***
Время близилось к закату, когда наконец-то я был почти свободен. Почему почти? Так это потому, что меня попросила Мэри проводить её до дома. Ну что за цирк?! Она моя соседка, что живёт в ДЕСЯТИ ШАГАХ! Ну да, очевидно, что она хотела со мной поговорить, но могла бы сделать ведь намёк ЕЩЁ тоньше! Выхожу из дома и с удовольствием впитываю прохладный вечерний воздух. Немного поёжился. Прохладно как-то для начала апреля… — Пит… — неуверенно начала девушка, когда мы отошли на несколько шагов от дома. — Я бы хотела тебя поблагодарить… за то, что… Ну, ты понял… Уж больно сильно она мнётся. С Эм-Джей точно всё в порядке? Всегда думал, что ей за словом в карман не нужно лезть. — Да-а, ничего такого, Мэри, — с натянутой улыбкой произношу я. — Любой поступил бы так же на моём месте. Пф-ф, а это вряд ли. Может, некоторые из наиболее глупых да самоотверженных — поступили, но никак не «любой» и даже не «большинство». Ну, хоть прозвучало пафосно. Надеюсь, ещё немного убедительно. — Нет-нет, что ты! — возмутилась девушка, нахохлившись. — Да многие парни бы сбежали, только завидев того типа! А ведь ты был на костылях! У-у, а она разошлась не по-детски. Так яро что-то доказывает. Интересно. — Мде… Ну-у, знаешь, костыли ведь можно считать как оружие, — наигранно начал оправдываться я. Это что, опять какая-то смесь негодования, раздражения и желания меня переубедить? Да не, она же не могла мне поверить! — Да что ты мелешь! Глупости! — повысила голос Эм-Джей, хмуря веснушчатый лоб. — Они только мешаются! И вообще, не спорь со мной! Я права! Ну-ну. Если она прав(а), то я лев, хе-хе. Ну что за бредни несёт? Это типа она искренне так высказывает свои претензии касательно моих шутеек? Мда… Я, кажется, начал забывать, как сложно с этой чиксой. — Ты вообще как, нормально? Может, тебе всё же не стоит завтра идти в школу? — «гнев» сменился на милость. Ох, убейте меня… Хм, а интересно, может, она просто переживает, что я умом тронулся после сотряса? Она же всегда воспринимала мои плоские шутки нормально, что поменялось? Хотя… местный Пит же не был таким клоуном, как я, хоть юморок и имел специфичный. — Да нет, знаешь, мне нужно развеяться. А школа для этого как раз подойдёт, — улыбнулся я. На этот раз это была чистейшая правда. Надоело сидеть на попе ровно. Так хоть какое-то разнообразие. — Ну, как знаешь, тогда хотя бы на физру не ходи, — серьёзно добавила она, а я прямо охуел. Вот ни дать ни взять охуел! — За это ты можешь не переживать, — с иронией произнёс я, постучав костылями по асфальту. — А, ой, — сконфуженно пролепетала она, когда опустила взгляд на гипс. Ладно, это всё, конечно, забавно, но пора заканчивать этот балаган. — Слушай, Эм-Джей. Я рад, что с тобой всё в порядке, и благодарен, что ты поприсутствовала на нынешнем семейном торжестве, но я чертовски устал. Извини, давай до завтра, а? — выдал я на одном дыхании, после чего обречённо-показушно вздохнул. — Точно! Да, конечно, до завтра! — протарабанила Эм-Джей, после чего напрыгнула на меня с объятьями. Еле увернул голову, чтобы не задохнуться в её рыжих кудрях, и едва не упал. Эта дурёха меня чуть не снесла! Когда она отстранилась, то, раскрасневшись вконец, убежала домой, а я же, тихонько ругаясь, пошёл к себе. Всё, настроения и сил на созидание у меня больше не оставалось. Теперь только спать. Да, может, я, конечно, и вёл себя как циничный мудак, и да, мне было правда стыдно. Но я имел право. Ибо так заебать меня за четыре часа надо ещё постараться. А я между прочим только-только из больницы, просидел кучу времени в полицейском участке и лишь потом попал домой, после недели в госпитале! Ну совесть-то надо иметь… И нехер ставить силки в моём собственном доме! Коварная рыжуля… Ещё и тётю подговорила. Ох уж эти женщины. Никогда не мог их понять! Ну… только разве что Гвен… На то она и чудо, что у нас и было полное взаимопонимание. Эх… Как же я скучаю по её объятьям… и губам. Прошло будто десять тысяч лет с того памятного вечера, когда мы провели время вместе в последний раз… Так, хватит. Никаких слёз. Даже сугубо скупых мужских. Я всё исправлю, и всё у меня будет хорошо. И у неё. И вообще, у нас! А теперь пора спать.***
Ледяной ветер пробирал меня до мурашек. Обзор застилал мрак, лёгкая дымка и снегопад. Я дрожал как осиновый лист на огромной высоте. Но не столько от холода, сколько от чувства безысходности и страха… Мои руки сжимались в кулаки от бессильной ярости. От ненависти и боли. Я просто задыхался и не мог спокойно дышать. Понимание, что вот-вот случится непоправимое, рвалось у меня из груди, побуждая к действиям, но леденящий ужас сковал моё тело. Я даже не мог пошевелиться. Тревога всё нарастала, а мои попытки сдвинуться с места оканчивались провалом. Раз за разом… Пока вдали я не услышал женский крик. Её крик. В глазах потемнело, и я сделал шаг в пустоту. Порывы ветра хлестали мне в лицо, причиняя боль, которую я старался игнорировать. Когда оставались считанные секунды до падения в бездну, моя, ещё миг назад, скованная немощью рука, поднялась вверх в слишком знакомом движении, после чего чувство невесомости поглотило меня. Я летел сквозь тёмные силуэты мрачных построек, пытаясь безуспешно перебороть чувство бессилия и дичайшей слабости. Адреналин, который был мне нужен в данный момент, как воздух, отсутствовал. Меня мутило, но я продолжал лететь от здания до здания, приближаясь всё ближе к цели. Я знал, что меня ждёт впереди, но будущее изменить мне было не дано. Вновь вскрик, который отдался в голове, а потом и в сердце тупой болью. Хотелось самому кричать, но воздушный поток нещадно бил меня, не давая даже нормально видеть. Я перемещался только благодаря инстинктам и долгому опыту. Где-то внизу кипела жизнь, а здесь, где был я, находилась лишь пустота и гнетущее одиночество. Я боялся… Минуты длились неимоверно медленно, превращаясь в часы. Моё тело уже было покрыто мерзким и липким потом, что пропитал весь мой костюм наравне с кровью. И как я не заметил раньше ранение в брюхе? Но это было неважно. Я вновь услышал её крик, а после тени выплюнули меня перед Бруклинским мостом. Я знал, где она, и поспешил на одну из опор этой гротескно-мрачной великой постройки. Там были они. Мой злейший враг и моя единственная любовь. Бледное лицо Гвен было перекошено от ужаса и страха, а её тело нещадно трясло. Волосы взъерошены, а из прекрасных глаз мерно капали слёзы. Дрожащие губы шептали «прости». Стоя позади неё, мой враг держал её одной рукой за талию, прижимая к себе. Во второй руке была маленькая жёлтая тыква с рожицей. Норман Осборн глядел на меня безумными, налитыми кровью глазами и вовсю смеялся. — Ты думал победить МЕНЯ, паучок?! — закричал, прерывая свой смех, Гоблин, как только завидел меня. — Я тебе покажу, что случается с маленькими и наивными ребятками, что лезут в МОИ дела! Ха-ха-ха-ха! В меня полетела граната, но я её отбил с помощью паутины. Сам же быстро начал сокращать дистанцию, лихорадочно пытаясь сообразить, что же делать дальше. С места срывается глайдер и пытается меня зарезать. Ухожу в сторону и залепляю дула нацеленных на меня пулемётов. Теперь это не столь опасно… В меня летит ещё охапка гранат. Больше половины получается обезвредить в полёте, но остатки всё же разрываются, откидывая меня в сторону и обволакивая зелёным газом. Я начинаю задыхаться и пытаюсь отползти подальше от облака опасного вещества. Истекаю кровью. Осколки посекли всё тело, и почему-то перестал видеть правый глаз. Гулкая боль накатывает волнами, пока я удаляюсь от эпицентра взрыва. — …то ты сильно ошибался, идиот! — донеслось до меня сквозь пелену страданий. Слышу быстрые шаги в мою сторону. Удалось сделать вдох. Первая попытка подняться не увенчалась успехом, и тяжёлый сапог ломает мне несколько рёбер. — Что-то ты сдал позиции! Неужели устал? А может, небольшой полёт малышки Гвенни поможет привести тебя в чувство? — дикий удаляющийся смех. Боль и страх в считанные секунды сменились на гнев и ярость, кипящие вулканом во мне. С трудом поднимаюсь с колен и пытаюсь сфокусировать взгляд единственного зрячего глаза. — ОСБОРН! — кричу изо всех сил своих лёгких, несясь в сторону врага. Перед тем, как столкнуться с Гоблином, я увидел, что Гвен сидит на краю, обхватив себя за колени, и со страхом смотрит на поединок. Я к ней вернусь, по-другому быть не может! Секунды моей отвлечённости Гоблину хватило, чтобы выдвинуть из наручей по три лезвия и чуть не лишить меня головы. Паучье чутьё перестало работать, а мои рефлексы сильно притупились из-за ранений. Пропускаю ряд ударов и начинаю заваливаться на спину, заплетаясь ногами. В это время надо мной проносится глайдер, чуть не снося самого Нормана. Тому даже пришлось отпрыгнуть, что дало мне немного времени встать. Сил драться больше нет, хочется просто лечь и сдаться… Но тогда умрёт Гвен! Наспех заливаю паутиной самые серьёзные раны и начинаю стрелять из веб-шутеров по Гоблину. Тот не успевает увернуться и уже скручен. Неужели победа? Но нет, чёрт возьми… Глайдер несётся прямо на Гвен! Стреляю паутиной и тяну на себя. Еле-еле справляюсь с мощностью двигателей и через секунд десять мне удаётся оторвать закрылки, после чего устройство умчалось в неуправляемый полёт куда-то вдаль. Но это дало время Норману, и тот уже освободился. — Что, за свою девчонку готов порвать, да? — улыбается Гоблин, доставая из кармана какое-то устройство. — А если вот так? Как только его палец зависает над красной кнопкой, ко мне приходит понимание, что это детонатор. Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и запускаю себя в сторону Гвен. Время будто-то замедлилось, и я отчётливо видел абсолютно всё. Вот моя любимая сидит, пытаясь подавить дрожь и плач, а вот в нескольких метрах от неё лежит большая тыква… Я в полёте притягиваю Гвен к себе, а сам пытаюсь в последний момент изменить направление, но происходит взрыв. Меня оглушило, и я чуть не потерял сознание. По телу пронёсся ещё ряд вспышек боли, но всё это отдавалось очень гулко и откуда-то издалека. Я же пытался прийти в себя, понимая, что без моего вмешательства и сам, и Гвен, которую прижимал к себе, просто разобьёмся. Сознание утекает, но машинально рука в последний раз поднимается вверх, и паутина цепляется за опору. Приземление было жёстким, и, кажется, я сломал ногу. Или две. Плевать. Главное, что я успел прижать к себе как можно плотнее Гвен, и та не разбилась. Наконец я смог разлепить единственный зрячий глаз, залитый кровью, и увидеть её. Моя Гвен безмятежно лежала на моих сломанных коленях, а её прекрасное лицо не выражало никаких эмоций. Оно имело неестественно бледный цвет. А ещё на него медленно опускались снежинки… и не таяли. Я больше не мог дышать. Не знаю, это было из-за пробитого ребром лёгкого или из-за того, что я наконец осмотрел свою девушку… Её тело было изрешечено осколками от бомбы. В её белоснежной куртке было десяток рваных дыр, из которых виднелись ужасные раны, откуда неспешной струйкой выходила кровь. — Гвен… — прохрипел я, понимая, что не смог спасти ту, что была дороже всего. Мои прежние раны открылись, а новые с большой интенсивностью вытягивали из меня всю жизнь. Я хотел ещё раз произнести её имя, но силы оставались лишь на беззвучный плач, который продлился всего несколько секунд, после чего меня окутала тьма.***
Проснувшись, мне потребовалась очень много времени, чтобы остановить неконтролируемый плач. Голова раскалывалась, а сердце билось в бешеном темпе. Передо мной был виден облик мёртвой Гвен, которую я держал на руках. Я понимал, что это лишь сон, но от этого не становилось легче. Один раз я уже пережил этот кошмар, только наяву, сейчас же это было неправдой, да только это наваждение никак не отпускало меня. Меня трясло, а я, всхлипывая, пытался прийти в себя. — Гвен… Как я мог потерять тебя? Почему, почему я не смог защитить? Почему именно ты погибла, а не я?! — хриплый голос, прерывающийся на плач, раздавался в абсолютной ночной тишине. Душевная боль просто разрывала мою грудную клетку. Я понимал, что это всё позади, а настоящая Гвен жива, но моё нутро не хотело принимать нормальные доводы, оно лишь погружало моё сознание в адское пламя, из-за чего хотелось просто кричать во весь голос. Но такой роскоши я себе позволить не мог. Чтобы сдержаться, я изо всех сил закусил кисть. Откуда-то изнутри раздался безумный рык. Нет, этого недостаточно! Нужно больше боли. Я не заслужил пощады. Отпустив руку, зубы скрипнули, а мой мутный взор начал рыскать по комнате в поиске чего-нибудь острого. Но я мог находить лишь тени. Тогда я решил подняться с мокрых простыней и на заплетающихся ногах пошёл к столу. Меня сильно качало, но, несмотря на это, я начал рыться в выдвижных ящиках. Боль, мне нужна боль. Тогда станет легче, да, станет легче, как раньше. Лихорадочный поток мысли был прерван находкой. Обычный канцелярский нож, но и этого было достаточно. Да, этого хватит. Всё ещё дрожа, я завалился на деревянное кресло, а нож поднёс к верхней части предплечья. С внешней стороны. Чтобы успокоиться, не нужно резать вены… Через это я уже проходил. Глубокий вдох, после чего в глазах опять потемнело, а затем скрипнуло лезвие с тихим чавканьем. Я вскрикнул. Да-а, вот так, вот так. Ой, кажется переборщил… Блять! Почему я, сука, опять это делаю?! Я ведь надеялся, что стал нормальным человеком, но, блять, нет! Стоило увидеть один сон, как меня вновь понесло. Я не хочу этого. Я не хочу возвращаться к прошлой жизни. Мне хватило боли и там! Истерика сменилась на ярость, и я, вскочив со стула, кинул со всей дури нож в стену. Вдох-выдох, вдох-выдох. Всё позади. Сука, щиплет. Ладно, боль закаляет. Блять, это тело ещё не привыкло к ранениям. Что-то меня мутит… Кое-как добравшись до кровати, я накрылся одеялом с головой, пытаясь успокоиться. Меня бил озноб, а тахикардия продолжала стучать, но уже было легче. Боль и правда смогла меня немного отвлечь. По крайней мере, поначалу так казалось. Спустя пару минут я вновь предался воспоминаниям тех далёких дней…***
Я сидел на крыше Эмпайр-стейт-билдинг и смотрел в пустоту. Та боль, что преследовала меня долгие месяцы, скопилась и превратилась в нечто огромное и гнетущее. Оно стало грузом, что давил на меня и не давал поднять головы, расправить плечи. Я был сломлен. Все эмоции были нещадно выжжены огнём утраты. Как и всё хорошее во мне. Как, казалось, и я сам. Осталась лишь оболочка. Больше не было того Питера Паркера или Человека-паука. Я лишь его тень. Тень, что осталась после его смерти. И да, умер я… он на том же мосту вместе с любимой Гвен. Он не справился с потерей и был просто уничтожен. А на его место пришёл я. Да, время от времени меня накрывало, но в целом я старался держать чувства в узде. Но, даже с расчётом на это, сейчас я пришёл сюда с одной целью. И эту цель мне задало всё то, что осталось от прежнего меня. После долгой истерики я поднялся сюда, чтобы всё закончить. Я не был больше героем. И я не был собой. Я не знал, что я такое. Пустое место, что осталось после того человека. Не больше. Переместившись на край, я начал тихонько петь. Хриплый голос вырывался из моей оборванной из-за криков глотки, и на крыше начали раздаваться слова: Я пытался уйти от любви, Я брал острую бритву и правил себя. Я укрылся в подвале, я резал Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь. Всхлип и долгий кашель прервали мои слова. А самого меня ещё сильнее начало трясти. Но я хочу быть с тобой, Я хочу быть с тобой. Я так хочу быть с тобой, Я хочу быть с тобой, И я буду с тобой. Обычно песни, которые я придумывал на эмоциях, позволяли в дальнейшем мне расслабиться, чувствовать некоторую удовлетворённость, но не в этот раз. Чем дольше я пел, тем меньше мне хотелось жить. Вновь с трудом подавил желание закричать. Пересилив себя, я лишь начал второй куплет: Твоё имя давно стало другим, Глаза навсегда потеряли свой цвет. Пьяный врач мне сказал, тебя больше нет, Пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел. Сдавленный крик вырвался из моей глотки, но я себя быстро одёрнул ударом по щеке. Надо было закончить петь. Я ломал стекло, как шоколад в руке, Я резал эти пальцы за то, что они Не могут прикоснуться к тебе. Я смотрел в эти лица и не мог им простить Того, что у них нет тебя и они могут жить. Но я хочу быть с тобой, Я хочу быть с тобой. Я так хочу быть с тобой, Я хочу быть с тобой, И я буду с тобой. Под конец мой голос совсем сел, но мне было абсолютно плевать. Я поднялся и встал вплотную к краю. Я прошептал её имя и был готов сделать шаг вперёд. Навстречу долгожданной смерти, но кое-что внезапно спёрло моё дыхание. Я услышал её голос… А обернувшись, я и увидел Гвен.***
Когда события прошлого перестали крутиться у меня в голове, я мог лишь заметить, что стало ещё хуже. Меня, очевидно, впереди ждала бессонная ночь, но ни о чём думать мне больше не хотелось. Хватит боли и хватит слёз. Я выше этих истерик и не должен поддаваться так эмоциям! К тому же у меня ведь всё хорошо. У меня новая жизнь, полная перспектив, а ещё здесь есть Гвен, с которой я уже успел познакомиться. Я изменю свою судьбу и судьбу Гвен. Иначе и быть не может. Я не позволю больше никому причинить ей боль. А кто посмеет — тот пожалеет, что вообще родился на свет. За подобными думами через три часа меня встретил кроваво-алый рассвет.