Когда гаснут светлячки

Альбедо выходит на улицу, держа в руках свою тканевую бежевую куртку с множеством карманов и замочков. Он молча подходит к дрожащему от холода Скарамучче в чёрном худи и медицинской маске, который так безуспешно пытается поймать такси, параллельно набирая уже который номер, но нигде нет свободных машин. Блондин набрасывает куртку на актера, тот резко разворачивается, намереваясь выдать поток негодования и агрессии, но, увидя фотографа, замирает. — Тц, опять ты. — Ой-ой, ты будто против, — Альбедо берет парня за запястье и тянет за собой на парковку. — Поехали, я отвезу тебя домой. — Я дождусь такси. — Я могу поставить на свою машину треугольник такси, если тебе от этого станет легче, — холодно проговаривает фотограф, уже снимая машину с сигнализации. — Хватит ломаться, я же тебя просто домой подвезу, первый раз что ли. Альбедо садится за руль, дожидается, пока Скарамучча займёт своё место, и выезжает с парковки. — Где твой рыжий шкаф? — водитель бросает краткий взгляд на актера, который незаметно кутается в чужую куртку. — Я отпустил его домой. — Почему не позвонил ему, чтобы он тебя забрал? — Сам справлюсь. — А, я понял, — ехидно протягивает блондин. — На улице дождь, а ты отпускаешь свою шестёрку домой, прекрасно осознавая, что не сможешь уехать. А потом ты специально стоишь под моими окнами, дожидаясь конца моего рабочего дня и активно делая вид, что нуждаешься во мне. — Пха, размечтался… Ты мне неприятен. — И поэтому ты так сильно вжимаешься в мою куртку, да? Не задохнись только от неприятного запаха одного неприятного человека. Я ведь надевал ее. — … — он отводит взгляд в сторону. В любой другой ситуации он бы резко сбросил с себя чужую одежду, одарил бы фотографа пренебрежительным взглядом и сказал бы пару колких фраз, но сегодня он слишком устал. При хорошем самочувствии играть в эту странную игру довольно сложно, а сейчас и подавно. Скарамучча вздыхает, в который раз чувствуя себя проигравшим. — Совсем нет слов? — с усмешкой протягивает Альбедо, останавливаясь на светофоре. Водитель придвигается к уху пассажира, опускает ладонь ему на плечо и жарко выдыхает тому на ухо: — А если попробовать поискать? — … — парень вздрагивает, пытаясь найти в голове хоть что-то, но мысли снова расползаются. По телу побежали мурашки, а сердце невольно пропускает удар. «Как же бесит…» — Кроме шуток, у тебя все в порядке? — в этом холодном и пробирающем до дрожи голосе проскочили едва уловимые нотки тепла и заботы. — Ты перестал водить машину… заболел…? — А? Эм… Она в сервисе просто. Ничего такого. Тц! И вообще, тебя это не касается. — М, вот и славно, — вновь холодно и отстранённо протягивает фотограф. — Неужто «простой фотограф» обо мне переживает? — саркастично спрашивает, глубже зарываясь в бежевую куртку и тяжело вздыхая. Хочется парировать его фразы, достойно отбивать все неоднозначные взгляды и намёки, но после той выходки на балконе в голове происходит полная неразбериха. — Конечно, я ведь ещё не отснял с Вами фотосессию в стиле ню, как я могу не переживать? — В твоих снах. — Оу… неужто нашему великому актёру, вставшему на путь модели, какая-то жалкая фотосессия в стиле ню — не по плечу? Ах, разочарование. — Тц, намекаешь, что я боюсь какой-то глупой фотосессии? — он недовольно фыркает и скрещивает руки на груди. — И не мечтай. — Хм… звучит, как заявка на победу? — ехидно протягивает, выдавая весьма неоднозначную ухмылку. — Ну тогда в пятницу после работы? — Пхах, нет уж. — Оу… так и думал, что это был блеф и пустой трёп, — одаривает актера весьма пренебрежительным и высокомерным взглядом. — Другого от Вас не стоило и ожидать, господин «актёр». — Тц… Если б ты только знал, как же сильно ты бесишь, — сквозь зубы шипит, а затем тихо выдыхает, замечая, что авто подъехало к дому. Скарамучча сбрасывает бежевую куртку, и его сразу одёргивают назад. — Ты вымокнешь пока добежишь от парковки до двери. Надень. — Я не нуждаюсь в твоей заботе. — Это и не забота, — холодно и строго проговаривает блондин. Эта интонация вмиг заставляет Скарамуччу замолчать. — И я не спрашивал «не хочешь ли ты». У меня дедлайн в пятницу. Если ты заболеешь, то у меня будут проблемы, потому что не успею сдать все вовремя. Вот и вся забота, — он поправляет на брюнете свою куртку и застегивает кнопки, чтобы она не упала. — А теперь иди, — он набрасывает на голову Скарамуччи капюшон. — И только попробуй заболеть. — …спасибо. Актёр выскакивает из машины и бегом долетает до входной двери. Пищание домофона, и он проходит в здание. Дальше — лифт на седьмой этаж. Тихое пикание, и дверь в квартиру распахнулась. Он закрывает за собой, опирается спиной и сползает по двери на пол. Из-за того, что на куртку попала вода, ее запах ощущается словно с новой силой. Аромат чужого парфюма вперемешку с запахом дождя, и… что-то еще (?). Он щурится, задумчиво морщится, перебарывая в себе сильное желание глубоко вдохнуть. Но ведь никто не узнает? Скарамучча стягивает с себя бежевую куртку и подносит ее к лицу. От меха на капюшоне пахнет шампунем. Парень поджимает колени и утыкается лицом в мягкую ткань. Альбедо пахнет зимой. Он похож на узоры, которые мороз рисует на стёклах — такие красивые, идеальные, абстрактные и лёгкие, но слегка пугающие и ужасно холодные. В его глазах невозможно утонуть, они не кажутся глубокими, скорее — мутные и потухшие, но в этом их особый шарм. Пробирающий до дрожи взгляд, полное отсутствие эмоций на лице, иногда проскакивающая странная ухмылка и всегда ровная интонация в голосе. «Идиот… какой же я идиот… — Скарамучча глубоко вдыхает запах чужой куртки. — Но как же сильно ты раздражаешь…»

***

Сяо стоит в бассейне на ступеньке, уложив руки Венти к себе на плечи. Тонкие холодные пальцы с силой впиваются в его кожу, настолько, что явно оставят после себя следы от ногтей. Воспоминания о прошлой ночи давят в груди, но нельзя, чтобы кто-то заметил, что что-то не так. — Венти, расслабься, — довольно спокойно проговаривает телохранитель. — Ты ведь держишься за меня, так что не утонешь. Отрывай ноги и позволь воде поднять тебя. — Мм… — отрицательно качает головой. — Послушай, во-первых, ты тоже сейчас достаёшь до дна; во-вторых, я держу тебя и не дам воде тебя перевернуть или ещё что. Просто доверься мне, иначе ты никогда не сможешь научиться плавать. — Угу… Музыкант отрывает ноги от ступеньки. Как только он понимает, что не чувствует дна, воздуха сразу не хватает. Его накрывает страх и паника. — Тише-тише, — так успокаивающе и непривычно ласково говорит Сяо. — Знаешь, некоторые птицы разных видов проводят большую часть своей жизни на водоёмах. И хоть родственниками они между собой не являются, но у них сформировались схожие особенности, ввиду «водного» образа жизни. Вовлекая Венти в очередную лекцию о птицах, Алатус аккуратно убирает его руки со своих плеч. Кажется, эта «не особо нужная информация» сейчас необходима им обоим, как воздух. Вокруг витает дух неловкости, голова Алатуса забита той вольностью, что он позволил себе, и хуже того — пониманием, что Венти сантиметр за сантиметром пробирается под скорлупу, которая так бережно охраняла сердце Сяо от чужих рук. — Опирайся на мои ладони, ладно? — вновь спокойно и холодно, как-то отстранённо и равнодушно проговаривает, подавляя в себе десятки эмоций. — Д-да… а что за особенности…? — всё же этот разговор помогает Венти отвлечься и снять напряжение. — Прежде всего, конечно, «ласты». Это кожная перепонка, натянутая между пальцами. А ещё — плотное оперение. Именно перья ведь защищают тело птицы от воды. Алатус вытягивает руки вперёд, слабо отталкивая музыканта от себя, но продолжая держать. В отличие от телохранителя, который продолжает стоять на ступеньке, Венти уже полностью лежит на воде, он даже не заметил, как Сяо слабо оттолкнул его от себя, и сейчас Барбатос бы не смог достать ногами до дна. — А ещё у таких птиц развита так называемая «копчиковая железа». Именно она выделяет определённый секрет, необходимый для ухода за перьями, — продолжает лекцию, спасаясь в ней от ненужных мыслей. — Интересно, а если бы у людей были крылья, у них тоже была бы какая-то железа? — Хах, не думаю. Люди ведь не живут в воде, так что их «секретом» был бы простой зонтик. — Ой… — только сейчас Венти начинает понимать, что уже полностью лежит на воде, а руки Сяо находятся под ним, но не касаются его. — Ой… ой-ой… Паника. Музыкант начинает размахивать руками, от чего сразу же тонет, но Алатус одёргивает парня на себя. Венти крепко обнимает Сяо за плечи, прижимаясь к обнаженной груди, он весь дрожит, тело покрывается мурашками, а тревога не отступает ни на минуту. Осознание положения ударяет Венти по голове, лицо сразу заливается краской, щеки вспыхивают от смущения, а сердце будто бы замирает. — Ладно, — телохранитель вздыхает и буквально выносит парня из воды на руках. — Извини… — Венти опускается на каменную плитку и вздыхает. — Кажется, я способен только на то, чтобы петь и улыбаться на камеру… — Думаю, с плаванием на сегодня всё. Если ты не передумал, я мог бы показать тебе несколько приемов самообороны. — О! Давай! — в голосе проскакивает надежда на переключение внимания. — Переоденемся только… Уже через десять минут они стоят в холле. Венти одет в зелёные тканевые спортивные штаны и белую футболку, он убирает волосы назад и завязывает тонкой резинкой. Сяо — в привычном для себя мягком чёрном спортивном костюме, состоящем из штанов и худи. «Всё же «работа» — лучший способ отвлечься… никаких чувств быть не должно… просто минутная слабость…» — Алатус вздыхает и переводит взгляд на Венти. — Правило номер один, — проговаривает телохранитель, — «упавший противник — это лучше, чем противник на ногах». — Мне сил не хватит тебя повалить на пол, — обижено и грустно проговаривает Венти. — Сила тут и не нужна, нужна неожиданность, ловкость и скорость. Смотри, — он подходит к замершему музыканту и склоняется к его ногам. — Руки опускаешь под коленные чашки, свою ногу — между его ног для хорошей опоры. Упираешься плечом ему ниже пояса и давишь, продолжая держать его за ноги. Если сделать это быстро и со всей силы, то противник упадёт. Я мог бы показать, но… эм… твоя спина… нужно что-то на пол постелить. — Принесу одеяло! — в бирюзовых глазах проскакивает энтузиазм и неподдельный интерес. Барбатос быстро приносит мягкое одеяло, складывает его несколько раз и кладёт на пол: — Так будет нормально? — Хм… Сяо окидывает взглядом комнату, в голове всплывает фиолетовая гематома на спине музыканта. Телохранитель оставляет парня в холе и уходит, он возвращается спустя минуту, держа в руках несколько подушек: — Так будет лучше. Он кладёт мягкие подушки на пол, сверху застилает сложенным одеялом. Становится спиной к этому подобию мягкого мата и падает, раскинув руки в стороны. Лишь убедившись на себе, что падение не будет болезненным и дискомфортным, он кивает и отходит назад. — Становись спиной к подушкам и нападай на меня. — Как нападать? — Да как хочешь, — пожимает плечами. — Вспомни, как на тебя нападали и просто повтори их движения. Секундное замешательство, и Венти бросается на Сяо, который, проронив смешок из-за нелепости и довольно «глупого» выражения лица Барбатоса в этот момент, с лёгкостью опрокидывает его на мягкие подушки. Музыкант падает, оказываясь на лопатках. Голова проваливается в мягкое белое облако, руки невольно раскидываются в стороны. Сяо оказывается сверху в вертикальном положении, он держит ноги Венти, которые подрагивают то ли от напряжения, то ли от страха. — Понял? — неуверенно спрашивает Алатус, видя, что в этих глаза напрочь отсутствует понимание происходящего. Барбатос приподнимается на локтях — его ноги находятся в руках Сяо, а сам телохранитель так сосредоточенно и собранно рассматривает его лицо. — Пхахаха… — Венти откидывается назад и заливается живым смехом. — Как же глупо мы, наверное, выглядим со стороны. — Венти, будь серьезнее… Хмм… — Сяо делает шаг назад и опускает голову. В памяти всплывает воспоминание, заставляющее сердце сжаться от боли. Хрупкое телосложение, светло-голубые волосы и такие же глаза. Одетая в чёрные лосины и белую футболку, девушка лежит на мягких подушках, заливаясь смехом. Ее длинные волосы растрепались и разбросаны по сторонам. Сяо стоит держа ее за ноги, пока она ни на секунду не перерастает смеяться. — Поняла? — неуверенно спрашивает юноша. — Поняла, — гордо отвечает она. — Пхаха, поняла, как же нелепо мы с тобой сейчас выглядим со стороны. — Бона, будь серьёзнее. Барбатос поднимается на ровные ноги и слабо машет ладонью у парня перед лицом: — Ты снова куда-то вышел? — Задумался. — Теперь я! Хочу попробовать! — гордо проговаривает музыкант. — Только не поддавайся мне! — Хорошо. «Не поддаваться, да? Ты же и с места меня не сдвинешь… но… почему именно тебе мне так хочется поддаться…?» — он обречённо вздыхает, понимая, что информация о скорости, ловкости и неожиданности прошла мимо Венти, но даже так он чувствует себя каким-то бессильным и беззащитным перед этим человеком. Попытка, две, три… Барбатос со всей силы пытается хотя бы на сантиметр сдвинуть Сяо, но тщетно. Он упирается руками, как показывал телохранитель, делает опору на ведущую ногу, толкает плечом, но безрезультатно. Каждое его касание обжигает Сяо всё сильнее и сильнее, разрывая душу на части, выворачивая ее наизнанку и причиняя сильную боль, а следом за этим — так бережно и ласково залечивает. — Аааа… ни на миллиметр! — Венти обречённо вздыхает. — Ну как так?! Ты человек вообще?! — Я ведь ожидаю этого, Венти, — напоминает Сяо. — Так сделай вид, что ты не ожидаешь! — Ты сказал не поддаваться. — Уааа… это невозможно! Всё, я спать. Проронив слегка истерический смешок, Сяо принимается собирать вещи с пола. За этот день они с Венти особо не продвинулись ни в плавании, ни в самообороне. Возможно, Барбатос был прав, когда говорил, что он безнадёжен, но фраза «зато время весело проведём» оказалась весьма точной. Алатус сам не заметил, как успел начать наслаждаться происходящим, откинув в сторону работу и правила. Телохранитель заносит в комнату подушки и аккуратно раскладывает их на места. Парень разворачивается, и на него со всей скорости влетает Венти, толкая того плечом и пытаясь повалить назад. Сил и собранности Сяо хватило бы, чтобы устоять на ногах, но почему-то захотелось упасть. Он летит на пол, ударяясь спиной и лопатками о твёрдый паркет. Не удержав равновесие, Барбатос падает сверху, попадая парню локтем между рёбер. — Кхе… — вырвалось из груди, янтарные глаза широко распахнулись и наполнились слезами. — Прям в дыхалку… кхе… — Ой… — Венти отскакивает в сторону и виновато смотрит на приподнимающегося и кашляющего телохранителя. — Прости, пожалуйста… я не хотел… — Запомни это… кхе-кхе… учитывая твоё «грация кошки, ловкость картошки», можно сделать ставку и на это… попадёшь нападавшему в дыхалку, можешь ещё ногой разок пнуть, а потом беги со всех ног… Пошатываясь, он поднимается и глубоко выдыхает: — Это было неплохо. — Ура-ура, — Венти подходит к нему ближе и опускает ладонь на щеку, смахивая рефлекторные слёзы. — Значит, я хоть на что-то гожусь, да…? — Хм? «И снова это странное чувство в груди… неприятно… или приятно…?»