Il gambetto (Гамбит)

      Вечер пятницы у Эцио тоже прошёл не лучшим образом: его вновь обвинили в том, чего он не совершал.       Спустя несколько дней после того, как Эцио оказался на острове, он наконец добрался до человека, связанного с заговорщиками Пацци. Побыстрее спрятав тело в глубоком бочонке, ассасин уже хотел было отдохнуть перед завтрашним возвращением в город, как рядом загорелось одно из зданий. На место происшествия сразу сбежались до зубов вооружённые и покрытые латами гвардейцы.       Их было слишком много, и если бы Эцио вступил с ними в бой, то вряд ли бы вернулся целым. Ему пришлось бежать через крыши домов, куда из-за тяжёлых доспехов противникам было проблематично забираться. Однако, пока ассасин пытался залезть, один из лучников успел подстрелить его в плечо. Благо боль от стрел редко приносила ему неудобства, да и лекарство, всегда лежавшее в поясной сумке, могло на время её заглушить. Всё это позволило ассасину скрыться в одном из закоулков и добраться до лекаря.       Местный врач помог вынуть из плеча стрелу и обработать ранение. Теперь же Эцио сидел на возе и накладывал свежую повязку. Отстегнув и сняв более лёгкую, но не менее прочную броню, ассасин посмотрел на дыру в рукаве: она была небольшая, но не единственная. Ещё немного и ему придётся покупать новую камичу.       Придерживая лоскут в одной руке, второй Эцио доставал бинты из поясной сумки и медленно перевязывал плечо, временами шипя от неосторожных действий.       Завязав последний узел, ассасин наконец смог спокойно вздохнуть. После такой пробежки его тело требовало хорошего отдыха. Спина всё ещё ныла от множества камней, что гвардейцы успели кинуть в него, а ноги гудели. Эцио хотелось отвлечься от неприятного завершения дня, однако вряд ли он смог бы найти тут хоть один бордель, ведь Лидо — больше военный остров, нежели жилой. Поэтому ему пришлось вновь проводить ночь, лёжа на стоге сена.       Ассасин вспоминал своих отца и братьев: то, как с ними ранее беззаботно проводил время, дрался с досаждающим Вьерри Пацци, бегал по крышам и дразнил стражников с Федерико, веселился и присматривал за Петруччо, выполнял поручения доброго, но справедливого отца; и то, как увидел их казнь, когда под родными открылся люк, и их тела повисли безвольными куклами. От столь скорбных событий в его сердце вмиг пробежал чёрный червь ненависти и горечи, и Эцио сморщился. Рана от потери близких была так свежа, что от злости он сжал в ладони соломенный пучок, словно уже придушил каждого гада, виновного в их смерти, и пронзил их сердца отцовским клинком.       Вдали тихих улиц едва был слышен шум волн, что белесой пеной отбивались от пристани. Оттуда доносился морской запах лагуны. Всё это неплохо успокаивало ассасина, однако подарить душевный покой не могло. Сделав глубокий вдох, Эцио прикрыл глаза и подумал о матушке с сестрой, что остались живы, и дяде Марио, давшем новое пристанище на Монтериджони.       «Как они там? Я ведь долго не был дома», — подумал он и повернул голову.       По приезде на виллу дядя рассказал об истинном деле отца юноши, обучил его искусству ведения боя, и вместе они разобрались с одним из Пацци, что терроризировал городок. После такой победы Эцио, до этого желавший бежать с родными в другую часть страны, остался в Монтериджони и начал его восстанавливать. Однако не всё было так хорошо, как кажется: родительница находилась в беспамятстве от потери мужа и сыновей; враги затаились в сердце Светлейшей Республики и строили очередные козни, а он — самый разыскиваемый человек во всей Италии. Тем не менее Эцио был уверен, что в один день отомстит за причинённую его семье боль и покончит с тамплиерами. Ещё немного обдумав своё положение, он перевернулся на здоровый бок и заснул.       Следующим утром ассасин стал осторожно пробираться в порт, где его ждал небольшой парусник в Венецию. Стражники всё ещё пытались выследить его, но многолюдность улиц не позволила обнаружить Аудиторе. Так он дошёл до судна и, кивнув капитану, которому заранее заплатил хорошую сумму, скрылся в выдраенном трюме.       В городе первым делом ассасин встретился с посыльным Медичи. Лоренцо, как всегда, не поскупился, и тяжёлый мешок с дукатами лежал теперь в руке ассасина. Вторым делом Эцио побежал к ближайшему доктору. Медик аккуратно снял с плеча повязку, протёр повреждённое место и наложил не очень приятную на запах мазь. Подобные процедуры всегда сопровождали юность Эцио после уличных драк.       — Несколько недель, и вы будете как новенький, — приговаривал мужчина, накладывая свежие бинты. — Однако вам стоит повременить с любыми активными движениями этой рукой: стрела чуть не задела кость.       Заплатив, Эцио скрылся за углом. С высоты ему было легче ориентироваться в городе, а оторванность от людской толпы дарила чувство свободы. Аудиторе стал не спеша двигаться в сторону гильдии воров. Он медленно пробегал по черепичным крышам и растянутым с одного дома на другой канатам и прятался от стражников. Всё это напоминало беззаботные юношеские годы во Флоренции, в которые Эцио с большой охотой хотел бы вернуться.       Сам город ему нравился. Он был более живым по сравнению с однотонной, каменной Тосканой. Множество лёгких цветочных узоров на фасадах и перегородках от палящего солнца; узенькие улочки со входами в небольшие дворики, где можно было скрыться от любопытных глаз, и мосты, под которыми двое проезжали на гондолах — всё это, в малейших деталях, создавало амурную атмосферу.       Венеция была подобна прекрасной юной деве на выданье, но уже со множеством любовников за спиной. Не зря она издавна славилась своими борделями, где учтивые — и не очень — проститутки удовлетворяли любые желания своих клиентов. Даже многие венецианские матроны, скрывавшие свой лик за целомудренными фаццуоло, не стеснялись подражать путанам. Они надеялись, что так их мужья не будут ходить в публичные дома. Однако, когда столь прекрасные искусительницы могут подарить не только физическое, но и душевное наслаждение, как не поддаться греху и не позволить обворовать себя до гроша?       Наконец показались крыши убежища гильдии, и ассасин немного ускорился. Он хотел поскорее отчитаться Антонио о своём прибытии и нормально отдохнуть. Подойдя к краю, Эцио заметил гондолу Уго. Сам хозяин лодки отсутствовал, что было довольно странно: мужчина редко оставлял её без надзора.       Оказавшись на мощёном проходе, Аудиторе наконец увидел товарища. Однако за ним медленно шла достаточно богато одетая молодая пара.       Первым, кто заметил ассасина, был юноша. По лицу незнакомца сразу расползлась тонкая линия улыбки, а глаза хитро прищурились. Потом заметила спутница и стала поглядывать назад.       Спрятавшись за углом здания, Эцио также стал наблюдать за господами. Молодые люди не были похожи на местных: их наряды — не такие вычурные, как у венецианцев, и без множества украшений. Тем не менее девушка — нет, мадонна — накинула на голову тёмную венецианскую мантию. Юноша подал руку, и они сели в гондолу. Когда судно отплыло, Эцио продолжил свой путь.       В убежище всё было как обычно: повсюду бегали члены гильдии, тренировались в лазании и весело обсуждали свои похождения. Даже Роза была весела и, заметив ассасина, помахала в знак приветствия.       В кабинете Антонио крутился вокруг стола и быстро прибирал чаши с кофе. В своё время ассасин удосужился отведать этот необычный напиток, однако он не пришёлся ему по вкусу — слишком горький и терпкий для любителя сладких блюд.       — Come xe andado?       — Ужасно. Какой-то подлец недалеко от меня подпалил склад с боеприпасами. Кстати, вот, — Эцио кинул ему мешок с десятком дукатов.       Положив деньги в ящичек к остальным, Антонио продолжил крутиться, что-то бормоча себе под нос. Подобное поведение было несвойственно всегда собранному и серьёзному главе гильдии. Он был слишком взволнован, словно уже захватил палаццо одного из прокураторов Сан-Марко.       — Как вижу, наш шпион приехал. И с женой.       — О нет, мой друг, шпион — не он, а она.       — Lei lo è?       — И довольно приятная синьора, — восторженно заявил Антонио.       Эцио поверить не мог, что простая встреча с союзницей смогла произвести подобное впечатление. Он не заметил ничего особенного в синьоре, кроме её принадлежности ко Флоренции.       — Тогда кто тот юноша, что шёл рядом с ней?       — Её наставник. Он через пару дней отправится назад во Флоренцию, — мужчина отвёл ладонь назад.       — Неужто Лоренцо отправил одну из своих дочерей?       Антонио лишь двинул плечами.       — Мне представили её как подопечную семьи Медичи.       Подобная новость дарила надежду, что союзники будут преданы делу гильдии, и одновременно отбирала её. Мессер Лоренцо мог ошибиться и отправить не того человека. Семью Медичи всегда окружали не самые честные люди, и синьора могла также втереться государю в доверие, чтобы потом сдавать всё тамплиерам. Да и пристальный взгляд её компаньона не давал покоя.       Пока Эцио размышлял о новых союзниках, его напарник подошёл к стеллажу и взял одну из книг. Он быстро просматривал страницы и листал в поиске необходимых для него наработок, периодически проводя по усам и стуча пальцами по обложке.       — И как часто она будет тут появляться?       — После воскресных месс, но не каждую неделю. Синьора будет сообщать, что нового задумали дворяне.       — А на этой она ещё придёт?       — Нет, ей пока что нечего нам сказать. Может, на следующей что-нибудь да выяснит.       Глава гильдии всё ещё был погружён в свои мысли. Сейчас его больше заботило римское право, в котором он практически ничего не смыслил. Антонио боялся, что союзница начнёт говорить множество непонятных ему слов, и не хотел пасть лицом в грязь пред ней.       — У тебя других новостей или поручений нет?       — Нет, — он отложил книгу и повернулся. — Мой друг, ты только сегодня вернулся с задания и уже рвёшься в бой. Лучше расслабься и отдохни пару деньков.       — Я как раз и хотел этим заняться.       Эцио пошёл в сторону выхода, а Антонио взял очередной фолиант и стал его листать. Аудиторе сомневался, что от синьоры будет хоть какая-то польза, и решил проследить за ней. Его «особый талант» всегда наводил на нужных людей и помогал найти выход.       Только на поиски синьоры Эцио отправился в воскресенье. Тогда все пойдут на литургию, и синьора точно должна быть среди них. Уго рассказал, что встретил новых союзников недалеко от квартала Дорзодуро, откуда отвёз в убежище. Туда ассасин и собирался отправиться.       Встав пораньше, пока остальные ещё спали, Эцио умылся и сменил на плече повязку. Отложив старые бинты в сторону, он натянул сапоги и просунул руки в ворстредовую соттовесте. Отцовская роба была ещё одним напоминанием о его основной цели — месть тамплиерам.       — Куда-то собираешься? — со спины подошла Роза.       — Да, хочу получше рассмотреть нашего нового шпиона.       — Шпиона? Ты про ту избалованную дамочку, что пришла вместе с напыщенным петухом? — фыркнула она. — Неужели зацепила тебя?       — Non in questo caso, — сдерживая смех, ответил он.       Эцио отошёл, поднял со стола скрытые клинки и принялся закреплять их на запястьях. Спрятанное в наручах оружие было верным спутником. Благодаря ему можно было незаметно убить и скрыться. Роза перехватила вторые наручи и помогла зафиксировать их.       — С чего ты взяла, что она избалованная? Антонио сказал, что синьора очень приятная по характеру.       — О, Эцио, ты бы видел, с каким омерзением она смотрела на нас! Мы для неё были словно дикие животные.       — Это неудивительно. Синьора приехала из обеспеченной семьи.       — Я не доверяю ей. Она богата. Зачем помогать нам? — воровка сложила на груди руки.       — Синьоре так повелели, — Эцио положил ей на плечо руку. — Тем не менее её пособничество — это единственный способ, чтобы что-то узнать о правительстве.       На это Роза лишь надула губы и отвела взгляд. Аудиторе взял её за подбородок.       — Я тоже не доверяю ей и хочу убедиться, что она нужный нам человек.       — Ты же через несколько недель их снова увидишь. Зачем такая спешка?       — Синьору я увижу, а вот её напыщенного петуха, как ты выразилась, вряд ли. Он вскоре уезжает. Не волнуйся. Однажды Эмилио Барбариго перестанет терроризировать Венецию, — он отвёл от груди ладонь. — Sono sicuro.       — Эцио, — усмехнулась Роза, — нам бы твою уверенность. Тогда даже дож не будет опасен.       Она сделала пару шагов вперёд и медленно осмотрела его от ног до головы. Эцио, как все мужчины его возраста, был бесподобен: строен и высок, смугл и темноволос, полон неистощимой энергии и падок на красивых женщин. В его тёмных глазах то и дело проскальзывали игривые искорки, а губы растягивались в обворожительной улыбке. Только он всегда был одет в серо-красное соттовесте, а голова — скрыта капюшоном. Это добавляло долю подозрительности, но Аудиторе редко об этом задумывался. Его постоянно распахнутые края камичи давали повод для не самых пристойных мыслей, а поблёскивающее в темноте воротников украшение так и манило прикоснуться. Что Роза и сделала.       — Может, останешься? Вновь побегаем по крышам.       На это предложение Эцио только отвёл довольный взгляд. Он помнил, насколько захватывающей и жаркой была последняя полуночная гонка. Его тело ещё несколько дней ныло от удовольствия. Тем не менее её итог мог быть и менее приятным, если бы синьор, которого они разбудили в пылу страсти, скинул на них содержание своего ночного горшка.       — Не стоит. Сегодня воскресный день, да и я сейчас не в лучшей форме для длительного забега. К тому же в прошлый раз ты споткнулась и чуть не свалилась в воду.       — Оу, это была чистая случайность. No sucederà più.       — Если так хочешь, можем через пару деньков всё устроить.       — Ловлю на слове, Principe.       Глаза Розы лукаво блеснули, а на губах появилась довольная улыбка. Эцио закрепил капюшон, накинул на плечо плащ и, проверив клинки на исправность, поднялся на крышу здания. До мессы оставалось пару часов, и он мог не спешить.       Наверху было ветрено, и Эцио приходилось придерживать каппу, чтобы она не слетела. Однако это не было такой уж проблемой: прежние стражники недавно спустились со зданий, а новые ещё не поднялись.       Вдруг на одном из выступов Эцио заметил несколько перьев. Он остановился и присел на край крыши, дабы взять одно. Его младший брат хотел подарить матери шкатулку с перьями, однако не смог. Ещё раз покрутив в руке пёрышко, Эцио положил его в небольшой карман и продолжил путь.       Начало светать; через час начнётся служение. Ассасин хотел ускориться, но ему вновь пришлось остановиться — со вчерашнего утра во рту не было ни крошки. В заднем кармане вроде осталось пару кусков хлеба, и он взял один, присев на край. Медленно жуя засохший ломоть, Эцио приглядывался, не было ли среди прохожих его цели, однако чутье молчало. Когда голод был частично утолён, ассасин побежал к церкви.       Там он встал на лучшую точку обзора, откуда можно было следить сразу за всеми прихожанами. Время тянулось, а ни на одной из улиц знакомые незнакомцы не появлялись.       Внезапно из-за спины послышался шорох.       — Эй, слезай! Тебе тут не место, — гвардеец подошёл ближе. — Где-то я его видел.       «А я так не хотел», — вздохнул Эцио и встал.       Мужчина занёс рапиру для удара, и ассасин дёрнул кистью. Миг, и стражника пронзил тонкий клинок. Меч с неприятным лязгом выпал из рук, а мужчина медленно осел на крышу с красным пятном на груди. Быстрая смерть не так мучительна.       По городу прошёл звон колоколов церквей. Горожане зашевелились подобно муравьям. Улицы потихоньку опустели. Литургия началась.       Зайдя в церковь, Эцио обмочил пальцы в воде и перекрестился. По храму разносился хор, а прихожане стояли или сидели, сложив руки в замок и преклонив голову. Все донны были молоды и скромны, но ни одна не была флорентийкой. Удручённо вздохнув, Эцио пошёл назад. На выходе он кинул монаху пару монет.       Однако в других зданиях его также ждало разочарование. Время, а также деньги на пожертвования заканчивались, а новых знакомых словно «след» простыл. К тому же Эцио вновь натолкнулся на гвардейцев и, споткнувшись, распихнул их всех. Гвардейцы сразу кинулись за нарушителем порядка. Ассасин, с прытью рыси, дал дёру. Временами такие погони только веселили, азарт от преследования пьянил, а в венах бурлила кровь.       Оторвавшись от стражников, Эцио забежал за угол и уселся на скамью. Гвардейцы прошли мимо и скрылись за очередным углом.       Недалеко находилась деи-Фрари, в которой он уже был. В первый раз что-то дало знать, что флорентийцы именно тут. Но потом дар замолчал.       Раздался новый звон. Время истекло, и теперь неизвестно, удастся ли ему за пару дней отыскать союзников в столь большом городе. Эцио опёрся подбородком о кулак и стал размышлять, как ему поступить. Он мог бы обежать все порты и узнать, в каком из них отплывает корабль в Романью и когда. Но можно просто опоздать с поиском.       — … что тут не проводят скачки.       — Венецианцы привыкли жить на воде, и такие развлечения не в их привычке. Если они сядут на лошадь, то обвинят её в «качке», а с уздечкой будут обращаться подобно рычагу парусника, — усмехнулся второй. — Да и улицы тут не такие широкие, как во Флоренции.       Услышав знакомое тосканское просторечие, Эцио поднял голову. Чутьё подсказало, что то были именно те люди, которых он искал. Негодование взыграло в груди: судьба в этот раз решила немного поводить его за нос. Подойти ближе и получше «разглядеть» их мешала толпа. Поэтому он вновь залез на крышу.       От молодых людей не веяло опасностью — даже его дар подсказывал, что они союзники. Однако ассасин мог и ошибаться, как это было с Уберто Альберти. Считая, что гонфалоньер — друг семьи, Эцио отдал ему доказательство о невиновности отца. Тогда он совершил одну из крупнейших ошибок жизни.       Эцио так увлёкся подслушиванием разговора, что не заметил, как сзади подошёл очередной лучник. Обратил лишь, когда мимо ноги свистнула стрела. Стражник сменил лук на меч и спрыгнул к ассасину. Он так быстро замахнулся, что Аудиторе успел только отразить натиск над головой. Он уже хотел контратаковать, как мужчина вновь поднял меч.       Лезвия клинков бряцнули по поверхности вражеской амуниции. Ущерб был мнимый. Лучник лишь усмехнулся. С каждой неудачной атакой взор Эцио становился всё более мрачным, а сердце чаще билось от злости. Затяжные стычки со встречными стражниками всегда его раздражали.       Противник сменил позу, и ассасин наконец смог нанести удар. Клинки в очередной раз звякнули, и Аудиторе удалось откинуть вражеское оружие. Не теряя времени, Эцио шустро перенёс вес на другую ногу и вытянул вперёд руки. Лезвия прошлись точно по открытой части шеи лучника. Из тонких порезов полилась горячая кровь, пачкая ворот синего дублета.       Ассасин обтёр клинки об одеяния стражника и выпрямился. По крайней мере, теперь он знал имя союзницы и что она не предаст в скором времени.       Как обещал, Эцио устроил забег с Розой. Молодые люди с азартом мерились своей прытью, обгоняли один другого и выделывали трюки, которым любой горожанин позавидовал бы. В этот раз гонки закончились не так жарко. Оба бегуна выдохлись, что не было сил даже выговорить слово. Поэтому просто сидели и попивали краденый ликёр. Изредка они кидали шуточки в сторону прохожих, что сталкивались друг с другом.       В большей мере говорила Роза. Она рассказывала о своём тяжёлом прошлом до появления в гильдии: как ей приходилось выживать на улицах города и самостоятельно постигать превратности судьбы. Ассасин просто молчал.       В остальные дни Эцио занимался мелкими поручениями горожан, а в субботу отправился в один из публичных домов. Через несколько дней он уезжал и перед отъездом хотел ещё раз провести ночь у венецианских красавиц.       В борделе Эцио, или его кошелёк, сразу стал главной целью дам. Но такое внимание только льстило, и он без малейшего зазора стал флиртовать. Проститутки водили руками по одеянию, норовя расстегнуть одну из пуговиц, и приговаривали, какой клиент красивый и мужественный — лишь бы отбить его на ночь. А Аудиторе воровал то один, то второй поцелуй.       Проходя к лавке со множеством тюфяков, он заметил вдали одну из девушек. К ней мало кто приближался, уделяя долю внимания, да и она не спешила этого делать. Стояла, прислонившись к стене, и скромно прикрывала рукой часть лица. Эцио распустил свой эскорт и подошёл к ней.       — Почему вы сидите в стороне? Что-нибудь случилось?       — Один из моих клиентов избил меня за то, что я подслушала замыслы патрициев.       Путана убрала руку. На её щеке, груди и плечах красовались свежие тёмно-синие пятна побоев. Проститутки не смели торговать с плохим товарным видом. На его просьбу рассказать подробнее, она лишь повертела головой.       — E se fosse così? — ассасин кинул небольшой мешочек.       — По просьбе некого мессера из Форли правительство собирается отправить в Равенну нового командира. Они хотят, чтобы он охранял на побережье маяк, пока не прибудет подкрепление.       — Может, ты знаешь, зачем им это? — Эцио кинул ещё несколько монет.       — Они что-то хотят от Феррары.       «Значит, тамплиеры так и не успокоились и всё ещё хотят заполучить герцогство», — сообразил ассасин. Похоже, в Романье его ждёт очередное убийство.       — Brava ragazza! Если хочешь, я могу прямо сейчас помчаться в дом насильника и надавать несколько тяжёлых посланий от тебя.       — Не стоит. Вы же пришли сюда не для этого. Месть подождёт, а пока…       Она протянула ручку, прошлась тоненькими пальчиками по гульфику, ослабив одну из завязок, и повела вверх по торсу. Ассасин перехватил её ладонь и также растянул губы в улыбке. Его взор пробежался по лебединой шейке и округлым грудям, слегка прикрытыми декольте гамурры. Проститутка всегда останется таковой, даже если её побьют.       — Думаю, месть подождёт.       С утробным рыком Эцио подхватил девушку на своё плечо и, ударив по пышным ягодицам, с задором героя-любовника понёс в ближайшую койку. Ему не был важен товарный вид проститутки: она выдала ему информацию и надо было её отблагодарить. Закинув девушку на кровать, Эцио принялся расстёгивать робу, улыбаясь подобно мартовскому коту.       Проститутка, закусив пухлую губу, также помогала ему, стягивая длинный пояс и мастерски снимая завязки на гульфике.       Лишь она распахнула корсаж платья, обнажив бледные груди, как Эцио сразу стал целовать каждый дюйм её ложбинки, потихоньку продвигаясь к соску, что так манил. На минуту остановившись на коленке, подобной Риму, что возвышался над всеми городами, он стянул с неё пёстрый чулок.       Однако, лишь Эцио хотел закинуть ножку себе на плечо, произошло то, чего он не ожидал. Проститутка оттолкнула его, откинув на другую сторону постели, и, подобрав подол, оседлала. Она двинула бёдрами — резкая вспышка прошлась в голове, и ассасин более не помнил, что далее вытворял.       Окончательно Эцио проснулся поздним утром, что переходил в полдень. Его рот был испачкан ярким пигментом, а волосы — растрёпаны. Рядом сидела уже умывшаяся и одетая проститутка и считала свой заработок.       — Sei stà bravo ieri, cara, — она похлопала его по щеке.       Перевернувшись на другой бок и потянувшись, Эцио ещё немного повалялся. Собрав разбросанную одежду, он как можно быстрее побежал в гильдию. Хоть союзница не появлялась несколько недель, сегодня она могла прийти.       Через час после того, как колокола огласили окончание мессы, её фигура показалась за окном кабинета. Беатриче следовала за Уго и пару минут спустя постучала в дверцу.       — Мария, пойди к Бьянке, не стой тут, — сказала она кому-то и закрыла дверь.       Держа в руке то же фаццуоло, популярное у венецианок, девушка вошла в кабинет. Несмотря на чуждый флорентийским доннам предмет, она вела себя, как подобает благородной даме. Её тело было до шеи скрыто слоями ткани и без малейшего украшения; на лице — ни единой эмоции, а глаза — опущены.       Синьора была юна, на десяток лет моложе Розы. По ней было видно, что она всё ещё находилась в летах, когда детские черты лица сходят на нет и уступают место более резким. Однако, помимо этого, в ней проскальзывало нечто мальчишеское: то ли немного плоский подбородок, то ли слишком высокий лоб, то ли слишком острые черты лица, так несвойственные женщинам. Казалось, зачеши она волосы назад и надень бретту, и её можно будет спутать с юнцом.       Девушка, держа осанку, плавно прошла в сторону мужчин и уселась на любезно предложенное ей единственное кресло. Антонио отошёл в сторону и принёс ей чашу с кофе, которую синьора приняла.       — Синьора Беатриче, позвольте представить вам моего единомышленника, Эцио Аудиторе.       — Madonna, — поклонился ассасин. — Я и подумать не мог, что мессер Медичи отправит нам на помощь столь прекрасную даму.       Несмотря на несомненное обаяние нового знакомого, Беатриче передёрнуло от его фразы. Её давно никто так не называл, да и само обращение ей было неприятно, но откуда другим знать об этом. Она лишь отставила чашу, ещё больше приосанилась и приподняла подбородок.       — Мне рассказывали о вашем занятии, поэтому в дальнейшем представлении я не нуждаюсь. И, Антонио, — Беатриче посмотрела на мужчину и мягко произнесла, — не могли бы вы опустить эти любезности. Мы не при дворе. Мне приятны ваши старания быть почтительным, однако жеманность никогда не была в почёте. К тому же я ваш союзник, а не повелитель, и мой высокий статус не играет тут никакой роли.       От кроткого взгляда синьоры все сомнения Эцио о её возможном предательстве рассеялись подобно дыму. Союзница была доброжелательна и настолько беззлобна, что даже подкупала.       Теперь ассасину стало ясно, почему глава гильдии был так взбудоражен. Доброта и благодушие были редкими гостями в воровском мире, а Беатриче практически добровольно явилась в него, принеся нечто новое.       Вот только новостей у неё было немного. Посол ещё не появлялся в Сенате и пока что занят с документами его предшественников. А, как женщина, она не может там появляться без особой причины.       — Во всяком случае вам не стоит расстраиваться раньше времени. Всё ещё впереди. К тому же нас пригласили на приём в конце весны в какой-то Сете. Возможно, я что-нибудь узнаю.       — Каса-делла-Сета — это дворец Эмилио Барбариго, — Антонио опёрся спиной о стол. — Сведения о нём нам как раз и нужны, ибо после последних событий охрана дворца усилилась, и мы ничего не можем с этим сделать.       — Quali sono stati questi eventi?       Глава гильдии рассказал то же, что и Никколо.       — Не могли бы вы рассказать, в чём этот человек виновен?       — Я могу рассказать, — вызвался Эцио. — Эмилио терроризирует горожан, в особенности в квартале Сан-Поло. Если вы знаете, там находится крупнейший рынок Риальто. Так вот, этот человек является крупным купцом в городе и не терпит конкурентов. На том рынке он взимает безумную арендную плату с других торговцев и разрушает прилавки, если те не оплатили вовремя. К тому же, несмотря на сопротивление торговцев и простых горожан, Эмилио собирается объединить их всех в одну гильдию.       — Что же плохого в торговой гильдии? Вам ли не знать, синьор Аудиторе, что во Флоренции их множество: от крупных — у купцов и банкиров до мелких — у простых лавочников. Разве гильдии не вносят порядок в отношения между участниками и не помогают состоящим в ней? Мой отец в трудные времена всегда опирался на её помощь.       — Так оно и есть. Однако Флоренция — это не Венеция. Тут совсем другие порядки, — добавил Антонио.       — Я в этом убедилась. Но скажите, чем плох замысел Эмилио?       — Он хочет устранить конкурентов и чтобы все действовали под его началом, — ассасин сомкнул пальцы. — Ни о какой помощи тут и речи не идёт. Если вам нужны более убедительные аргументы, то этот человек был среди заговорщиков против семьи Медичи. Эмилио поставлял во Флоренцию оружие, чтобы его сообщники-тамплиеры захватили город.       — Я сделаю всё, что в моих силах, однако, как поступать с синьором Барбариго, вам решать. Но, как я понимаю, вы уже решили его судьбу.       Беатриче подняла милосердный взор и пристально посмотрела на собеседников. В знак уверенности своих намерений Эцио сложил на груди руки и посмотрел в её глаза. Глубоко вздохнув, девушка опустила взгляд.       — Che il Signore ti perdoni.       — Кстати о Медичи, недавно Лоренцо написал мне, что в Романье завелись лучники испанца.       — Неужели династия Арагонов вновь хочет устроить войну в одном из принципалитетов? — она взглянула Антонио.       — Не беспокойтесь, синьора. Это не та война, о которой вы подумали.       Аудиторе вмиг стало ясно, что Беатриче ещё не знает о происходящем на самом деле в стране. Похоже, мессер Медичи решил не посвящать новую союзницу в тёмные дела Ордена Тамплиеров. Эцио это не нравилось, и он ещё раз посмотрел на синьору.       Теперь доброта и кротость Беатриче не казались ему положительными качествами, а скорее недостатками. По её обхваченной ладонью руке, постоянно опущенным глазам и плотно сжатым губам было понятно, что она слишком неуверенна в себе, хоть и скрывает всё это за прямой осанкой. Такие люди редко что-то могут узнать, ибо им не хватает решительности.       — Антонио, она точно справится?       — Я тоже сомневаюсь, но не могу прыгнуть выше своей головы, даже для столь благородного дела.       — Мы не призываем к этому.       Глава гильдии принял у гостьи полупустую чашу с уже остывшим напитком и с лёгкой улыбкой отнёс к камину. Ему льстило, что хоть кто-то оценил угощение.       Пока в помещении воцарилась тишина, Беатриче постоянно, на несколько мгновений, подымала глаза и хмурилась, пытаясь рассмотреть лицо Эцио. Однако плотная каппа не позволяла ей этого сделать, и из нового Беатриче заметила лишь шрам, рассекающий правую сторону губ. Оставив все свои попытки и устремив взор на наручи, она стала разглядывать непонятное ей устройство. Ассасин заметил это и завёл руки за спину.       — А вы… Вы… уже…       — Что?       — Озвучьте, мы не будем вас осуждать.       Оба мужчины посмотрели на неё. Глаза Беатриче бегали по их лицам — в них явно читался вопрос. Однако она не ответила и взглянула на распятие над камином. Туда же устремили взоры и другие, но ничего примечательного не заметили.       — Раз вам в ближайшее времени нечего будет нам сообщить, то я тогда отправлюсь в Форли. Я не могу более сидеть без дела и ждать, — тыльной стороной ладони Эцио показывал, что у него это уже застряло в горле. — Пока мы медлим с возмездием, они ещё больше накапливают свои силы в других частях Италии. К тому же, Антонио, тебе всё ещё нужны деньги. Там я их добуду. Лоренцо заказал тех лучников, и плата за них немалая.       — Эцио, не мог бы ты подойти к Уго. У него как раз есть для тебя задание.       — Мадонна, прошу простить меня, — он поклонился и вышел.       — Не принимайте это близко к сердцу. Ему ещё многому стоит научиться, как и вам, — Антонио повернулся к девушке и сложил руки в просящем жесте. — Не могли бы вы сказать, когда у вас есть свободное от обязанностей время?       — В следующий вторник у Асканио приём в Сенате. Думаю, что в субботу я буду свободна.       — Отлично. Тогда могу ли я вас попросить в тот день подойти к Фрари? Мне надо кое-куда вас отвести.       — А это важно для вашего дела?       — No ghe xe dubbi.       Выполнив задание, Эцио стал собирать походную сумку, а вечером отбыл в Равенну. По прибытии он сразу отправился на поиски. Командир находился недалеко от порта, на одном из маяков. Незаметно взобравшись, ассасин скинул его в море.       А вот в Форли лучники заставили его повозиться. Помимо них на крышах города были и простые стражники. Заприметив человека, что с нечеловеческой жестокостью уничтожает одного лучника за другим, они помчались вслед за ним.       Один из них, самый мелкий, бил молотом по броне ассасина. Кондотьерское оружие было велико, и стражник, подобно лопастям мельницы, размахивал им. Его сослуживцы постоянно отступали, лишь бы самим не попасть под удар. Про таких рьяных бойцов Аудиторе шутил, что они своими активными действиями пытаются компенсировать свою несостоятельность в постели.       В столь тяжком деле Эцио пригодилась бы лишняя помощь, дабы разобраться с преследователями. Однако по пути не встретился ни один ловкий вор или бравый наёмник, на которых можно было положиться.       Ассасин с трудом отбивался, меж тем успев заколоть очередного лучника. Недалеко свистнул метательный нож. Услышав его, Эцио схватил ещё тёплое тело и укрылся от очередных бросков. Теперь в лучнике было ещё пару других ран.       Вынув из спины клинок, ассасин швырнул труп в стражников. Пока они не успели очнуться, Эцио в два шага залез на следующую крышу. Вновь захрустели шейные позвонки; кровь полилась ручьём и зазвенели орудия, но приспешники испанца не заслуживали пощады.       Лишь последняя цель была мертва, как настал черёд стражников. Они спасу не дадут. Ассасин вынул из ножен меч — когда первый взобрался, он сразу с размаху нанёс удар по плечу. Стражник свалился. Вслед за ним Эцио спрыгнул и немедля стал атаковать самого мелкого. Слишком уж сильно мужчина взбесил его. Только выбить из рук молот было трудно. Коротышка крепко ухватился за своё оружие, словно от этого зависела его жизнь.       Из-за спины кто-то прошёлся по броне. Эцио обернулся и, не моргнув глазом, всадил ему меж лат. Пока другие только держали оружие наготове, коротышка вновь завёл вверх руки. Ассасин сделал свой ход. Вмиг лицо стражника стало безжизненным. Меч пронзил его насквозь и прошёлся по органам. На плащ и лицо брызнула горячая кровь.       В глазах других стражников был непередаваемый ужас. Со смертью командира их дух поубавился. Первый, самый молодой, сразу пустился наутёк. Его ещё непрожитая жизнь не стоила того, чтобы неминуемо погибнуть от рук маньяка.       — Per favore, non uccidere! У меня семья, — взмолился второй и вжался в стену соседнего дома.       Ассасин не собирался этого делать. Если человек сам не желает драться, то сольдо цена его смерти. Стражник будет полезнее, выполняя свои основные обязанности, чем лёжа в земле. Перекрестив всех павших, Аудиторе спустился на землю и взял скакуна с окраин.       По дальнему горизонту расстилалась незамысловатая мозаика, состоящая из множества невспаханных полей, борозд и зеленеющих пастбищ, по которым уже ходил скот. Тихие обширные луга сменялись шумными деревушками и густыми лесами, в которых можно было услышать пение птиц. Лишь просёлок перестал вилять — за холмами благоухающей Тосканы и её небольшими виллами со множеством туй, долинами виноградников и длинными дорогами, что подобно змее извивались по возвышенностям — на горизонте показалось Монтериджони.