***
Ночное небо освободило серебристые звезды. Доминик и Ходж неспешно шли по заснеженной дорожке. Разговор мужчин улетал в тишь. Людей почти не было. Да и какой сумасшедший станет гулять в двенадцать ночи? — Что он успел ей сделать? — Ничего. К счастью, лишь испачкал. Не представляю, что делал бы, если эта дрянь попала в нее, — брюнет стряхивает пепел с сигареты, уголек которой разрывает густую тьму. — Благодаря вам, больше он не причинит ей вреда. На ближайшие месяцы точно, — Дом широко улыбается. — Где он сейчас? — В больнице. Метко угодили ему в колено. Думаю, врачи будут заменять чашечку. — Забавно… — мужчина усмехается, вспоминая с каким удовольствием направил пушку на этого придурка. — Только вот, как он провез ее сюда. И когда? — Вот, ты с этим и разберешься, — босс улыбается, глядя на Доминика. — Заодно и с тем, чтобы все думали, что все это, — Ходж делает круг пальцем, — звуки праздничных салютов. — Понял вас, босс. Сделаем. Они проходят дальше, пропадая во тьме.***
Утром следующего дня оставшаяся компания вернулась домой. Лиз сразу поехала в больницу навещать своего благоверного, а Доминик — в офис. Ходж взял выходной, чтобы помочь Кэтрин с вещами. Ибо Татьяна Павловна поставила перед фактом, что в праздники работать не собирается. Как и ее муж.***
— Не устала с дороги? Мотаю головой, спуская сумку на пуф. В городе значительно теплее. Снега почти нет. Будто попадаешь в совершенно другой мир, где вовсю льется капель. Владивосток — страна абсолютно лишенной логики погоды! — Все хорошо. Мы улетаем послезавтра? — Да. У тебя есть планы? — мужчина отодвигает чемоданы, проходя внутрь. В квартире остался легкий аромат праздничных печенек. — Надо провести пару прогонов. Плюс одно незавершенное дельце, — хитро улыбаюсь, разворачиваясь. Подхожу ближе и осторожно обнимаю, вдыхая мускусный аромат. — Какое? — заинтригованная улыбка накрывает мужские губы. — Секреты женские. Потом узнаешь. Спустя полчаса уточняю время сеанса у Анны, сидя на втором этаже. Получается встретится через часа два. Как же не хочу разбирать сумки… Так муторно и скучно. Но чем раньше начнешь, тем раньше закончишь. Повытаскивав вещи, хаотично раскидываю их. За исключением подарков и прочих ценностей, что аккуратно были упакованы по шкафам и шкатулкам. — У тебя все готово? — доносится снизу голос Ходжа, на что ору басом крепкое «да». Мужчина убирает чемоданы и заваривает кофе. В отеле мы даже не успели позавтракать, ибо выселение было в шесть утра. Готова поспорить, маленькая мстя от директора, получившего в глаз ни за что. Спускаюсь, одевшись в большую футболку. Приятная утренняя краска разлетается по залу, одаривая перламутром. Ходж в классических брюках и светлой рубашке. Похоже, тоже куда-то собирается. — К кофе ничего нет кроме оставшегося печенья. А готовить я не ас. Передо мной возникает вазочка с кривыми человечками, чудом оставшимися после праздников. — Где ты их нашел? Смеюсь, взяв одного. С удовольствием откусываю кривую ручку. — Сохранил. Я же знаю, какая ты у меня сладкоежка. — Спасибо. Улыбаюсь. Ходж разливает ароматный кофе из турки. Рядом появляется крынка со сливками. — Что будешь делать? — Поеду ненадолго в офис. Надо Доминику помочь, пока ты будешь заниматься женскими штучками. — Ну, тогда удачи нам! Улыбнувшись, поднимаю чашку и чокаюсь с Ходжем. Мы перекусываем вкуснейшим печеньем. Молча. С того разговора, стали заметно меньше говорить на личные темы. Можно сказать, почти перестали на них говорить. Не хочу признавать, но, если не считать секса, между нами возникла крепкая стена. Возможно, из-за моего страха.***
Такси подьезжает к воротам дома. Пробегаю мимо детской площадки, ловко лавируя между стоявших на парковке машин. — В магический салон… Водитель трогается, мы плывем по улочкам знакомого города.***
На этот раз удачно попадаю в момент без хвоста очереди. Администратор сразу пригласила к Анне. — Смотрю, у вас много нового? — Анна улыбается, посматривая идеально томными глазами. Ее внешний вид — отдельное искусство. Красотка! — Собственно да… Довольно много. Вкратце рассказываю о двойнике Лиз на льду. И про эффект сумасшествия, где мне казалось, что нахожусь на площадке, а на самом деле была где-то вдали. — Ты камень принесла? — Да, проводила ритуал, можно сказать стабильно. Передаю лунный камень. Гадалка убирает его. На столе снова возникает поднос с песком. — Протяни мне руки. Отпусти мысли и думай о том, что чувствовала на льду. Киваю, послушно исполняя волю Анны. Рук касается змеиная кожа. Нежно оплетает пальцы, охлаждая чешуёй. Доносится шипение, и гадалка просит отпустить змею. В этот раз Анна на узоры смотрит дольше обычного. Поелозив по ним ножом, приподнимает идеально прорисованные брови. Затем бросает лунный камень в центр. Ставит рядом, на песок, миску с водой. Поднеся к ней свечу, едва слышно шепчет: — Зову тебя, тьмы дитя, ответь мне. Твоих ли рук дело… Далее идут слова на латыни. По коже бегут мурашки. Гадалка убирает миску в сторону. — Прикрой камень руками и закрой глаза. Представь еще раз, что с тобой произошло. — Хорошо. Накрываю руками. Тишину разрывает треск. Вздрогнув, поднимаю ладони. — Убирай… Камень раскололся надвое. Вокруг — густые, черные пятна. Точно помню, что песок был идеально чистым. Холодок пробегает по коже. — Что это? — Похоже, все гораздо хуже, чем я думала. Это не дух. Даже не мертвец. — А кто? — За тобой ходит демон. — Де… Демон? — слова комом встают. Гадалка кивает, проведя около меня той же свечой. Огонь начинает потрескивать у кулона из броши . — Дай сюда… Снимаю, протягивая Анне. Она убирает поднос, меняя на миску. Вода идеально чистая. Сразу подмечаю, вспоминая капли на песке. Откуда тогда грязь? Камень падает в воду. Анна просит накрыть руками миску. — Ответь на мой зов… Явись… Скажи с чем пришла… Убирая пальцы, замечаю черную воду. Как те капли. Глюки? Едва касаюсь. Черная, как смола. Жесть… — Теперь все ясно, — гадалка убирает предметы, оставляя свечу. Змея тихо заползает в свою колбу. — И что там? — Твоя мать, несколько лет назад провела опасный ритуал. На крови. Призвала демона, с просьбой обеспечить вам безбедное существование. Вы же жили, в шаге от нужды, верно? — Отец играл… Но мама…. Провела ритуал? Серьезно? Даже не думала, что она способна на такое. — Демон исполнил просьбу. Как видишь, сейчас ты живешь более чем роскошно. — Но я об этом не просила! Даже не знала! Пыталась помочь маме, когда она… — Ее болезнь стала частью платы. Я вижу, что сначала, она желала сама обогатится. Но это слишком мелко, для демона. Поэтому, попросила за всех, но допустила ошибку. Демоны хитрые. Исполнив просьбу, они никогда не уйдут с пустыми руками. Когда демон забрал душу твоей матери, он перешел к тебе. Ведь мать передала брошь перед самой смертью? — Да, именно так… — Она стала проводником. Едва согласившись исполнить все, приняв дар, ты приняла и демона. У тебя же были необычные желания? Хотелось надерзить кому-то? — Да-да! Тень являлась, поддерживая часто странные, нехорошие поступки. Порой удивительно, что я шла на такое. В момент болезни мамы, я как с цепи сорвалась. Но думала, что просто стресс. — Это не стресс. Чем больше ты грешила, тем сильнее росла твоя темная сторона. С нею крепла тень. Ты ведь, часто страдала от необдуманных решений? — Да, верно. Каждый жестокий поступок давал о себе знать. Алчность, желание отомстить. Я получала желаемое, но нечто обязательно омрачало. Но какие-то спонтанные, бессвязные вещи. — Таким образом, тень питается. Яркими, чаще негативными чувствами. Злость, обида — идеальная пища для темных сущностей. Сейчас ты и она, словно партнеры. — Партнеры? — Она уже исполнила часть твоих желаний. Ты выбралась из нищеты, обрела любовь и дружбу. Можно сказать, счастлива. — В каком-то смысле… — Но у счастья есть обратная сторона. Тень — паразит. Забирает всех, кто тебе дорог, взамен на исполненные желания. Чем больше будет денег, тем серьезнее последствия. — А проблемы у моего мужчины тоже плата? — Да. Твой мужчина, как и подруга прямая мишень для тени. И если ее не прогнать, то рано или поздно, их заберут. Или они будут страдать. Не могу сказать последствий. — Что будет, если тень прогнать? — Ты вернешься в начало. — В начало? — Потеряешь все, что дала тебе тень. Пока я не вижу конкретно что, но большие деньги уйдут. В отместку за потерю жертвы, тень перекроет к тебе симпатию. Близкие могут отвернуться, видя в тебе лишь недостатки. На счет любви мужчины я не вижу. Демоны не любят оставлять удачную жертву. Богатая жизнь тебе не по судьбе. Ты должна была жить скромно. По судьбе тебе предстоит учить детей катанию. Соревнований и оглушительных успехов я не вижу. Рядом должен был быть обычный парень. — Но… Как такое возможно? — Сейчас я вижу, твою судьбу поменяла тень. Именно поэтому в прошлый раз, я увидела рядом с тобой Ходжа. Ты, как бы, обманула судьбу. Теперь живешь по дарам, тени. Другой жизнью. Но любовь Ходжа не имеет магической природы. Тень лишь призвала его в твою жизнь. Как и подругу. Демоны не способны пробуждать любовь. Только страсть. Поэтому, я не могу увидеть его чувства к тебе до конца. — У нас действительно горячие отношения… Надеюсь, он все-таки любит меня. Скажите, можно ли избавиться от нее, но при этом остаться рядом с Ходжем? Чтобы я не потеряла близких. — Дай руки, — гадалка берет меня за пальцы и проводит свечой. Пламя затухает. Женщина нахмурившись, качает головой. — Только прогонишь ее, она кого-то заберет с собой. Снова начнутся смерти. Как с твоими родителями. Я не вижу, кого она может забрать. — Только не это… — сердце пропускает удар, — Я так не хочу! — Твой единственный шанс, научится с нею жить. Как и с последствиями. — То есть, не прогонять ее? — Да. Она продолжит исполнять желания и время от времени появляться. Любовь твоего мужчины она тронуть не сможет. Как и искреннюю дружбу. Но учти — до старости ты не доживешь. Рано или поздно, настанет момент, когда почувствуешь, что абсолютно счастлива. Тогда, тень заберет тебя на тот свет. Уже не поможет ничего. Даже церковь. Поскольку, ты как бы, отдаешь ей себя. — Кошмар… Потеряно смотрю на черную воду из миски. Страшно. Безумно страшно, что все время со мной рядом был демон. Еще страшнее — он может в любой момент забрать. Но слышать, что любовь Ходжа искренняя — сладко. Зная это, страх перед тенью отходит. Нет, я не готова его терять. Не готова терять Лиз. Жизнь, начавшуюся с момента смерти мамы. Когда в нее вошли они. Плевать, что рано или поздно наш родовой демон меня погубит. — Я оставлю тень. — Что ж, решение твое. Сейчас мы проведем ритуал. Я позову ее. Когда увидишь ее дома, тебе надо узнать имя. Тогда сможешь узнать о тени больше. Это важно. Без имени тень неуправляема. Но будь осторожна, она все еще опасна. Анна достает большое зеркало. Зажигает другую свечу, черную. После, просит дать руку. Послушно делаю. Гадалка берет нож и полосит неприятный надрез на пальце. На зеркало падают алые капли. — Призываю тебя, дитя тьмы… Кровью души Кэтрин, питаю. Откликнись! Пламя с треском распаляется. Словно попал волос или пыль. Идет неприятный холод. В зеркале мелькает нечто черное. Нити. Впервые такое вижу. Липкий ужас проходится по коже. Порываюсь оторвать руку, как гадалка качает головой. — Нельзя… Она услышала нас. Смотри в зеркало. Не вздумай уводить взгляда! Гадалка поднимает зеркало так, чтобы я видела себя. Всматриваюсь. Обычное отражение. Мгновение — глаза зеркальной меня кровоточат слезами. Следом отражение поглощает тьма. Вижу угольно-черную кожу и алые искры глаз. Смотрит не мигая. — Вот мы и встретились… Утробный голос врывается пронзает, в горле пересыхает. Едва удерживаюсь, чтобы не заорать. — Готова ли ты стать моей. Навеки… От черной фигуры веет могильным холодом. Угольно-малиновые глаза с вертикальным зрачком смотрят, сжигая изнутри. На фоне черноты, ослепляют. Едва одолеваю страх, чтобы вытащить слова. (В жизни увидишь, обосрешься, уж простите за каламбур…) — Да. Принимаю тебя. Я готова! Слетает последний звук, слух разрывает нечеловеческий визг. Словно ультразвук, крик тысячи раненых существ. Слоящийся. Сводящий с ума. Скривившись, затыкаю ладонями уши. Мгновение — тишина. — Теперь между вами заключен контракт. Возьми, — гадалка убрав потемневшее зеркало, протягивает небольшую коробку. — Что это? — Если все зайдет слишком далеко, это ненадолго спасет тебя. Но гарантий не даю. — Хорошо, — дрожащими пальцами беру сундучок, убирая в сумку. — Удачи! Больше мы не свидимся. Слова Анны тонут в воздухе. К выходу иду, словно во сне. Боже… Что это было?! Такси ловко залезло на высокий заезд. Машинально расплачиваюсь, не слыша «поставьте оценку, пожалуйста». — Все потом, до свиданья… Дверь хлопнула. Звуки резвящихся с дощечками детей будто под водой. Никогда не задумывалась о том, что с тенью можно наладить контакт. Всегда казалось, что это сон. Галлюцинации. Воображение. Тень действительно существует? Мама призвала демона? Что? Моя трезвомыслящая, добрая мама призвала демона ради денег? Из ступора выдергивает пронзительная трель телефона. Не смотрю на иконку. — Да… — Кэтрин, у тебя все хорошо? — Да… — Ты сейчас где? Я вот-вот освобожусь… — Да… — Кэтрин? Зай, ты в порядке? Оглушает сигнал здоровенного джипа. Машина тормозит в шаге. Чуть-чуть, и моя тушка оказалась бы под колесами. Спуская окно, матом покрывает пафосная дама. Отвлекаясь от смартфона, пренебрежительно жестикулирует. Быстро убегаю в сторону площадки, опустившись на мягкий пол. Ноги наполняет вата. — …Ты слышишь меня? Где находишься? — Я… Я в порядке. Просто задумалась. — Я слышал сигнал автомобиля. Ты в норме? Ты там живая? Сейчас приеду, говори адрес. — Я дома. Все хорошо, — пытаюсь поймать дыхание, — Почти. Мое «почти» все-таки долетает до Ходжа. Последнее, что слышу — обещания сейчас же приехать. Смартфон пускает короткие гудки. — Она призвала ее сама. По своей, черт возьми, воле! Зачем?! Полушепот утопает в детском лепете. День в разгаре. Светлый и яркий. Как я могла не замечать ее проблем? Чувствовать счастье там, где его, оказывается, давно не было. Мама не была счастлива… Она страдала и хотела… Стать счастливой? Знала, что продает душу в обмен на… Что? Счастье рода? Богатство семьи? Чего она хотела на самом деле? Она не любила папу? А папа маму любил? Мысли превращаются в кашу. Пялюсь в пустую качелю. Как это понимать? Продолжу так сидеть, обязательно сочтут сумасшедшей и вызовут санитаров. Вот еще не хватало. И не скажешь, ведь, что плевать. Уже косо смотрят местные лакшери мамаши. Выдыхаю, с трудом заставляя себя подняться. Мне нужна Лиз. Срочно! Едва лифт отвез на наш двадцать-какой-то этаж, отпираю дверь и ставлю чайник. Ус-по-ко-ит-ся! Телефон Лиз молчит спустя семь гудков. Да что за дурацкая привычка на беззвучку ставить?! Ромашковый чай немного приводит нервы в порядок. Не до конца. Достаю знакомые таблетки и насыпаю сразу несколько. Непривычно. Но должно помочь. Не могу успокоится. Панически боюсь тени, а мама призвала ее?! Целенаправленно! Она ее тоже, получается, видела? Значит ли, что я добила мать, когда рискнула заработать с Риком? С таблетками, когда подворовывала… Могла ли тень побудить на это? Может, я одна из причин ее отчаянного шага? Ведь, на воспитание уходило огромное количество денег… Они с папой могли просто разойтись, не будь меня. Тогда, она не призвала бы демона. Ради любви конечно, мама не призывала. Ведь демоны — не Купидон. Я окончательно запуталась… Едва порываюсь выпить «успокоительные» таблетки, шуршит дверь. Неловко дернувшись, рассыпаю на пол. Белые колесики со звоном разлетаются по кухне. — Кэтрин, ты здесь? Вопрос остро отлетает от стен. Делаю шаг назад, неприятно вписавшись в косяк. Цепкий взгляд платиновых глаз сразу замечает таблетки, чай и растрепанный вид. — Что произошло? — говоря едва не по слогам, он тактично подходит. Словно опасаясь, что выкину что-нибудь. Сильные руки аккуратно опускаются на плечи. Теплые. Твердый взгляд, едва не в душу. Прожигающий, как в подвале. Мне снова не по себе. — Я в норме. Все хорошо. — Да ты, нихера не в норме! Какого черта с тобой происходит? Кто-то умер, в больнице, в морге? Что произошло? Ты заболела? Может… Беременна? — Нет, нет… Нет! — на последнем «нет», уже смеюсь, чувствуя проступающие слезы. Ходж с облегчением выдыхает. — Тогда что у нас случилось? Мужчина пододвигает ромашковый чай. Сидим рядом, напротив друг друга. Поднимаю взгляд с плавающих чаинок на строгие глаза. — Я ходила к Анне. Ты ее знаешь, не отпирайся. — Та-ак… — Она сказала, что… В общем, сложно будет обьяснить… — Что она сказала? — Не помню, говорила ли я тебе… Немножко, раскрываю тему тени. Похоже, не говорила. Ходж с каждым словом едва сдерживает улыбку. А вот мне ни разу не смешно. Ни капли! — Зайчик, просто игра воображения. У тебя вот тут, — палец руки с золотыми часами указывает на висок, — Больше ничего. Нагадались с Лиз и все. Просто сон. Иллюзия. Мама тебя любила и поверь, была очень счастлива. Ты для нее была самым дорогим. Самым прекрасным счастьем. Как тебе обьяснить… Мужчина ненадолго задумывается, пока снова ловлю взглядом чаинки. — Если бы у меня была дочь, я был бы счастлив от одной мысли, что она есть. Со мной. Моя девочка. Даже если со второй половиной у меня возник конфликт, я бы никогда, слышишь, никогда не назвал себя несчастным, зная что мой ребенок в порядке. Не болеет и не умирает. Порываюсь сказать: «ты не понимаешь!», но внутри что-то останавливает. Сжимается. Впервые слышу от Ходжа подобные темы. Он никогда их не заводил со мной! — Прости пожалуйста… Наверно, я правда переволновалась. Надо меньше гадать и читать книжек про мистику… — Вот-вот! А я говорил, не смотри вампиров на ночь, — опасный взгляд сменяет знакомая, теплая улыбка. Горячая рука касается моей холодной кожи. Пальцы едва подрагивают. — Таблеток чтобы я больше не видел. Слышишь? Впервые замечаю в голосе нотки угрозы. Не шутливые, жесткие. Но слишком устала, чтобы рефлексировать. Не до конца принимаю факт того, что мама могла решится. Конечно, верю Ходжу, но себя обмануть в разы сложнее. Тем более слушая Анну, которая рассказала в принципе факты, что знать могла только я. Больше никто. Вообще. — Да, хорошо. Абстрагируюсь с чаем на второй этаж, прихватив смартфон и попросив не беспокоить ближайшие пару часов. Ходж не пытается сопротивляться. Ценю его понимание.***
Открываю глаза к моменту, когда совсем стемнело. Обнаруживаю себя в «клубке» на кровати. Тихо. Настолько, что звенит в ушах. Неприятная боль сковывает виски. На этот раз, ничего не снилось. Был день… Сколько ж я проспала? Иду во вторую ванную и умываюсь ледяной водой. Причесавшись, делаю высокий хвост и переодеваюсь в шелковый нежно-персикового цвета халат. Мысли почти не возвращаются к тому, что было. Словно часть какого-то дурацкого кошмара. Спускаясь босой по лестнице, вижу пустой зал. Становится не по себе. — Ходж? Голос эхом фонит. В глаза бросается горящее огоньками дерево. Днем его никто не зажигал. Осторожно прохожу вперед, на всякий случай, вооружившись любимым томиком про вампиров. — Кто тут? — Дед Пихто и бабка с пистолетом! Рука моментально влепляет кому-то вампирами прямо по макушке. — Ты… Коза… — несчастный пищит, потирая маковку. Шальные кудряшки игриво прыгают, разлетаясь в воздухе. — Ой, прости… Нельзя же так пугать! — А семью звонками пугать конечно, можно! — Я тебя сильно, да? — Пожалуй, промолчу, — потирая шишку, цедит Лиз. Подруга берет меня за ткань халатика и тащит в кресло, рядом с деревом. Тут целое пространство, можно раскидать подушек и лечь любоваться зимним вечером. Ладно, потом-потом… — Теперь рассказывай, почему мне звонишь сначала ты, а потом твой Ходж налетает меня со словами: «чем ты так напугала Кэтрин, что у нее теперь едет чердак»? — Прям так и сказал? — ошалевшими глазами смотрю, с трудом переваривая ставшие почти родными выражения. — Образно… Как он сказал повторить не возьмусь, ибо воспитание не позволяет. — Даже так? — приподнимаю брови, садясь в мягкое кресло с ногами. — Да! Так что рассказывай мне все в подробностях про Анну… Уходит час, чтобы обьяснить все то, про что сказала Анна. И про то, что не собираюсь ничего менять. А уж тем более, прогонять тень. Лиз настигают сразу три стадии. Сначала подруга не верит, превращаясь на пару минут в Ходжа. Потом осознает и понимает все так, как должно быть. Затем пытается отговорить, всерьез опасаясь за наши жизни и свою жопку. За жопку наверно больше. — Я не буду прогонять тень! Ты слышала, что Анна сказала. Вернусь к исходной. Потеряю вас всех. А если смогу с ней, то есть с тенью, договорится, она не тронет никого, кроме меня. Ясно? — раскрасневшись, смотрю на Лиз, на что подруга закатывает глаза. — То есть, готова подогнать себя под эшафот, только ради того, чтобы сохранить идиллию? Как твоя мама? — Мать не трогай! — не своим голосом говорю, на что Лиз сразу затыкается. Подруга молчит пару минут, смотря на дерево. — Ладно. Твое дело. Не хочу с тобой ссорится. — Вот и славно, — возвращаю милую улыбку, пытаясь унять дрожь. Лиз пару минут снова молчит, смотря на огоньки. — А ты точно не беременна? Ее хитрая, кошачья улыбка заставляет меня зайтись истеричным смехом. Да вы издеваетесь? — Нет конечно, ты что! Я же это, слежу за этим, — рисую в воздухе колеса, на что подруга ставит палец вверх. — Ладно-ладно, а то мало ли. Кидаю Лиз подушку. — Пойдем к окнам, сейчас такой вид красивый и снег идет. Уютно. Карты брала хоть? — Конечно, я не могла пропустить такой момент! Смеюсь, кидая свою подушку на пол. Следом приземляется Лиз.