Любовь. Семья. Верность.

Бездыханное тело лежало на земле в пещере. Голова чуть повернута набок, одна рука лежит на теле, прикрывая талию, а вторая – ладонью вверх распростерлась на полу. Губы приоткрыты, в них словно еще замер звук последнего слова, которое произнесла перед смертью Софи: «Моника». Глаза приоткрыты, но в них нет живого блеска. Только тусклые, блеклые зрачки. На бледной коже оставались тени, на лицо иногда попадали капли воды, звонко капающие с потолка пещеры. Но мертвое тело было равнодушно к ледяным каплям. Труп ничего не чувствует. Тело не сдвинется, а из губ не донесется ни звука. В темном окружении пещеры одиноко мигает последняя оставшаяся зажженная свеча. Остальные погасли, накренившись набок или вообще упав на стол. С некоторых капал воск, теплыми струями скатываясь на пол. Белесая жидкость расстекалась по земле, иногда позволяя впитывать себя, а некоторые нещадно сопротивлялись и направлялись к мертвому телу. Но ни одной струе еще не удалось добраться до бледного трупа – так или иначе, они застывали. В тишине резко прозвучали торопливые шаги. Марсель, готовый наказать провинившуюся ведьму, решительно направился в пещеру. Но, увидев перед собой представшую картину, замер. Наказание не подоспело, неминуемая смерть пришла раньше. Марсель шумно выдохнул и покачал головой. − Софи, Софи… И чего ты этим добилась? Он сделал еще несколько шагов, приблизившись к трупу, миновал его и бросил взгляд на стол. Круг испортился, он был запачкан застывшим воском и подгоревшими свечами. Но его центр остался неизменным – заколка Кэролайн. − Хм, и зачем ей она понадобилась? – задал вопрос Марсель, хотя и не надеялся получить ответ. Вампир взял ее в руки, покрутил и положил в карман. Марсель вновь посмотрел на Софи, мертвую ведьму, всегда противившуюся его устоям. Ему было легче от ее смерти - теперь у него будет меньше забот, но в то же время Марселю было жаль девушку. Вампир не собирался ее убивать, и такой конец как нельзя поразил темнокожего хозяина города. Движением руки он закрыл ее веки. Лицо его выражало искреннее сочувствие и печаль. Вампир поднял тело и перекинул его через левое плечо. Поправив труп, он направился к выходу из пещеры, оставив все убранство как есть, за исключением одной маленькой вещицы, которая приютилась у него в кармане.

***

− Так вот, − начал Лукас, предварительно прочистив горло, − история моя не так увлекательна, но раз ты просишь, я расскажу. Я родился в обычной семье ведьмаков. − Вот это да, обычная! – иронично заметила Кэролайн, вставив комментарий. − Не перебивай. Да, обычная. Мать и отец. Папа, правда, умер вскоре после рождения моей сестры. Я точно не помню, но, кажется, была у него стычка с вампирами. После этого моя мать искренне их возненавидела, но суть не в этом. Лукас встретил странный обеспокоенный взгляд вампирши и поспешил добавить: − Не волнуйся, я к вампирам ненависти не питаю. Значит так, родилась моя младшая сестра Сара, горячо любимая моей мамой. Она всегда сильно желала девочку, поэтому моим воспитанием занимался только отец. А после его смерти я вообще остался в стороне и рос под влиянием своего окружения. Особый вклад привнесла Бруха, большой ей поклон. И так как моя мать была ведьмой, она учила свою дочь всем хитростям магии, заклинаниям, которые она знала. − А тебя она учила? − Нет. Она считала, что истинные ведьмы – женщины, а мужчинам нужно только защищать свою семью. Я пытался пролезть к ним в комнату, подслушать, подглядеть… Но у моей сестры Сары оказался большой ведьминский дар – с рождения или с помощью усилий матери, не знаю, − и каждый раз я оказывался выдворенным на улицу. С каждым словом у Лукаса в горле начинало першить, и не от гриппа или простуды, а от боли, которую он испытывал, вспоминая эпизоды детства. Темноволосый мальчик легкой поступью приближался к двери. Он давно заметил в ней брешь – выступ между двумя прибитыми досками был чуть больше, так что одним глазом можно было подглядеть. Мальчик сам прибил их так, чтобы с виду все казалось идеальным, а стоило чуть приблизиться и с правильным наклоном посмотреть – и можно заметить брешь. Оглядевшись, мальчик присел на корточки и приник к щели. Он видел маленькую комнатку, в которой сидели мать и сестра. Деревянные полы вымыты до блеска, ужин сварен, и теперь у Норы есть время для занятий с дочерью. Обычно это один и тот же час, и для Лукаса – это время для новых хитростей. Он всегда с нервным и радостным нетерпением ожидал этого часа, считая каждую оставшуюся минуту. И вот теперь оно настало. Мальчик успел выполнить все дела до него, подготовился и замер. Он прислушивался, приглядывался, не двигаясь и боясь даже дышать. - Phasmatos. Теперь повтори за мной, - четко произносила Нора и наблюдала за девочкой. В глазах плясали радостные огоньки, а на лице расплылась улыбка. Женщина всю жизнь мечтала о девочке, наследнице своего дара. И вот Бог даровал ей маленькое чудо, послушно повторявшее каждое материнское слово и движения. Ей всего семь, на лице сверкает любопытство и горячее желание узнать все на свете. Чуть поерзав на стуле, Сара повторила требуемые слова, медленно смакуя каждый звук. С первого раза не получалось, но, после нескольких попыток, слова прозвучали идентично с оригиналом, и девочка весело захлопала в ладоши. От движения длинные волосы заструились по плечам Сары. Мама довольно погладила девочку по голове. Тем временем, за дверью, скорчившись на корточках, мальчик одними губами повторял заклинание. Лукас ощущал боль в ногах, но не мог отступить. Он узнал только одно новое слово, но это еще не все. Одно слово – только часть заклинания. − Мама, - девочка вдруг замерла, прислушиваясь. Лукас в это время затаил дыхание, продолжая молча сидеть. − Лукас за дверью? – Нора тут же нахмурилась, и радостный блеск в глазах сменился яростными искрами. Девочка смущенно кивнула, ощущая грусть. Женщина дернулась с места и метнулась к двери. Лукас приподнялся, чтобы убежать, но у него так затекли ноги, что он не успел и с места сдвинуться. Дверь раскрылась, и на пороге стояла грозная Нора. Мальчик понял, что последует дальше. К вечеру его тело было покрыто множеством синяков, на ногах и руках царапины, до сих пор чувствовался сильный материнский подзатыльник. Собравшаяся за столом семья быстро уплетала ужин, а мальчик, не поднимая глаз, неразборчиво ковырял вилкой по тарелке. После шлепков у Лукаса до сих пор не появился аппетит к еде. Мальчик поднял глаза, и встретил взгляд Сары. Девочка с животным аппетитом уплетала еду, а рядом сидящая мама поглаживала Сару по спине, хвастаясь перед отцом ее успехами в занятии. Папа спросил, исправил ли мальчик доски в двери. Лукас утвердительно кивнул и встретил на себе все еще радостный взгляд Сары. Девочка привыкла быть в центре внимания. И она переняла манеру поведения матери – в ее взгляде была гордость и отвращение. − Это… ужасно, − вымолвила Кэролайн, пораженная рассказом. − И неужели никто не знал об избиениях, даже отец? − Мои раны не выглядели как избиения. Так, царапины из-за падений, синяки от ударов камней, все сводилось к неаккуратным передвижениям. Рассказать я тоже не мог − боялся худшего исхода. − Да-а… И чем все закончилось? − Я понял, что никогда не подслушаю их занятий. Тогда начал просить помощи у других. В том числе у Брухи. Наша старейшина не отказалась и попыталась заниматься со мной. Но, хотя некоторые слова заклинаний я и выучил, моя сила буквально исчезла. Она объяснила это тем, что во мне вовремя не развили магию. До некоторого возраста ее нужно развить, кажется, лет до десяти-двенадцати. Потом она «улетучивается». И я подозревал, что она ушла к моей сестре, потому что Сара не по годам была развита, как ведьма. Подозреваю, что это дело рук моей матери. − Нельзя так принципиально относиться к своим детям, − вздохнула Кэролайн. − Согласен, но ты ведь тоже не любишь своего ребенка, хотя он еще не родился? – осторожно заметил Лукас, опасаясь задеть вампиршу. Но блондинка только кивнула: − Да, и с тобой я согласна. Надеюсь, что если он не умрет, то смогу полюбить его. − Он не должен умереть. Мы не допустим, − Лукас сжал ее руку и посмотрел в глаза. Кэролайн, в свою очередь, сочувствовала этому мужчине, который несправедливо был обделен родительским вниманием. На минуту она задумалась, соотнося его рассказ к своему ребенку. − Так, мы на месте. Они встали на границе поля с лесом. Редкие деревья уходили и прекращались в более густую линию. Снежный покров на ветках сливался с молочным небом, и у Кэролайн слезились глаза. Она тотчас опустила голову и присмотрелась к коричневатым стволам. − Куда будем прятать? − Сюда. Лукас достал лопату, незамеченную ранее вампиршей, и принялся копать. − Давай я буду копать, у меня получится быстрее! − Нет, блондинка, ты в положении, − отозвался Лукас, продолжая свое дело. Кэролайн недовольно хмыкнула, но спорить не стала. Скрестив на груди руки, она стала наблюдать за его работой. Лукас работал на ее удивление быстро, умело орудуя лопатой. Снег отлетал, и каждая новая партия приземлялась практически в то же намеченное место. Скоро его взмахами была образована кучка снега чуть поодаль, а мужчина выпрямился, показывая ждущей вампирше готовую ямку. − Вот, пожалуйста! И я не хуже какой-то там блондинки-вампирши! – поерзав рукой в кармане, он достал почерневший браслет. − Кто это все упрекает меня в цвете волос? – чуть склонив голову, вопросительно ответила Кэролайн. Лукас, лишь весело хмыкнув, положил браслет в ямку и принялся его закапывать. Образовавшаяся ранее груда снега уменьшалась в размерах, возвращаясь на прежнее место. Закончив работу, Лукас шумно выдохнул и пошел обратно к Кэролайн. Скрестив руки, блондинка картинно закатила глаза. − Кстати, вот это место и является границей, - не обратив внимание на реакцию девушки, пояснил Лукас, взмахом руки показав ей на первое самое высокое дерево в лесу. − Это на случай, когда ты будешь охотиться. − Охотиться?! − Да. Не думаю, что Бруха скоро поправится, зелье я смогу сварить и без нее, но ее магические силы точно понадобятся. А пока тебе нужна свежая кровь. Выпьешь сегодня последний запас – а завтра бегом на охоту. И лекарство, которое я сегодня приготовлю в больнице, будешь принимать с завтрашнего дня. − О Боже! Лекарство, кровь… А на кого я буду охотиться? Здесь нет практически людей! – запротестовала Кэролайн. − На животных, - с улыбкой заметил Лукас и взглядом позвал в обратный путь. Некоторое время они прошли в тишине. Кэролайн переваривала новый поток свалившейся на нее информации, а Лукас размышлял над сегодняшней работой. Среди общего молчания раздавался легкий хруст снега, а из леса слышался шум копошащихся животных. Девушка не представляла, что когда-нибудь будет вести образ жизни былой образ жизни Стефана. − Ты меня отвлек, а мне все еще интересен конец истории, − заметила Кэролайн, вспомнив об увлекательном рассказе Лукаса. − Ах да, хорошо. Настал ритуал Жатвы, ты, кажется, знакома с ним. Моя сестра была также избрана. Мать гордилась ею, как всегда, но она не знала, в чем суть ритуала. Когда ее убили – она плакала без устали. Казалось, что ее слезы лились всю неделю без перерыва. Она целые дни проводила у ее могилы, а я все еще не существовал для нее, хотя надеялся, что после ее смерти получу внимание. Когда я решился подойти к ней, мать обрушилась на меня с ругательствами и обвиняла меня. Мол, я проклял ее и пожелал смерти. Сколько я не отрицал, все без толку. Тогда я плюнул и пошел восвояси. − На ритуале Марсель спас Давину. Ты его знаешь? Лукас с минуту замолчал, немного встревожившись ее вопросом. Кэролайн показалось, что он хочет замять эту тему, не ответив, но он продолжил: − Да, мы встретились на нем. Он предложил мне тоже бежать, предупреждая об опасности. Ведь под эмоциями они могут переубивать друг друга. Я отказался, надеясь получить внимание матери. А затем пришел к нему и поделился своими переживаниями. Поначалу я немного побаивался Марселя, я думал, что он ненавидит ведьм. Но оказалось, что он ненавидит только зачинщиков ритуала. Мы немного пообщались, а потом я нашел Бруху и присоединился к ней. − Понятно. Значит, в некотором роде Марсель спас и тебя? − Ну, не то чтобы спас. Он просто поддержал меня в трудную минуту, выслушал, вот и все. Кэролайн поняла, что Лукас более не хочет говорить, и они продолжили путь к дому молча. Надвигались сумерки. Кэролайн и Лукас шли через заснеженную деревню, и вампирша присматривалась к домам. Некоторые стояли почти разрушенные, и снег служил для них добрым другом, прикрывающим образовавшееся от рухляди пространство. Но среди них есть и хорошие, красивые дома, напоминавшие ей о доме – Мистик Фоллс. Двухэтажные, украшенные узором на крыше и окнах, в холодных тонах, они гордо стояли на некотором расстоянии друг от друга, стараясь не приближаться близко к соседнему дому. В окнах проглядывали силуэты – кто-то садился за стол, кто-то танцевал с любимым, а кто-то уютно расположился около телевизора. И не скажешь, что находишься в деревне. Просто очень маленький городок, обделенный вниманием властей, или просто недостаточно проявивший себя. Кэролайн мило улыбалась, рассматривая все новые и новые дома. Она вспоминала о Мистик Фоллс, о друзьях, о матери… − Вот мы и пришли, − прервал ее размышления Лукас. − Отлично, я как раз хотела позвонить. − Куда? Зачем? – серьезно спросил мужчина. − Как куда? Я почти две недели не звонила ни матери, ни друзьям, они должны знать, где я! − Нет, не должны, - решительно отчеканил Лукас. − Марсель, или Клаус, или Софи могут найти тебя через связи в Мистик Фоллс. Это первое, что придет им в голову, поэтому никто не должен знать о твоем местонахождении, даже мать. − Но… но хотя бы просто сказать, что я в порядке. Местоположение могу сказать ложное, - предположила Кэролайн, с надеждой уставившись на Лукаса. Но тот был непреклонен: − Это не моя инициатива, а Брухи. И с ней я полностью согласен. Твой звонок легко проследить, и тем более, мое защитное поле не пропустит ни один звонок. Кэролайн расстроено вздохнула. В глазах была непомерная печаль, словно она лишилась жизненно важной части души. Вампирша опустила взгляд вниз, посмотрев на подол рубашки, под которым скрывался растущий живот. А внутри растет одна из причин ее бед. − Прости, но тебе придется свыкнуться с мыслью, что для всех твоих родных ты мертва. Лукас с сожалением посмотрел на ее и опустил руку на плечо, чуть сжав ее в знак поддержки. Кэролайн сжала губы, все еще размышляя. Когда Лукас удалился, она посмотрела на его следы, оставшиеся на снеге, и тоже повернулась к «дому».