-700...?

Очередной стук двери и звон металла разбудили меня. Но я не пошевелился, решив не доставлять им такого удовольствия. – Жри, животное. Недолго тебе осталось. – сказал тот же голос и возле меня что-то приземлилось. Только после повторного лязга решеток и звуков захлопнувшейся двери, я открыл глаза. Мне снова кинули твердый, как камень, хлеб и фляжку воды. Собственно, этим меня кормили последние пару дней. Может больше, я уже не знал. Периодически я засыпал от холода, зарывшись в сене, а просыпался от жары. Мне кидали данную еду и приходилось есть, ведь совсем без пищи я был обречен на голодную смерть. В зарешеченное окно снова полетели камни и порченные овощи, заставив меня сесть спиной к стене. Как долго это еще будет продолжаться, я не знал. Я банально сидел в местной тюрьме, и ожидал своей смерти, сам не зная, за что. В углу снова показались грызуны, подбирающиеся к испорченным останкам продуктов и утаскивающие их в свои норы. Я снова притворился мертвым. Один из грызунов осмелел и забрался на мою ногу, исследуя меня. Мне даже показалось, что он знает, что я не из этого мира. Но стоило ему подобраться достаточно близко, как я схватил его. – Тише. Я не сделаю тебе ничего. – прошептал я. Я чувствовал, как под тоненькой шерстяной шкуркой сердечко грызуна забилось в аритмии. – Так не пойдет. Я с тобой просто разговариваю, а ты готов умереть от страха. – укоризненно сказал ему я. Я провел пальцем по его голове, раздвигая ушки и посадил на себя, отломив кусочек хлеба. Грызун тут же попытался удрать, но я не дал ему. Чувствуя безысходность, он сел, взял хлеб в маленькие лапки и принялся есть. Видимо, мои тюремщики так же со мной поступали. Подкармливали перед смертью. Но я не собирался убивать грызуна. В моем мире таких не было. Они давно вымерли. И этот грызун представлял мне интерес, как невиданная зверюшка. Дикая и своенравная. Единственное развлечение в трех стенах и решетке-четвертой. – Забавно. Друг мой, я, подающий надежды, ученый, и ты, вид жизни, истребленный больше трех столетий назад. Или будешь истреблен через четыре столетия, я не знаю. Но твой удел всего пара-тройка лет, так что тебя это не коснется. Да и меня, в принципе, тоже. Грызун, воспользовавшись моим расслаблением, подорвался с места и удрал. Я же сжевал каменный хлеб и запил водой. В желудке обдало холодом и возмущением, но пищеварительный процесс пошел. Судя по словам тюремщика, мне не долго осталось. Мне уже даже стало интересно, что со мной хотят сделать. Одна только надежда, что мучиться буду недолго. В эти времена были популярны отрубания головы, если я не ошибаюсь. Лишь бы не топили, задыхаются люди очень долго и болезненно. К тому же я уже однажды чуть не утонул. Я, кажется, задремал. Но очередной лязг двери и решеток заставили меня проснуться. Меня схватили за оковы, которыми были скованы мои руки и ноги и куда-то потащили. Нас тут же окружила толпа, кидающаяся в меня всем, чем только можно и обзывающая дикарем, животным, вором и нечестивым. Решив, что их надо бы успокоить, я ринулся вперед, зашипев. Толпа тут же подалась назад, но кидаться всем подряд не перестала. Меня провели по какой-то лестнице на деревянную платформу и затянули на шее веревку. Выходит, меня решили повесить. Кратко осмотревшись, я понял, что рычаг сбоку заставит доски под моими ногами упасть, а в процессе падения я в лучшем случае, сломаю шею и моментально умру. Прекрасно, хоть мучиться не буду или гнить за решеткой и дальше наедине с крысами. Вперед вышел человек в черном платье до пола и подошел ко мне, остановившись в двух шагах. – Желаешь ли ты исповедаться перед смертью? – спросил он. – Кому? Тебе? С какой стати мне тебе в чем-то признаваться? Особенно если я этого чего-то не совершал. – Не мне, а Господу Богу нашему. Покайся, и, быть может, он пустит тебя в Рай. – Я не верю ни в рай, ни в ваших богов. – Так тому и быть. На мою голову нацепили мешок, шум толпы вокруг усилился и мне стали читать приговор, обвиняя в укрытии колдовства и пособничестве нечестивым. Не забыли упомянуть и то, что я дикарь и язычник, вызвав откровенный смех. Потом я услышал стук, платформа исчезла из под ног, шею дернуло веревкой, а потом я упал. Не понимая, что происходит, я попытался ощупать место падения, но на меня посыпались доски. Едва успев укрыться, я ощутил, как меня схватили за рубаху и куда-то кинули. Цокот копыт, крики, подпрыгивания моего тела на чем-то, удерживаемом веревкой. Я не понимал, где я и что происходит. Через некоторое время шум толпы прекратился, но вот шум конной поездки остался. Сколько неизвестные меня везли, я не знал. Оставалось только догадываться, кто меня выкрал с публичной казни и зачем. При попытке снять мешок с головы, я едва не свалился и решил бросить это бесполезное занятие. Но гадать, кому и зачем я оказался нужен, не перестал. Через некоторое время скачки остановились и меня сдернули с места. Не удержавшись на затекших ногах, я упал на землю. Меня взяли за предплечье и потянули в сторону, усадив под дерево. Мешок сдернуло с головы и я зажмурился от яркого света. Судя по бряцанью на моих руках и ногах, от оков меня освободили. Потерев запястья и глаза, я оказался лицом в чьих-то руках. – Франческо? – услышал я знакомый голос и отрицательно качнул головой. В ответ меня схватило за шиворот и стало трясти. – Где мой Франческо?! – вопил Никл, тряся меня. – Успокойся! Если ты из него все мозги выбьешь, он ничего нам не сможет сказать! – услышал я голос Шуи. Вот на этом самом месте я невольно расхохотался. Даже Никл остановился и оба удивленно на меня смотрели, только добавляя веселья. Кто бы мог подумать, что местный псих из моего мира и влюбленный идиот из другого, вытащат меня практически с того света? А самым смешным было то, что вытаскивали они явно не меня. Вот такой вот коллапс. – Смешно тебе? Между прочим, наш дом растворяется на глазах, а мертвые разлетаются в пепел. Смейся дальше, мы следующие! – Шуи с размаху ответил мне оплеуху. – Где мой Франческо? Почему тебя повесить пытались? – Никл снова затряс меня. – Да не знаю я, где он. – возмутился я, – Но вы только догадайтесь, кого обвинили в колдовстве и превращении тебя, – я ткнул пальцем в Никла, – в тебя. – я ткнул пальцем в Шуи. У обоих на лице было столько удивления и ужаса, что я не мог не поинтересоваться: – А что в это время делают с колдунами? Судя по выражению их лиц, мне лучше было заранее придумать что-то, ведь иначе неизвестно, что может произойти, при потере одного из нашей межвременной и меж пространственной четверки.