Il gambetto (Гамбит)

      Когда Беатриче успокоилась, Антонио наконец смог расспросить, зачем была такая срочность. Простой прием вряд ли мог принести что-то важное, и он совсем не ожидал услышать, что безопасность его товарищей по гильдии под угрозой. После недавней сцены поверить в такое было трудно. Беатриче могла просто и из-за злости насолить. Вот только умышленного лукавства от нее еще ни разу не было. А прямой взгляд ему в глаза только убеждал в правдивости услышанного. Раньше у него были сомнения, но теперь он отчетливо понимал, что Агостино не поддерживает стремления своих братьев. Под конец Антонио попросил ее устроить встречу с ним. Возможно, средний Барбариго примет предложение о сотрудничестве с ассасинами.       На его просьбу Беатриче недоуменно покосилась. Может, он неправильно все понял и перепутал Бернардо с Агостино? Ведь семья Джустиниани главные враги Барбариго, а не их родственник. Однако глава гильдии заверил, что все правильно. Бернардо был для Барбариго предателем. А тот, кто предал один раз предаст еще.       Подождав еще немного, Антонио отвел ее к гондоле, а после торопливым шагом вернулся в кабинет. Медлить больше нельзя было. Все бумаги с пометками по захвату сразу разложились по разным полкам. Перебирая одну кипу за другой, он не знал с чего именно начать. Нужно было еще оповестить гильдию, однако к моменту, когда Антонио сообразил, уже наступила ночь. Он даже не заметил, как Роза спустилась пожелать доброй ночи, хоть сама редко спит.       Всю ночь в кабинете горел свет. Антонио несколько раз перечитывал свои записи. В прошлый раз была не учтена одна деталь — лучники Эмилио на крышах. Они не позволили захватить каса. Теперь такую ошибку глава гильдии не допустит. За последние пару лет он успел полностью изучить порядок охраны дома Эмилио и все воссоздать на макете: четверо стражников около входа в сад, пять на крыше склада, а смена ровно на закате. Новый план заключался в маскараде: воры должны переодеться в лучников и занять их посты. Для этого несколько лет назад они умудрились украсть у купца Барбариго миланские доспехи и оружие. Сам Эмилио редко выходил из своего кабинета, и свет там горел до поздней ночи. Однако в полночь сменялась стража у главных ворот. Она приезжала на гондоле, и тогда купец спускался проверить ее перед сном. В этот момент удар будет нанесен.       Однако записи разнились одна от другой. То количество украденных доспехов было недостаточным, то смена караула была не ночью, а ранним утром, то они должны переодеться не в лучников, а стражников входа на Гранд-канал.       Свеча потихоньку плавилась, и ее свет затухал, что разобрать записи становилось невозможным. Задремав, Антонио проспал совсем немного. За окном все еще было темно. Но этого оказалось достаточно, чтобы мысли пришли в порядок. Запалив потухшую свечу, он вернулся к отложенному делу. Теперь ему все стало намного понятнее.       Наутро, лишь край солнца осветил башню Фрари, Антонио собрал всю гильдию. Естественно, новость о штурме Ка’Сета все приняли положительно. Воры готовы были этой же ночью идти в бой. Однако штурм был запланирован в ночь на воскресенье. Первоначально по плану гильдия разделилась на две части: одна участвует в штурме, вторая охраняет убежище. Многим предстояло отвлекать в нужный момент стражников со смежных улиц, остальным, в том числе Эцио, — штурмовать каса.       Неотъемлемой частью плана были миланские доспехи, которые лежали в погребе, закрытом на замок. Вот только открыть его было оказалось задачей не из легких. В кабинете Антонио нигде не мог найти ключ. Он вместе с другими обыскали и перевернули все, пока Роза не обнаружила его среди барахла на стеллажах. Потом сам замок не открывался. За столько лет он заржавел, что при всех приложенных Антонио силах ключ едва поворачивался. Лишь на пятый раз и с потоком ругательств замок открылся. За обветшалой от дождей и покрытой грибком дверью на полотьях лежали доспехи и оружие прямиком из Милана. Тогда, после провала, глава гильдии сразу начал строить новый план, и будто по воле случая ему подвернулся Эцио, которому в последствии и поручили добыть доспехи. Вот только на свету стало заметно, что пару из них успели покрыться ржавчиной и потускнеть. Как только их обтерли песком, они заблестели, хоть и не выглядели новыми. К тому же кто будет ночью приглядываться?       Последующие дни в гильдии стояла суматоха. Один из тайных входов заколотили, чтобы посторонние не могли зайти. По периметру убежища расставили наспех сделанные чучела и мишени, куда группа переодетых тренировалась стрелять. Остальные воры тренировались в борьбе и лазании на скорость. За последним следила Роза. Если кто-то проваливался, то она еще несколько раз гоняла его по препятствиям и ехидничала. Те, чья роль в штурме была номинальная, проверяли оружейные запасы.       Сам Антонио почти не спал. Места атак, количество задействованных сил, роли — все нужно было свести воедино и рассчитать плату. Немаловажны были боеприпасы и медикаменты. Если чего-то не хватало или испортилось, то закупить. Жертв в любом случае не избежать.       Все дни рядом с ним находился Микиэль. Этот чуткий юноша с феноменальной памятью всегда помогал ему в трудную минуту и с полуслова понимал, что надо делать. Даже не боялся посоревноваться с Розой. Сейчас же он был подобен правой руке. От него узнавалось сколько боеприпасов есть и чего не хватает. В случае, когда Антонио из-за занятости, что-то подзабывал, то Микиэль сразу подсказывал. Несомненно, если все удастся, юноша станет следующим управляющим штабом в Санта-Кроче. По крайней мере в тайне ото всех глава гильдии думал, что именно так поступит в будущем. Тем не менее Микиэлю вскоре пришлось покинуть кабинет и начать тренироваться.       В субботу все уже было готово. Вместе с тем Антонио трясло от недосыпания и усталости. Все это время он практически не выходил за пределы своего кабинета, а единственной пищей был турецкий напиток. Но и он более не бодрил. Под глазами залегли синяки, а кожа слегка посерела. Однако глава гильдии в упор не хотел этого замечать. Нужно было все довести до идеала. Все могло испортить и внезапное пиршество. Тогда штурм придется переносить и нести издержки. А это двойная плата. Некоторые участвовали лишь из-за денег. Другие могли спиться и не явиться вовремя — их пришлось бы заменять и опять все менять. Путей развития событий множества. До вечера необходимо было создать еще несколько альтернативных вариантов.       Вот только Роза не была с ним согласна. От такой напряженной работы не будет толка, лишь количество глупых бумажек увеличится. Однако ее уговоры отвлечься битый час шли прахом.       — Антонио, smettila di romperti le palle! Отдохни. Ты так раньше времени ноги протянешь, а нам еще штурмовать Ка’Сета. Я тебя туда тащить не буду.       — Cazzata! Я нормально себя чувствую, — буркнул он, а у самого глаза потихоньку слипались. — Отдохну, когда с Эмилио будет покончено.       — Прекрати, buffone, — воровка отобрала бумаги. — Если ты сам не вынесешь свой зад на улицу, то это сделают другие.       — Лучше подай…       — Va a cagà! — она хлопнула дверью.       Антонио тяжело вздохнул и продолжил оттачивать план. Вот только голова совсем гудела, а мысли путались. Все-таки маломальский отдых ему не повредит. Отложив все бумаги, он вышел во двор.       Ранним утром всегда было зябко. Многие дома и дворы все еще стояли в тени, лишь крыши грелись под солнцем. В воздухе стоял запах вчерашнего дождя, что не переставая лил целый день. Из-за него весь двор был в лужах. Повсюду валялись черепки кувшинов, сырая солома от чучел и склизкие доски. Никто так и не успел их убрать.       Пройдясь немного вдоль строительных лесов, Антонио завернул в залитый светом угол и уселся на старую гондолу, что служила вместо лавки. Недалеко была арка, куда всегда заплывал Уго.       Это укромное место в Санта-Кроче долгое время служило укрытием для гильдии. Так или иначе ворам придется его покинуть. При этом сомнений, что все пойдет прахом не было вовсе. В этот раз с ними Эцио. Глава гильдии практически вкушал победу.       — Осталось пережить еще один день.       Солнце потихоньку пригревало, и продолжительный летний зной вновь набирал силу. При этом в воздухе витал запах сырости и испарений из каналов, от которого становиться нечем дышать, а от каменных стен жарило неимоверно. Из-за чего многие воры разбежались по укромным местам. Повсюду крутилась мошкара, так и норовя присесть на лицо. Недалеко шумела вода, с центра доносился гул рынка и строительства, который перебивало воронье карканье.       Под такую обстановку Антонио разморило, и он задремал, посапывая себе в ус. Таким расслабленным и безмятежным его заметила Роза. Она вынесла свой сенник и подложила ему под голову. Сама же уселась рядом и стала тихо вспоминать былые года. В ее памяти сильно врезался тот день, когда она неудачно ограбила Антонио. Тогда он поймал ее с поличным в своем убежище, но, увидев, как подросток при побеге ловко карабкается, решил оставить. Так Роза просидела еще немного, а после скрылась на крышах.       Глава гильдии проспал до вечернего звона колоколов. Теперь совершенно бодрым и свежим, как бриз, можно было вернуться к работе.       Было устроено собрание. Антонио еще раз опросил, кто за что отвечает, проверил всех на трезвость. После, переставляя фигурки по макету, он каждому разъяснил, что нужно делать. Трем верным прислужницам заранее было велено приготовить чистые полотнища и спрятать бутылки. Двум группам — увести стражников в сторону квартала Дорсодуро, третьей — завести караульных в ближайшую таверну и напоить. Сегодня патрулировали юнцы, а они всегда не прочь выпить.       Переодевшихся также поделили на две группы. Первая заменит лучников, вторая — стражу на главном входе. Оставшиеся воры должны были прикрывать тыл.       Вместе с тем Роза безустанно спрашивала Антонио о своей задаче во время штурма. Но он либо игнорировал, либо отвечал: «Будь рядом». Ему не хотелось жертвовать своей ученицей. Слишком многое Роза для него значила, что никакие ее навыки не стояли рядом с ее жизнью. А прямо отказать нельзя было, иначе она затаит горькую обиду.       Чуть позднее, когда солнце скрылось за горизонтом, позвали Аудиторе. Меньше чем через час он появился в гильдии и вольным шагом подошел ко столу. Ассасин не ожидал чего-то особенного. Возможно очередное освобождение пленных, месть стражниками или новое ограбление склада с боеприпасами. Но, когда сказали, что будет штурм Ка’Сета, его дух воспрял. Наконец-то можно будет проявить свои навыки! Ассасин ничего не спрашивал о плане. Была важна лишь задача, которую ему нужно выполнить. Первостепенно она заключалась в проникновении на крыши зданий, примыкающих к складу и каса, и устранении лучников. И Аудиторе выполнит это безукоризненно и в лучшем виде. Вот только одно волновало его:       — А что насчет стражи внутри и у ворот?       — Когда вы закончите с лучниками, мы перегруппируемся перед этим зданием, — глава гильдии указал точку на макете, — и обсудим следующие шаги.       Такой расклад устраивал Эцио. Он и Антонио хлопнули друг друга по плечам и послали все к черту.       Первый этап — убрать стражников с улиц — давно начался. Воры увели стражников с пути. Антонио продолжал раздавать команды, пока к ним не забежал разведчик.       С этого момента начался второй этап. Ассасин с еще несколькими первым отправился на вылазку. Он поджидал, когда лучник приблизиться к краю крыши, и скидывал. Остальные быстро прятали тела.       Позднее за ними последовал глава гильдии. Вот только он, удивляясь самому себе, постоянно медлил. Его не покидало чувство, что видит свой штаб в последний раз. Это место было как второй дом. Впрочем, Роза помогла отогнать дурные мысли. Оставив еще одну группу следить за штабом, они вместе с Уго и другими также побежали. Кто-то через крыши, кто-то по улицам.       На одной из улиц главной троице все же пришлось остановиться. Совсем рядом слышалось пьяное завывание. Оказалось, стражники, которых специально напоили, решили прогуляться. Стоя за углом, Роза с Уго посмеивались над пьяницами и пародировали их. Пытаясь утихомирить их и одновременно нервно постукивая ногой, Антонио следил за стражниками. Время тянулось, и троица давно должна быть на месте, но стражники не собирались уходить. Даже устроили драку, кому улыбнется некая Фелиция. Но все же, когда у главы гильдии кончилось терпение и он полез за ножом, стражники громогласно примирившись потопали в обратную сторону. Теперь троица могла спокойно продолжать путь. Хоть никто в гильдии не обладал такой скоростью, как Ла Вольпе, но все добрались вовремя.       Точкой сбора был небольшой, слабо освещенный дворик недалеко от каса, куда редко кто заходил, даже стражники. Там их уже ждали обе переодетые группы. Сверху караульный сообщил, что все идет гладко и стражники ничего не заподозрили. Убедившись, Антонио дал знак первой группе занять посты. Воры перегруппировались и по специально приставленным лестницам стали подниматься на крыши.       Спустя несколько минут вернулась группа для вылазки.       — Отлично! Все идет по плану. Пока мы разговариваем, мои люди заменяют лучников. Путь в каса открыт.       Глава гильдии посмотрел наверх: караульный снова подал знак. Все прошло отлично. Он настолько был рад первой части плана, что позабыл об одной детали:       — Но не само здание, — напомнил Эцио. — Стража Эмилио все еще патрулирует Сету. И, кажется, там есть тяжеловес.       — Похоже, один из наемников прибыл раньше времени.       — Думаю, лучше сначала выйти в разведку ко входу в сад.       — Я также могу с ним пойти, — вызвалась воровка.       — Нет. Ты останешься здесь.       Ответ Антонио вызвал у нее сильный гнев. Роза не могла понять, почему он так поступает. Нога давно восстановилась, что не раз было доказано. Раньше Антонио не раздумывая позволял ей идти на передовую, где она с легкостью могла залезть на каса. Сейчас же даже шагу не дает сделать. Казалось, что ее роль в штурме номинальная.       — Тебе что, солнце сильно напекло? Почему ты, bastardo de barba vecio, не хочешь пускать? Я же самая способная в лазании.       — Не спорь. В этот раз твои приемы не сработают. Не хватало, чтобы тебя еще на куски порубили. Благо, что при прошлом штурме ты отделалась стрелой в колено, а не куда-то еще.       — No me ne frega un cazzo!       — Не время для споров, Роза. Антонио прав, — перебил их Уго. — Эцио, используй наших людей. Они могут отвлечь стражников и избавить тебя от необходимости сражаться. Ты нам нужен живым.       — Ребята, — глава гильдии обратился ко второй группе, — вскоре должен смениться караул входа на Гранд-канале. Проверьте у всех ли есть оружие.       Воры выполнили просьбу. Только у одного кинжал было неподходящим для защиты. Ему передали оружие Розы. Все равно оно ей не понадобилось бы.       Еще раз гневно посмотрев на Антонио, воровка обратилась к Аудиторе:       — Во время штурма, вспомни наши уроки: повиснуть, перепрыгнуть на уступ и схватиться за него рукой.       — Помню, — обольстительно улыбнулся он.       — Dio ve benedica, — глава гильдии пристально посмотрел ему в глаза. Он сам с превеликой радостью разобрался бы с Эмилио, вот только не мог так ловко карабкаться по стенам, как Роза или Эцио. — Мы будем ждать вестей от тебя.       Все та же группа для вылазки отправилась к каса. Стражники стояли на своем месте. Пока Аудиторе скрывался за углом, воры привлекли внимание, закидав тех камнями, и пустились наутек. Стража сразу встрепенулась и погналась за ними.       Когда все они пробежали мимо, Антонио с ребятами вышли из укрытия. Однако их заметили. Пришлось отбиваться. Кто-то отвлекал, пока второй атаковал из-за спины, кто-то сам бился. Глава гильдии, повидавший немало стычек со стражниками, дрался подобно льву, меняя местоположение из бока в бок и ускоряясь с каждым шагом. Если же противник падал, то он не атаковал второго из-за спины, а прямо.       Некоторые жители, разбуженные шумом боя, повылазили из своих окон, отчего Антонио чуть не побледнел. Если те все поймут, то гильдия пропадет. К счастью, в мраке улицы зеваки ничего не смогли рассмотреть. Решив, что юнцы вновь устроили стычку на мосту, они пригрозили позвать стражников, если те не успокоятся, и захлопнули ставни.       Каждый из воров был ранен либо в предплечье, либо в ногу. Легкое, но короткое оружие не давало преимуществ перед мечами. Роза вовсе в третий раз избежала смерти от обезглавливания. Несмотря на это, один за другим стражники падали на землю. Некоторые стали переводить дух и осматриваться. Казалось, что все кончено, но звуки драки все еще были слышны в дальнем углу улицы.       Остался только тот самый громила. Он постоянно нападал на Уго и теснил к каналу. Хоть вор удачно отбивался, его положение было незавидным. Топор задел ногу и, возможно, кость. Это не на шутку перепугало его. Еще бы чуть-чуть и он остался без ноги, а то и хуже. Тем не менее, хромая, вор продолжал отражать атаки. Меж тем сзади стремглав подбежала Роза и свернула стражнику шею. За ней появился глава гильдии и спросил о его самочувствии. Вот только вор без поддержки и шагу ступить не мог. Рана кровоточила. Скрепя сердце Антонио поручил Розе вместо Уго проследить с крыш за происходящим в каса и в случае скомандовать. Ранение товарища еще не повод прерывать штурм. От подобного воровка была в восторге. Побыстрее стянув с убитых амуницию, что была получше, она помчалась, пока глава гильдии не передумал.       Сам он, обмотав рану бинтом, стал помогать товарищу встать. На долю секунды промелькнула мысль, что с остальными тоже могла произойти беда. Но проверять их не было времени. Подхватив со вторым Уго под подмышки, они потихоньку двинулись к каса.       Тем временем Эцио уже стоял на крыше Ка’Сета. Эмилио еще не выходил, а главный вход пустовал без стражи. Видно, вторую группу переодетых что-то задерживало. Лишь спустя десять минут подплыла гондола, и все четко встали на места. Внизу послышалась ругань и притирки. По лестнице спускался купец Барбариго с каким-то человеком в парламентской симаре.       — Хватит колкостей! Чего ты хочешь, Карло?       — У нас через три дня встреча около Санто-Стефано. Магистр будет там, — уже понизил голос Карло.       Аудиторе пришлось спуститься пониже, чтобы что-то расслышать.       Второй собеседник также посоветовал укрыться в безопасном месте на эти три дня. К сожалению, ничего больше важного сказано не было. Только в сторону Эмилио было брошено еще несколько упреков. Когда собеседник уплыл, он стал быстро собираться в путь. Вместе с тем стражники грузили вещи. Но откуда воры могли знать, что именно нужно взять? Это удивило Эцио. Возможно, Эмилио успел тихо дать распоряжение. Спустя небольшое количество времени купец с кипой бумаг, бурча, стал спускаться к выходу на Гранд-канал. Из его уст слышались упреки к обществу и ассасинам, которые пекутся о своих интересах, а не государства. В особенности Эмилио был недоволен Джованни Аудиторе, который, как ему казалось, не был так умен.       Когда гондола была готова к отплытию, ассасин более не медлил. Он шустро перебежал в сторону Гранд-канала и спрыгнул на судно прямо перед носом Эмилио. Тот сразу перекривился, выпучив глаза, и дал деру. Однако купец далеко убежать не смог. Эцио прямо во дворе настиг его. Харкая кровью, Эмилио только и успел прохрипеть что-то про единство, прогресс и стабильность. И правду говорят, что люди перед смертью временами несут всякий бред.       К этому моменту на крышах с остальными появилась переодетая в лучника Роза. Антонио же давно стоял у ворот в каса и ждал сигнала к открытию дверей. Все наверху видели, как Аудиторе бегал за напуганным до чертиков Эмилио, пока не настиг. Но помимо их двоих по кортиле бегала стража, вышедшая из оцепенения. Казалось, что ребята решили подшутить, но все слишком долго затягивалось. Как только кто-то смог ударить Эцио, сразу стало ясно, что со второй группой случилась беда. Теперь было не до шуток. Воровка не думая дала команду товарищам. В стражников полетел град стрел. Все выглядело так, будто лучники взбунтовались против них.       Между тем ассасин остался не заденут. Подобное надо было исправить, хоть шутка была не самой удачной. Роза выхватила чужой лук и выстрелила недалеко от его правой ноги.       — Прости! Не удержалась, — она сняла шлем.       Вторая стрела пролетела недалеко от ноги главы гильдии. Все стоящие поняли знак. Вот только сам Антонио вновь медлил. Даже подумывал развернуться. По телу ходил нешуточный мандраж, а руки будто утратили былую силу и не могли даже за ручку потянуть. Это был тот самый момент, который он так долго ждал. После ранения Уго ему не верилось, что все пройдет гладко. Но вот! Каса-делла-Сета захвачена.       Как бы то ни было Роза решила помочь ему. Она быстро спустилась, крепко обняла следившего за ней Аудиторе и попросила открыть ворота.       С другой стороны Антонио все медлил и медлил. Никто из рядом стоящих не хотел открывать двери. Это честь была уготована лишь ему. Однако массивные, грозные двери открылись. Перед Антонио стояла Роза. На лице непроизвольно появилась улыбка. Он нежно провел тыльной стороной по ее щеке и подняв руки в ликующем жесте. За ним в кортилью стали заходить остальные.       — Ка’Сета пала, а Эмилио мертв! Без твоей помощи мы бы не смогли, — он положил руки на плечи стоявшего рядом Эцио.       В ответ ассасин крепко схватил его предплечья. Он также был рад смерти Эмилио.       — Друзья мои, — обратился Антонио. — Идите, обчистите все сундуки Эмилио. Верните народу то, что ему принадлежит по праву.       Воры, ликуя, подняли кулаки кверху и стали подниматься по лестницам. За ними побежала Роза. Эцио не смог удержаться, чтобы не проследить за ней. Это заметил Антонио и, как любой отец, ревностно опекающий свою дочь, посмотрел тому в лицо. Он не был против их связи. Роза была молода, и у нее все еще впереди.       — Эцио, скажи мне, как я могу отплатить за твою услугу?       — Деньги лишними не бывают.       Глава гильдии передал ему большой мешок с дукатами. Вместе с тем Эцио мучил вопрос, кем был, недавно гостивший, Карло. Но глава гильдии знал лишь, что Карло член Совета Десяти. Оставалось только самому все узнать. Поклонившись на прощание, Аудиторе побежал в свой гостиничный дом.       Тем временем Антонио дал указание оставить на местах знамена Барбариго и привести Ка’Сета к первоначальному виду. Все должны думать, что Эмилио жив и укатил в Неаполь. Лишь потом можно будет праздновать вином из купеческого погреба. Также нужно было оповестить о победе оставшихся в штабе.       Оставшись один, Антонио стал расхаживать по двору. Дом был огромен. Ему хотелось закричать что-то и дать миру знать, что теперь вор хозяин Ка’Сета. Глава гильдии еще долго стоял и рассматривал внутренний облик каса. Все было точно так, как он представлял. Даже лучше. Тут-то будет где разгуляться. Большая кортилья в качестве плаца для боя, множество перекладин, на которых развешивали белье для сушки, и лепнина для тренировок в лазанье. От обилия деталей голова кружилась, что ему приходилось передвигаться по двору небольшими шагами. Внезапно нога на что-то натолкнулась, и он чуть не упал.       На каменной плитке лежало тело Эмилио. О, как же Антонио был счастлив это видеть! Распластавшийся, с раскинутыми в разные стороны ногами и застывшим страхом на лице купец больше не походил на грозу рынков. Теперь это была жалкая оболочка. Сколько лет этот мерзавец был камнем преткновения всего Сан-Поло! И теперь вся его власть испарилась. Подобным зрелищем можно было любоваться вечно, но нужно было срочно избавиться от тела.       Глава гильдии присел и стал ощупывать. На одном боку зазвенели монеты. Оказалось, на поясе висел кошель полный дукатов. Да еще золотых! Все это пойдет на выплату участникам. Антонио покрутил в руках кошель и заметил насколько искусно он был сделан. За такую вещь на рынке можно будет выручить не меньше, чем было найдено. Откинув все в сторону, он продолжил поиски. Больше ничего в карманах не обнаружилось. Тем не менее он еще раз посмотрел на Эмилио. Жалко ему было такую добротную и дорогую одежду выкидывать. Было видно, что она почти новая. Дыру в месте ранения всегда можно зашить, а кровь отстирать. Конечно, продать ее не удастся, однако перешить возможно. Из симары выйдут отличные две фарсетты. Позднее все раздастся товарищам по гильдии. У одного давно истончали подошвы. Ему Антонио отдаст ботинки Эмилио, хотя у самого на левом сапоге была брешь.       Голым Эмилио выглядел еще хуже и был похож пожухлую и ссохшуюся грушу. На груди остался лишь серебряный крестик, но и его глава гильдии стянул. Такой человек как Эмилио не достоин зваться христианином. А крестик не будет валяться. Им Антонио расплатится в борделе Теодоры.       Вот только труп тащить оказалось труднее, чем ему думалось. На первый взгляд тощий Эмилио оказался неимоверно тяжелым. Пришлось подозвать вора, что был рядом. Тот схватил труп за ноги, а Антонио под мышки, и вместе донесли до главного входа. Замотав получше лицо, чтобы никто не опознал, они выкинули тело в Гранд-канал. Поток унесет его в море на корм рыбам.       Постепенно из каса точно так же убирали стражников, с которых капала кровь, и затаскивали пострадавших. Многие растянули связки при беге или получили раны в бою. Видя их, Антонио слабо кивал. Было ясно, что без мелких жертв не обойдется. Однако это было не самым худшим. Когда он заметил, что часть вовсе не двигалась, то в голову закралось сомнение, которое при лучшем рассмотрении стало реальностью. Некоторые были мертвы. Радость захвата сменилась горечью потери товарищей.       Среди жертв оказалась мертвая вторая группа переодетых. У всех них под кирасами были проколоты груди. Стражники явно не поскупились на грязные приемы. Сидевший рядом Уго снял свою бретту. Чуть позднее их всех похоронят на материке. Еще одним пострадавшим был Микиэль. Антонио не мог в это поверить. Микиэль точно должен был быть живым! Никто в гильдии не мог сомневаться, что стражник подловит юношу. Глава гильдии еле сдерживал свои эмоции, чтобы не обнять его. Но в гильдии все должны быть равны. Ему уже страшно было подумать, сколько еще погибших придется увидеть. Захват каса мерк перед смертью товарищей, а стены будто давили своей мертвенной белизной. Все, что были рядом, сидели с поникшими головами.       Вдруг донесся женский крик — через секунду из здания выбежала юная девушка. Она спасалась от покушения на ее честь.       — Постой, красавица, я всего лишь поцелую тебя, — кричал ей вслед вор.       Антонио понял, что допустил еще одну ошибку. В каса остались слуги Эмилио. Убивать их было нельзя: они ни в чем не виновны. Внезапно закричали еще несколько. Причина была та же. Помимо этого воры грабили не только сундуки, но и самих слуг. Из-за этого последние повыбегали прямо во двор. Сонные, одетые во что попало, они со страхом в глазах взирали на происходящее. Во весь голос с надрывом глава гильдии закричал:       — Прекратить!       Все посмотрели на него. Удар от потери еще не отошел, но сейчас надо было разобраться со слугами. Антонио приказал вывести всех слуг и воров. Лишь когда команда была исполнена, он продолжил:       — Я не допущу произвола и бандитизма. Мы захватили каса, чтобы освободить горожан от гнета Эмилио и вернуть им украденное. Если мы хотим тут остаться, то должны вести себя подобающе и не позволять лишнего. Слуги Эмилио не он. Они такие же люди как лавочники и рабочие. Если вас подобное не устраивает, то посмотрите на лица наших товарищей. Ради этого они погибли, чтобы мы со своей распутностью навлекли других стражников и вновь скрывались?       Воры отпустили девушек и вернули слугам украденное. Те ухватили свои вещи, отошли в сторону и стали небольшой кучкой. Однако они продолжили с опаской поглядывать. Только теперь им на глаза попался кровавые следы, тянущиеся от их ног до главного входа. В их глазах читался непередаваемый ужас. Оно и было ясно: во дворе разгуливают воры и домогаются, а хозяина дома больше нет. Никто и дернуться не смел, боясь расправы. Некоторые стали читать молитвы, считая, что их судьба уже предрешена.       Антонио ожидал любой реакции: оскорбления, бунт — но не хотел быть для них мучителем. Слуг надо было успокоить, и он обратился:       — Вы также были жертвами тирании Эмилио и жили под его гнетом. Теперь вы свободны. Никто эту свободу у вас не смеет отнять, если вы сами этого не позволите, но и вы не смейте отнимать свободу у других. Если же кто-то захочет отнять ее у вас, то не позволяйте этому случиться, боритесь. Это самое ценное, что есть у вас и что делает вас людьми. Имея свободу, вы вольны самостоятельно развиваться и больше не слушать господ, которые, храня непомерные суммы, вам говорят, что надо сделать. Только так вы все должны быть равны во всем, и перед вами не должно быть ни господ, ни рабов. Можете покинуть Ка’Сета и вернуться к своим семьям. Мы не причиним вам вреда. Вот только… — он замялся. Многие из слуг смотрели на него, как на сумасшедшего. — Да, мы не самые честные люди, но наши намерения сегодня благородны. Поэтому прошу, помогите: не выдавайте никому, что мы захватили каса. Не стоит поднимать в городе волнения.       — И что вы предлагаете нам делать? — выкрикнул кто-то.       — Я понимаю, что после стольких лет гнета вам непривычно самим выбирать свою судьбу. Я могу лишь посоветовать избегать работы у патрициев. Они будут помыкать вами точно так же, как Эмилио.       По двору прошелся гул перешептываний. Из толпы, сложив руки за спину, вышел мужчина лет на десять старше всех собравшихся.       — А что будет с Сета?       Все сразу стали поддерживать старика и сыпать другими вопросами о доме.       — Мы тут разместим новый штаб нашей гильдии. Внешне Ка’Сета никак не изменится.       — А что будет с нами, если не покинем Сета?       — Ничего плохого. Вы теперь вольны выбирать и можете делать все что угодно. Если останетесь, обещаю, мои товарищи вам не навредят… Я лично за них ручаюсь! Вы можете примкнуть к нам и вместе восстанавливать справедливость в городе.       — Помочь убийцам нашего хозяина? Вы так наивны.       Глава гильдии совсем растерялся. Слуги должны быть рады, что их деспотичный хозяин мертв, а на сам дом должно быть все равно. Их больше ничего не удерживает. Будь он на их месте, то не думая покинул чужое место. Однако слуги стояли как вкопанные и молча переглядывались между собой. Своим молчанием они будто осуждали его за убийство. К этому Антонио было не привыкать. Однако проблему нужно было поскорее решить, хоть у него было ни единой мысли, что предложить взамен еще. Поэтому он вновь повторил речь о свободе.       — Друзья, — слуга повернулся к остальным, — что вы думаете? Останемся с убийцами Эмилио и станем соучастниками, грешниками, или покинем каса и нарушим наше обещание?       Повисло очень долгое молчание. Никто из слуг не смел шелохнуться. Каждый для себя взвешивал варианты и делал выбор. Наконец вперед вышло несколько молодых служанок. Их честь была важнее. За ними несколько юнцов и двое стариков. Кто-то из корыстных целей, кто-то во спасение души. И все стояли с протянутыми руками.       В сердце Антонио стала теплиться надежда. Не все было потеряно. Его речь все-таки нашла отклик или так ему казалось. Тем, кто не хотел оставаться, он выдал по мешку за молчание. В шкатулке оставалось совсем немного, что некоторым не хватило. Пришлось докладывать ранее заплаченное ворам.       Пока глава гильдии раздавал деньги, другие слуги столпились и о чем-то переговаривались. Когда остались самые преданные, старый слуга подошел к нему.       — Вас, наверное, удивляет, что многие решили остаться, — голосом мудреца начал он. — На это есть свои причины. Мы поможем вам все скрыть, но у нас есть условие. Лукавить не будем. Да, Эмилио был еще тем деспотом и заслужил это. Тем не менее это не значит, что мы позволим…       — Хорошо, — перебил его Антонио. — Я со всем в ближайшие дни разберусь. Только… Как мне вас называть?       — Лука. Я был личным слугой Эмилио и управляющим Сета. И учтите, ворованных денег мы не потерпим. Это те глупцы.       Согласившись, глава гильдии похлопал его по плечу. Лука встрепенулся и криво посмотрел на нового хозяина каса, а после на слуг. В глазах каждого читалось непонимание и мольба, чтобы все поскорее закончилось, как ужасный сон. Он отдал им приказ разойтись по своим комнатам и получше закрыть двери. От того, как воры поглядывали на расставленные по двору вещи и заглядывали в окна, Луке закралось сомнение, что все обойдется. Несомненно, ему чуть ли день и ночь придется следить за Сета.       Антонио также отдал указание ворам продолжать поиски отобранного у народа, а сам остался следить за пострадавшими. За ночь принесли еще пять тел, и каждое было отдельной болью для него.       К утру многие от усталости лежали где попало. Пьянку так и не удалось устроить. Воры не передыхая разносили по домам лавочников мешки с деньгами, лечили пострадавших и убирали следы вторжения.       Весь день, пока захватчики спали, слуги прибирали подальше ценные вещи. Хотя были и те, кто не чурался взять себе. К вечеру, когда воры стали просыпаться, они вновь скрылись в комнатах. Остался лишь Лука. Он подобно сторожу стоял возле спящего Антонио. Когда тот проснулся, он хотел сразу начать обучать управлению. Однако глава гильдии будто не заметил его и сразу пошел в сторону комнат Эмилио. Недовольно шипя, слуга двинулся вслед. И за что ему такая кара?       Кабинет Эмилио был не больше кабинета Антонио, но убран богаче. Его окна выходили прямо на рынок Риальто. Около соседней стены стоял большой стол и несколько кресел, а за ним стеллаж с книгами. Повсюду были разбросаны бумаги.       Антонио уселся напротив окна. Люди ходили по рынку и даже не догадывались, что ночью произошло.       — И что вы планируете делать?       — Теперь, когда город был свободен от гнета Эмилио, справедливость будет восстанавливать легче, — он с фанатичным блеском в глазах посмотрел на слугу. — Впереди ждут другие грабежи зарвавшихся купцов.       — Вот как, — глаза Луки округлились. — Но, может, вы займетесь Сета?       — Конечно, друг мой! Но не сегодня. Мы с товарищами несколько дней подряд готовились, и нам нужен отдых. Да и моя ученица, как вошь вопьется, если я не отдохну.       Но ни завтра, ни послезавтра Антонио так и не приступил к управлению каса. Два для вместе с ворами он пил. Многие праздновали победу и только некоторые поминали павших.       Из залов выносили вещи, с вазами игрались, пока не разбивались. От этого Лука за голову хватался. На любые его просьбы утихомирить воров глава гильдии небрежно отмахивался. Тогда он сам бежал спасать ценность, но проигрывал, лишь кто-то приставлял нож.       На третий день все прекратилось. Часть воров вернулась в старое убежище, часть осталась, а Антонио приступил к управлению. Раз он смог справиться с целой гильдией, то управление каса ему казалось чем-то простым. Но когда Лука положил громоздкую счетную книгу и начал разъяснять все о хозяйстве, вся уверенность сошла на нет. Слова управляющего казались чем-то несусветным, а записи в счетах простыми каракулями. Вместо них перед глазами мелькал макет квартала.       Сославшись на желание рассмотреть каса получше, глава гильдии решил прогуляться по залам. Лука поддержал его намерение. Однако это была просто жалкая попытка скрыться. К тому же провальная. Управляющий следовал за ним по пятам и все рассказывал о доме. Как назло и Роза рано утром пропала. Она могла бы заговорить тому зубы. Но, вот, ее туша с мечтательной улыбкой брела наверх, где она выбрала для себя комнату.       На четвертый день уже было легче. В городе так и не поднялся бунт, а в каса прекратилась неразбериха. Последнее было благодаря Розе, которой поручили следить за кортильей. Зная ее характер, воры боялись ей перечить. Тем не менее все вернулись к обычному образу жизни: воры пропадали на крышах и улицах, а слуги более спокойно выполняли свою работу.       Антонио с утра сидел в кабинете Эмилио и под чутким руководством Луки пытался разобраться в счетных книгах. Если записи перестали быть чем-то непонятным, то их взаимосвязь между собой ему была запутаной. Временами, не признаваясь самому себе, он поражался, как Эмилио со всем разбирался. Ему казалось, что патриции, в отличие от него, не следят за своими деньгами. Однако каждая страница счетной книги доказывала обратное.       Тем временем Роза была среди тех, кто, сгорбившись, на ступеньках лестницы играл в кости. Ей пока что везло. Когда настал черед третьего игрока, он хорошенько потряс стакан и со стуком приложил к земле. Три пары глаз устремили взоры. Вдруг прошедшая мимо прислуга пихнула Розу в сторону. К счастью, она запомнила, что выпало.       — Ты смухлевал!       — Ты же не видела, что выпало.       — А вот и нет, frocio! Выпало два и три, а не пять и четыре.       — А я говорю, что пять и четыре. Все это подтвердят.       Игроки, как болванчики, закивали. Только Розу это не убедило. Она продолжила настаивать на своем. В ход пошли оскорбления и угрозы. Дело едва не до драки дошло, но воровка отвлеклась.       В каса появился Эцио. Забыв про мухлеж, Роза, деловито шага, приблизилась к нему. В ее глазах уже сверкали озорные огоньки, а взгляд томно прошелся с ног до головы по фигуре ассасина. Она уже предвкушала, чем займется в ближайшее время. Эцио повернулся ей навстречу и слегка улыбнулся.       — Какой красавчик решил нас навестить. Неужели дня достаточно, чтобы соскучиться?       Хоть в его глазах также блеснули искорки, Эцио оставил два коротких поцелуя на щеках. Но Розе хотелось другого. Не заметив, что он тяжело дышит, она ухватила его за ворот и впилась поцелуем. Вот только Эцио оттянул ее.       — Уже не интересно? — с обидой произнесла она.       — Нет, дорогая. Но сейчас не до забав.       Вмиг его взор сменился на более серьезный и полный небывалой решимости. Только сейчас Роза заметила под рукой металл нагрудника, скрытый под слоями ткани (Эцио редко без особых поводов не надевает амуницию) и то, как он тяжело дышит. Теперь и ей стало не до утех.       — Что-то случилось?       — Да. Мне необходимо поговорить с Антонио. Это срочно.       Его голос был не так мягок, как ранее, а глаза смотрели прямо в ее глаза. Этого было достаточно, чтобы Роза позвала Антонио. Эцио внимательно посмотрел на лестницу, нетерпеливо ожидая друга, однако тот не появился. Закатив к небу глаза, она повторила:       — Антонио! Ты слышишь? Эцио пришел! O che culo grasso te ga fato el cervello così che no te senti gnente?       Сразу послышались шаги, а через секунду глава гильдии спустился во двор. Ему стало интересно, что случилось, раз Аудиторе вернулся. Однако мрачный вид того ничего хорошего не предвещал.       Ранним утром Эцио отправился к Санто-Стефано, где договаривался встретиться Карло Гримальди. Помимо его там были Марко и Сильвио Барбариго. Все они немного прогулявшись зашли в небольшой дворик, где начали плести свои планы. Там с ними встретился Магистр Тамплиеров и отчитал за самовольство. Но важно было лишь одно:       — Они все в союзе с испанцем и собираются отравить Мочениго, а вместо него поставить одного из своих.       — А клеймо преступника всегда достается мне! — возмутился Антонио. — Когда все это произойдет?       — Этой ночью, как только для Гримальди раздобудут яд.       Около них уже столпились как воры, так и слуги. Все были на стороне Аудиторе и поддерживали его стремления спасти дожа. Вот только была одна проблема. Палаццо Дукале самое охраняемое здание в Венеции и пробраться туда простому человеку невозможно.       Роза сразу вызвалась в разведку, но глава гильдии смерил ее пыл. Дело было опасным и чрезвычайным. Он сам будет сопровождать Эцио. Однако того до сих пор мучило что-то.       — Есть еще одна проблема… Они узнали что Эмилио мертв. Его тело где-то всплыло.       Все встрепенулись. Во дворе повисла мертвенная тишина, полная страха. В любой момент могла нагрянуть личная стража Барбариго. Оставив многих настороже, Эцио с Антонио помчались к палаццо.       По улицам гулял ветер с моря. Его свист был слышен с узких проходов и арок. Под веяниями вывески то мерно, то резко покачивались, мерзко скрипя, а ставни стучали по окнам. Люди придерживали свои вещи, чтобы ветер-злодей их не вырвал.       По дороге главу гильдии пробило на откровение. Слишком сильно его возмутили подлые планы Барбариго. Он и раньше недолюбливал венецианскую знать, а теперь подавно. Для него теперь все они были крысами и отбросами, борющимися за лакомый кусок прекрасной Венеции. Все это только укрепило в его сознании главный постулат: воры, проститутки и наемники — это настоящие патриции Светлейшей Республики, которые посвящают ей свои жизни. Антонио даже был рад, что не смог поступить в Падуе и пробиться в высшие слои. Тогда будучи мальчишкой он самостоятельно выучился грамоте и арифметике, а когда подрос отправил запрос на учебу в одном из лучших университетов республики. Вот только ответ так и не пришел. Патриции, как ему казалось, решили посмеяться над ним.       Под разговоры о пути Антонио от сына сапожника и служанки до главы воровской гильдии и причитания о морали они добрались до площади Сан-Марко. К этому времени людей было не так много, из-за чего площадь казалась невероятно огромной. Он с Эцио осмотрели палаццо со всех сторон: повсюду стояли стражники, а смежные дома были на порядок ниже. Даже проверили главный вход (это предложил Аудиторе), но его охраняли люди в латных доспехах и с алебардами.       Единственным вариантом оставалась Базилика Сан-Марко. Правительство давно планировало внести изменения в фасад и совсем недавно решилось. Поэтому вдоль стен базилики и до самой крыши стояли строительные леса. По ним Эцио с Антонио взобрались. Но их ждала очередная неудача. Стена, где базилика примыкала к палаццо, была огорожена высоким забором с заостренными прутьями. Пробираться через него было опасно для своей жизни. Глава гильдии знал, что ограды раньше не было. Скорее всего, ее поставили на время строительных работ.       Тем же путем мужчины спустились на площадь и продолжили искать пути входа.       — Как насчет залезть по тем колоннам? — Эцио указал на аркаду.       — Не вариант. Ты не дотянешься. А если удастся, то стражники быстро сбегутся. Этот дворец неприступен.       — Но люди же туда заходят. Даже группами.       — Это патриции.       — С ними можно будет слиться. Вот только одежку получше раздобыть и…       — Эцио, не будь идиотом! Стражники знают всех в лицо и заметят чужака. Для простого люда двери палаццо всегда были закрыты, — глава гильдии пнул какой-то хлам.       Деревяшка отлетела к стае голубей, которые, словно патриции, они вечно могли нагадить, оставаясь при этом безнаказанными. Сейчас их курлыканье раздражало сильнее. Птицы будто нещадно и с цинизмом высмеивали их бессилие. От злости Антонио прогнал их всех. Как ему хотелось, чтобы на месте птиц оказались все патриции. Тогда все проблемы можно было решить простым пинком. Но голуби улетели, оставив несколько перышек, а он с Эцио так не решили что делать.       — Лишь эти пернатые твари могут залететь. Глупые птицы…       Ассасин также посмотрел голубей. «Птицы!» — осенило его. Он стал быстро шагать в глубь города.       — Куда ты пошел?       — К другу. Возможно, он поможет.       — Я тогда продолжу поиск других путей. Время до вечера еще есть. Где мне тогда тебя искать?       — Знаешь, где находиться кампо Святого Агостини? В небольшом кирпичном здании мастерская Леонардо.       — Son un ladro e so Venezia come un menadito!       Время шло. Эцио так и не появлялся, что глава гильдии уже начал волноваться. Меж тем Антонио успел обойти базилику вдоль и поперек и даже едва не подрался со стражей. Слишком подозрительным они сочли его. Люди приходили и выходили. Фиолетовые мантии сменялись черными и красными. А страх, что может быть поздно, только накапливался.       Ворота вновь открылись, и на площадь вышла очередная дипломатическая группа. Среди них промелькнула знакомая русая макушка. Беатриче ни с кем нельзя было спутать. Она следовала с остальными в сторону пристани.       Антонио побежал вперед и притворился просящим милостыню. Когда группа прошла мимо, он ухватил ее за подол. Беатриче удивленно посмотрела на него. Посол не остался в стороне и хмуро посмотрел на «бедняка». Ей сразу пришлось ласково просить его о позволении выслушать просьбу человека. Поджав рот, что он стал похож на моллюска, синьор Стораро поплелся к своей гондоле. Глава гильдии хотел спросить, что за отвратительный человек с ней, но сейчас не это было главным.       — Беатриче, ничего странного в правительстве не было?       — Нет. Но…       — Ты что-то видела?       — Какой-то человек передал члену Совета Десяти небольшой ящичек.       — Это случайно не Карло Гримальди?       — Он самый.       Беатриче не могла больше задерживаться. Группа уже просила ее поторопиться. Бросив пару сольдо ради приличия, она засеменила к гондолам. А Антонио со всех ног побежал в мастерскую. Вот только на мосту Риальто его какая-то сила тянула в сторону Ка’Сета. Будто он что-то забыл сделать.       Солнце уже начало спускаться с небосклона. Холодало. Ветер только набирал силу, и по спине проходил табун мурашек, будто предупреждая, что грядет неминуемое.       Небольших кирпичных зданий на кампо было несколько. Третье по счету оказалось нужным. Мастерская больше походила на огромную берлогу. Внутри все витал резкий запах краски, свежей древесины и разложений. На стенах висели чертежи и слишком карикатурные наброски людей, на полу и столах валялись кисти, цветные порошки и прочие инструменты. А в самом центре крутился человек в бретте и потертой котарди и восторженно выкрикивал:       — Incredibile! Это действительно сработало! Человек все же может летать как птица! Ты полетел, Эцио! Понимаешь? Ты летал!       — Sì, но не далеко.       — А чего ты ожидал? Я вовсе не был уверен, что машина сможет хоть немного пролететь, — Леонардо посмотрел на полное отчаяния лицо друга.       — Bene, перепроверю чертежи. Может, я что-то не учел.       Он разгреб захламленный стол и, бормоча себе под нос, стал что-то писать.       — Эцио! Это важно. Карло принесли яд и… — взгляд Антонио упал на странное сооружение, смутно напоминавшее птицу и летучую мышь. — Вот только что это?       — Антонио, позволь представить Леонардо, художник, мастер-изобретатель… и этот… этот… stronzata его рук дело!       — Эй! Машина не виновата в этом, в отличие от меня… Я проверял и перепроверял свои чертежи. Это просто невозможно! Я не знаю, как продлить полет! L'idea è una merda! — художник разорвал по частям чертеж, смял и выбросил в камин.       Глава гильдии с удивлением и неверием вновь покосился на конструкцию. Для него, как и любого другого, человеческий полет был за гранью разумного, а всякого, решившего утверждать обратное, счел бы за сумасшедшего. Вот только недавний разговор именно это подтверждал. Сейчас самая безумная пойдет, лишь бы спасти дожа. Немного неуверенно он спросил:       — А сколько всего ты пролетел?       — Не знаю.       — Вот что. Попробуй еще раз.       — Ты спятил?! Я быстрее разобьюсь, чем долечу до дворца.       — Не спорь. Возможно, большого расстояния нам и не понадобится.       — Не попробуешь не узнаешь! — оживился Леонардо. — Мои помощники могут измерить расстояние от точки начала полета до падения.       — Тогда, синьор изобретатель, пускай они также измерят расстояния от Палаццо Дукале до самых высоких домов в Сан-Марко.       На этом мужчины и порешили. Один из подмастерьев побежал к палаццо, остальные остались помогать. Они, где могли, старались укрепить летательную машину, которая и так была слишком хлипкая. Чудо, что она вовсе смогла удержать человека. Для Антонио каждый удар молотком по деревянным перекладинам будто отсчитывал обратное время. Но спустя час подмастерья вновь приставили к крыше высокую лестницу, и Леонардо с Эцио поднялись вверх. Глава гильдии взобрался за ними. Ему лично хотелось увидеть полет человека, хоть это все еще чудилось невозможным.       Стоя на крыше в люльке, Эцио боялся лететь. После пробного полета нешуточный страх стоял в его груди, что даже красота Венеции с высоты не заставит сделать шаг. Но надо было. Покрепче стиснув в руках опоры, ассасин двинулся. В первый раз он пролетел на расстояние около ста шагов. На второй раз его подхватил ветер и повел машину вбок. Лишь на пятый раз шагов было двухсот. Результат был выдающимся. Но все еще мало для него.       Художник был в полном изумлении, а глава гильдии едва рот не раззявил от шока. Казалось, его глаза обманывали. За свою жизнь он повидал многое, но такое ему не приходилось видеть. Теперь безумная идея не казалась таковой, и у них есть шанс. Ах, если бы такая машина была у него, то Сан-Поло давно был свободен, а погибшие живы.       Несмотря на это, была и другая проблема: вокруг самого Палаццо Дукале не было ни единого высокого места, кроме Кампанилы. Только Леонардо настаивал, что все пройдет нормально. Сильный ветер должен поднять машину вверх и удержать в равновесии некоторое время. Хотя в душе он сомневался.       К позднему вечеру все было готово. За это время Аудиторе наловчился в полете, хоть без ушибов и ударов не обошлось, а Антонио успел проверить Ка’Сета. Там все сразу подбежали к нему и стали расспрашивать, удалось ли спасти дожа и не нужна ли помощь. Он ответил, что еще собираются. Но его волновало, как у остальных дела. А они шли хорошо, только Роза все же подралась из-за мухлежа. Это подарило главе гильдии немного спокойствия. Но при выходе на улицу оно исчезло.       Местом для взлета выбрали Ка’Дандоло. Туда по частям притащили машину и подняли на крышу. Надо было действовать быстро, чтобы хозяева не поняли, что происходит.       Атмосфера была слишком гнетущей. На фоне шумел порывистый ветер и волны, что белой пеной разбивались об пришвартованные судна. Птицы смолкли и более не летали. Вся природа будто предвещала плохой исход. Давила и неизвестность о состоянии дожа. К тому же пришлось немного подождать, пока ветер не переменился в нужном направлении. А это большая нервозность и очередная трата драгоценного времени.       — Пора, — вздохнул художник.       — Будем надеяться, что все сработает. План скороспешный, и шансы, что все закончиться успешно, малы. O te la fai o te la rompi, amico mio, — глава гильдии похлопал его по плечу.       Получше устроившись, Аудиторе со всей скоростью разбежался по крыше и оттолкнулся от края. Ветер подхватил машину, и она поднялась ввысь. Оставшиеся Антонио с Леонардо молили Бога, чтобы короткий полет прошел удачно. Путь был краток, но очень страшен. В любой момент ветер мог изменить направление и все испортить. А второй попытки у них не было.       Долетев до крыши палаццо, ассасин едва выбрался из люльки, как сильный порыв ветра вырвал машину из его рук. Конструкция с грохотом прокатилась по крыше и в дребезги свалилась на плац, распугав всех прохожих. Сам Аудиторе скрылся во внутреннем дворе палаццо.       Удостоверившись в порядке полета, мужчины как можно скорее спустились с каса вниз, пока хозяин не заметил их. Художник чуть ли не светился от ликования. Это был день торжества его гения. Антонио же не покидало предчувствие чего-то плохого. Однако в последнее время оно подводило, и глава гильдии спрятал его в дальнем углу своего разума.       — Леонардо, может, в честь такого дела прогуляемся? Моя знакомая, сестра Теодора, со своими девочками устроит теплый прием. Она не откажет. Я там частый гость.       — Извините, но мне это не интересно.