Когда гаснут светлячки

Кэйа совсем не пытался добиться изъятия Венти. Похоже, Альберих смирился, и, возможно, решил, что так даже будет лучше. Подросток остался на проживании у Сяо и Альбедо, хотя по документам он находится под опекой бабушки. Всё же, если верить бумагам, ему нет даже пятнадцати. С его появлением квартира словно ожила и заиграла новыми красками. Он уже довольно взрослый, чтобы называть его ребенком, но его детская наивность, присущие детям любопытство и прямолинейность всё же заставляют смотреть на него, как на ребенка. В какой-то момент у всех троих даже появилось ощущение семьи, но, увы, продлилось оно недолго. «Если однажды ты проснешься, а меня рядом нет, значит я был вынужден уйти. Это может случиться завтра, может через год, а может не случиться вообще…» — Альбедо вспоминает слова Сяо, смотря на пустую подушку рядом. Прошлой ночью они уснули вместе. Впервые за долгое время Алатус лёг спать с ним, а не с Венти, ведь тот боится просыпаться в одиночестве. Ещё вечером художник заподозрил неладное, а сейчас, не обнаружив Сяо рядом, пазл быстро сложился. Очевидно, Алатусу всё же пришлось уйти. Альбедо никогда не спрашивал парня про его прошлое, как и не делился своим. Для них обоих в этом не было необходимости, им вполне хватало того, что они знают и так. Проглотив ком в горле, художник поднимается и направляется в ванную. В сердце уже образовалась дыра, которую, кажется, невозможно заделать. Как на автопилоте он умывается, идёт на кухню и включает чайник, затем направляется в комнату, где тихо и мирно спит Венти. Художник останавливается, равнодушно смотря на свернувшегося, как котёнок, подростка. Они прожили вместе меньше месяца, следствие ещё идёт, Тигнари проводит с юношей сеансы, пытается аккуратно уменьшать дозы препаратов, которые Кэйа заставлял его принимать. Лис всё ещё не определился с диагнозом, ведь подросток постоянно под успокоительными. Он довольно пассивный и не проявляет абсолютно никаких симптомов, кроме как спутанность мыслей и искаженное восприятие окружающего мира, но обе эти особенности кажутся побочными действиями уколов, нежели расстройствами. Пока длилось следствие, Тигнари ни разу не смог добиться свидания с Кэйей, чтобы попытаться хоть что-то узнать у него. Но вот, суд признаёт Альбериха виновным в убийстве Дилюка, чье тело было обнаружено в квартире в тот день, когда Венти позвонил в службу спасения, и приговаривает к восьми годам лишения свободы. Кое-как у фенека получается выбить одно свидание с заключенным, и, желая наконец расставить все точки, он направляется в колонию, где отбывает наказание Кэйа. Альбедо присаживается на край постели Венти и всматривается в такое спокойное и умиротворённое лицо подростка. Тот морщится, словно чувствуя чужое присутствие, и открывает глаза. Художник мягко улыбается: — Доброе утро, Венти, как спалось? — Мм… — он потягивается и протяжно зевает. — Доброе утро… а где… Сяо? — Уехал в командировку, — голос Альбедо звучит спокойно и ровно, хотя в душе он готов выть от тоски и боли, что уже постепенно поглощает его. — Не переживай, он обязательно вернётся. — Не вернётся… — тихо отвечает подросток, на что художник лишь качает головой. — Он сказал, что вернётся, и я ему верю. Нужно просто подождать немного. — Сколько? — Хм… хотел бы я знать… но ведь он забыл с нами попрощаться, а значит он обязательно вернётся. Что ж, — Альбедо встаёт и кивает головой в сторону двери. — Пойдём умываться и завтракать? — Д-да… — На самом деле… — Кэйа смотрит в стол, не решаясь поднять взгляд в зеленые глаза лиса. — Я… ужасный врач… ужасный человек… но я просто хотел быть ему хорошим отцом… таким, которого у него никогда не было. Таким, который всегда будет на его стороне… что бы ни случилось, что бы он ни вытворил… я всегда был и буду на его стороне… Альбедо оставляет подростка в ванной и уходит на кухню. Чайник уже закипел, художник тянется к полке с чашками, которых с недавнего времени стало три, берет две из них и ставит на стол. Блондин уже помнит, что именно нравится Венти, так что, не спрашивая, заваривает фруктовый чай. Достав из холодильника десерт, он ставит всё на обеденный стол и вздыхает. Возможно, не самый правильный вариант — кормить подростка сладостями на завтрак, но с другой стороны, он видит, как сильно Венти расстроился. Да и сам он тоже поник. Такой внезапный уход Сяо заставил их обоих почувствовать грусть и тоску. Лишняя доза гормона счастья сейчас точно не помешает. Закончив в ванной, Венти молча проходит за стол, присаживается и смотрит на красивый шоколадный чизкейк и чашку горячего чая. Альбедо мягко улыбается и садится рядом. Без Сяо в квартире вмиг стало пусто, атмосфера давит, а между Венти и Альбедо словно образовалась огромная пропасть. Кажется, ещё вчера художник сломя голову летел вслед за фургоном, подросток обнимал его и дрожал от страха, прижимался, как к родному, а сегодня что-то не так. — Я не лгал, когда говорил, что мой сын болен… — Кэйа постукивает пальцем по столу, не зная, куда себя деть. — Да, он мне не родной… Да, Джинн была моей сестрой, а не женой… но это всё формальности, которые сейчас не имеют значения. Подросток колупает ложкой чизкейк, затем поднимает задумчивый взгляд вверх: — Альбедо, допиши картину. — Что? — художник отрывается от рассматривания пустоты и поворачивает голову на Венти. — Та картина… для которой я Вам… тебе… позировал. Ты допишешь её? — Та, на которой изображён Сяо в образе воина и ты в образе ангела? — Да. Она… красивая. — Там немного осталось, так что могу сегодня закончить. — Можно я буду смотреть? — в бирюзовых глазах проскакивают лёгкие нотки безумия, но, погруженный во вдохновение, Альбедо этого не замечает. — Конечно. Хоть какой-то, пусть и такой короткий и формальный, диалог между ними развеивает эту давящую атмосферу. Они вновь становятся друг другу нечужими. Всё же, Сяо был не единственным связующим звеном. — Мой милый сын… Мой Венти… ему очень не повезло с семьей. Джинн относилась к нему весьма равнодушно… в какой-то момент она просто отдала его чужим людям, — Кэйа кусает губу, не в силах справиться с нервозностью. — Одному Богу известно, что эти люди делали с ним… но… Из веселого и жизнерадостного мальчика, пусть и с некоторыми проблемами, он превратился в забитого, зажатого, испуганного ребенка с галлюцинациями и шизофренией… Если б только я заметил раньше… возможно, катастрофы получилось бы избежать. Альбедо удобно усаживается перед холстом, берёт в руки палитру и приступает к последним штрихам на картине. Он давно находил Венти похожим на ангела, а с тех пор, как подросток поселился в их доме, художник лишь убедился в этом. Венти охотно согласился позировать для картины, а когда узнал, что на холстах он будет запечатлен вместе с Сяо, то практически влюбился в эту работу. Сейчас художник уже не нуждается в позировании, так что просто дописывает то, что почти закончил. Подросток стоит за его спиной, внимательно наблюдая, как кисть скользит по шершавому холсту. — Однажды я просто решил зайти в гости к сестре… — Альберих сжимает пальцы до хруста. — Дверь в квартиру была открыта. Я прошел, зная, что здесь мне всегда рады. Иногда я приходил к ней без предупреждения, для нас это было нормой… и… В квартире было очень тихо. Я прошел в комнату и увидел… увидел… Как Венти убивает мою сестру. Он сидел сверху над ней… раз за разом нанося удары… он был ужасно зол… я до сих пор не знаю, что тогда произошло, но… предполагаю. В какой-то момент Венти стал бояться взрослых мужчин. А у Джинн часто бывали «гости». Думаю… кто-то из них стриггерил Венти. Подросток задумчиво смотрит на готовую картину, которую художник отодвигает в сторону вместе с мольбертом, который неприятно скрипит по полу. Альбедо окидывает взглядом своё творение, затем поворачивает голову на подростка: — Нравится? — Очень! Это очень красиво! Ты не устал…? Несколько часов сидишь… — Есть немного, — художник встаёт и выравнивается, потягивается и хрустит позвонками. — Старость… — Я… можно я приготовлю нам чай? — Конечно, я буду только рад. Уголок губ Венти дёрнулся слегка истерично, но это прошло мимо Альбедо, который отвлекся на боль в пояснице. Подросток быстро сбегает на кухню, оставляя художника в комнате. Кэйа глубоко выдыхает и продолжает: — После этого случая его состояние ухудшилось. Я так и не знаю, сидит ли кто-то за убийство Джинн… но… на нас с Венти не было никаких улик и подозрений. Перед смертью моя сестра успела прошептать, что… что не хочет, чтобы Венти оказался взаперти. Я обещал, что такого не будет… Чтобы вытащить его из больницы мне пришлось подделать документы. Но я был готов на всё, лишь бы он снова улыбался… я забрал его к себе… мы жили мирно, но затем… он начал часто выходить из себя. Ему что-то постоянно мерещилось, он кричал про каких-то якс, про то, что маму убили они… Или я… он совсем не помнил событий того дня, лишь отрывки. Галлюцинации с кровью, ножом, мертвым телом… он видел это всё. Пришлось посадить его на сильные препараты… он часто вырывался, поэтому приходилось применять силу. Когда он чувствовал вину, то бил себя, пытаясь наказать… хватал все, что под руку попадёт и бил… Альбедо присаживается на край кровати и припадает губами к чашке с чаем, которую принёс подросток. Он глубоко выдыхает и благодарно кивает: — Венти, спасибо за заботу. — Сяо вернётся, да…? — спрашивает, стоя в проходе. — Конечно. Разве он сможет без нас жить? Я так не думаю, хех. — Он любит нас? — Очень любит. И он не бросит нас, Венти… — художник ставит пустую чашку на стол и поднимается на ровные ноги. — Переживаешь, что он сбежал, потому что мы его чем-то обидели…? — Только… только я не обижал его… — тихо бубнит, смотря в пол. — Это Венти убил Дилюка… — сквозь зубы выдавливает из себя Кэйа. — Мы с братом немного повздорили… и я сказал, что не хочу его видеть… Венти слышал это… Утром я ушел на работу… Дилюк пришел к нам домой, чтобы извиниться. Венти подсыпал ему в чай снотворное… а когда тот уснул, то Венти убил его… он с такой агрессией наносил удары… точно как тогда, когда была убита моя сестра… когда я вернулся домой и увидел это, то схватил его, уколол ему снотворное, привел в порядок, чтобы о случившемся ничего не напоминало, уложил в фургон и хотел увезти его в деревню к бабушке… оставить там… Там нет людей, там лишь природа… Там свобода… а сам… сам должен был сесть за убийство брата. Альбедо упирается ладонью в стену. Голова разрывается от боли, а перед глазами плывёт. Он кое-как поднимает взгляд на Венти, а подросток смотрит холодно, равнодушно и снисходительно. — Что-то… мне плохо… — выдавливает из себя художник и опускается на колени. — У тебя ведь не осталось незавершенных дел, да? — Венти наклоняется над ним и смотрит с легким безумием. — Что… дела… а…? — Кроме картины ведь ничего незавершенного не было, да…? — К-кажется… не было… Венти, позвони в скорую… Кажется… я сейчас сознание потеряю… — Хорошо… сейчас. Подросток сбегает на кухню, хотя его телефон продолжает лежать на столе. — Это был Венти… — тихо шепчет Кэйа. — Но я никогда не дам показаний против него. Я говорю это тебе, Тигнари, только чтобы предупредить. Это он убил Джинн… это он убил Дилюка… он болен… ему нельзя жить среди людей… но изолировать его сродни убийству. Я был не готов «убить» его… И поплатился за это жизнью брата… Рассказ Кэйи повергает в шок. Нет времени думать, правду он говорит или нет. Вчера Сяо предупредил Тигнари, что уходит, а значит Альбедо остался с Венти наедине. Хочется верить, что всё в порядке, что всё как обычно, что сейчас фенек придет к ним домой, а там пахнет домашней едой, Альбедо рисует, а Венти с открытой душой встречает лиса, в прекрасном настроении и готовый к очередному сеансу. Тигнари мчится со всех ног, параллельно уже пытаясь дозвониться Сайно. «Пожалуйста, Альбедо, пусть всё будет хорошо…» Голова гудит, тело совсем не ощущается, взгляд голубых глаз прикован к подростку, который безэмоционально смотрит на художника. Сталь кухонного ножа, который держит Венти, отражает слабый свет комнатной лампы. — Ты же не будешь меня преследовать, да? Ты же… ты же всё закончил? Закончил же? Альбедо? Стук в дверь едва ли доносится до художника, который всё же теряет сознание, но перед этим он довольно четко успевает ощутить, как холодное лезвие ножа проходится по его теплой и мягкой коже. «Не хочу умирать…»