Потерянное облако

      Поднимаясь по скале, Скалл сразу понимает, что сейчас произойдёт что-то нехорошее. Ну, не совсем сейчас, а когда они поднимутся, но сути это не меняет. Всё точно будет плохо.       Хотя, для начала стоило бы залезть на эту самую скалу. Это становится проблемой, причём не только для каскадёра. Особенно плохо, наверное, Верде, потому что этот чудик вообще постоянно сидит в своих лабораториях. Его максимальная физическая нагрузка, как, по крайней мере, думал Скалл, - встать с кресла и выйти к остальным на обед. Поэтому сейчас учёный выглядит... мягко говоря плохо. На покрасневшей коже заметно блестят капельки пота, глаза чуть дёргаются, а тело дрожит. Скалл думает, как бы их носитель Грозы не умер ненароком от перенапряжения. И радуется, что взял с собой маленький рюкзак, в котором лежат несколько маленьких бутылок воды (на самом деле семь, чтобы каждому досталось по одной. Скалл радуется, что в кои-то веки то, что он таскает с собой, оказалось не бесполезным). Одну из них каскадёр протягивает учёному, когда они доползают до выступа, на котором можно спокойно стоять, не боясь, что упадёшь. Верде смотрит на него абсолютно опустошённым взглядом, кажется, даже не понимая, кто стоит перед ним, но воду берёт, трясущимися руками откручивает крышку, после чего делает большой глоток и судорожно сглатывает. Они плетутся в самом конце, остальные мафиози уже уползли гораздо выше. И был Вайпер, который просто парил за счёт своего пламени. Сволочь туманная. Верде выпивает за раз половину бутылки, после чего, кажется, немного приходит в себя, осматривается ошалелым взглядом, с трудом фокусируя взгляд на каскадёре. Скалл улыбнулся, после чего протянул руку за бутылкой, видя, что учёному некуда её положить.       - Поползли, Верде-семпай, Великий Скалл-сама поможет тебе доползти, тут совсем немного осталось. - Каскадёр поднял голову наверх. На деле осталось ползти чуть меньше четверти. Относительно пройденного действительно немного. Учёный издаёт в ответ какой-то вымученный стон, но протягивает воду обратно Облаку. Скалл закидывает её обратно в рюкзак, после чего цепляется за следующий выступ и тянет руку Верде. Тот её игнорирует, с пустым взглядом начиная самостоятельно ползти по скале.       Скалл не обижается.       Он доползает до вершины последним, контролируя, чтобы Гроза не сорвался со скалы. На самом деле Облако не понимает, как вообще смог это сделать, учитывая то, что рукава и колени стали ощущаться мокрыми из-за вытекшей из трещин в повреждённой коже сукровицы. Пламя не могло заживить эти повреждения, потому что полностью концентрировалось в руках и ногах, делая так, чтобы его носитель не упал с высоты. А ещё у него, вроде как, нет части мышцы в плече, что вообще должно было лишить его возможности двигаться. О том, как работает его тело, Скалл думать не хочет совсем, следуя лучшей инструкции программиста "если что-то не работает, пни его, может заработает; если что-то работает, не трогай его, чтобы не перестало работать". А ещё он несколько раз промахивается руками, пытаясь уцепиться за выступы, чуть ли не падает, проклиная то, что видит только одним глазом. Хорошо, что семпаи этого не замечают - засмеяли бы. Впрочем, над ним всё равно смеются - на этот раз из-за того, что он оказался на плато последним, но Скалл не обращает на это никакого внимания, тихо выдыхая, пытаясь успокоить дыхание. Он практически не чувствует боли, но то, как трясутся конечности, вызывает определённое неудобство. Каскадёр морщится, встряхивая руками.       А Верде смотрит на него своим фирменным взглядом, будто вот-вот пустит на какие-то препараты и на опыты, однако Скалл интерпретирует этот взгляд по-своему, на дрожащих ногах подходит ближе к учёному и протягивает тому его бутылку воды. Гроза кивает, едва ли не выхватывает воду из чужих рук. Облако устало щурится, после чего идёт к остальным атрибутам. Они могут сколько угодно делать из себя всесильных людей, которые никогда не устают, но, чёрт возьми, они только что залезли на несколько километров вверх без какого-либо снаряжения, кого они обманывают. Реборн смотрит неприязненным взглядом, но от воды не отказывается. Как и остальные атрибуты, впрочем. От воды отказывается только Луче, смотря на Облако с ласковой улыбкой, жестом говоря, чтобы он выпил сам. Небо добиралась на вершину горы на транспорте. Скалл не настаивает, присасывается губами к бутылке. Прохладная вода приятно окутывает горло, смачивает подсохшую внутреннюю полость рта и губы.       Над плато повисает какая-то неловкая тишина.       - Вроде как... Нам обещали храм, да? Шахматоголовый же не мог ошибиться с горой? - Скалл растерянно осматривается по сторонам. Они на самой высокой точке, поэтому вид отсюда открывается абсолютно прекрасный. И широкий, что важнее. Поэтому все могут с лёгкостью понять, что храма нет ни на этой вершине, ни на соседней, ни даже на более далёкой. Просто нет. Словно кто-то пришёл и сравнял с землёй древнее сооружение за ночь. - И где вообще он...       Скалл не успевает договорить.       Яркий луч бьёт по глазам, словно пытаясь их выжечь, Облако интуитивно пытается закрыть собой Луче, в их сторону дёргается Верде, бегут Фонг с Реборном, Колонелло пытается оттолкнуть Лар, Скалл замечает их краем глаза, они попадают в зону, где он видит, в отличие от Вайпера, оказавшегося в слепой зоне. А после мир заполняет свет. И приходит боль.       В последний раз Скалл кричал так тогда, когда ему было лет пять и хозяин впервые достал плеть. Тогда он был готов умереть от боли, но, как оказалось, та боль была просто жалким детским лепетом по сравнению с тем, что происходило сейчас. По ощущениям ему перекраивало всё тело, ломало кости, выдирая их из плоти, разрывало на клочки мышцы, нарезали нервы на крошечные кусочки, давая почувствовать весь спектр ощущений, вырывало ногти с мясом. Каскадёр поймал себя на том, что он не ощущает даже крошечного кусочка своего тела. Луч словно сжигает его заживо, раздирает старые шрамы. Скалл пытается замолчать, вгрызается в губы, зубы раздирают кожу, а кровь стекает в горло, заставляя задыхаться. Попытка выходит достаточно успешной, но скорее из-за того, что острая режущая боль, пронзающая тело, становится более притупленной, приедается. Каскадёр чувствует, что его начинает мутить, слабость захватывает всё тело. Он до последнего старается сопротивляться своему телу, но боль пересиливает, поэтому Облако ощущает, как мир скрывает пелена тьмы. Последнее, что он слышит - надломленный голос Луче, о чём-то говорящей с Кавахирой.       Боль была настолько сильной, что он ощущал её даже в забытье. Собственное пламя делилось на две части, одна из которых утекала в пустышку, а вторая старалась хоть как-то поддержать своего носителя и это всё, на самом деле, по ощущениям разрывало внутренности Облака на части. Мадонна, как же это больно... Каскадёра резко вырывывает из забытья. Скаллу кажется, что он умирает, потому что внутри распахивала пасть пугающая пустота, во рту ощущается мерзкий вкус крови, алая жидкость заливает лицо, собственное пламя, которое всегда старалось защитить, сейчас скорее ранило, пытаясь излечить, но вступая в противостояние с лучом, оставляло новые ожоги. Каскадёр не может уже даже кричать, горло тоже отзывается резкой болью, которая, впрочем, кажется ничтожно слабой по сравнению со всем остальным. Скалл вновь теряет сознание. Больно...       Приходит в себя окончательно Облако тогда, когда начинает темнеть. Яркие цвета ударяют по зрению, заставляют глаз слезиться. Мадонна, что только что произошло... Каскадёр пытается приподняться, но тело простреливает дикой болью, заставляя того запрокинуть голову и судорожно всхлипнуть. Рядом матерится на сицилийском диалекте Реборн, шипит сквозь зубы Верде. Колонелло что-то кричит Лар. Все эти звуки раздаются словно через пелену, отзываются в голове дикой болью. Взгляд цепляется за чёрное пятно которым, судя по всему, является Вайпер. Иллюзионист выглядит немного пугающе - он сидит, обхватив себя за плечи, и покачивается из стороны в сторону. А ещё... он маленький. Он такой маленький! Дева Мария, что произошло? Скалл испуганно распахивает глаза, с трудом поворачивает голову, фокусируя взгляд на ещё одном пятне - уже зелёное. Верде. И Гроза тоже крошечный. Каскадёр чувствует, как у него начинают слезиться глаза, а горло сковывает паника. Что с ними, чёрт возьми, сделал Шахматоголовый!?       Он пересиливает себя. Для начала заставляет себя поднять руки. Или ручки. Потому что то, что он видит, невозможно назвать нормальными руками. От взгляда на крошечные ладошки с такими же крошечными несуразными пальчиками в горле встаёт всхлип. Нет, это бред. Просто бред. Бред! Но потом Скалл заставляет себя встать на ноги и чувствует, как его заносит в сторону под весом собственной головы. А ещё он, кажется, полежал под открытым солнцем, хотя днём, когда они поднимались на гору, было достаточно пасмурно, потому что шея отдаётся внезапной болью и ощущением стянутой кожи. Именно это чувство сопровождало его всю жизнь при солнечных ожогах. Впрочем, ожоги - последнее, что его сейчас волнует, на самом деле. Как минимум из-за того, что он буквально не может идти ровно, не расставив руки по сторонам. Скалл ищет взглядом Луче, единственного человека, который отнёсся к нему с теплом, нервно озирается по сторонам. И обнимает себя за плечи в интуитивном желании защититься. Ему кажется, что он совсем один, каменное плато вызывает ассоциации разве что с цирковой ареной, кажется, что сквозь тучи вот-вот пробьётся свет прожекторов и раздастся мерзкий голос хозяина цирка, зовущего молодого канатоходца выйти на своё законное место. В горле встаёт ком. Отвратительно, как же отвратительно.       Скалла вырывает из его мыслей то, что рядом с ним шипит что-то гневное - Облако не может разобрать, что именно, - Реборн, после чего снимает пистолет с предохранителя и наводит дуло куда-то в сторону. Каскадёр отстранённо поворачивает голову в сторону, куда целится киллер, после чего весь вскидывается - Солнце целится прямиком в голову Неба. Луче же даже не пытается отойти в сторону, лишь улыбается грустной улыбкой.       Скалл на чистых рефлексах перехватывает Реборна за руку, подойдя на шаг ближе. На его глазах один из тех, кого он считает своей семьёй (пускай эта семья - отвратительного кроя плед, сотканный из неподходящих друг к другу лоскутов) готов убить другого и осознание этого больно ударяет в солнечное сплетение.       - Семпай, ты что, с дуба рухнул? - Собственный голос кажется таким мерзким, детским, пищащим, что каскадёр морщится. И взгляд не сводит со ставших совершенно чёрными, будто в них поселилась сама тьма, глаз Реборна.       - Пусти, лакей! Она предала нас всех, понимаешь!? Она обо всём знала, эта сука всё знала, понимаешь!? - Голос у киллера такой же высокий, как у Скалла, но при этом отдающий гневом и некоторой истеричностью. Каскадёр может понять причину и ему становится искренне грустно. Он переводит взгляд на сильнее сжавшееся Небо, после чего вновь всматривается в глаза киллера.       - Она беременна. Выстрелишь - и за тобой придут Вендиче, потому что беременные Небеса неприкосновенны. - Скалл пытается говорить тише, успокоить разбушевавшееся Солнце. Реборн же шипит невнятно что-то, смотря на Облако бешеными глазами, после чего с силой перехватывает младшего мафиози за запястье, сжимает со всей дури, а на его руке вспыхивает пламя. Скалл вскрикивает от страха, а Солнце лишь усиливает напор огня. Под его ладонью плавится резина костюма, раскалённой жидкостью обжигает кожу, разрушая её слой за слоем. Скаллу практически не больно, несмотря на то, что произошедшее, судя по всему, восстановило немного чувствительность тканей, адреналин зашкаливает, перебивая любые чувства. Бежать - бежать - бежать. А краем сознания каскадёр не верит в то, что это вообще произошло - что его семпай использовал против него пламя. На Реборна злиться не получается, всё же он Скалл сам виноват - мог не лезть, однако где-то в глубине души мелькает горькая обида. Киллер в последний раз усиливает вспышку своего пламени, после чего брезгливо откидывает руку каскадёра прочь от себя. Уже потом он поймёт, что такого ужаса в глазах Облака он не видел никогда.       Остальные мафиози расходятся бесшумно. Судя по всему, они считают, что Скалл тоже знал о проклятии, тоже их предал, раз так защищает Небо. И если на Луче обращены взгляды, полные боли и некой скорби, на каскадёра смотрят с открытым презрением и едва ли не ненавистью. Скалл думает, что он сейчас вновь потеряет сознание, потому что боль в груди становится невыносимой и он почти не может дышать.        Их несбывшаяся семья расходится, словно корабли в море.       Где-то на подкорке колет стальными иглами мысль о том, что никто из старших мафиози даже не подумал о том, что каскадёр - гражданский. Что ему попросту некуда идти, что он вряд ли вообще сможет выжить. Хотя, в их глазах он предатель, судя по всему. На что он рассчитывал? На что ты вообще мог рассчитывать, уродец? Скаллу настолько плохо, что ему кажется, что мир вокруг разбивается на осколки. Что он сделал не так?..       Облако не может смотреть на Луче. Ему почти физически больно это делать, потому что чужая улыбка, полная скорби и боли кажется настолько искренней, что можно подумать, что у девушки не было выбора. Хотя... Скорее всего, так и есть. Что может противопоставить беременная женщина единственному шаману, по совместительству являющегося сильнейшим пламенным этого мира? Но менее больно ему от этого не становится. Скалл обнимает себя руками, стискивая в ладошках края тоже ставшего маленьким костюма, с силой прикусывая и без того разодранные губы. Луче ничего не говорит. Снова. Это правильно. Каскадёр сейчас не готов услышать что-либо от неё.       Внезапно появившийся вновь Кавахира быстро кивает Джиглио Неро, после чего переносит каскадёра в его убежище. Скалл чувствует, что вновь задыхается, но его приводит в себя резкая пощёчина со стороны шамана. Кавахира встряхивает его за плечи, после чего силой усаживает на стул. А после пихает в его руки чашку с горячим шоколадом.       - Ну же, успокойся, маленькое облачко. Сейчас всё объясню.       Шаман рассказывает ему о системе Три-Ни-Сетте, о том, что Скалл - один из сильнейших пламенных мира, что теперь на нём висит большая ответственность. Что у Луче, на самом деле, не было никакого выбора. Как и у всех остальных, на самом деле, потому что если бы они не пришли добровольно, Кавахира бы подставил их под проклятие насильно. Шаман говорит жёстко, но правдиво, и это немного приводит новоявленного Аркобалено в себя. Кавахира рассказывает о том, что они жили все вместе, чтобы между ними образовались тонкие связи Небо - Хранитель и Хранитель - Хранитель, чтобы им было легче перенести проклятие, ведь оно в первую очередь разрушает эти связи. А ещё Шахматоголовый рассказывает о проклятии Небес. О том, что донне Луче, этой доброй и ласковой девушке, остаётся жить всего ничего, максимум - лет семь. Скалл чувствует, что внутри него растекается пустота.       Шаман исчезает, оставляя Облако одного в убежище. Скаллу впервые кажется, что эти стены на него давят, что он в ловушке, из которой невозможно выбраться. Каскадёр нервно ходит по комнате, после чего рывком добирается до кровати. Подхватывает с неё телефон, набирает один из заученных номеров. Надеется. Раздаются тихие гудки.

Абонент временно недоступен. Оставьте сообщение после сигнала.

      Скалл по очереди набирает ещё шесть номеров, с трудом глотая ком в горле. Ему никто не отвечает. Чьи-то телефоны выключены, кто-то просто не берёт трубку. Аркобалено совсем один, и осознание этого раздирает внутренности едва ли не сильнее прошлого проклятия. Скалл не плачет, у него нет сил на это. А ещё ему нельзя, уроды не плачут. Он просто забивается в угол кровати, опустошённо обнимая свои колени, после чего переводит расфокусированный взгляд вдаль. А потом смотрит на обожженное запястье, к которому намертво приплавилась материя его костюма.       Эту самую материю Скалл вырезает вместе с кожей, потому что иначе её отлепить попросту не получается. Это не больно. Уже не больно.       Через неделю он возвращается в особняк Аркобалено.