***
8 ноября 1888
Жить без Хелен оказалось не так уж и плохо — к тому же, Аликс уже привыкла к отсутствию той в ее жизни за прошедший октябрь. Куда хуже было без Мэри. Аликс знала Мэри пять лет, в отличие от каких-то ничтожных десяти месяцев «дружбы» с Хелен, и вот без нее она места себе не находила. Аликс привыкла слоняться по улицам без дела, но только тогда, когда Мэри была рядом. Она привыкла не общаться ни с кем, только когда ее круг общения заканчивался на одной лишь Мэри. Она привыкла, что Мэри всегда была рядом — и в трудные моменты, и в радостные, и теперь не представляла, как можно было жить без ее тупых шуток, уместных советов и этого дурацкого раздражающего ирландского акцента. Джек не мог заполнить ту пустоту, образовавшуюся, когда ушла Мэри, пускай и ужасно старался — Аликс прекрасно это видела, но не могла допустить мысль, что у него получится. Это Мэри могла с легкостью заменить всех — Мэри же не мог заменить никто. Аликс только переступила порог паба и сразу же пришлось сдерживать ругательство: у барной стойки, катая виски по дну граненого бокала, сидела Мэри. Мэри всего лишь на мгновение глянула в сторону входа, чтобы посмотреть, кто зашел, и тут же подчеркнуто уставилась в свой стакан. Аликс захотелось развернуться и уйти отсюда прочь, но позорно сбегать она не хотела — в конце концов, ее вины ни в чем не было, и она имела право находиться в этом самом пабе, а в не каком-то ином. И плевать, кто еще имел право здесь находиться. Она забилась в самый дальний угол, благо, место было свободным, прижалась к стене и уткнулась в окно: закрапал дождь — предстояло провести здесь гораздо больше времени, чем Аликс бы хотелось. Возвращаться домой под дождем и потом отогреваться в холодной комнатушке Джека ей хотелось куда меньше, чем просидеть пару часов в одном замкнутом помещении с Мэри. Хотя бы с ней было не обязательно говорить. Аликс порылась по карманам: почти все, что у нее было, она отдала Джеку, лишь бы тот не смотрел на нее с кислой мордой, а теперь ей еле-еле хватало только на еду, не говоря уже о пиве. Пришлось ограничиваться самым малым. Терпеть это с каждым днем становилось все труднее. Дождь разошелся. В пабе, полном людей, собравшихся здесь, чтобы переждать плохую погоду, стало теснее и шумнее. Кто-то возмущался растущим ценам, тут же кто-то травил совершенно несмешные анекдоты, и совсем рядом кто-то горько рыдал по умершему родственнику. Кто-то придумал очередную байку про убийцу из Уайтчепела — говорили, что он был сумасшедшим, выполняющим приказы самого Сатаны. Аликс изо всех сил старалась игнорировать Мэри, но не смогла и посмотрела на нее — та торопливо отвела взгляд, уставившись в свой стакан. Аликс усмехнулась, покачала головой. Потом ей принесли рагу с клецками, не внушающее особого аппетита: Аликс поковырялась в нем ложкой, но так и не решилась попробовать. В горло не лез ни один кусок, пускай и страшно хотелось чем-нибудь перекусить. Или просто хоть чем-то заняться, чтобы не думать о сидящей в паре метров Мэри. Аликс отодвинула тарелку, посмотрела в окно, надеясь, что аппетит еще разгуляется. Дождь все лил, а на улице по-прежнему были люди, промокшие и усталые. Они возвращались с работы или же просто бесцельно шли в никуда — напиться или прогуляться — куда угодно, лишь бы сбежать подальше от Уайтчепела и самих себя. Сколько бы ты ни бегал — все бесполезно. Аликс достала из-за пазухи свою тетрадь, открыла ее от скуки, пролистала исписанные и исчерканные страницы, пока не добралась до чистого листа, задумчиво вздохнула. Хелен постоянно говорила, что дневник был отличным способом поделиться с кем-то мыслями, не ставя себя в неловкое положение. И, пожалуй, она была права, но даже дневнику Аликс никак не могла доверить свои переживания. Ведь это значило признать их существование. И свое поражение. Она снова посмотрела на Мэри, та снова отвернулась. Аликс сцепила зубы, но промолчала. Хотя хотелось в голос послать ее куда подальше. Желательно, матом. Как же так вышло, что они с Мэри, ее единственной и самой близкой подругой за всю жизнь, вдруг разом стали друг другу чужими людьми? Неужели это теперь навсегда? Все пять лет, что они знали друг друга, перечеркнуты и выброшены, забыты, словно ничего и не было? Аликс вздохнула, занесла над чистым листом карандаш. Дурацкая привычка, от которой она не могла отделаться. Ей бы хотелось бросить это совершенно бесполезное занятие, к которому ее приучила Хелен, чтоб ее, но Аликс уже настолько вошла во вкус, что она не могла. Зараза. Грифель карандаша коснулся бумаги, Аликс, особо не думая, наскоро нацарапала там силуэт женщины, которая сидела за барной стойкой, и, черт возьми, только закончив, она поняла, что это была Мэри. Она вздохнула и, взяв карандаш поудобнее, призналась себе наконец: «Мне невыносимо без Мэри. Она может меня раздражать, но она — единственная, без кого я не мыслю свое существование. Что делать дальше без нее?» Перед ней на стол с грохотом опустилась наполненная доверху пивная кружка. Аликс чуть вздрогнула от неожиданности, торопливо закрыла тетрадь, чтобы никто не мог подглядеть, что она там написала, и только тогда вопросительно посмотрела на работницу паба. — Я это не заказывала. — Знаю, — равнодушно ответила та, вытирая стол. — Это от леди за барной стойкой. Внутри что-то в испуганном предвкушении екнуло, замерло, забилось сильнее. Аликс боялась поднять взгляд и увидеть там не то, что она уже успела напридумывать за пару секунд, но и промедление можно было истолковать совершенно неверно. Она посмотрела на Мэри, и та отсалютовала ей полупустым бокалом виски, чуть улыбнулась, словно проверяла реакцию. Аликс потянулась за своим стаканом и отсалютовала ей в ответ. Мэри позволила себе улыбнуться шире, допила свой напиток, но так и осталась сидеть на месте, будто бы боялась что-то испортить чрезмерно навязчивым вниманием. Аликс кивнула ей на пустое место перед собой и глотнула пива, когда Мэри соскочила со стула. — Ну, привет, — немного виновато и заискивающе улыбнулась она, опускаясь на стул все еще неуверенно, будто все еще боялась как-то напортачить. — Я скучала, — вырвалось у Аликс прежде приветствия, прежде, чем она успела обдумать свои слова. Ну и ладно, все равно она бы не смогла придумать ничего лучше этого честного признания. Она ведь правда ужасно скучала по подруге. — Погоди, не так сразу, — Мэри было нахмурилась, но тут же прыснула от изменившегося выражения лица Аликс. — По моей задумке, ты должна еще немного пообижаться на меня. Зря я, что ли, извинения репетировала? Аликс смогла только рассмеяться и покачать головой. — Должна, — кивнула она, — но не могу. Никак не могу. — Ну и славно, потому что на самом деле ничего я не репетировала, и все вышло бы просто ужасно, — призналась Мэри, рассмеявшись следом. — Я тоже скучала по тебе, птичка. Хуже всего было видеть твою обиженную физиономию и понимать, что ты, черт тебя дери, имеешь на это полное право. Особенно после того, как я пнула тебя под зад. — Я это до самой старости буду тебе припоминать, — хихикнула Аликс, отпивая пиво. Кислое и отдающее спиртом, а не хмелем и солодом, сейчас оно казалось ей божественной амброзией, так хорошо было рядом с Мэри, что она могла съесть все и не заметить ничего странного. — Спасибо за пиво. Мэри отмахнулась, будто бы это ничего не значило, но Аликс-то знала, сколько это значило для Мэри, у которой на счету был каждый фартинг. Ей вдруг стало до ужаса неловко, что она вот так вот пировала за счет подруги, которая сама еле-еле держалась на плаву. Если только не случилось что-то, что в корне изменило положение дел. — Как твои дела? — осторожно начала Аликс, молясь, чтобы Мэри этот вопрос не задел и не возмутил. — Все по-старому, — снова отмахнулась та. — Все так же плохо, как и неделю назад, но я хотя бы свыклась с этой мыслью, и теперь она не так сильно меня угнетает, — грустновато усмехнулась Мэри. — В жизни все проходит, в том числе и хорошее. Видимо, сейчас у меня и правда не самые лучшие времена. Хотя, так если подумать, лучшие времена для меня закончились еще десять лет назад, когда погиб мой бедолага Дейвис. Как же хорошо, что он не видит, во что я превратилась… — По-моему, ты с каждым годом только хорошеешь, — серьезно заявила Аликс, и Мэри в голос заливисто рассмеялась. Она тоже чуть улыбнулась — именно такой реакции Аликс и добивалась. Она хотела, чтобы подруга улыбалась и смеялась как можно чаще, и плевать, что для этого надо совсем немного солгать. Точнее, приукрасить правду. — Да уж, прямо как французский сыр, — усмехнулась Мэри и тут же спохватилась: — Ты не ела французский сыр. И слава Богу. Он по вкусу будет похуже этого твоего жужева. Аликс пожала плечами, не особо поверив Мэри, но спорить не стала. Не хотелось сейчас никаким образом случайно спровоцировать новую ссору. Дождь постепенно утихомиривался. В пабе снова стало тише и свободнее, и даже как-то легче дышалось. Или это просто примирение с Мэри так действовало. — Знаешь, а пойдем-ка отсюда, — вдруг предложила Мэри, разом допив очередной бокал виски. Благо, она все еще держалась очень неплохо, учитывая количество выпитого — опыт не пропьешь. — Давно мы с тобой не сбегали ото всех, а? Пойдем. На улице было невероятно свежо, но совсем не холодно. Аликс порадовалась этому — оделась она легко, простудиться сильнее не хотелось, а возвращаться домой, чтобы переодеться, значило столкнуться с опять чем-то недовольным Джеком. Но куда больше совсем не хотелось покидать Мэри ни на мгновение. Всего в паре минут от дома, где когда-то совсем недавно жила Аликс, среди покатых крыш тесно построенных домов был выход на крышу старой ночлежки, о котором, казалось, вообще никто не знал. Удивительно, что при всей доступности этого места, там всегда было пусто, и никто никогда им не мешал. Войти в дом оказалось проще простого — всем, и его жителям, и соседям было плевать, кто заходил в подъезд. Трудности начались в самом конце пути: какая-то сволочь, как выразилась Мэри, повесила замок на люк, ведущий на крышу. Мэри сторожила лестничную клетку, пока Аликс под самым потолком ковырялась в замочной скважине ножом, пытаясь не навернуться с не вызывающей никакого доверия приставной лестницы. Когда же со всем было покончено, и грузный замок, случайно выскользнувший из рук Аликс, чуть было не зашиб стоящую рядом Мэри, путь был открыт. Аликс пришлось еще немного попотеть, чтобы сдвинуть тяжелую крышку и открыть проход, но оно того стоило: дождь к этому времени окончательно закончился, плотные тяжелые тучи разошлись, расчистив серо-голубое вечернее небо, так что было даже видно заплывающее за тонкую полоску оранжевого горизонта красное солнце. Среди частокола рассекающих небо фабричных труб в лучах заходящего солнца сверкал на юго-западе собор Святого Павла. Они давно здесь не были и, черт возьми, какое же большое это было упущение. Здесь не было ни толп немытых бедняков, ни вони подворотен, ни страха, ни убийств, ни проблем, ни забот. Только они две, наедине с величайшим городом. Вот бы так было всегда. Аликс, наплевав на прибитую дождем пыль, устроилась прямо на полу, прислонившись спиной к дымоходу. Мэри, помедлив и поворчав на грязь, аккуратно примостилась рядом, предварительно затащив из люка какую-то картонку. Было не так-то уж грязно и холодно, как она говорила, но и это было не так-то важно. Главное, Мэри была рядом. Рядом с ней было так тепло и спокойно, так по-домашнему, и плевать, что уже вовсю хозяйствовал ноябрь. Мэри снова была рядом, так близко, что Аликс остро чувствовала даже с заложенным носом смесь запахов лавандового мыла, приторных духов, терпкого сигаретного дыма и дешевого виски. В ком-то другом это все могло раздражать, но не в Мэри, которую было невозможно представить без этого всего, без чистого передника, платья из грубого льна и красной теплой шали. Аликс поежилась, когда поднялся ветер — свой поношенный плащ-пыльник плохо удерживал тепло, отчего она постоянно ходила с насморком — и Мэри, проворчав что-то про ее одежду, без раздумий поделилась половиной шали, притянула к себе поближе, что Аликс еще отчетливее ощутила исходящее от нее тепло, и щелкнула по носу — просто так, чтобы Аликс не расслаблялась. Аликс чихнула, потерла нос и, наконец, спросила: — Ты все-таки твердо решила, что будешь делать дальше? Она ожидала, что Мэри хотя бы помолчит немного, прежде чем отвечать, или вовсе снова пошлет ее. Но Мэри ответила сразу же, словно уже тысячу раз проиграла в голове этот разговор. — Не слишком твердо, но решила, — усмехнулась Мэри. — Бегать от судьбы куда хуже, чем принять ее, какой бы плохой она ни была. Аликс поморщилась, снова потерла нос. Не это она ожидала услышать. Она все еще хотела, чтобы Мэри боролась, чтобы не сдавалась и продолжала идти вперед, продираться, если придется, но Мэри решила по-другому. Мэри устала и бросила стараться, признала поражение, сбросив с себя всякую ответственность. — Может быть, это все бредни, — мрачно произнесла она, наблюдая за сизым голубем, присевшим на краешек металлического ограждения и почти что слившимся с темно-серой стеной позади себя. — Может быть, — вздохнула Мэри. — Но тогда мне было бы еще тяжелее осознавать, что в конце концов я просто сдалась. А так вроде… предопределение. Судьба. Других объяснений, почему я никак не могу выкарабкаться из этой ямы, я найти не могу. Мэри повторила вслух все то, о чем Аликс подумала. И звучало она как-то совсем по-другому, совсем не так, как Аликс в отчаянии себе напридумывала. Мэри так спокойно говорила о своей разваливающейся жизни, что ужас брал за душу. — Может, ты не с той стороны пытаешься вылезти? — все так же мрачно предположила Аликс, и Мэри рассмеялась, будто бы она сказала что-то смешное. Мэри внезапно прижала ее к себе еще ближе, будто бы что-то могло вдруг их разлучить, ее рука мягко коснулась незамысловато собранных волос, нежно погладила. — Я пыталась вылазить со всех сторон, птичка, — вздохнула она, перебирая между пальцами пряди ее волос. — И все равно всегда оказывалась здесь. Где мне, видимо, самое место. И ради этого я пересекла sianel San Siôr? Бросила семью, навсегда став для них разочарованием и нежеланным гостем? Аликс промолчала. Она хотела найти нужные слова, но не знала, как и какие. Мэри над ухом тихо всхлипнула, видимо, утерла слезы, а потом наклонилась и прижалась губами к виску, обняла еще крепче. — Я считаю, что все случается так, как и должно быть, — твердо заявила она, гладя Аликс по плечу. — Не всегда так, как нам хочется, но что мы можем поделать? Лучшее, что я сейчас могу сделать — смириться и выживать. Аликс закрыла глаза, стиснула зубы. Какого черта Мэри все так усложняла? Речь не шла о выживании или смирении, речь шла о том, чтобы Мэри бросила наконец все то, что тянуло ее на дно, и позволила себе вырваться из места, которое могло ее погубить. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — призналась Аликс, старательно избегая уточнений. Мэри бы и так поняла, что она имела в виду на самом деле. Мэри наклонилась, снова поцеловала у линии роста волос, ее пальцы щекотно зашевелились в волосах. — Ничего со мной не случится, птичка, обещаю тебе, — заверила она, но без всякой твердости и уверенности. Аликс захотелось расчувствоваться, но она держалась, потому что Мэри тоже держалась, а ей это давалось гораздо сложнее. — А даже если и случится… судьба, стало быть, такая. Аликс всегда относилась к фатализму Мэри со спокойствием и снисхождением. Всегда, но не сейчас, когда та скидывала на судьбу и чей-то промысел свою неспособность бороться. Она выбралась из-под ее руки, села, прямо посмотрев на подругу. — Бред, — слишком резко отрезала Аликс. — Несколько женщин уже умерло просто так. Их смерти ничего не изменили, как не изменили бы и их жизни. Это все бессмысленно. Все это, — она развела руками, словно указывала на что-то, — бессмысленно. — Как знать, — пожала плечами Мэри. — Я уже не берусь судить. Аликс шумно выпустила воздух из легких, закатила глаза. — По-твоему, в этом есть хоть капля смысла? По мне, так нет. Мы рождаемся, живем, что-то все делаем, суетимся, а в конце концов неизменно умираем. И для чего? Зачем нужно это все, если исход рано или поздно один? Какая-то ужасно злая великая ирония получается. — Не знаю, — покачала головой Мэри. — Хочется верить, что в этом всем есть смысл. Хоть какой-то. А то что, получается, все мои страдания были напрасны? — она усмехнулась, но тут же посерьезнела. — Тогда и жить смысла никакого нет. И не хочется… Но не может быть такого, что все это — зря. Просто не может. Я глубоко убеждена: что бы с нами ни происходило — все не зря. Аликс не ответила, потому что не знала, что сказать. Соглашаться с Мэри или нет она тоже не знала. В ее словах, пожалуй, был какой-то смысл: ведь, и правда, ужасно грустно жить, осознавая, что это ни к чему не приведет. Солнце давно зашло, и над Лондоном зависла тяжелая темно-синяя тень. Небо снова заволокло тучами, должно быть, ночью будет дождь. Убийства, кажется, прекратились, и на улице вечером уже не было так страшно, как месяц назад, но все равно задерживаться здесь лишнюю минуту в одиночку не хотелось. Аликс почему-то решила проводить Мэри до дома, пускай та и отмахивалась. После разлуки Аликс хотелось провести с подругой как можно больше времени. Будто бы что-то могло случиться, и отнять у них такие вечера. Словно этот вечер мог быть последним. Стоило им подойти к дверям комнаты Мэри, та еще не успела и руку в дыру в стекле просунуть, чтобы открыть ее, как из темного угла вышла маленькая тень. Это была Лиззи Олбрук. Аликс давно ее не видела, но могла точно сказать одно: на Лиззи осень восемьдесят восьмого сказалась так же плохо, как и на всех них. Она подошла к ним, измученная до невозможности, кутаясь в протертую серую шаль, но все равно дрожа от беспощадного холода, поздоровалась. Так тихо и слабо, будто бы каждое слово давалось ей с огромным трудом. — Я хотела спросить твоего совета, — неуверенно обратилась она к Мэри, прикусив губу. Не знала, с чего начать, или была до того голодна. — Дела у меня совсем плохи. Ты знаешь, я… — Лиззи осеклась, сжала губы в тонкую ниточку, помотала головой, словно пыталась сбросить с себя это наваждение, — я уже думаю, может, мне стоит… — Не вздумай. Голос Мэри прозвучал слишком твердо для человека, не знающего, о чем шла речь. Аликс посмотрела сначала на растерявшуюся Лиззи, а потом и на подругу, которая смотрела на ту грозно и непреклонно. — Никогда, слышишь? Даже думать об этом не смей. Оступившись однажды, потом всю жизнь будешь хромать. Лиззи улыбнулась было, но даже фальшивая улыбка не продержалась на ее губах долго — она тут же скривилась, обняла себя за плечи от холода. — Но что же мне еще делать?.. — так отчаянно и жалобно застонала Лиззи, что Аликс стало не по себе. До чего же ее довела жизнь… И какой был смысл в том, чтобы эта бедная девушка так сильно страдала? Для чего это было нужно? Мэри тяжело вздохнула, отлично понимая положение Лиззи и разделяя ее горе, дотронулась до ее дрожащего от холода плеча. — Что бы ты ни делала, не ошибись, — решительно произнесла она, серьезно, но ласково глядя на нее. — Не становись такой же, как я. Аликс поняла, что в юной Лиззи Мэри видела себя и всеми силами пыталась предотвратить то, что с ней самой когда-то случилось. Но могла ли Мэри противиться судьбе? Могла ли изменить ход жизни Лиззи, всего-то сказав ей несколько напутственных слов? Вряд ли, но Мэри все равно пыталась. Если с Мэри все уже кончено, то у Лиззи, возможно, еще есть шанс. Мэри в возрасте Лиззи была в гораздо худшем положении. Лиззи не перебиралась в чужую страну, не бросала семью, не спала с кем-то за деньги. Лиззи еле сводила концы с концами, но, выйди она на улицу, ситуацию к лучшему не изменит, а только собственноручно угробит остатки самоуважения. Лиззи кивнула Мэри, чему-то чуть улыбнулась, но как-то совсем не весело, натужно, неискренне. Потом кивнула еще раз, вздохнула и, не проронив больше ни слова, ушла к себе. Мэри тихо чертыхнулась, поджигая сигарету. — Она справится, — зачем-то сказала Аликс, пускай и совсем не верила в это, и на судьбу Лиззи ей было, в общем-то, глубочайше все равно. — Она не справится, — беспокойно возразила Мэри, смотря, как дверь закрылась за Лиззи. — Без меня она пропадет. Я — отличный пример того, что случается с молодыми девочками, стоит им выйти на улицу. Улица их уже никогда не отпустит. Аликс равнодушно кивнула, встревоженно посмотрела на Мэри. Она пыталась себя убедить, что с той все будет в порядке, что за ней тоже кто-то присмотрит и убережет ее от любой опасности, подстерегающей одинокую женщину глубокой ночью в уайтчепелских трущобах. В проходе послышались чьи-то шаги. Тяжелые, уверенные, мужские. Аликс с чего-то подумала, что это ведь мог идти Джек-потрошитель, выследивший этой ночью свою очередную жертву. Вот он приближался, а сейчас он схватится за нож, нападет на стоящую как раз возле прохода Мэри сзади, острое лезвие вспорет горло… Из прохода вышел Джозеф Барнетт. Аликс удивленно подняла брови, не зная, что и сказать. Его она ожидала увидеть здесь еще меньше, чем Джека-потрошителя. — Джо? — Добрый вечер, — он кивнул Аликс и, к ее смятению, улыбнулся Мэри, раскрыл руки для объятий, в которые та довольно прыгнула. С каждой минутой становилось все интереснее. — Так, — Аликс мотнула головой, словно это ей почудилось, — ну-ка, рассказывайте, что вы тут устроили. В последний раз, когда я вас видела, вы чуть друг друга не поубивали. Мэри прыснула, отстранилась от Барнетта, но не слишком сильно. — Мы помирились на следующий день. Встретились случайно в пабе, впервые в жизни поговорили, как цивилизованные люди, без драки и криков, и пришли к выводу, что нам просто не по пути, — Мэри улыбнулась, но очень грустно. — Но это совсем не значит, что нам надо рвать все связи и забывать друг о друге. Так что за последние несколько дней я Барнетта больше раз видела, чем за прошлые пару месяцев. — Рада слышать, — Аликс тепло улыбнулась им. — Серьезно, очень рада. Вы двое заслуживаете счастья. Пускай и порознь. А Мэри не помешает еще один хороший друг. — Это правда, — Мэри хихикнула, глянула на Джо. — Так что, когда меня отсюда в конце концов выселят за долги, именно ты будешь таскать мешки с моими вещами. Джо развел руками. Куда он мог деться? Сколько бы они ни ругались, сколько бы ни расходились, всегда снова мирились и сходились. Не было ли это судьбой? Потом Джо спохватился, зашарил по карманам. — Нашел у себя, — он вытащил из кармана маленький латунный ключик, который открывал дверь в комнату Мэри, точно такой же, какой она потеряла на прошлой неделе. — Мне он больше ни к чему, а тебе всяко пригодится. Не через это же жуткое окно дверь открывать. Мэри рассмеялась, поблагодарила его, в шутку прибавив, что не мог же он вернуть его раньше, чтобы не пришлось бить окно, за которое МакКарти прибавил ей в и так растущий с каждым днем долг несколько шиллингов. Барнетт немного виновато улыбнулся, пожал плечами. Мэри хлопнула его по плечу, чтобы не воспринимал все ее нападки всерьез. — И еще кое-что… — Джо устало выдохнул, покачал опущенной головой. — Прости, Мэри. Мне нечего тебе сегодня дать. Нужно самому платить за комнату… — Глупости, — Мэри отмахнулась. — Ты совсем не обязан меня содержать. — Да, но все равно, — он поджал губы, снова виновато посмотрел на нее, — прости, что никак не могу тебе помочь. Я бы помог, если бы мог, ты же знаешь. — Знаю, — Мэри кивнула, улыбнулась ему. — Конечно, ты бы помог. Спасибо, Джо. Это правда очень много для меня значит. Он смущенно кивнул и как будто бы собирался еще что-то сказать, но никак не решался. Это поняла даже Аликс, а Мэри все смотрела на него, ожидая, когда же он решится. — До свидания, Мэри, — только и бросил на прощание он, кивнув еще и Аликс. Все-таки он не решился. Во взгляде Мэри промелькнуло было разочарование, но она тут же собралась, взяла все в свои руки и остановила его в самый последний момент, тронув за локоть. Барнетт остановился, изумленно посмотрев на нее. Мэри и сама-то с трудом подбирала слова. — Ты не хочешь остаться? Оставайся, пожалуйста… — Мэри, — тихо произнес он, явно не довольный тем, что та снова подняла эту тему. Джо не злился, скорее, ему было просто жутко неловко. — Мы ведь уже обсудили это… — Что мы обсудили? — недоумевающе нахмурилась Мэри. — Я просто приглашаю тебя провести время вместе. Всего-то выпьем, поговорим. А ты на что рассчитывал? Барнетт устало усмехнулся, покачал головой. Не на что он не рассчитывал, просто им двоим показалось что-то не то. Но не могло же сразу двоим показаться одно и то же. — Если ты сегодня не останешься у меня, тогда я пойду в паб, напьюсь и всю ночь пробуду на улице, — предупреждающе заявила Мэри, не моргая смотря на него. — Тогда будь поосторожней, — Джозеф чему-то усмехнулся. — Я зайду к тебе завтра. В это же время. Тогда, может, и выпьем, и поговорим. Мэри рассмеялась, шутливо стукнула его по руке. Джо улыбнулся в ответ, еще раз кивнул на прощание и скрылся в проходе. Дружба определенно пошла им обоим на пользу. Мэри проводила его взглядом, пока силуэт Джо не растворился в вечерних туманных сумерках, чему-то усмехнулась и повернулась к Аликс. Та снова смотрела на нее с этим умоляюще жалобным выражением лица. — Не выходи сегодня на улицу, — взмолилась Аликс. — Пожалуйста, останься дома. Хочешь, я останусь с тобой? Я даже выдержу твои рассказы об Ирландии и о том, как здесь все плохо, а там хорошо. Мэри усмехнулась, бросила сигарету, растоптала ее носком потрепанного, но неизменно чистого ботинка. Мэри возвращалась к прежним привычкам. Трудно сказать, хорошо это или нет. — Только если ты согласишься со мной напиться, — заявила Мэри, совершенно серьезно усмехнувшись. Аликс застонала, закатив глаза. — Мы можем хоть раз побыть трезвыми? Я еще от прошлого раза не отошла… — Нет, не можем, тебе что, пять лет? — в шутку передразнила ее Мэри, но вдруг посерьезнела, мягко улыбнулась. — Не стоит, птичка. Не переживай ты так за меня, ничего со мной не случится. Не в эту ночь, по крайней мере. Аликс как-то неуверенно улыбнулась, пытаясь скрыть свою нервозность, но не слишком в этом преуспевая. Мэри закатила глаза и, покачав головой, притянула ее к себе и обняла. Рядом с ней снова стало очень тепло и спокойно. Неприятный трепет в груди, холод подступающей тревоги, кусающий за загривок, растворились, словно их и не было. Аликс обняла в ответ и позволила себе закрыть глаза. Запахи лаванды, сладких духов и горького табака здесь были слышны особенно сильно, и они, на удивление, действовали очень даже успокаивающе. Аликс хотелось остаться здесь навсегда, спрятаться, потеряться. Ладонь Мэри погладила по спине, вверх-вниз, к лопаткам и обратно. А потом она отстранилась, бегло прижавшись губами к виску, поправила Аликс помятый воротник, ведь сама она ни за что бы даже внимания на него не обратила. — Уже поздно, — заботливо промурчала она. — Возвращайся домой, пока на улицах еще безопасно. Аликс посмотрела на нее молча, но красноречиво. Ночью на улицах станет гораздо опаснее, но это не оттолкнет Мэри от того, чтобы выйти на них. Мэри чуть улыбнулась, погладила ее по плечу. — Завтра увидимся. Так сказала, словно дала обещание. Пусть теперь только попробует его нарушить. Аликс сполна хватило этой их размолвки, еще одно подобное расставание с Мэри она не вынесет. — Да, — кивнула Аликс с улыбкой. — Обязательно увидимся. Она не стала прощаться с ней, потому что это точно не могло быть прощанием — все только наладилось, все только начиналось, а у них впереди было еще столько всего. Аликс прошла по узкому темному проходу, ведущему из Миллерс-корта на Дорсет-стрит, шаг за шагом удаляясь от Мэри все дальше и дальше. Уже на самом выходе на улицу Аликс притормозила, чему-то задумалась и в самый последний момент оглянулась. Мэри, уже приоткрывшая дверь в свою комнату, заметила это, вопросительно посмотрела на нее, но только махнула рукой на прощание и улыбнулась. В последний раз.