Coming Undone

      План Стайлза состоит в том, чтобы пойти в школу на следующий день, независимо от того, должен он это делать или нет. Пакет с заданиями был закончен, поэтому ему не хочется сидеть дома без дела. Но его попытки подняться с кровати не увенчались успехом, потому что тело начало бунтовать. Очевидно, что его отец был прав, и уборка всего дома накануне не была хорошей идеей. В результате он пребывает в несколько ворчливом настроении.       Он переписывается со Скоттом до тех пор, пока их придурковатый учитель химии не кричит на него и не отбирает телефон, что раздражает Стайлза, хотя он считает, что не должен поощрять друга бездельничать в школе. У того были хорошие оценки до всего случившегося с оборотнями, и они говорили о поступлении в одни и те же колледжи, хотя ни один из них понятия не имел, что хочет делать со своей жизнью. Он подумывает о том, чтобы устроить ему проверку оценок или, может быть, просто сделать за него домашнее задание.       Поскольку школьная работа отпадает, он заходит в Интернет и читает об оружии, стрельбе и различных способах убийства оборотней. Некоторые вопросы не давали ему покоя, например, почему семья Арджент использовала пули с аконитом, а не серебряные, но вскоре выяснил, что серебряные пули на самом деле непрактичны, потому что серебро плавится при гораздо более низкой температуре, чем сталь. Кроме того, серебро — более мягкий металл, его легче деформировать. Некоторые охотники на оборотней используют стальные ножи с насечкой, заполненной серебром, что кажется ему интересным. Но, если судить по его габаритам и физической силе, несмотря на неоцененные успехи в лакроссе, он решает, что лучше использовать оружие.       Для него также представляет интерес информация о том, что аконит ядовит не только для оборотней, но и для людей тоже. Возможно, зависит от разницы дозировок. Его используют в медицине, а быстрый поиск в Google находит места, где можно купить семена.       Он думает об этом, затем добавляет сайт в закладки и закрывает вкладку. Может быть, пригодится позже.       К тому времени, когда его отец возвращается домой с ведром KFC, у Стайлза миллион вопросов о весе разных пистолетов, какой вид ему больше подходит, почему одни пули быстрее других и сколько времени нужно, чтобы научиться стрелять. Он засыпает отца вопросами, пока его рот набит курицей и бисквитами, а шерифу приходится давать ответы на все, потому что он привык к такому поведению сына.       Они едут на полигон, Стайлз берет прозрачные пластиковые очки и огромные синие наушники и одаривает отца довольно глупой ухмылкой. Шериф фотографирует сына на мобильный телефон. Стайлз не может его винить. Его отец любит оружие, поэтому он предполагает, что разочаровал его незаинтересованностью в этом. Не в плохом смысле, но все же. Ему действительно это нравится.       Он уже слышал все эти лекции, но отец повторяет правила снова. Не направляй оружие на того, в кого не готов стрелять, если не собираешься никого убивать, тоже самое. Не направляй пистолет на стены, потолки или на то, от чего пуля может отрикошетить. Не клади палец на спусковой крючок, если не готов стрелять. Не стрелять в воздух. Ему все равно, как Стайлз любит фильм: «на гребне волны». Лекция длится около десяти минут, затем он кивает.       Потом его отец рассказывает, как называются различные части оружия, и Стайлз знал об этом заранее, благодаря чтению, но все равно слушает. Затем они переходят к боевой стойке. Отец показывает ему, как должны стоять ноги, расположение плеч, локтей, запястья, и все остальное. Когда его стойка становится идеальной, он заставляет Стайлза повторить её три или четыре раза, пока не добьется правильной техники выполнения без посторонней помощи. Затем они прорабатывают его хватку, которая, по словам его отца, является более важной, чем стойка.       Стайлзу это нравится, потому что он уже на вершине этого дерьма, они переходят к прицеливанию, и из дула вылетает первая пуля. Его отбрасывает назад, на отца, который стоит позади него, чтобы поддержать, и пуля пролетает мимо цели. Он разражается хохотом; все это кажется смешным. Его отец тоже смеется.       Он расходует всю обойму, прежде чем попадает в цель, и даже тогда ему удается только задеть плечо. Тем не менее, отец одобрительно кивает, так что его это не очень беспокоит. Стайлз улучает момент для отдыха, пока отец показывает ему, как заряжать пистолет, и предупреждает его, что, когда он разряжает оружие, нужно всегда проверять наличие пуль в патроннике.       К концу занятия он может попасть в цель два раза из трех, и даже если его выстрел не сможет убить человека, не говоря уже об оборотне, то, по крайней мере, замедлит его настолько, что он сможет бежать со всех ног. В общем, вполне удовлетворительный результат.       — Так когда я получу оружие? — спрашивает он, когда они едут домой.       Отец бросает на него взгляд, а затем вздыхает.       — Сынок, — говорит он, — ты слишком нервный, чтобы я начал покупать тебе огнестрельное оружие.       — Эй, нет, я действительно хорошо с этим справляюсь, помнишь? Ты сам сказал, — отвечает Стайлз, возможно, немного самодовольно.       — Да, да, это так, — говорит Стилински, явно не желая сдвинуться ни на дюйм в вопросе об огнестрельном оружии.       Стайлз пропускает это мимо ушей, потому что он уже знает, где его отец хранит оружие, и ключи от ящиков, даже тех, о которых, как он думает, Стайлз не знает. Поэтому он просто идет домой и делает вид, что все нормально, и слушает, как Скотт по скайпу жалуется, что этот ублюдок Харрис конфисковал его телефон, а Элисон расстроена, потому что похороны Кейт в воскресенье, и про то как они собираются надрать задницу на завтрашней игре в лакросс. Стайлз же будет там, верно? Он ничего не отвечает по этому поводу, потому что ему странно не хочется больше никогда приближаться к полю для лакросса, и он просто говорит, что посмотрит, как к этому отнесется его отец. Затем он ложится спать.       Он просыпается примерно в половине первого после плохого сна и слишком нервничает, чтобы снова заснуть. В доме полная тишина. Он пробирается вниз по лестнице в гараж, берет ключ от ящика с замком, который спрятан в одном из шкафов. Его отец хранит охотничье ружье и запасной пистолет. Стайлз не уверен, зачем ему нужно два пистолета, потому что у него есть служебный пистолет, но сейчас он рад этому, поскольку еще не научился стрелять из винтовки. Он берет его, захватывая с собой горсть патронов. Зарядив пистолет, он убирает его в ящик прикроватной тумбочки и засыпает, чувствуя себя успокоенным.       Но когда он снова просыпается, на этот раз он уверен, что слышал шум. Просто тихий стук, это могло быть что угодно, но что бы это ни было, ему это не нравится. Он вынимает пистолет из прикроватного ящика. За окном снова раздается шум. Медленно раздвинув шторы, он замечает темную фигуру, скорчившуюся на крыше, как горгулья. Сердце подпрыгивает к горлу, и руки осторожно тянуться поднять окно.       Теперь, независимо от того, насколько тихо он это делает, этого недостаточно, чтобы избежать острого слуха оборотня. Фигура смотрит на него, и в фокус попадает острый взгляд Дерека. Стайлз испускает вздох облегчения, а затем шипит:       — Какого черта ты здесь делаешь? Я чуть не пристрелил тебя!       Дерек хмуро смотрит на него.       — Где ты взял пистолет?       — Ты серьезно? — спрашивает Стайлз. — Мой отец — шериф. Ты думаешь, у нас в доме нет оружия?       По какой-то причине Дерек воспринимает это как приглашение: «пожалуйста, входи, Дерек, я так рад тебя видеть». Он отталкивает его с дороги и залезает в комнату через окно. Стайлз бросает на него разочарованный взгляд, но не пытается его остановить, потому что любое сопротивление закончилось бы провалом. Дерек умеет добиваться своего, причём неважно каким способом: раздавливая оппозицию бульдозером или делая вид, что препятствий нет.       — Серьезно, — говорит он вместо этого, — что ты здесь делаешь?       Дерек складывает руки на груди, продолжая сверлить Стайлза свирепым взглядом.       — Скотт рассказал мне, что ты переживаешь насчёт Питера и того, что он может прийти за тобой.       — Что? — шипит Стайлз. Неужели он это сказал? Или Скотт просто каким-то образом догадался об этом? Он действительно обладает способностью к интуиции, но обычно в самые неподходящие моменты. В данный момент Стайлз раздражён вторжением Дерека, чтобы чувствовать страх, что, по его мнению, хорошо, поскольку в противном случае, его пробрал бы холодок от этого заявления.       — Ты думаешь, что он мог бы это сделать?       — Нет, — говорит Дерек. — У него нет причин для этого.       — Так… почему ты здесь? — снова спрашивает Стайлз. — Потому что либо ты здесь лежишь в засаде, ожидая появление Питер, либо… ты здесь, чтобы потворствовать мне? Что на тебя не похоже, и еще, если ты собирался «стоять на страже» или что-то в этом роде, ты знаешь, что это не поможет мне чувствовать себя лучше, когда я не знаю, что ты это делаешь, верно?       Вместо ответа Дерек бросает на Стайлза один из своих типичных многострадальных взглядов.       — Скотт не хотел, чтобы я тебе говорил. Он думает, что твое достоинство может быть под угрозой.       — С каких пор ты прислушиваешься к тому, что говорит Скотт? — Стайлз закатывает глаза. — Ты здесь, потому что не можешь найти Питера, и потому что любая идея лучше, чем никакая, так что давай устроим слежку за домом бедного, травмированного Стайлза и напугаем его посреди ночи. Какая отличная идея! Уходи, Дерек.       Дерек не двигается с места, что ничуть не удивляет Стайлза, поэтому он решает игнорировать его присутствие. Но пистолет всё-таки разряжает, потому что его отец четко проинструктировал, что нельзя оставлять оружие заряженным, если он не планирует его использовать. Он даже проверяет наличие пули в патроннике, хотя уверен, что никогда его не снаряжал. Дерек с интересом наблюдает за его действиями, а затем говорит со свойственным ему тактом:       — Ты же знаешь, что это не остановит Питера?       Стайлз опускает пистолет, поджимая губы.       — Нет, но это замедлит его достаточно надолго, чтобы дать мне возможность покричать как маленькая девочка, а это, похоже, все, на что, по твоему мнению, я гожусь.       Дерек не спорит с ним, что еще больше вызывает у Стайлза раздражение.       — Почему ты так уверен, что он все еще жив? — спрашивает он, хотя не уверен, что хочет знать ответ. — Аконитовые пули. Три штуки. Помнишь?       Дерек ерзает на месте, а затем отвечает:       — Он жив. Я еще не альфа.       — Я думал, что тебе нужно убить его, чтобы стать альфой, — говорит Стайлз.       — Это зависит от обстоятельств, — отвечает Дерек. — Я тоже так думал, пока не узнал, что он убил Лору. Она была моей альфой. Теперь им стал Питер. Но я бы унаследовал его по семейной линии, если бы её убил кто-то другой, поэтому будь Питер убит не оборотнем, то я стал бы альфой.       Стайлз обдумывает его слова, а затем выдаёт:       — Значит, ты не позволил бы Скотту убить альфу, так? Потому что тогда он был бы твоим боссом. Вся эта болтовня о возможном излечение, — чушь собачья.       — Это не было чушью, — говорит Дерек. — Я не знал, сработает это на самом деле или нет, и я говорил ему об этом. Это не моя вина, если он не слушал. И он не обязательно был бы моим альфой. Оборотни не обязаны оставаться в одной стае. Если им не нравится их альфа, они могут покинуть стаю и рискнуть стать омегой, в одиночку, или присоединиться к другой стае.       Стайлз с раздражением воздел руки вверх.       — Тогда почему Питер смог контролировать Скотта?       — Потому что Питер обратил Скотта, а он не контролировал своё превращение.       — Знаешь что, к чёрту, я сдаюсь, — решает Стайлз. — Я пытался заснуть. Как я должен уснуть, когда ты пялишься на меня?       — Я тоже буду спать.       Стайлз сомневается в этом, но он не в настроении спорить с ним, так как препирательства с Дереком Хейлом все равно ни к чему не приводят.       — Хорошо, попробуй. Ты просто… устраивайся поудобнее, здоровяк.       Он откидывается на подушку и несколько долгих минут смотрит в потолок, слушая шум, пока Дерек пытается устроиться. Свет остался включенным, потому что ему наплевать, что оборотень думает по этому поводу. Когда он снова поднимает глаза, чтобы убедиться, что Дерек не наблюдает за ним — давайте взглянем правде в глаза, это жутковато, — перед его взором предстаёт картина: большой темно-серый волк, свернувшейся калачиком в углу его комнаты. Он удивленно втягивает воздух, стискивая зубы и пытаясь не издавать вскриков, которые просились вырваться наружу.       — С каких пор ты можешь это делать?       Волк поднимает голову и мгновение удерживает его взгляд, словно взвешивая возможность вернуть себе человеческий облик и ответить на вопрос или просто проигнорировать и продолжить спать. Затем он меняется. Это захватывающий процесс — превращение волка обратно в человека, и, в отличие от частичных перевоплощений, на оборотне отсутствует одежда. До Стайлза доходит, что шуршание, которое он слышал ранее — это Дерек раздевался. Оборотня совершенно не смущает его вид, хотя ему нечего стыдиться, после чего он отвечает на вопрос.       — Все оборотни могут это делать. Это вторая ступень смены формы.       — Скотт не может, — говорит Стайлз.       — Он может, — возражает Дерек. — Просто еще не научился.       — Знаешь, — говорит Стайлз, — возможно, он будет не так уж против поучиться у тебя, если ты научишь его чему-нибудь стоящему, чем выглядеть, словно он из фильма категории «Б» восьмидесятых. — Он встречает пристальный взгляд Дерека пожатием плеч. — Я просто говорю.       В ответ Дерек снова принимает форму волка, что заставляет Стайлза предположить, что разговор окончен. Однако через минуту Дерек забирается на изножье его кровати и сворачивается калачиком.       — О, что, пол слишком твердый для твоих хрупких костей? — спрашивает Стайлз, глядя на Дерека свирепо. — Большинство людей ждут приглашения, прежде чем залезть в чужую постель. Не то чтобы я говорил на собственном опыте.       Дерек демонстрирует скуку, зевнув, глядя на него, ну и ладно, но зубы, это зрелище, которое действительно впечатляет, а затем он закрывает глаза. Стайлз вздыхает, но кровать достаточно большая, и, кроме как спихнуть Дерека, он мало что сможет с этим поделать. Поэтому он снова ложится и закрывает глаза, оставляя свет включенным, потому что к черту Дерека Хейла, вот почему.       Сон Стайлза длится недолго, побуждая его к пробуждению из-за очередного кошмара о времени проведённом в багажнике, заставляя очнуться задыхаясь. Рядом с ним волчья форма Дерека, который подтолкнул его к пробуждению. Даже не осознавая, что он делает, Стайлз поворачивается и прижимается к этой обнадеживающей массе, зарываясь лицом в шерсть Дерека, пока не обретает некое подобие спокойствия. Он засыпает, все еще прислонившись к нему, и спит остаток ночи без сновидений.       На следующее утро солнце сочится сквозь занавески и слепит ему в глаза, потому что он забыл задернуть их перед тем, как лечь спать. Дерек все еще лежит на кровати рядом с ним в волчьем обличии и действительно спит. Стайлз размышляет об этом несколько минут, затем встает с кровати, берет фотоаппарат и быстро делает снимок.       Он пересылает его Скотту с текстом:       — Посмотри, на что способен Дерек, но о чем он тебе не рассказывал!       Через две минуты он получает ответное сообщение:       — Почему Дерек в твоей постели?       — Ладно, возможно, я не до конца продумал этот вопрос, — бормочет про себя Стайлз. Он задумывается на мгновение, прежде чем набрать ответ. — Потому что какой-то придурок сказал ему, что я боюсь, что Питер придет за мной.       Скотт, очевидно, решает, что отсутствие ответа — лучший ответ.       Стайлз не горит желанием, чтобы его отец вошёл в комнату и увидел гигантского волка или Дерека Хейла и спросил, что он делает в его постели, поэтому довольствуется тем, что тычет того в ребра, пока он не откроет один сонный глаз. Его взгляд безошибочно узнаваем, независимо от того, какое обличие он принимает.       — Вставай, — говорит Стайлз. — Если только ты не хочешь, чтобы мой отец узнал, что ты здесь. Потому что он действительно тебя пристрелит.       Дерек меняет форму и говорит:       — С меня сняли все обвинения.       — И это будет иметь значение для моего отца, когда он обнаружит тебя в моей постели?       Дерек посылает ему свирепый взгляд.       — А теперь надень эти чертовы штаны, пока я не сделал пару снимков, чтобы подкупить Дэнни, — говорит Стайлз, но всё равно украдкой делает снимки, потому что, почему бы и нет.       — Слушай… — Стайлз прочищает горло. — Извини за прошлую ночь. Ты знаешь… За… — Он морщится, но выплевывает. — Обнимашки.       Дерек просто бросает на него непонимающий взгляд.       — Да ладно, — говорит Стайлз. — Не заставляй меня говорить об этом. Просто скажи «не волнуйся об этом». Постарайся быть обнадеживающим. Или хотя бы не придурком.       Наступает пауза. Затем вздох.       — Это не пустяки, — говорит Дерек, — так что не превращай это в нечто единое. Волки — тактильные существа. Очень часто они спят кучками, близко друг к другу.       Стайлз одаривает его долгим взглядом, затем говорит:       — Ты… пытаешься убедить меня… что ты — прирожденный обнимальщик.       Дерек теперь даже не смотрит. Он действительно закатывает глаза.       — С моей стаей, — натянуто уточняет он.       — Я не часть твоей стаи, — говорит Стайлз.       — Ты не волк, — соглашается Дерек, — но ты часть моей стаи.       Стайлз снова пристально смотрит на него, затем говорит:       — Знаешь что, неважно. Думаю, я лучше позволю тебе делать то, что ты хочешь, чем продолжать этот разговор.       Дерек кивает, как будто так и должно быть.

~ ~ ~ ~

      Стайлз все-таки идет на игру в лакросс, хотя и не хочет этого. Он был уверен, что отец откажется, тем самым дав ему удобную отговорку, но вместо этого он соглашается, и они отправляются на игру вдвоём. Стайлз сидит на трибуне и нервно постукивает ногами по земле, чувствуя, как толпа давит на него. Лидия отсутствовала, но была Эллисон, которая болеет за Скотта. Она рассказывает Стайлзу о том, что отец запретил ей видеться со Скоттом, что увеличивает его шансы лишиться девственности в этом месяце.       Крис Арджент сердито смотрит с трибуны. Дерек наверняка где-то притаился. Так что по всем стандартам он в полной безопасности. Даже Питер, наверное, не настолько безумен, чтобы выкинуть что-то при куче свидетелей, большинство из которых ничего не знают об оборотнях. Стайлз говорит себе, что Питер, скорее всего, уехал из города. Его месть была завершена, так что нет нужды торчать здесь, верно? Особенно когда вокруг столько охотников с оружием.       Это наталкивает его на мысль, но сначала он должен пережить игру в лакросс. Он чувствует себя зажатым со всех сторон, ему тесно и кажется начинает развиваться клаустрофобия. Ему приходится прилагать усилия, чтобы сохранить ровное дыхание. Его отец, кажется, благословенно не замечает его затруднительного положения. Эллисон, которая более чувствительна, чем ее парень, в какой-то момент наклоняется к нему, крепко сжимая руку Стайлза. Она не смотрит на него, ничего не говорит, не подаёт вида. Просто держит его руку. Он понимает, почему Скотт влюбился в нее.       Джексон в прекрасной форме, он как всегда ведет себя как придурок, но Скотт в кои-то веки игнорирует его. Они, конечно, побеждают, потому что они классные. Скотт машет Эллисон с поля с ухмылкой шириной в милю, видит мистера Арджента и одёргивает себя. В целом, вечер удался.       Похороны Кейт — не такая большая проблема, как могла бы быть, потому что шерифу Стилински удалось замять всю эту историю с поджогом, сделав так, будто Питер Хейл был просто сумасшедшим серийным убийцей, которому по какой-то причине нравится выставлять своих жертв похожими на жертв нападения животных. Скотт хочет поехать поддержать Эллисон, но, конечно, ее отец не разрешает ему, и вместо этого он планирует затаиться на кладбище.       Стайлз хочет пойти поддержать Скотта, но его отец понимает, что он делает, примерно за три секунды и запрещает им обоим приближаться к кладбищу. Вместо этого они проводят время в спальне Стайлза и говорят о том, как несправедлива их жизнь. Скотт безуспешно пытается превратиться в настоящего волка, так что они немного спорят из-за Дерека. После этого Стайлз показывает ему фотографии его голой задницы, которые сделал утром, и они оба хихикают, как незрелые подростки, которыми они и являются, и обсуждают, будут ли они ужасными людьми, если выложат их в интернет, ведь его лица, в конце концов, не видно.       — Итак… насколько все было плохо? — наконец спрашивает Скотт.       Стайлзу не нужно спрашивать, о чем он говорит. Через мгновение он отвечает:       — Это было плохо. Это было просто так, как… не было ничего. Ни света, ни звуков. Не о чем думать. От одной только скуки я мог бы сойти с ума. И я не знал, мертв ты или жив, и найдет ли меня кто-нибудь. — Он снова опускается на кровать и смотрит в потолок. — Это было очень плохо, чувак.       Скотт прислоняется к кровати, сидя на полу, так что они не смотрят друг на друга.       —Типа, когда ты «приковал-меня-к-батарее»?       — Хуже, — говорит Стайлз. — Намного хуже.       Они на минуту замолкают.       — Знаешь, Дерек сегодня утром сказал забавную вещь, — наконец говорит Стайлз. — Он сказал, что я был частью стаи.       — Ну…— Скотт слегка сдвигается. — Так и есть, верно?       — Я не оборотень.       — Да, но… не все Хейлы были оборотнями. Отец Эллисон говорил об этом. Что некоторые члены семьи, сгоревшие в огне, были обычными людьми. Держу пари, они все еще считали людей частью стаи. Так что, думаю, не обязательно быть оборотнем, чтобы быть частью стаи.       — Наверное. — Стайлз относится ко всему этому довольно скептически.       — Кроме того… конечно, ты часть стаи, — добавляет Скотт. — Я имею в виду… ты же Стайлз.       — Что ж, я не могу этого отрицать, — говорит Стайлз.       — Ты ведь понимаешь, что теперь он будет постоянно командовать тобой? — спрашивает Скотт. — Я имею в виду, ты сказал, что согласен быть частью его стаи?       Стайлз вспоминает, что он ответил.       — Я сказал ему, что не хочу больше об этом говорить.       Скотт фыркает от смеха.       — О, да. Ты облажался.       Стайлз бьет его подушкой по голове.       — Знаешь, — говорит Скотт, — это объясняет сообщение, которое он прислал мне сегодня утром. — Он показывает его Стайлзу. Оно гласит: «Если Стайлз может принять меня как своего альфу, а он намного умнее тебя, то в чем, черт возьми, твоя проблема?»       Стайлз мгновение изучает текстовое сообщение, после чего они одновременно смотрят друг на друга, выдавая в унисон:       — Какой придурок.       — Ты уже ответил ему? — спрашивает Стайлз.       — Нет. Я игнорирую эти маленькие любовные записки, которые он мне присылает.       Стайлз ухмыляется и хватает телефон, печатая: «Стайлз — больший мужчина, чем ты когда-либо будешь» и отправляет его прежде, чем Скотт успевает забрать у него телефон.       — Ты придурок, — говорит Скотт, но смеётся.       Телефон подает сигнал, и Дерек отвечает самодовольным сообщением: «Вот почему его статус в стае всегда будет выше, чем твой».       — Ну вот, началось, — говорит Стайлз, отстукивая пальцами ритм. Скотт пытается схватить телефон, но он старается держать его вне досягаемости, пока его мозг придумывает поистине уморительные ответы на колкости Дерека. Но Скотт быстрее и сильнее его, и ему удается выхватить телефон прежде, чем он успевает нажать кнопку «Отправить». Стайлз пытается вернуть его, потому что «лучшие друзья с начальной школы, они занимаются таким дерьмом, они мальчики, они борются». Вот так он оказывается прижатым лицом в матрас, удерживаемый рукой Скотта на его затылке, и чертовски напуганным.       Скотт немного глуповат, поэтому он сначала не замечает этого, держа Стайлза прижатым, пока тот пишет Дереку бог знает что, но через несколько секунд до него доходит, что для Стайлз нехарактерно издавать тихие скулящие звуки.       — Ого, черт, извини, — говорит он, вскакивая с кровати и отпуская Стайлза. — Ты в порядке?       Он не в порядке, он не может дышать. Головой он осознаёт, что у него очередной приступ паники. Это все хорошо и прекрасно, но он не может выйти из этого состояния. У него не получалось справиться с этим с тех пор, как умерла мама; иногда отцу приходилось плескать в лицо стакан холодной воды, чтобы привести его в чувства. Они обсуждали прием лекарств, чтобы решить эту проблему, но ему стало лучше, поэтому оставили как есть. Его кулаки сжимаются, и он хватает ртом воздух, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, такое же испуганное и неустойчивое, как и он сам. Скотт говорит с ним, но он не может разобрать слов.       Затем он чувствует прикосновение шерсти к руке, и вцепляется в нее, обхватывая руками волка, который забрался рядом с ним, используя его тело, чтобы оградить его от всего мира. Постепенно его дыхание выравнивается, сердцебиение замедляется. Он думает о том, как прикосновения выделяют окситоцин и как научные исследования доказали, что это помогает при травмах и посттравматическом стрессовом расстройстве.       Когда он, наконец, взял себя в руки, он моргает, глядя на лохматого темно-коричневого волка, который теперь сидит с ним, и глупо говорит:       — Эй. Ты догадался.       Волк моргает на него, а затем опускает взгляд вниз, словно только сейчас сообразив, что у него четыре лапы, а не четыре человеческие конечности. Он немного запутался в своей одежде, потому что она не упала, когда он перевоплотился в волка. Его вид довольно нелепый, поэтому Стайлза начинает смеяться. Это приятно, поэтому он смеется сильнее.       — Заткнись! — говорит Скотт, мгновение спустя, когда ему удается вернуть себе человеческий облик, хотя он чуть не падает, потому что только одна его нога находится в штанах. — Я думал, это поможет, черт возьми, это ты говорил о Дереке, который прижимал тебя к себе в постели…       — Извините, не было никаких объятий…       — О, да, а что тогда было? Ласки? Объятья? Обнимашки?       — Ты ведь знаешь, что у меня теперь есть пистолет?       Скотт плюхается обратно на кровать, все еще смеясь над ним.       Да, думает Стайлз, определенно он часть стаи. Это не имеет для него никакого смысла, но он на удивление смирился с этим.