Когда гаснут светлячки

В номере витает легкий запах порошка и сесилий, на черных простынях виднеются едва различимые белые пятна, фотограф стоит над пустой постелью, фокусируя взгляд на одном из пятен. Перед глазами проносится прошлая ночь, он присаживается на край и накрывает пятнышко ладонью. Тяжело вздыхает, в груди что-то болит и давит. Просто уйти, оставив Скарамуччу здесь, значит быть уверенным, что с ним всё в порядке. В этом мире он знаменитость, у него есть всё, о чем можно только мечтать, а в другом… какова вероятность, что и в другом мире он будет счастлив? За долгие годы путешествий Альбедо видел многое, в большинстве миров копии были несчастны. А здесь… здесь счастлив оригинал. Счастлив ли? «Куда бы ты не пошел, возьми меня с собой…» — фраза, сказанная актером, зависла в голове фотографа, как на повторе. Он уйдёт, точно уйдёт, он больше не может здесь оставаться, он не принадлежит этому миру, не справляется, не может собраться. Он устал. Но как же тяжело осознавать, что он тоже все забудет. Словно ничего и не было… а когда вспомнит, то будет ненавидеть себя за то, что вновь поддался чувствам. Чувствам, которых у него не должно быть. Он ведь искусственный. — О чем задумался? — из ванной выходит Скарамучча, останавливается около сидящего на краю постели фотографа. — Если ты просто исчезнешь, твоя семья будет переживать. Твои фанаты, твой агент, влюбленный в тебя телохранитель… ты готов вот так просто отречься от всего этого? — проговаривает, смотря в пустоту. — Я хочу с тобой, Альбедо… если ты уйдёшь, то мне не нужно ничего. Пожалуйста, куда бы ты не шел… Я не смогу без тебя. Я не хочу без тебя. Фотограф молча поднимается, крепко прижимает брюнета к себе и поворачивает голову, утыкаясь носом в гладкие темные волосы. Вдыхает такой приятный сердцу запах, тяжело вздыхает и оставляет на голове актёра невесомый поцелуй. — Прости меня за это, Скар. — М? За что? Альбедо отстраняется, поднимает лицо Скарамуччи за подбородок и накрывает его уста мягким поцелуем. Таким робким и осторожным, словно в первый раз, и одновременно с тем — словно в последний. Свет моргнул, привлекая внимание актера, не разрывая поцелуй, он поднимает взгляд вверх: когда-то белая лампа, кажется, стала более тусклой и серой; из ниоткуда взялся туман, который медленно поглощает Скарамуччу. Тело постепенно расслабляется, перед глазами плывет, разум мутнеет. Синие глаза тухнут, и парень просто обмяк в руках фотографа. — Спокойной ночи, — мягко проговаривает Альбедо, укладывая брюнета на кровать. — Когда ты проснешься, вряд ли вспомнишь меня… Как и я тебя… а ведь… кажется… я люблю тебя, Скар. Глупо, да? Сначала усыпить, а теперь признаваться в любви. Кажется, сколько бы столетий ни прошло, я останусь «глупым алхимиком». Оставив актёра одного, он выходит и закрывает за собой номер. Недолго думая, он проходит в соседнюю дверь — каюта Сяо и Венти. Фотограф присаживается на край кровати и опускает ладонь на щеку спящего телохранителя — холодный. Температура тела медленно падает, Альбедо вздыхает. Переводит взгляд на Венти — тот мирно спит, иногда что-то бормоча себе под нос. Всё бессмысленно и напрасно. Он провел в этом мире столько лет, но когда так близко подошел к Барбатосу, тот вновь ускользнул. Почему? Почему ему всегда удается сбежать. Этот тихий и добрый наивный музыкант, лежащий сейчас под боком яксы, почему он кажется «оригиналом»? Тогда в чем смысл бегать по мирам и искать дальше, если вот он, лежит прямо здесь. «Глупый…» — Альбедо уходит, оставив Венти и Сяо лежать в номере, пока температура их тел постепенно понижается. Фотограф выходит на палубу, проходит мимо спорящих о чем-то Тигнари и Сайно, мимо обнимающихся Томо и Кадзухи, мимо смотрящего в небо Тартальи, мимо хихикающей с кем-то из гостей Яэ Мико. Все эти люди… Все, с кем он знаком, все, кто хоть что-то к нему испытывал… что они почувствуют, когда он бесследно исчезнет? Хотя, ему ведь должно быть всё равно. Но каждый раз одно и то же. Ему больно. Он становится у края, опирается о борт и поднимает взгляд в небо. «Что же ты ищешь, Барбатос…?» — Не помешаю? — голос Дайнслейфа совсем не удивил. — Нет, что Вы, — фотограф отходит в бок и жестом приглашает парня встать рядом. — Сегодняшний ветер поистине прекрасен. — Я не особый фанат ветра, — Дайнслейф становится рядом и опирается руками о перила. — А Вы, я смотрю, ценитель? — Фотограф, — поправляет. — Я могу найти прекрасное даже в скомканной бумаге. Хотел бы сказать про кучу чего-то неприятно пахнущего, но воздержусь. — Хм-хм, творческие люди весьма удивительны, — соглашается Дайн. — Хотя мне всегда казалось, что Вам бы больше подошли точные науки. — Вы думаете? Звучит как скука смертная. — Разве? Ваш холод, рассудительность, склонность к анализу… думаю, точные науки Вам давались бы с лёгкостью. — Никому и ничего не дается с лёгкостью. Любое достижение — это колоссальная работа. И моя работа — это фотография, господин Дайн. Наука никогда не привлекала меня. То ли дело рисование и фото. Возможность запечатлеть каждый момент в жизни… ведь никому не известно, что будет завтра. Увы, будущее не предопределено, так что я рад иметь возможность фотографировать всё, что мне нравится, а затем пересматривать и вспоминать. — Полагаете, что будущее не предопределено? Думаете, создание машины времени невозможно? — Хм. Я не слежу за технологиями, так что простите, если чем-то обидел Вашу компанию. Лично моё мнение таково, что даже если кому-то когда-то удастся создать машину времени, лучше будет от нее избавиться. — И почему же так думаете? — Дайнслейф слабо усмехается и приподнимает одну бровь. — Люди ведь эгоисты. Захотят использовать в своих эгоистичных целях. Мы все живем и совершаем ошибки, учимся жить дальше и продолжаем оступаться, подниматься и идти. Думаю, это и есть то, что делает нас людьми. Машину времени точно захотят использовать, чтобы исправить какие-то свои ошибки, но разве не ошибки делают нас теми, кто мы есть сейчас? Вот как-то так я считаю. — Видимо, я ошибся, — пожимает плечами Дайнслейф. — О чем это Вы? — Нет, не важно, — отмахнулся. — Думаю, Вы правы. Что ж, спасибо за такой информативный диалог, но я пойду. Стоит мужчине уйти достаточно далеко, Альбедо слабо усмехается. Кажется, Дайн принял его за копию, так даже лучше. «У нас с Сяо одно прошлое, — анализирует в голове происходящее. — Мы с ним точно из одного мира… Венти знает про якс, но при этом говорит, что ничего не брал… нужно учитывать, что взявший «сейв» — это не просто мимо проходящий человек. Кто знает, как «сейв» мог повести себя с таким, как Барбатос. А если оригинал тоже раскололся на миры…? Нет, странно звучит… Дайн знает, что «сейв» создал я, ведет себя осторожно, пытаясь понять, оригинал я или копия… зачем ему мой оригинал? Если предположить, что Барбатос тоже раскололся на миры, возможно, его воспоминания разделились между его воплощениями в разных мирах? Что-то не так… думай, Альбедо…» — Да, думаю, он уснул, — с усмешкой проговаривает Сайно, махая рукой перед лицом фотографа. — Однозначно спит. Стоя и с открытыми глазами. Как студент на первой паре. — Давай не будем ему мешать, — весьма холодно говорит Тигнари. — А вдруг он вышел в астрал? — задумчиво протягивает Сайно. — Скорее, преисполнился в своём познании или познал дзэн. — Ну конеееечно! — неожиданно громко и слегка истерично протягивает фотограф. — Какой же я идиот. Ты гений! — он хлопает Сайно по плечу, а затем быстро убегает с палубы в направлении номера. — Я гений? — телохранитель наклоняет голову в бок и задумчиво смотрит вслед Альбедо. — Я Сайно! — Тц, — фенек ударяет себя ладонью в лицо. «Как же я мог упустить это из виду, — быстрым шагом Альбедо направляется в номер Венти. — Ведь если существуют параллельные миры, почему я сразу отбросил возможность существования астральных миров тоже? Идиот… Если суметь войти в астральный мир, если научиться контролировать свое сознание, то установить общение между собой из разных миров будет проще… а значит не придется тратить столько времени на поиск информации, которую уже искал… а если Барбатос находится в астральном мире и просто перемещается между копиями… так вот почему от тебя иногда веет чем-то чужим, Венти… а если миры не параллельные… если нет никаких копий и оригиналов… если это все игра нашего сознания… я так зациклился на материальном, что совсем забыл про существование нематериального…» — Спокойной ночи, Альбедо. — Что…?