⊹˖ꕥ ༻𖥸༺ ꕥ˖⊹
5 лет спустя
— Уважаемые гости столицы!.. Молодой человек спустился из вагона, тщетно отгоняя от себя пары дыма. Прихватив не слишком большой чемодан, путник замер на платформе. Кругом абсолютно разные люди: старые и молодые, радостные от встречи, смирившиеся с прощанием. Их встречали родственники и друзья, крепко обнимали и целовали в обе щёки, расспрашивали о поездке и просто не могли сдерживать слёз счастья. На фоне этой всеобщей лавины тепла дала о себе знать робкая печаль. Вот она — мирная жизнь. Без войны, сражений и крови. Разве это не то, к чему он всегда стремился? Разве не в этом он видел свое личное утешение? Лет пять назад он бы согласился без раздумий, сейчас — сложный вопрос. Наконец он осмотрелся. Среди разнообразных шляпок, беретов и изысканных причёсок парень искал своего проводника. Он не знал, кого следует ожидать, но не особо переживал. Его единственный здоровый глаз скользил по толпе, пока не наткнулся на знакомую золотую копну волос. Лёгкая улыбка тронула губы. Она стояла у колонны. Как обычно одна, она, задумавшись, смотрела вдаль, не на людей и не на поезда. Будто бы и вовсе не находилась здесь. Золотистые локоны, некогда тщательно уложенные, падали на уставшее лицо, скрывали небесно-голубые холодные глаза. Она стояла, как мраморная ваза, спрятав руки в длинных рукавах кимоно. Он тихо подошёл к ней. Девушка подняла глаза и с быстро скрытым удивлением окинула взглядом парня. В какой-то момент кучерявый и неуёмно жизнерадостный мальчуган умудрился превратиться в высокого, умиротворённого и… действительно красивого молодого человека. На подтянутом теле отлично, на её предвзятый взгляд, сидел серый костюм-тройка, брюки идеально выглажены, только мозолящий глаза галстук висел неровным узлом. Появились острые скулы, сузился раскосый глаз, другой скрывался под чёрной повязкой; расширились плечи… Девушка встретилась с ним теплым взглядом: — Поезда? На тебя не похоже. Юноша растянул тонкие губы: — Столица живёт по иным правилам, нежели Деревня, — он неторопливо оглядел её, не скрывая смешинок в глазах. — Старушка, когда ты успела так вымахать? — девушка смерила его недоуменным, но всё так же исправно испепеляющим взглядом, и парень примирительно выставил ладони. — Ох, да брось, Макото, я вовсе не хотел тебя за… Договорить Макото не дала: притянула его к себе на воротник, медленно коснулась губами скулы и столь же неспешно отдалилась. Юноша отвёл опьянённый взгляд, прикоснулся к месту поцелуя, не сдерживая глупой улыбки. — Ещё ведь привыкну… — пробормотал он в сторону. — Не боишься, что мне оторвут руки? — А чего бояться? Оторвут же тебе, а не мне. — Бессердечная, — театрально вздохнул он под ее тихий смех. Парень прижал её к себе в объятия, склонив голову ей на плечо. Больше ничего не было. Ни людей, ни поездов, ни дыма, ни проблем, ни тревог… Были лишь они. Только они. И никого больше. Естественно, только для него. Накадзима, которую он помнил, не смогла бы так беззаботно раствориться в своём мирке. Она мягко отстранилась, разряжая возникшее между ними пространство улыбкой. — Я… — он на секунду осекся. — …рад, что ты в порядке. Они оба замерли, глядя в собственные отражения в глазах друг друга. — Добро пожаловать в столицу, Шисуи.⊹˖ꕥ ༻𖥸༺ ꕥ˖⊹
В просторной, невероятно светлой благодаря широким окнам комнате, сидела девчушка лет пятнадцати. На её столе — естественно, не лишённом беспорядка — россыпью лежали высушенные и свежие растения; с него свисали чуть помятые листы бумаги с различными записями и зарисовками… Рен, скрестив ноги на неудобном стуле, сосредоточенно рассматривала различные порошки и неперемолотые листья в пробирках и колбочках. Рядом устроился Зигги — маленький, хромающий на одну лапу черный кот, скорее даже котёнок. Он уютно свернулся калачиком на краешке стола и умилительно сопел во сне. Рен почесала ему подбородок и с быстро погасшей улыбкой вновь приступила к работе. Она схватила листок с записями и — в чём ж загвоздка? — пробежалась по нему глазами, пытаясь отметить хоть что-то новое. Рен прошлась пальцем по миске со смешанными ингредиентами, задела ногтем стоящие пробирки. Она остановилась на одной из них, внутри которой были молодые корни. Накадзима заинтересованно оглядела пробирку со всех сторон и, покопавшись в беспорядке, выудила листок с изображениями белого вытянутого цветка с подписями небрежным подчерком. Рен вытащила корни в маленькую керамическую ступочку. Выделенный сок она слила в отдельную пиалу, а в общую миску отсыпала немного порошка. — И последний штрих, — пробормотала она, добавляя в получившийся раствор каплю алой жидкости. Цвет в колбе преобразился от темного к более светлому и искрящемуся. Кот поднял голову и удивлённо принюхался. Рен распахнула карамельные глаза в восторге. Зигги проскользнул поближе. Хвост успел взмахнуть раза три, и он принял весьма удовлетворённый вид. — Делаешь успехи, — промурлыкал Зигги. Рен только довольно прищурилась. Содержимое колбы быстро перетекло в три маленьких стеклянных пузырька. Гулкий звон колокола раздался с улицы. Каменная башня с часами отбивала ровно двенадцать часов. Именно сейчас дверь с потёртой цифрой «36» останется до полдника закрытой для любого человека, кроме неё или же Макото. Но Макото была прямо сейчас на вокзале, поэтому девочка вычеркнула из списка посетителей имя старшей сестрицы и с гордостью вывела, что сегодня она единственная, кому дозволено в это время зайти в Святую Святых — мастерскую Накадзима Акихико. Потому Рен схватила пузырёк и быстро выбежала из комнаты, скидывая с себя халат. Зигги последовал за ней. После третьей судорожной попытки вставить ключ в замок и махинаций с ручкой двери (чьи талантливые ручки она должна благодарить?). Лестница, правый холл, направо. Не успев отдышаться, она трижды постучала костяшками пальцев по дереву и зашла. В просторном помещении в добротном кресле сидел юноша лет девятнадцати, кропотливо припаивая детали к какой-то конструкции. Каштановые непослушные волосы с едва заметной блестящей сединой падали на волевое вытянутое лицо с острыми скулами и норовили скрыть глаза. Над его головой висели макеты воздушных кораблей — о, ещё один присоединился к изящным моделькам, — на полу валялись скомканные чертежи. Наконец, Акихико отбросил инструменты и, сняв защитные очки, повернулся к девочке: — Рассказывай, — прищурился он. Рен, растянув губы в кошачьей улыбке, покрутила перед его лицом пузырьком с жидкостью. Парень нахмурился и взял бутылочку в руки. — Неужели это?.. — Ага, — Накадзима довольно кивнула. — Проверь. Акихико осторожно откупорил крышку и услышал аромат. Ничего не обычного. Тогда юноша поднёс бутылёк к умирающей в горшке аглаонеме и вылил несколько капелек в почву. Подвявшие листья постепенно принялись оживать: через полминуты они, насытившись, выпрямились. Даже цвет стал насыщеннее. Акихико прикусил карандаш, неотрывно глядя на растение. На этот раз реакция произошла быстрее и эффективнее. — Что ты туда добавила? — поинтересовался он. — Молодой корень женьшеня, лепестки прострела и… — Рен на секунду запнулась. — Сок ягод агбаюна. — Агбаюн? — недоверчиво смерил взглядом Акихико. — Откуда он у тебя? — Харди прислал, — пожала плечами Рен, будто бы говорила о мелиссе с заднего двора. — Кто ж ещё поделится со мной редкими травами и артефактами? Юноша кивнул, мол, ясно. Чиркнув что-то в блокноте, он вновь оглядел девочку: — Чакрой всё подпитывала? — А то, — ухмыльнулась во все неполные тридцать два Рен. Акихико чуть ласково потрепал её по голове и перевел взгляд на цветок. Листья, что несколько секунд назад были настолько яркими, снова склонились. Акихико вздохнул, отставив карандаш. — Как ни крути, эффект всё равно временный, — он откинулся на спинку кресла. — Да ладно тебе, это всё равно прорыв для нас! — Рен подошла ближе. — Хоть эффект и не длинный, но он есть! — По сути… — задумчиво потёр подбородок он. — Дать тяжело раненому панацею и за время действия эффекта суметь привести его в норму… Но такое можно доверить только опытным врачам. — Ну знаешь ли, братец, — фыркнула Рен, — вытягивать человека с того света — вообще занятие не для слабаков. Акихико легонько щёлкнул ее по носу. — Тогда надобно выявить побочные эффекты и разработать дозу для взрослого человека. Чем ты и займёшься. — Об этом не беспокойся, — улыбнулась Рен. — А ты что думаешь, хвостатое недоразумение? — с насмешкой обратился Акихико к коту. Зигги оскорблённо зашипел и, запрыгнув на стол, лёг на его чертежи (на зло врагу). — Негативных волн не чувствую, — промурчал он. — Возможно, это то, что мы ищем. Ещё пару-пару десятков доработок — и можно официально пользоваться. — Ну что ж, это радует, — хмыкнула Рен, забирая из рук брата пузырёк. — И полей, наконец, цветы — смотреть больно. — А ты и не смотри, — Акихико с ухмылкой встал и начал убирать инструменты и записи в ящички стола. — Рабочий метод, мне самому помогает. Прибрала в лаборатории? Девочка нахмурилась, недовольно цокнув языком, и сложила ладони в несложных печатях. Из маленького сгустка дыма появился теневой клон, сразу направившийся обратно в лабораторию. Рен устроилась в любимом креслице (после долгих взвешиваний за и против: «Зачем тащить его на третий этаж? Мне и одного хватает, стулья есть» и «А как же любимая сестрёнка?», — Акихико все же притаранил его, а Рен приволокла облако-подушку) и блаженно вытянулась. — Значит, клоны работают, а хозяйка отдыхает? — поднял бровь Акихико. — Покой — родитель всех великих мыслей, — нарочито пафосно произнесла девочка, подняв указательный палец вверх, на что парень лишь тихо засмеялся. Но через несколько секунд он посерьёзнел и вновь медленно отпустился в свое кресло: — Утром проверяли ещё раз списки гостей. Сегодня вечером прибудет Хокаге, — Рен замерла на несколько секунд, затем медленно обернулась. В голове крутилось много вопросов, которых озвучить у неё не было возможности. — Это можно считать хорошими или плохими вестями? — осторожно спросила она. Акихико пожал плечами. Всё, что происходило за эти обалденно насыщенные три года вряд ли можно было назвать полноценно хорошим или плохим. — Смотря как поглядеть. Возможно, мы даже вынесем какие-нибудь пряники с этой встречи. Рен все же поникла. Акихико взъерошил её длинные шоколадные волосы: — Ну, Кувшинка. Давай, не надумывай себе, всё не плохо. Решим. Накадзима в ответ лишь натянуто улыбнулась. Парень ободряюще похлопал её по спине: — Вперёд. Нам ещё Шисуи встречать.⊹˖ꕥ ༻𖥸༺ ꕥ˖⊹
До условленного места оставалось пару кварталов. Мы неспешно прогуливались по просторным пёстрым для меня улицам. В то время как я пытался реже моргать, чтобы не пропустить диковинку иного коробейника, Макото рассматривала облака, изредка одёргивая меня, чтобы я не врезался в очередного рикшу. Я редко бывал в столице, и что-то мне подсказывало, что навещать её чаще в будущем мне всё равно не доведётся. Город, украшенный и яркий, готов был встречать День Рождения их будущего правителя. Столица уже много лет была диковинным местом для шиноби. Здесь не встретишь людей в форме иль с оружием, да и использование техник не будет оценено местными (довольно забавная история, как я с этим впервые столкнулся, но, может, позже напишу в своих мемуарах). Столица жила в совершенно другом, отличном от Листа ритме: здесь правит бал не чакра и искусство убивать, а технологии и мирская жизнь. Оглядывая город со всех сторон, я невольно сравнивал его с Листом. Сможет ли однажды Деревня, Скрытая в Листве, забыть о своем кровавом прошлом и стать мирным домом для своих сыновей и дочерей? Если кому и было известно, то точно не мне. Но всё больше меня охватывали щемящие воспоминания, каким был Лист раньше, и тоскливые размышления, во что его вылеплем мы. Потому сейчас я просто любовался старинными зданиями и слушал мягкий и низковатый голос Макото, изредка сдабривающей свою речь тонкими шутками. Любовался теплой улыбкой и искрящимися солнечными лучами в её волосах. Письма не передавали и трети того чарующе хрупкого, слегка скованного под взглядами прохожих чувства, воспламеняющегося из живого общения. Какая-то особо сентиментальная часть меня хотела взять её за руку, но знала, что Макото бы не позволила, да и разум твердил, что проявление чувств среди людей лишь добавит проблем. Поцелуй при встрече не считается: вокзал — то самое прекрасное место, где граница между яркой радостью и искреннем проявлением любви настолько размыта, что поверить в её существование просто невозможно. Но всё равно маловероятно, что кто-то из клана будет в восторге, узнав о нас. Без пяти минут глава Накадзима и Учиха на службе у Хокаге. Звучит как в дешёвом романе. Мы не говорили о работе. Макото едва ли станет посвящать меня в дела Накадзима, как я вряд ли бы рассказал что-нибудь о творящемся в АНБУ. Поганое место, пора бы скорее оттуда уходить. Так я себе говорил ещё лет пять назад — на второй день после устройства… А всё, относящееся к общему делу, мы с Макото и так обсудим уже вместе с Хико, и повторять что-то по новому кругу я не вижу смысла. Какое чудо, что Макото никогда не имела привычки тянуть клешнями. Она вообще девушка умная и струны людских душ ложились на её ладонях, как раскрытая книга (или правильнее лира?). Мы оба устали, и физически, и морально. Она готовилась быть лидером клана с неспокойной судьбой, я продолжал защищать Лист из тени. Она несла ответственность за всех Накадзима, я — за Саске и Наруто, плюс, груз нескончаемых сожалений в придачу. Не буду скрывать, я винил себя и до сих пор виню в том многом, что до сих пор не покидает меня во снах. Но пепел не соберётся обратно в феникса. Мне остаётся лишь пытаться исправить всё своими силами. Я много раз хотел поделиться переживаниями и скелетами с Макото, но не мог. Естественно, она, чуткая, знает или хотя бы догадывается, что что-то не так. Но воспитание или чувство такта никогда не позволят ей задать вопрос первой, и я лишь могу безмолвно благодарить её. Мы оба знали, что худшее только впереди. А сейчас мы просто шли оставшиеся два квартала, со смехом рассуждая о ненавистных ею икебанах и светском этикете. Хико и Рен уже ждали нас на террасе «Дамы с камелиями». Название само по себе заставило меня недоуменно приподнять брови. Возможно, хозяин начитан или является поклонником оперы, оставалось лишь надеяться, что содержание вывески не отразится на музыке заведения. Поэтому, лишь вздохнув, я поплёлся за ухмыляющейся Макото, которая весьма осведомлена о моих вкусах. Акихико лениво устроился на скамье, в то время как Рен в лёгком нежно-голубом платьице весело болтала ногами, говоря о чём-то с присущей ей активной жестикуляцей. Наконец брат с сестрой заметили нас и обернулись. Если и есть что-то в этих двоих схожее, — а я, как человек, который их обоих знал достаточное количество лет, могу смело заявить, что схожесть в них уловить ну очень трудно — так это взгляд: колкий, цепкий, а главное, пронзительный. Накадзимы, что я могу сказать. Рен поприветствовала нас улыбкой и помахала нам, заработав недовольный взгляд своего двоюродного брата, который ожидаемо начал распекать её за чрезмерную активность. На моих губах всплыло подобие улыбки. Я поражался искренности этого ребёнка. Хотя ребёнком Рен уже сложно было назвать: за эти несколько лет она превратилась в относительно высокую (выше Макото, к её неявному огорчению), худощавую, но очаровательную девушку с огромными янтарными глазами. Хико же почти не изменился, разве что черты лица его стали взрослее, а вечная морщинка между бровями, напротив, начала постепенно расглаживатся. Белёсая прядь по обыкновению выделялась как шрам-напоминание. Акихико добродушно смеялся при оценке моего внешнего вида. Я лишь неловко поправил пиджак. Взгляд на прохожих давно дал мне понять, что, возможно, я действительно переборщил с официальностью и единственный приличный, как мне казалось до недавних пор, дневной костюм придется выкинуть. Но меня это не задело. Всё равно Хико в своих неизменных шароварах выглядел куда эксцентричнее. Он заказал напитки и мороженое девочкам. Я бесцеремонно разглядывал безмятежного Акихико. Ну что ж… Начнём же разговор. — Не часто ты нас посещаешь, Шисуи, — отложил меню Хико. — Будь моя воля, — улыбнулся я, замечая, что тему надо бы перевести в другое русло, — я бы приезжал сюда хоть каждый год. Но в Листе ворох забот. Есть успехи, Кувшинка? — обратился я к девчушке. Рен неопределенно пожала плечами: — Смотря что считать успехами. Я сменила оружие. — О как, — признаться, для меня это было неожиданностью. — И на что же? — Двойные кодачи, — глаза её загорелись. — Лёгкие, быстрые, а главное крови много. Макото и Акихико синхронно закатили глаза, на что девочка лишь засмеялась, непонимающе разведя руками. Под маской детской непринуждённости на секунду проскользнул печальный, взрослый взгляд. — А если серьёзно, катана слишком тяжёлая, а один кодачи — не слишком действенно. Так что… Как-то так. — Твоё право, — одобрительно кивнул я. — Надо бы тебе тогда в следующий раз прислать свитки для парных мечей. — У Учиха и для парных есть какие-то техники? — восторженно расширились её глаза. Ну какой же она всё ещё ребенок. — Да. Всё равно мы с Саске пользуемся одиночной катаной. Рен с понимающим кивком отвела взгляд куда-то в сторону: — А у него, кстати, как там… дела? А я то думал, что и не спросит. Одним движением выудил из внутреннего кармана пиджака конверт и бумажный пакет и протянул ей. Я наблюдал, как карамельные глаза, пытавшиеся остаться хладнокровными, заискрились. — Вы не возражаете, если я?.. — указала пальцем она в сторону. — Давай, топай себе, — ухмыльнулся Хико. — Голубки. Рен обернулась, сжав пальцы в не самом неприличным, но далеко не идущем леди из благородного клана жесте, и лёгкой походкой скрылась за ближайшим углом. Я со вздохом повернулся к Акихико: — Ну что ж, раз сдерживающего фактора у нас больше нет, давайте-ка поговорим начистоту? — Зря ты её погнал. Она умный ребёнок: всё понимает, всё улавливает. Обидеться ещё может, — усмешка превратилась в оскал. — Но ты прав, приятель. Давно ты новостей не приносил.⊹˖ꕥ ༻𖥸༺ ꕥ˖⊹
Когда переулок увёл меня от шума и глаз толпы, я наконец вскрыла конверт. Конечно, удобнее было бы открыть письмо дома, где можно спокойно воспользоваться ножом для писем и после прочтения убрать его в тёмный ящик, но что имеем, то имеем. Несколько раз сложенный лист с педантично ровными иероглифами (смотрела я на это не только с безграничным восхищением, но и с толикой белой зависти — мне каллиграфия никогда не давалась) наконец открылся мне и свету: «Кувшинка, В Листе всё в норме. Одноклассники раздражают, дожди мешают тренировкам. Бестолочь умудрился выбесить Шису. Не знал, что он умеет так кричать. Наруто после этого двое суток его избегал. Хотел вообще домой не возвращаться, но вовремя вспомнил, что ночи всё ещё холодные. Мы освоили новую технику. «А» ранг. Действенно, хотя пока что неприменимо. Хотел отправиться в столицу, но не пустили. В следующий раз. Бестолочь всячески мешает писать и передаёт тебе привет. Придурок. Бестолочь вновь пытался накормить меня этой непонятной вещью. С пятой попытки я даже распробовал и понял, что это вкусно. Более того, я даже захотел это как-нибудь заказать себе (не смей ему это говорить, возгордится ещё). Моя жизнь не будет прежней. Ты как? Говори, если что-то не так. Расскажи, как всё пройдет. Не грусти.У. С.»
Я еле сдержалась от победного танца с кличем — Акихико назвал бы это жигой с повизгиваниями. Скупые фразы, сдержанность (сказывается нордический характер), ровный каллиграфический подчерк и тонкий, еле ощутимый, древесный аромат бумаги. Я скучала по письмам. Ещё сильнее я скучала лишь по нашим встречам и беззаботному, такому радостному детству. Последний раз мы виделись при довольно… неприятных обстоятельствах. Саске сразу, как услышал о произошедшем с нашим ичизоку, примчался к нам. Я давно не видела у него такое выражение лица, особенно после падения Учиха. Смесь растерянности, беспокойства и сожаления. Я даже задумывалась, а не стало ли наше падение толчком для его «размораживания»? Не думаю, что смогу найти ответ. Но одно я знаю точно: мы оба серьёзно изменились после произошедшего. Мне ни за что не забыть собственные горькие слёзы, слова, выкрикнутые в приступе истерики, и его неловкие, тёплые объятия и молчаливые утешения. Вряд ли я когда-нибудь скажу это вслух, но я благодарна ему хотя бы за то, что он просто был рядом. Улыбка постепенно смеркла. То, что творилось три года назад, не было ужасом. Это было адом. Как сейчас помню горящее поместье, крики людей, оранжевую маску и… Наставника. Хватит. Я зарылась рукой в волосы. Пора прекращать. Так и сойти с ума недолго. Настала очередь бумажного пакета. Оттуда я выудила маленькую коробочку, я бы даже сказала шкатулочку. Замочек подделся, и из-под крышки показалась небольшая фигурка девочки с флейтой. Из шкатулки полилась тихая, нежная и до боли знакомая мелодия. Секунд десять я просто стояла, вслушиваясь в каждый звук этого музыкального чуда, и вот я уже начинаю вспоминать давно забытые слова: «Как прекрасен ты, словно тонкие цветы, Запах голову пьянит, манят цветом лепестки, Но слова мои, никогда не слышишь ты, Они в бездну канули…» Я захлопнула крышку и тряхнула головой. Слишком много воспоминаний на сегодня. Где же он умудрился откопать её?.. На дне пакета также покоилась небольшая приписка: «С прошедшем хиномацури.» Я убрала шкатулку и письмо в карман. Возможно, я выдумала себе это или мне просто кажется… Но глубоко в груди потеплело. Вернулась я, когда Шисуи и Акихико уже увлеченно беседовали, а мороженое немножко подтаяло. Макото с выражением на лице полной незаинтересованности в происходящем наслаждалась сладостью, изредка кидая на парней взгляды. Скорее даже на Шисуи. Я села на своё место и внимательно прислушалась. — Несмотря на это, Хокаге не может просто взять и сместить старейшину, — Шисуи встретился со мной взглядом и вновь повернулся к братцу. Я с удовольствием поднесла ложку с мороженым ко рту. — А как же доказательства? Разве их не предостаточно? Шисуи склонился чуть ниже: — За происшедшее время вряд ли от них что-нибудь да осталось. — Так чего старик-то медлил? — Хико насмешливо приподнял брови. — Разве не стоило его сразу же отправить куда подальше? — Ну что ж ты, Хико, — с долей то ли снисхождения, то ли сарказма произнёс старший. — Мы же привыкли доверять старым друзьям и многое прощать. — И знаем насколько же это чревато, — смех из его глаз пропал. Я настороженно покосилась в его сторону. Атмосфера напрягалась. — Что-то у шиноби предательства стали обычным делом. То ли идеалогия хромает, то ли брака становится многовато. — Много лет прошло, — в голосе Учихи проскользнули стальные нотки. — Не пора ли наконец остыть? — Ты бы говорил так же, если бы она умирала на твоих руках? — брат вспылил. Я сжала стакан сильнее. Не удивлюсь, если по стеклу прошлась трещина. Шисуи взглянул в мою сторону (возможно, трещина всё же пошла) и медленно произнёс: — Мы потеряли не только Изуми, брат. Громкий стук стакана о стол остановил их обоих. — Остыли. Оба, — холодно процедила Макото. — За столом мы не упоминаем ни прошлое, ни Учиху, живи он долго и счастливо, Итачи. Парни съёжились и — ну слава ками! — притихли. Напряжение начало постепенно спадать. Я же задумалась. Говорили они явно о порядке в Листе. Хокаге? Его старый друг? Старейшина? На ум приходит либо Хомура Митокадо либо Шимура Данзо. Сместить? Но за что? Распросить брата? Не ответит же. А Макото? Тоже вряд ли. Я покосилась на помрачневшего Шисуи. Можно попробовать его аккуратно вывести на разговор. Но он человек Хокаге. Станет ли он распространяться о творящемся внутри Листа? — Погорячился, — Акихико откинулся на спинку стула. В его глазах всплыла лёгкая печаль. Брат редко извиняется. — Имел право. Прожито. Забыто, — махнул Шисуи рукой. — Шкатулка понравилась? Я не сразу поняла, что обращаются именно ко мне. Резко подняв голову, уверенно закивала: — Да, она… Она просто великолепна, — пробормотала я. — Какая такая шкатулочка? — залюбопытствовала Макото, мгновенно перевоплощаясь из холодной дивы в милую лисичку. Я открыла подарок. Акихико и Макото удивлённо подняли брови (выражения лиц у них были абсолютно одинаковы). — Где вы нашли её? — изумилась сестра. Да, Саске ни за что бы сам не додумался до такого сентиментального жеста. Шисуи ухмыльнулся во все тридцать два: — Военная тайна. — Да брось, Шису, — прищурился Хико. — Интересно же. Вдруг девушке свой мечты захочу сделать похожий подарок. — Ты её ещё не встретил, — скептично окинула его взглядом Макото. — Ну должен быть у нее недостаток, — махнул он рукой, на что мы с Шисуи лишь весело засмеялись. Лёд тронулся. Мы ещё полчаса просидели в «Даме с камелиями», рассказывая последние новости и перемывая косточки всем и вся. Наконец, расплатившись, мы пошли в сторону квартала Накадзима. Шисуи остановился в гостинице недалеко от нашего дома (хоть мы и предлагали погостить у нас, он отказался, сославшись на важные дела), потому решил нас проводить. Дорога до дома не заняла много времени, а жаль, давно так не веселились. Акихико после трёх-четырёх стаканов джина сподобился на десяток анекдотов: на самом деле, у него целая коллекция, и при желании он может на любую тему выудить что-нибудь эдакое. Я определенно могу сказать, что это был хороший день. Очень хороший. To be continued…