Coming Undone

      Он ожидал, что его сон будет беспокойным, но оказалось совсем наоборот. Комбинация лекарств, обезвоживания и истощения погружала его в глубокий сон, за что он был безмерно благодарен. Его дрёму даже не мог потревожить этот дурацкий прибор для измерения артериального давления, который сжимал предплечье каждые десять минут. Но, когда санитар ударился о его постель, Стайлз очнулся и начал задыхаться. Медицинским работникам потребовалось десять минут, чтобы успокоить его, к счастью, обошлось без фармацевтического вмешательства. Первым делом, когда Стайлз очнулся, он поинтересовался о том, где Мелисса, и ему сообщили, что она ушла домой. Часы рядом с кроватью показывали шесть пятнадцать. И это было безумием, просто знать, который час. Он даже некоторое время смотрел на циферблат и наблюдал за стрелкой, восстанавливая в памяти механизм работы часов, после того как его лишили этой возможности.       К семи подошел доктор, чтобы проверить его состояние и осмотреть руки. Стайлз не был уверен, каким образом он получил ушибы и сломанные пальцы, но доктор сообщил, что это могло быть следствием травмы, поэтому он предположил, что сам мог нанести себе их, пытаясь выбраться из багажника. На щеке красовался синяк, который он получил, когда Питер ударил его лицом о багажник. Стайлз почувствовал тошноту, стоило ему вспомнить об железной хватке оборотня на своей шее сзади.       По словам доктора, он шёл на поправку, восполнение жидкости проходило без каких-либо осложнений. У него заурчало в животе и доктор, улыбнувшись, подметил о стойкости человеческого тела. Стайлз поинтересовался будет ли за это вознаграждение в виде бургера с картошкой фри, на что доктор ответил: «Может быть, позже».       Вместо этого ему принесли поднос с небольшой порцией обычного омлета, половиной тоста без масла и частью банана, нарезанного ломтиками. Он наморщил нос, но все равно уплетал пищу, а десять минут спустя его вырвало в таз, который принёс ему санитар.       — Немного рановато, милый, — сказала она с сочувственной улыбкой.       Стайлз откинулся на подушку, радуясь, что не было свидетелей данной мизансцены.       — Мы попробуем еще раз во время обеда, — добавила она, и ему ввели очередное лекарство от тошноты к тому, что уже капали. Он смотрел на капельницу, следил за жидкостью, которая медленно передвигалась по трубке; кап-кап-кап, и гадал, какие еще препараты ему вливали, но обнаружил, что на самом деле это не имело значение.       Скотт появился около половины девятого и выглядел дерьмово: бледный и усталый, с мешками под глазами, взлохмаченными волосами. Стайлз, не теряя времени даром, сообщил Скотту, насколько сильно плохо тот выглядел. Он плюхнулся в кресло рядом с кроватью и сказал:       — Здорово слышать это от парня на больничной койке. Чувак, ты на себя в зеркало смотрел?       — Нет, — ответил Стайлз и подумал, что, если Скотт достанет зеркало, то ударит друга по лицу. Его совершенно не волновало, насколько плохо он выглядел. — Что с тобой случилось?       Скотт украдкой осмотрелся, затем поднял рубашку, чтобы показать ему бинты на брюшной полости, затем и их тоже, обнажая отвратительную, сморщивающуюся рану.       — Чувак, — сказал Стайлз, — разве тебя не подстрели два дня назад?       — В этом и странность, — ответил Скотт.       Хорошо, на этом стоит сосредоточиться.       — Рана не заживает.       — Волчий аконит, — сказал Скотт, поправляя бинты и опуская рубашку, принимаясь рассказывать историю с самого начала.       Повествование началось с того, что Арджент загнал его в угол на парковке глупым внедорожником, отчего он рассердился, потому что Эллисон увидела его волчью сущность и ему пришлось скрыться. Он поведал Дереку правдивую историю о его дядюшке Питере и о том, каким образом тот стал Альфой. Неожиданное появление Эллисон в компании с сумасшедшей тетушкой, отцу которой пришлось её усмирять, чтобы она не выстрелила в него. А гвоздём программы становится Питер, который перегрыз горло Кейт и напал на Эллисон.       — После этого все полетело к чертям, — сказал Скотт. — Мы с Дереком дрались с ним, но, если быть честными, нам действительно надрали задницы. Потом отец Эллисон начал стрелять. Он всадил три пули в Питера и одну в меня. Это был несчастный случай.       — Несчастный случай, — несколько скептически ответил Стайлз.       — Ну, я думаю, что так и было, — сказал Скотт, — Я имею в виду, если он хотел, чтобы меня застрелили, все, что ему нужно было, это позволить Кейт сделать это. Мы с Питером дрались, вроде как сцепились, понимаешь? Так что да, он целился в Питера, а я просто встал у него на пути.       — Что произошло после этого?       — Питер скрылся в лесу. Я, знаешь ли, могу упускать некоторые делали, потому что был ранен и корчился на земле от боли.       Стайлз удивился, как легко Скотт признался в этом.       — Очевидно, Эллисон заставила своего отца отдать Дереку одну из аконитовых пуль, чтобы вылечить меня. Они привезли меня в ветеринарную клинику, где мой босс, даже не начинай, я понятия не имею, что там происходит, помог им. Но после этого я все еще был в плохом состоянии.       — А что насчёт Дерека? — спросил Стайлз.       — Я не знаю. Когда я очнулся, его уже не было в клинике. Думаю, он вернулся в дом, чтобы найти Питера, но я ничего об этом не слышал, — Скотт сглотнул и опустил глаза, словно изучал пол. — Чувак, Стайлз, они… они даже не сказали мне, что ты пропал. Доктор Дитон и Дерек, и Эллисон, они скрыли это от меня. Они думали, что, если я узнаю…       — Ты бы сделал что-нибудь глупое, например, пытался бы найти меня, когда тебе самому не помешала бы помощь, — закончил за него Стайлз.       — Да, — ответил Скотт, потирая рукой затылок. — Мне не следовало оставлять вас, ребята, на танцах, зная, что Питер все еще там, а вы с Лидией…       Стайлз слишком устал, чтобы иметь дело с чувством вины Скотта, когда он ещё не разобрался с собственными проблемами. Но у него не было другого выбора, потому что Скотт его друг, и, как обычно, он ведет себя как идиот.       — Заткнись, Скотт, — сказал Стайлз. — Ты не можешь быть везде и сразу, понимаешь? Даже, если бы ты все еще был на танцах, все, наверное, закончилось бы точно так же. Мы были на поле для лакросса, потому что Лидия ушла искать Джексона. Питер не утащил меня прямо из спортзала.       Стайлз наблюдал, как небольшая часть вины уходила с лица Скотта, и он выглядел немного лучше.       — Да, наверное, ты прав, — ответил он. — В любом случае, мама мне рассказала о том, что ты в больнице вчера вечером, а потом я попросил её сказать, где тебя нашли. Теперь твоя очередь.       Стайлз выдал ему целую историю о том, что Лидия была расстроена из-за отвратительного поведения Джексон, который вёл себя как мудак, и пошла искать его на поле для лакросса, где он её и нашёл. Ему пришлось согласиться помочь Питеру, чтобы он не трогал Лидию, а затем они использовали телефон Скотта, чтобы найти Дерека. Он упустил много деталей, что сделало рассказ очень коротким. Стайлз не упомянул, что знал логин и пароль от ноутбука Скотта, который любезно передал Питеру, и попросту надеялся, что он недостаточно разбирался в телефонах и GPS, чтобы понять, что его предал лучший друг.       — Думаю, он намеревался вернуться за машиной, а значит, и за мной, — закончил Стайлз свой пересказ, — но вместо этого мистер Арджент несколько раз выстрелил в него. Поэтому отец поручил им искать машину медсестры, и так они нашли меня.       Скотт ерзал, ему явно было не по себе. Стайлз почти ничего не рассказал о времени, проведенном в багажнике, подытожив словами «было темно, и я очень хотел пить». Скотт смотрел на свои руки, сопоставляя места, где располагались бинты на запястьях его друга, скрывающие травмы, полученные им, когда он совсем потерял голову и пытался вырваться наружу. Стайлз даже не помнил, как их получил.       В конце концов, Скотт решил, что не хотел говорить о том, что случилось со Стайлзом, еще больше, чем он сам, поэтому начал говорить на свою любимую тему: Эллисон. Девушка, которая умела стрелять из лука и, по-видимому, была удивительной. Она все еще любила его, несмотря на то, что он оборотень и не побоялась сказать своему отцу, чтобы он шел к черту и исправил тот факт, что он только что выстрелил в ее возлюбленного волчьим аконитом, парень, который спас ее от оборотня, что на самом деле представлял опасность.       Стайлз слушал его, потому что приятно было осознавать, что Скотт все еще Скотт. Это означало, что во вселенной для него тоже было место, где он мог все еще оставаться собой.

~ ~ ~ ~

      Теперь он понимал, почему Мелисса искоса поглядывала на него; когда она приходила на свою смену в одиннадцать утра, Стайлз заметил, что женщина очень беспокоится о сыне в целом и не понимает, почему его поведение изменилось. Он отбивался от ее вопросов с присущим ему добродушием. Стайлз немного вздремнул, а затем, в половине первого, снова принялся за еду. К тому времени в палате находился отец и Скотт, которым приходилось наблюдать неловкую картину, когда его организм отказывался от простой еды, например, от сэндвича с индейкой и бананом. Снова бананы. С высоким содержанием калия. Он предполагал, что обезвоживание влияло на снижение уровня калия, что объясняло, почему его продолжали кормить бананами, которые были не самыми любимыми фруктами.       Доктор пытался успокоить отца Стайлза, говоря, что в этом нет ничего необычного, в то время как Стилински расспрашивал его о состоянии своего сына. Честно говоря, это довольно забавно, потому что шериф очень мало знал о медицине, поэтому он лишь наполовину представлял, о чем говорил доктор.       В конце концов, Стайлз рассердился, потому что узнал, что его планировали выписать вечером, если он сможет принимать пищу, поэтому тот факт, что его рвало, означал, что он проведет еще одну ночь в больнице. Мелисса успокаивающе похлопывала его по плечу и напоминала, что он был сильно обезвожен, а также, чтобы он заткнулся.       Скотт каким-то образом получил свой телефон обратно, а Стилински принес телефон Стайлза, и они провели вторую половину дня, играя в Angry Birds и дурачась. Скотт ушёл примерно в два тридцать, потому что хотел посетить тренировку по лакроссу, хотя не был готов в ней участвовать, «на всякий случай, вдруг у тренера есть новые схемы игры, которые нужно разобрать». Стайлз закатил глаза и подумал, надо ли напомнить Скотту о том, что тренер не предлагал ни одной стоящей схемы уже лет двадцать, но оставил эту мысль. Он подозревал, что Скотт, на самом деле, просто хотел увидеть Эллисон, и не винил его за это, и, если честно, сидеть в больнице скучно. Он был безмерно рад своему телефону.       Скотт ушел, а его отец все еще работал, поэтому Стайлз некоторое время дремал, читал новости по мобильному телефону и смущался каждый раз, когда ему нужна была помощь, чтобы сходить в туалет. На ужин ему дали макароны и курицу, и он серьёзно угрожал своему пищеварительному тракту, если он не начнет работать, как положено. Так и произошло. Его все еще немного подташнивало, но еда осталась в желудке, и в качестве поощрения ему дали немного сока. В общем, ему определенно стало лучше, и он пытался уговорить врача выписать его пораньше, но безрезультатно.       — Может быть, утром, — сказал он и вернулся к своим делам. Стайлз злился, потому что не было свидетелей, чтобы увидеть улучшение его состояния.       Но в конце концов его самочувствие было неудовлетворительным и измученным, и он проспал вечерний визит отца, хотя знал, что тот приходил, потому что, проснувшись около двух часов ночи, почувствовал запах отцовского лосьона после бритья. Аромат был свежим, слишком сильным, что означало отец использовал его слишком много, потому что несколько дней не брился. И в этом не было ничего удивительного.       Сначала он не понимал, почему проснулся — помимо того, что его график сна и ощущение времени сбились к чертям, — пока не увидел фигуру в черной кожаной куртке, притаившуюся в углу его комнаты. Паника и испуг появились мгновенно и автоматически, но чувства немного притупились, когда его извивающееся тело было прижато к кровати двумя сотнями с лишним фунтов мрачной и задумчивой фигурой.       — Успокойся, — сказал Дерек, и, что удивительно, Стайлз послушался. Он моргнул, глядя на Дерека, немного глупо, но почувствовал себя в безопасности в его присутствии, потому что Дерек может защитить его — Дерек защитил его, Дерек защитит его.       — Прости, — ответил он, и Дерек пожал плечами. — Что ты здесь делаешь?       Дерек одарил его тем острым взглядом, который имелся в его арсенале.       — Мне нужно, чтобы ты рассказал мне все, что говорил тебе Питер.       Стайлз тяжело сглотнул.       — Ты не можешь его найти.       — Я его ещё не нашел, — поправил Дерек. — Но я найду.       — Скотт сказал, что в него попали три волчьи пули, — сказал Стайлз. — Я имею в виду, он не мог уйти далеко, верно? Он должен быть мертв, а вы просто ищете тело, так?       Дерек, которому явно совсем не было жаль Стайлза, ответил:       — Я выжил, когда в меня стреляли волчьим аконитом, и Скотт тоже. А теперь заткнись и расскажи мне всё, что произошло. Расскажи мне всё, что он тебе сказал, всё, что ты видел, всё, что ты помнишь.       Стайлз действительно не желал этого делать, потому что это значило не упустить все детали, а ему не хотелось, чтобы Дерек знал обо всём, что случилось. Но ему пришлось это сделать, потому что он не хотел беспокоиться о Питере, который мог бродить где-то поблизости. Он рассказал о том, как Питер напал на Лидию, о том, что он отдавал предпочтение компьютерам Mac и имел свой собственный my-fi, о том, что ему ничего не стоило разломать ключи Стайлза в одной руке. Завершением истории стало то, что Питер предложил ему укус. Деталь о которой он умолчал, когда рассказывал обо всём лучшему другу, создавая ложное впечатления, что Питер засунул его в багажник, чтобы тот не смог сбежать и помочь Скотту приготовить коктейли Молотова или что-нибудь безумное в этом роде.       Дерек, кажется, был не особенно впечатленным всем сказанным, устремив взгляд вдаль с серьёзным выражением, которое всегда присутствует на его лице. Когда Стайлз в конце концов закончил свой рассказ и замолчал, он поднялся, намереваясь уйти.       — Что-нибудь из этого было полезным? — спросил Стайлз, и Дерек лишь слегка пожал плечами, так что Стайлз больше ничего не говорил. Затем Дерек снова взглянул на него обычным серьёзным взглядом. — Что?       Дерек пристально смотрел на него в течение минуты, как бы сбитый с толку его уступчивостью и отсутствием обычного остроумия и сарказма. Затем он покачал головой, ответив:       — Ничего, — и ушёл, не сказав больше ни слова.       Стайлз не спал всю оставшуюся ночь, наблюдая, как на часах проносятся минуты.       Он испытывал отчаянное облегчение, когда его завтрак остался в желудке, и начинал донимать всех медсестёр и санитаров, которые приходили в палату, чтобы его выписали. Они твердили ему, что врач решит, когда ему можно будет домой, и он не сможет уйти ни минутой раньше. Около полудня его отец заскочил ненадолго, и у них с доктором произошло серьезное совещание. Доктор решил, что ему можно идти домой, и шериф доводил Стайлза до безумия, спрашивая «ты уверен?» около восьмисот раз. После многократного повторения: «Папа, я в порядке» и нескольких раз: «Пока он не напрягается, все будет хорошо», отец согласился, что пора ехать домой.       Бумажная работа закончена. Стилински забежал домой, чтобы взять футболку и штаны для Стайлза, так как его одежда из машины была довольно грязной, и ему не хотелось ее больше видеть. Мелисса помогла ему одеться и обняла его, прежде чем Стайлза усадили в инвалидное кресло и вывезли из больницы. На улице прохладно, но на Стайлзе уже была надета куртка, а отец на голову водрузил ему зимнюю шапку, невзирая на его протесты, что сейчас по крайней мере пятьдесят градусов.       — Доктор сказал, что тебе нужно оставаться в постели еще пару дней, — сказал он, как будто Стайлза не было рядом, пока они это обсуждали.       — Папа, я в порядке, — ответил Стайлз.       —Так что тебе нужно успокоиться, хорошо?       — Папа, я в порядке, — повторил Стайлз.       — Я позвонил в школу, они подготовят для тебя пакет заданий, и я заеду за ним сегодня днем. Ты сможешь вернуться в школу на следующей неделе.       Стайлз не утруждал себя повторением, поскольку очевидно, что отец его не слышал, и, честно говоря, это было откровенной ложью. Поэтому он позволил отцу поддерживать большую часть своего веса по дороге в дом, усадить себя на диван, и после этого отец начал просматривать их коллекцию фильмов. Стайлз — подросток, поэтому его любимые фильмы — это ужасы, боевики, фильмы с громкими взрывами, оружием и, иногда, оборотнями. Он поморщился от всего, что его отец думал поставить, пока не нашёлся довольно пыльный DVD «Американская история»       — Да, этот подойдёт, — сказал Стайлз.       Стилински посмотрел на DVD, а затем на своего сына, бледного и укутанного в одеяла, и уступил ему. Отец сделал им попкорн, и они провели сутки за просмотром мультфильмов. Стайлзу вспомнились дни после смерти матери, когда он смотрел только мультики, и ему даже удалось съесть немного попкорна, не почувствовав тошноты.       К вечеру ему кажется, что он со всем справился, что с ним действительно всё в порядке. Ему хотелось принять душ, потому что он все еще чувствовал себя отвратительно, но отец настоял на ванне из-за того, что Стайлз шатко стоял на ногах. Все в порядке. Он отмокал в ванне некоторое время, вытерся без посторонней помощи и взял с собой в постель ноутбук. Он зевнул, понимая, что не хотел знать о гипотермии и о том, можно ли задохнуться в багажнике автомобиля, поэтому он решил почитать фанфикшн по «Звездным войнам», пока не пришло время ложиться спать.       Он отложил ноутбук в сторону и погасил прикроватную лампу, а затем посмотрел в темноту под потолком. Не слишком темно, не так, как в машине и в лесу, но слишком темно, на его вкус. Каждый скрип оседающего дома или крик совы снаружи заставлял его выпрыгивать из кожи. Он сопротивлялся желанию снова включить лампу, пока не становилось ясно, что он только накручивал себя, и сон не заставил себя долго ждать. Рядом не было никого, кто мог бы его поддразнивать, что он боится темноты, поэтому Стайлз снова включил лампу и в конце концов заснул.       Хочешь укус?       Во сне он с парализованным восхищением наблюдал, как рот Питера опускался к его запястью. Он видел, как тот менялся; зубы и когти, монстр, который скрывался под человеком. В реальности, один только вид лица оборотня заставил бы его приковать Скотта к батарее, и отдернуть запястье. Во сне он не мог пошевелиться, даже дышать, когда зубы Питера впивались в его плоть. Он чувствовал, что превращение захватывало его, чувствовал, как переворачивался, как боролся с Питером, когда тот пытался затолкать его в багажник. Он проснулся от собственного крика, скрученным одеялом, рубашка намокла от пота. Он задыхался, его грудь сдавило и болела, мир кружился вокруг него, а красные глаза наблюдали за ним, притаившись в каждом углу.       Отец держал его за плечи и тряс, пока Стайлз пытался бороться с ним, но он был сильнее его даже в самый тяжелый день. В конце концов он подаётся вперед, оказавшись в объятиях отца, все его тело дрожало и содрогалось. Шериф гладил сына по спине и раскачивал взад-вперед, словно ему снова четыре года, и Стайлз даже не смог смутиться, ему было чертовски страшно.       Из него вырвались несколько сдавленных всхлипов, но он быстро их подавил, и наконец ему удалось перестать дрожать. Его отец оставил его на минуту и вернулся с маленьким стаканчиком, в котором находилась жидкость янтарного цвета, и Стайлз залпом осушил его. Это оказалось бренди, и оно обожгло ему горло.       — Ты… ты ведь знаешь, что я несовершеннолетний? — сказал он.       Стилински на минуту сжал его плечо и ответил:       — Я хочу, чтобы ты знал, что подавать несовершеннолетнему алкоголь в собственном доме не запрещено.       — В Германии, может быть, — ответил Стайлз, и этот бойкий ответ слетел из его уст без всяких раздумий. Приятно осознавать, что его остроумие, очевидно, происходило автоматически.       Они сидели в тишине в течение минуты.       — Сынок, — наконец сказал Стилински, и Стайлз вздрогнул от одного этого слова, слово, которое означало, что им придется поговорить об этом, хотя его отец любил говорить об эмоциональных вещах еще меньше, чем он сам.       — Неважно… — Он замялся на минуту, но прочистил горло и решительно заговорил. — Что бы он ни сделал с тобой … ты можешь поговорить со мной об этом. Ты можешь рассказать мне. Все в порядке.       Слезы жгли Стайлзу глаза, и он больше не мог их сдерживать. Он надеялся, что отец ничего не заметил. Бикон-Хиллз — маленький городок без особых преступлений, но это не означало, что его отец не знал о том, что происходило в мире. Воображение шерифа рисовало самые ужасные картинки, которые может пережить похищенный подросток от рук более взрослого и сильного мужчины.       Но правда была еще хуже.       — Он… он со мной ничего не сделал, папа, — сказал Стайлз. — Он даже не прикоснулся ко мне. Он просто немного меня избил. Это… это самое худшее. — Комок в горле был таким огромным, что он едва смог говорить. — Ему не нужно было причинять мне боль, потому что я просто делал то, что он хотел.       Стилински снова сжимал его плечо.       — Ты ведь знаешь, что это не плохо? Это… — Теперь ему было трудно говорить. — Возможно, именно поэтому ты жив.       — Нет, папа, я жив, потому что ты был достаточно умен, чтобы искать машину медсестры, — и поскольку Крис Арджент довольно хорошо целился, — тихо добавил он, не думая, что стоило говорить это вслух. — Он оставил меня умирать.       Теперь он сходил с ума, и ничего не мог с собой поделать, рыдания вырывались из горла, как бы сильно ему не хотелось их сдержать. Подтянув колени к груди и надеявшись, что отец не смотрел на него, но он знал, что тот наблюдал за ним.       — Я делал все, что он хотел, я продал ему своих друзей, а потом он просто оставил меня умирать.       В обычных обстоятельствах его отец был не многословен, а когда дело касалось эмоциональных ситуация становилась еще хуже. Поэтому он просто положил руку сыну на плечо, прижимая его на несколько минут и давая время немного успокоиться. После этого он долгое время молчал, и, когда отец, наконец, отстранился и прочистил горло, Стайлз знал, что тот брякнет что-нибудь глупое, потому что таков был его отец. Это действительно мило, но глупо. Что-то связанное с его матерью, или предложение сходить к психологу, или что угодно — возможности бесконечны, когда в дело вовлечены его отец и эмоции.       Поэтому он притворился, что заснул, потому что просто не хотел слушать, что скажет отец. Шериф посмотрел на сына сверху вниз, слегка вздохнул и не стал ничего говорить. Несколько минут спустя он уложил Стайлза спать и укутал его; Стайлз расслабился, как и подобает спящему человеку. Шериф выключил свет и вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Стайлз подождал, пока не услышал звуки закрывающейся двери отцовской спальни, и только после этого вскочил с кровати, чтобы снова включить свет. Не только прикроватную лампу, но и верхний свет. Затем он достал баночку «Аддерала» и решил, что ни в коем случае не вернётся ко сну, и собирался убедиться в этом.