложение с описанием трупа. — «Все внутренности убитой вместе с сердцем и легкими были вырваны из тела и лежали ужасающе разбросанными вокруг головы и шеи, а также на тротуаре рядом». Охренеть… Кто мог такое сделать? — И не говори. Вот тут еще прочитай, — Мэри ткнула пальцем на пару абзацев ниже, и Аликс, только-только закончившей с нелегким заданием, пришлось снова читать вслух об очередном убийстве. — «Между полуночью и часом этого (воскресного) утра женщина с перерезанным и разорванным горлом была найдена на заднем дворе дома номер сорок на Бернер-стрит, в нескольких минутах пешком от Хэнбери-стрит». Мэри чему-то подозрительно хмыкнула, странно ухмыльнулась. Когда Аликс вопросительно посмотрела на нее, она тихо произнесла: — Джек живет на Хэнбери-стрит. — Последнюю проститутку убили в соседнем от него доме, — зачем-то ответила Аликс, толком не понимая, почему Мэри вдруг вспомнила про Джека. Мэри угукнула, кивнула, словно подгоняла читать дальше. Аликс приготовилась было к очередным красочным описаниям, но, к счастью, ее ожиданиям не было суждено оправдаться. — «По сравнению с ужасными увечьями, нанесенным жертве на Митр-сквер, это было названо «обычным убийством», хотя существуют основания полагать, что убийца был потревожен, и его дикое намерение не осуществилось». Аликс в последний раз шумно вздохнула, закрыла газету и отодвинула ее подальше от себя к Мэри. Она ждала, что та будет восторгаться или ворчать, высказывать опасения или собственные мысли по поводу расследования, сразу же зашедшего в тупик, но Мэри вообще никак не реагировала. Аликс не пыталась растормошить ее, просто молча сидела рядом, думая, как это все, должно быть, неприятно и страшно слышать, будучи проституткой. Пару минут Мэри все так же сидела молча, потом заказала себе бокал виски. Любимый напиток, казалось, расшевелил ее, и уже пару глотков спустя Мэри стала похожей на прежнюю Мэри. — Ладно, — она громко поставила мутноватый бокал, который осушила уже наполовину. — Хватит хандрить. Мы-то живее всех живых. Как у тебя дела? Больше всего сейчас Аликс не хотелось перетягивать все внимание на себя. Она еще сама толком не разобралась в произошедшем и не знала, что делать. Мэри могла бы дать совет, но Мэри сама не слишком преуспевала в личной жизни. Еще и Хелен взбаламутила воду и сбежала, так ничего и не прояснив, а только запутав все сильнее. Аликс почувствовала, как тупо гудела голова от этого всего. Она вздохнула, поджав губы, и кратко пересказала события прошлого вечера. Мэри, присвистнув в конце, отпила из бокала. — Скажи честно, что ты думаешь, — взмолилась Аликс, уже предвкушая очередной нагоняй от подруги. Мэри медленно поставила бокал, потом посмотрела на нее и невозмутимо ответила: — Говорю честно: ты — балда, — она еще мгновение смотрела на нее совершенно серьезно, а потом расплылась в улыбке, — но я все равно тебя люблю. — Ну спасибо. — Всегда пожалуйста. Лучше скажи, что делать думаешь? Аликс страдальчески застонала, потерла переносицу. Она, казалось, уже все решила для себя, но очередной вопрос в очередной раз породил куда больше неуверенности в том, поступала ли она правильно. — Хотела спросить, не пустишь ли ты меня к себе на пару недель, — наконец, произнесла она, с мольбой посмотрев на подругу. — А там посмотрим. Дольше мы с тобой все равно в одной комнате не уживемся. Молчание Мэри затянулось слишком надолго, чтобы быть простой задумчивостью. — Я, конечно, не против, — Мэри резко замолчала, глотнула виски, чтобы заполнить неловкую паузу, но так и не продолжила. Интонация выдала, что она хотела сказать что-то еще. — Но? — Да я тут недавно случайно встретила Барнетта улице… — Мэри посмотрела на Аликс, ожидая от той какой-то реакции, но та ждала развязки с абсолютно непроницаемым лицом. — Мы поговорили немного, поговорили и… — И? — Ну, кажется, мы снова скоро сойдемся, — Мэри развела руками и глуповато улыбнулась. — А ты знаешь, Джо очень не любит, когда у меня кто-то остается. Конечно, это больше касается подобных мне женщин, но все же… — Боже, Мэри, — Аликс шумно выдохнула, словно не могла поверить в услышанное, и тоже не сдержала улыбки, — какого хрена ты все это время молчала? — Не хотела спугнуть судьбу, — усмехнулась Мэри и следом замялась. — Пока все очень непонятно и мутно, но… кажется, шансы есть. Так что, боюсь, тебе придется поискать другое место для ночлега. Что там с твоим несчастным соучастником? Сам все профукал и теперь не хочет разгребать последствия? Аликс сдвинула брови при упоминании Джека, снова вспомнив, как тот вчера все испортил. Она и сама была хороша, первой сболтнув лишнего в запале, но она же и не знала, что Джек рассказал Джейкобу обо всем, что произошло с Эммой Элизабет Смит в ту проклятую ночь. Да и она сама прямо не признавалась отцу ни в чем, а тот сдался сразу же, выдав ненужные подробности, о которых хотелось бы забыть. Джек никогда не подводил ее, но не в последнее время. — Джек уже второй месяц сам не свой, мне к нему подступиться страшно, — с усталостью призналась Аликс и вдруг неуверенно прибавила: — Да и… я не сильно хочу… Понимаешь? Мэри задумчиво промычала, чему-то хмыкнула. — С трудом, но, в общем-то, да. Все, что я понимаю, так это то, что Джек — явно не тот, на кого можно положиться. Особенно сейчас. Аликс была согласна, но все равно зачем-то возразила. Видимо, защищать Джека от Мэри, и Мэри — от Джека уже настолько прочно вошло ей в привычку. — Будто бы я могу сильнее положиться на кого-то другого, — проворчала она, тяжело вздыхая. Мэри не заставила долго ждать. — Могла бы, выползай ты из-за своих стен хоть изредка. Мир полон людей, хороших людей, но ты же не видишь никого дальше пары ярдов от себя, — развела руками Мэри. — Вспомни, как ты упрямо не подпускала к себе меня. Слава Богу, я оказалась единственной в твоем поле зрения женщиной, когда помочь тебе могла только женщина. Ты же столько всего упускаешь!.. Просто удивительно, как твоя блондинистая подружка вообще смогла подобрать к тебе ключик. Аликс снова застонала, потерла глаза. Она догадывалась, что что-нибудь или кто-нибудь доведет ее до головной боли, но все равно надеялась избежать лишних проблем. Видимо, слишком долго ей удавалось в жизни избегать проблем, и сейчас пришла пора отдуваться за все беззаботные годы. — Сейчас, когда весь город превратился в огромный бедлам из-за этих убийств, я по-настоящему могу доверять только тебе и Джеку, — тихо произнесла она, глядя Мэри в глаза. Мэри с подозрением прищурилась. — Что насчет твоей Хелен? — она иронично усмехнулась. — Она все носится с тобой и ничего не требует взамен. Прямо как мамочка. Аликс отмахнулась и продолжила: — Я доверяю вам двоим, потому что знаю, что только вы оба никогда и ни при каких обстоятельствах меня не подведете. Потому что я знаю вас слишком долго и слишком хорошо, — Аликс сделала акцент на последнем предложении и следом пожала плечами. — Хелен — открытая книга на иностранном языке — читай, сколько угодно, все равно нихера не поймешь. Да и что-то мне подсказывает, что она еще и сама выбирает, какие страницы показывать. И так со всеми людьми вокруг кроме вас двоих. Какое-то время Мэри молча смотрела на нее, а потом слабо улыбнулась. — Не обязательно проживать с человеком целую жизнь, чтобы убедиться, что тот стоит доверия. Аликс громко вздохнула, демонстративно закатила глаза. — Пожалуйста, только не надо учить меня жизни… — Кроме меня тебя никто жизни не поучит, так что терпи, — усмехнулась Мэри, придвинувшись к Аликс поближе, и заговорила тише: — Я с самого начала говорила, что эти непонятки вас обоих, а особенно тебя до добра не доведут. И сейчас, когда худшее случилось, вместо того, чтобы признать, что ты обосралась, ты пытаешься уйти от ответственности, открещиваясь, мол, ты с самого начала ничего такого не хотела, особого выбора у тебя не было, да и вообще оно все как-то само так получилось. Аликс поджала губы, потому что то, что Мэри называла надуманными причинами, было реальностью. Мэри беспощадно продолжала: — Либо признавай, что совершила ошибку, и прекращай свои многострадальные отношения или Бог знает что это вообще такое с Джеком, либо прекращай уже плакаться, раз ничего менять не собираешься. На двух стульях усидеть не получится. — Честно говоря, мне не особо нравится ни первое, ни второе, — Аликс издала нервный смешок, достала из кармана сигарету. — Но я подумаю над этим. Со временем все решится, даже самое нерешаемое. — Только бы в твою пользу, — вздохнула Мэри, протягивая ей руку за сигаретой. — Бездействие мало кого приводило к успеху, скорее, наоборот. Но я буду рядом в любом случае, так что за меня можешь не переживать, — Мэри широко улыбнулась и рассмеялась. — Кстати, пока мы с Барнеттом так и не сошлись, мне нужно прикончить початую бутылку янтарного односолодового соотечественника. Без твоей помощи не справлюсь. Аликс прыснула, оценив метафору, согласно кивнула. Мэри виртуозно и своевременно сменила тему, не успев надоесть своими советами, но в то же время дав ровно столько, чтобы Аликс было над чем подумать. Ее радовало, что хотя бы у Мэри все могло сложиться неплохо. Мэри как никто другой заслуживала, чтобы ее жизнь сложилась хорошо. — Чем вы планируете заниматься, когда снова сойдетесь? — осторожно начала Аликс. — Чем ты планируешь заниматься? Мэри помрачнела в одно мгновение, и Аликс тут же пожалела, что снова подняла эту тему. Но участь Мэри слишком волновала ее, чтобы она игнорировала подобные вопросы. — Тем же, чем и сейчас, — проговорила Мэри, постукивая ногтями по кромке бокала. — Выбора у меня нет. — Не выходи на улицу, пожалуйста, — взмолилась Аликс. Ее голос дрогнул, Мэри с удивлением посмотрела на подругу, и Аликс тут же закашлялась, подавляя в себе взыгравшие чувства. — Ты же лучше меня знаешь, что сейчас там творится. Пожалуйста, Мэри, остановись, пока не стало слишком поздно. — А что мне еще остается делать? — пожала плечами Мэри. — Я устала сопротивляться и искать выход из этого поганого лабиринта безысходности. Это болото. Чем сильнее ты пытаешься из него выбраться, тем глубже тебя засасывает. Боюсь, со мной уже все кончено. — Я не хочу, чтобы лет через двадцать тебя постигла такая же участь, как и всех тех женщин, — призналась Аликс, крепко сжав сигарету между пальцами. Говорить ей было все труднее и труднее, но она смогла пересилить острое желание промолчать: — Я не могу представить свою жизнь без тебя. — Я тоже не хочу, птичка, — тяжело вздохнула Мэри, поджав губы и поднося стакан ко рту. — Ужасно не хочу. Но от судьбы не уйдешь. И если уж мне предрешено быть проституткой, — Мэри выпила до дна, кашлянула, — значит, такова моя судьба.***
1 октября 1888
Пойти убивать в другой район было лучшим решением. Здесь его не искали. Никто и подумать не мог о том, где он скрывался на самом деле. Он был так далеко от них, оставаясь прямо на виду. Джек хихикнул, думая об этом. Из-за плотно занавешенных окон в и так маленькую комнату практически не проникал свет, и Джек даже не мог точно сказать, какое сейчас было время суток. Подаренные Джейкобом карманные часы перестали идти, и их нужно было завести, но Джек не знал, сколько сейчас времени и какой вообще сейчас день, сколько времени прошло с момента его последнего «двойного убийства», было ли сейчас утро того самого дня, или уже миновала неделя. Он неслышно подобрался к своему пальто, занавешивающему окно, поскольку все еще остерегался, что соседи могли узнать о его присутствии дома и что-нибудь сделать. «Они все знают» Джек давно внимательно не прислушивался к ним. Казалось, в ночь на тридцатое сентября, их гогот потонул в плещущейся внутри черепа крови или смешался с собственными мыслями об одном — жажде убивать. Джек уже не разбирался, где были его желания, а где — их приказы, где были его мысли, а где — их шепот. Все смешалось в единый вязкий комок в голове вместо мозга, способного думать и разделять плохое и хорошее. Джек запустил руку во внутренний карман пальто, вытащил оттуда грязный нож и пропитавшийся кровью носовой платок с завернутой в него почкой Кэтрин. Интересно, они уже поняли, что в шлюхе кое-чего не хватает? Или плюнули, наскоро запихнули в нее вырванные куски плоти, которые он разбросал по брусчатке вокруг трупа, смотали обернутые вокруг шеи кишки и зашили ее как ни в чем не бывало? Джек развернул платок и взглянул на почку. В голове было пусто, и он совсем ничего не чувствовал, глядя на этот подсохший кусок человеческой плоти. Ни страха, ни интереса, ни отвращения, ни воодушевления. Джек даже и не знал, зачем он выдрал из Кэтрин почку, она ведь была совсем ни к чему ему. Очередная прихоть безумного разума. Но если он так с ней ничего не сделает, то она вскоре сгниет, испортится и так и пропадет даром. Было бы жаль потерять такой ценный сувенир. Благо, по пути домой в ту самую ночь Джек зашел в паб «Британия» на пересечении Дорсет- и Коммершиал-стрит и взял там целую бутылку вина. Зачем, он не знал да и не думал над этим. Джек предпочитал не задумываться сильно над своими действиями, иначе так недолго было скатиться в яму чревоточащих самокопаний, как после убийства Полли Николс. Джек нашел у себя пустую банку, бросил туда почку и залил все вином. Потом, немного подумав, отхлебнул вина прямо из банки. Склизкая почка ударилась о сухие губы, и у Джека тут же судорожно скрутило живот. Он откашлялся, остервенело вытер губы, пока кожу не начало жечь, закрыл банку и убрал ее подальше в свой тайник, тщательно прикрыв все ящиками с вещами, чтобы ничто не вызывало подозрений. Что делать с почкой он решит потом, сейчас же нужно было напомнить о себе. На столике у него лежала заранее приготовленная пустая открытка. Джек не знал, почему его первое письмо так и не опубликовали: то ли правда поверили и восприняли всерьез, то ли наоборот — не придали ему значения и посчитали безумной шуткой. В любом случае, эта открыточка все прояснит и покажет им, что Джек-потрошитель не шутил, и его стоит воспринимать всерьез. И бояться куда сильнее, чем его боятся сейчас. Джек взялся за открытку прямо грязными кровавыми руками, достал все те же красные чернила, которыми написал письмо «Начальнику» и зачем-то потом забрал с собой, словно знал, что непременно будет писать еще, и принялся писать. «я не шутил дорогой старый Начальник когда давал тебе подсказку, — сначала Джек просто усмехнулся, а потом и в голос засмеялся, — скоро ты услышишь о работе Дерзкого Джеки». Но поверят ли они ему и на этот раз? Стоило упомянуть что-то, о чем знать могли только те, кто видел первое письмо, и кто был на местах преступлений. «в этот раз двойное событие первая немного визжала не смог сразу закончить». Джек с легким сожалением вспомнил, что из-за увлеченности, спешки и темноты ему так и не удалось полностью отрезать Кэтрин уши. Ничего, он обязательно исправит это со следующей. «не было времени достать уши для полиции». Что еще написать, Джек не знал. Он просто хотел немного потешиться над ними и показать, что он не шутка, не призрак, придуманный народом. И, возможно, припугнуть. Так, чтобы они пришли в себя и поняли, с кем имеют дело. «спасибо что приберегли прошлое письмо пока я не вышел на работу снова». Внизу Джек подписался — «Джек-потрошитель» — уже прикипевшее к нему прозвище. Когда только он успел стать Потрошителем? Джек глянул в зеркало и не увидел там ничего нового: ни выросших дьявольских рогов, ни длинных острых клыков, ни бледной тонкой кожи, натянувшейся на угловатом черепе. Он все еще был прежним Джеком, точно таким же, как до совершения всех этих ужасных убийств и до всех событий, что привели к ним. Джек продолжал смотреть в зеркало и замечал, как постепенно за ним сгущались в плотный туман черные тучи, как из них выползали такие же черные длинные когтистые лапы и цеплялись за него, рвали на нем заживо кожу и сдирали с костей мясо. Он услышал скрип и понял, что это скрипели острые, как бритвы, как лезвие его ножа, когти о его собственный череп, они снимали с него с живого скальп и пытались пролезть в голову через уши и нос, совали пальцы в рот. Джек в ужасе попытался закричать — немой крик застрял в горле, а из разинутого рта быстро-быстро поползли черви, съедая на своем пути все остатки рассеченной плоти с его лица. Ему было так страшно, но он не мог ни зажмуриться, ни отвести взгляд от зеркала. Кровь хлынула сильнее, застилая ему все глаза, Джек попытался вытереть лицо, столкнуть их всех с себя, но последним, что он увидел, была поломанная черная рука, выкарабкавшаяся у него из-за плеча и вцепившаяся пятерней в лицо. Зрение поплыло, заволокло темной мутной пеленой, Джеку показалось, что ему вырвали глаза и он ослеп. Он в ужасе вскочил с места, попытался куда-то бежать, но за что-то зацепился, споткнулся, с грохотом повалился на пол и больно ударился головой. В ушах зазвенело еще громче, стало еще больнее, Джек заскребся о пол и заскулил от боли. Вокруг везде была кровь, но чья? Его или его жертв? Или их всех вместе? Крови становилось все больше, комната тонула в ней, тени сгущались, становилось все темнее, пока все окончательно не погрузилось в кромешный пустой мрак. Когда Джек в следующий раз подумал какую-то внятную мысль, у него голова раскалывалась от боли — видимо, стоило удариться чуточку сильнее, и Джеку бы больше никогда в жизни не пришлось страдать. На полу и правда были темные разводы. Джек потер ушибленное место и понял, что волосы слиплись от крови. Каждое движение, каждая мысль приносила ему адскую боль. Когда Джек кое-как поднялся с пола, потратив на это добрую четверть часа, и снова зачем-то взглянул в зеркало, прежнего себя от уже не видел. Теперь-то это был настоящий Джек-потрошитель. Они содрали с него живьем все остатки прежнего Джека и, переварив и выплюнув их на истерзанный труп, так породили нового Джека, своим существом обязанного одним лишь им и никому другому. Измученный, обновленный, заново рожденный, весь в крови и преисполненный жаждой мести и убийств, он смотрел сам на себя и не понимал, что чувствует. Он был одновременно и в восторге от себя, и себе противен. Кое-как забравшись на кровать, Джек протянул руку за открыткой, перечитал ее еще раз. Потом, удовлетворившись, на передней стороне написал адрес — «Центральное информационное агентство, Лондонский Сити». Джек решил подождать немного, пока ему не полегчает после очередного приступа, а потом пойти на обычную прогулку и заодно отправить открытку. Убивать больше он пока не хотел. Его голод был надолго утолен после двойного события. Пока Уайтчепел может передохнуть, но в следующий раз Джек-потрошитель нанесет поистине сокрушительный удар. Интересно, чем это все закончится?