Искусство сжигать мосты

Когда Цзян Чэн выбегает из палаты и бросается к нему, говоря, что Вэй Ин очнулся, Лань Чжань не верит своим ушам. Он живет надеждой на пробуждение мужа с тех пор, как тот впал в кому. Но, когда это наконец-то случается, его переклинивает неверием. Точно очнулся? Это не очередной сон, оставляющий горькое послевкусие? — Не веришь — сам убедись, — ворчит Ваньинь, понимающий, что сейчас не место и не время тормозить. — Будь с ним, а я врача позову! Цзян Чэн скрывается за углом, когда Лань Чжань, полностью осознав, что происходит, влетает в палату. Вэй Ин бледен, как смерть, но глаза его открыты, и, когда Ванцзи опускается на колени перед больничной койкой, пытается улыбнуться. — Лань Чжань… — голос сиплый и слабый, но он есть, есть! — Душа моя… — Вэй Ин… И пусть те, кто говорят, что мужчины не плачут, дружно отправятся на хуй — Ванцзи рыдает, целуя холодную руку очнувшегося мужа. Вэй Ин вернулся. Вернулся! Ворвавшиеся в палату врачи выгоняют его в коридор, где не менее нервный Цзян Чэн стоит, прислонившись к стене. Лань Чжань подходит к нему, чувствуя острую потребность с кем-то быть. Боится, что, оставшись в одиночестве, проснется в жестокой реальности, где Вэй Ин медленно умирает, а Ваньинь так ему и не встретился. — Это не сон. Он очнулся, — Цзян Чэн словно мысли его читает. А затем обнимает так крепко, как не обнимал никогда. Все будет хорошо. Они справятся. Они больше друг друга не потеряют. — Идем со мной, — говорит Ванцзи, когда врачи разрешают им посетить Вэй Ина. — Боюсь, если он меня увидит, то от шока снова впадет в кому, — высказывает свои опасения Ваньинь. — Зайди первым. Если он будет готов меня увидеть, я тоже зайду. Проходит пять минут, десять, двадцать, а Лань Чжань из палаты так и не выходит. Цзян Чэн чувствует укол раздражения, но берет себя в руки, включая логику: в последний раз они с Вэй Ином виделись тринадцать лет назад, и вполне очевидно, что компания мужа ему сейчас нужнее, чем блудного брата. Полчаса спустя Ванцзи наконец-то выходит. — Ваньинь, — в его голосе слышится растерянность. — Пожалуйста, зайди. Цзян Чэн чувствует, что что-то не так. Войдя в палату, он понимает, что именно. — Нет, Лань Чжань, — говорит Вэй Ин, глядя на Цзян Чэна, как на незнакомца. — Я не узнаю этого человека.

***

Новость о похищении первокурсницы разносится по академии со скоростью света. Цзинь Гуанъяо устало потирает переносицу, включая чайник. С самого утра их терроризирует полиция; первым в лапы стражей порядка попадает Хуайсан, да как удачно попадает! Цзян Яньли — студентка его группы, которую он знает достаточно хорошо. После Хуайсана вызывают самого Цзиня, а сейчас разговаривают с ее братом-второкурсником. От: Цзинь Гуанъяо, 10:15 Такого у нас еще не было От: Цзинь Гуанъяо, 10:15 Вот радость будет мадам Цзинь, когда она придет на работу! Отпросилась на полдня, чтобы спокойно сходить в больницу, а без нее тут случился такой кошмар! От: Мистер ХЭ, 10:15 Да уж, не завидую вам. От: Мистер ХЭ, 10:16 А что говорят полицейские? Почему считают, что студентка пропала? Может, у нее дома проблемы были, поэтому она решила уйти? От: Цзинь Гуанъяо, 10:18 Не, дело не в этом. Ей, во-первых, двадцать один, и голова на плечах у нее есть, уходить вникуда не будет. Во-вторых, у нее ребенок, она бы его не бросила. В крайнем случае ушла бы вместе с ним. А она исчезла внезапно, без каких-либо причин. А ведь сегодня первый день после домашнего ареста Цзысюаня, с которым Цзян Яньли хотела серьезно о чем-то поговорить. К первокурсникам полиция пока не заходила, но это временно. Что будет с братом, когда он узнает, что девушка, в которую он влюблен, пропала при странных обстоятельствах? — Надо работать, — бормочет Хуайсан, еще не отошедший от разговора с полицией. — Не хочется, но надо, иначе мадам Цзинь нам пропиздон пропишет. Блядь, как же заебало это все… Пока Хуайсан вбивает данные студентов в очередную таблицу, запрашиваемую министерством, Гуанъяо решает раздать контрольные заочников преподавателям. Спускается в учительскую, подходит к приоткрытой двери… — Да не знаю я, А-Хуань! Гуанъяо замирает, как громом пораженный. Лань Цижэнь на повышенных тонах разговаривает по телефону с кем-то, кого называет А-Хуань. Таинственный незнакомец, написавший ему в ватсаппе, представился как Хуань. А номер Цзинь Гуанъяо есть лишь у избранных, среди которых — Лань Цижэнь. Это что же получается, ему пишет кто-то из семьи Лань? Кто еще может иметь доступ к телефону Цижэня? — Здравствуйте, мистер Лань! — произносит он нарочито громко, заходя в кабинет. — Ой, простите, я, кажется, не вовремя? Потом зайду! — Да нет, я уже заканчиваю, — говорит Лань Цижэнь. — Мы с тобой, Сичэнь, еще поговорим на эту тему, а сейчас я очень занят. Увидимся вечером. Сичэнь. Сичэнь. Цзинь знал от Хуайсана, а тот — от Вэнь Нина, что старшего брата Ванцзи зовут Лань Сичэнь. А еще — что семья Ланей настолько чтит традиции, что до сих пор дает детям два имени. Так вот ты какой, таинственный Мистер ХЭ. Или Гуанъяо все-таки ошибается?

***

Лань Чжаню с детства вбивают в голову множество мудрых истин, среди которых — не суй свой нос не в свое дело. Семейную мудрость Лань Чжань усваивает хорошо, да только, идя с Вэнь Нином на остановку, находится в шаге от того, чтобы ее нарушить. Лань Чжань — умный малый. Он многое замечает, анализирует происходящее, делает выводы и не капает на мозги окружающим. Не Хуайсан с Вэнь Нином вызывают у него искреннее умиление: здорово, когда кто-то кому-то симпатичен, еще круче — когда это взаимно. Но добрый счастливый октябрь заканчивается, расчищая путь холодному равнодушному ноябрю. — Что произошло у вас с мистером Не? — он все-таки не выдерживает и спрашивает об этом. Вэнь Нин вздрагивает, услышав вопрос. — Все нормально, ничего не произошло, — произносит так быстро, что сразу понятно — точно произошло. — Ты раньше ходил к нему каждый день, а сейчас как будто избегаешь. — Я никого не избегаю, просто мистер Не слишком занят и попросил меня не заходить так часто. Я его отвлекаю. «Ясно-понятно» — думает Лань Чжань, больше эту тему не развивая. Будь мистер Не действительно занят, Вэнь Нин не выглядел бы таким… задумчивым, странным и как будто растерянным. Ввести в такое состояние, конечно, может многое, но начинается оно именно тогда, когда друг перестает тусоваться у мистера Не. — Как у вас дела? — спрашивает Вэнь Нин. — Так и живете все вместе? Ловко же он тему переводит! Только что обсуждали Не Хуайсана, а сейчас переключаются на Лань Чжаня. — Да, так и живем. — И про Яньли новостей никаких? — Ее ищут. Но зацепок нет. Лань Чжань произносит это так спокойно, будто говорит о погоде. Будто ему безразлична судьба Цзян Яньли, что, конечно же, не так. Он должен быть сильным. Стать непробиваемой скалой, способной выдержать все. Вэй Ин с Цзян Чэном откровенно не справляются, и Лань Чжань становится их главной поддержкой. — Она бы не ушла просто так, Лань Чжань! — Вэй Ин поднимает панику в первые часы после пропажи сестры. — Куда ей идти?! — Она не могла уйти на встречу с Цзысюанем? — Ванцзи до последнего надеется, что ничего страшного не произошло. — Он под домашним арестом! И, если бы она пошла к нему, то предупредила бы меня об уходе! Лань Чжань, с ней точно что-то случилось, она должна была прийти домой, но почему-то не пришла! Они поднимают на уши чуть ли не весь город: эмоциональный Вэй Ин достает звонками полицейских, расклеивает объявления о пропаже сестры и пишет во все «подслушки» Детройта с просьбой о помощи. Когда о случившемся узнает Цзян Чэн, то, наплевав на загоны и разногласия, присоединяется к нему. Лань Чжань не силен в активных поисковых действиях, но он выполняет другую, не менее важную работу: следит, чтобы Цзян Чэн с Вэй Ином не забывали поесть, делает за них домашку, проводит время с А-Лином и, когда эти двое совсем выматываются, заключает каждого в объятия. Однажды к ним приходит Цзинь Цзысюань. Такой же потерянный, с осунувшимся лицом и потухшим взглядом — если у кого-то и были сомнения в искренности его чувств к Яньли, то теперь они отпадают сами собой. — Есть какие-нибудь новости? — интересуется он, глядя на них с надеждой. О, как же хочется порадовать его хорошими новостями! Да только Яньли все никак найти не могут, и трещина, расползающаяся по выдержке, с каждым днем становится длиннее и шире. — Нам нечем порадовать тебя, Цзинь, — честно отвечает Цзян Чэн. Цзысюань судорожно вздыхает. А затем задает вопрос, который никто не ожидает услышать. — Можно увидеть ее ребенка? Челюсть Вэй Ина готова столкнуться с полом, глаза Цзян Чэна от удивления лезут на лоб. — Зачем тебе это? — Яньли — его мать. Мне хотелось бы с ним познакомиться. Вэй Ин Цзысюаня недолюбливает, Цзян Чэн его толком не знает, а Лань Чжань предпочитает не делать поспешные выводы. Но когда этот Цзинь проявляет внимание к А-Лину, в сердцах всех троих загорается огонек уважения. Не испугался, не осудил, не сбежал. Ему тоже важна Яньли, и он не может молча оставаться в стороне. Сложившаяся ситуация сближает их всех, как никогда раньше. И тринадцать лет спустя, когда Вэй Ина выписывают из больницы, Лань Чжань рассказывает ее во всех подробностях.

***

— Все действительно было так, как ты говоришь? — Я не стал бы врать тебе, Вэй Ин. Вэй Ин мужу доверяет. За долгие годы совместной жизни в порядочности Лань Чжаня он убедился сполна. Но как же сложно ему поверить, что суровый мужчина с пронзительным взглядом — его забытый сводный брат. — Я многое помню. Детство, Детройт, похищение Яньли, нашу с Лань Чжанем совместную жизнь… — бормочет Вэй Ин, разглядывая лицо незнакомца. — Если ты был моим сводным братом, почему я совсем тебя не помню? Лань Чжань сжимает кулаки, чувствуя разрастающийся в душе разлад, зато Цзян Чэн сохраняет удивительное спокойствие. — Я был не самым хорошим твоим воспоминанием, — отвечает он. — Да и последние тринадцать лет мы не общались. — Не общались, говоришь? — прищуривается Вэй Ин, окидывая Цзян Чэна подозрительным взглядом. — Чего же столько лет спустя ты решил вернуться в мою жизнь? «Это я его вернул» — думает Лань Чжань, не без стыда вспоминая психоз, погнавший его по барам. Двигавшее им желание забыться столкнуло их с Ваньинем лбами, и после этой судьбоносной встречи отпустить друг друга они не могут. Да и не хотят. Ванцзи точно не хочет, а что на уме у Ваньиня, понять тяжело. Но он остается рядом, несмотря на амнезию и недоверие Вэй Ина. — Я не мог оставить тебя в беде, — говорит Цзян Чэн. — Каким бы ни было прошлое, ты в настоящем нуждался в лечении, а Ванцзи — в поддержке. Я сделал то, что должен был, а сейчас остаюсь, потому что хочу остаться. Вэй Ин всматривается в лицо Цзян Чэна, выискивая подвох, но встречает лишь ледяную уверенность. «Будет трудно, — думает Лань Чжань, глядя на них. — Но вместе мы обязательно справимся».

***

Даже в самом страшном сне Цзян Яньли не могла представить, что кошмар десятилетней давности вернется в ее жизнь. Она бежит, не оглядываясь назад: перед глазами все плывет, нос до сих пор щекочет запах благовоний, по изрезанным рукам стекает кровь, но Яньли не останавливается. Надо бежать так быстро, как только можно. Уносить свои ноги из этого проклятого места. — Куда она побежала?! Найдите ее, балбесы! — голоса, звучащие неподалеку, подстегивают бежать быстрее. Она не должна попасться им, ни в коем случае. Яньли обязана выжить. Добраться до дома, связаться с родителями, увидеть А-Чэна, А-Сяня, А-Лина. Лишь тогда, когда близкие будут в курсе ситуации, она сможет передохнуть. Сейчас — не имеет права. Голоса звучат все ближе, сил становится все меньше, но кипящий в крови адреналин ведет ее вперед. Лишь выбежав из чащи Яньли понимает, какую совершила ошибку. Впереди — обрыв, возвышающийся над рекой, к краю которого она выходит. Позади — страшные, злые люди из прошлого, которые почти настигли ее. Яньли стоит на краю пропасти, то с ужасом глядя на темные бурлящие воды, то поднимая глаза на виднеющийся вдалеке город. Все еще хуже, чем могло быть. Но из двух зол выбирают меньшее, и она делает шаг вперед, надеясь, что выживет.

***

Спустя месяц безрезультатных поисков их компания находится на грани нервного срыва. Лань Чжань держится. По крайней мере очень пытается. Ругается с родней, которую совсем не радует то, что Ванцзи вместо того, чтобы учиться и быть примерным мальчиком, тратит свою жизнь на посторонних людей. — В кого ты такой пошел?! — Лань Цижэнь рвет и мечет. — Брал бы пример с Сичэня! Хотя бы один племянник нормальным вырос! Лань Чжань, услышав это, тактично помалкивает. Знал бы дядя, что Сичэнь уже несколько месяцев сталкерит Цзинь Гуанъяо из деканата юрфака, да еще и переписывается с ним с левого номера… Однажды ночью они с Цзян Чэном сидят на кухне. Вэй Ин засыпает в гостиной в обнимку с А-Лином, а вот им двоим сон в глаза не лезет. Они пьют остывший зеленый чай, и Цзян Чэн, взгляд которого — абсолютно пустой, обреченно спрашивает: — Как думаешь, она еще жива? Днем, когда они все вместе, верить в лучшее гораздо легче. Энтузиазм Вэй Ина сплетается с уверенностью Цзысюаня, утягивая их за собой, но стоит последнему уйти, а первому уснуть, как на них обрушивается суровая реальность. — Я не знаю, — отвечает Ванцзи. — Но мне хочется в это верить. Больно, но честно. У Цзян Чэна от этой честности дрожат губы и тянутся по лицу дорожки слез. Впервые Лань Чжань видит своего решительного друга слабым. Они сидят в обнимку до утра, и рубашка Ванцзи насквозь пропитывается слезами горечи. А в полдень полицейский сообщает, что Яньли наконец-то нашли. Мир замирает, когда спустя месяц неопределенности они видят ее: бледную, бессознательную, совершенно измученную. Вэй Ин с Цзинь Цзысюанем своих эмоций не сдерживают. Рыдают открыто, оккупировав больничную койку с разных сторон. Лань Чжань стоит в стороне, чувствуя непривычное, долгожданное облегчение — и внезапно замечает, что Цзян Чэн выглядит не столько счастливым, сколько… напуганным? — Ваньинь? — Ванцзи кладет руку ему на плечо. — Что с тобой? — Мне нужно позвонить. Цзян Чэн из палаты не уходит — сбегает, оставляя Лань Чжаня в недоумении. Надо бы объясниться, конечно, но ужас сковывает тело до самой последней клетки, а перед глазами стоит символ, вырезанный у Яньли на руках. Люди, похитившие их десять лет назад, называли его Тигриной печатью. Неужели они вернулись? — Здравствуй, отец, — впервые за долгое время он набирает ненавистный номер. — Вы с матушкой не просто так отправили Яньли с Усянем ко мне, так ведь?