Он, она и я: до того, как...

Фильм и вправду смотрелся тяжело. Было не по себе, когда рядом раздавались чмокающие звуки поцелуя и постанывания Инхи. Я сгорала от неловкости и стыда. От того, что я была свидетелем чего-то настолько личного. Когда до окончания оставалось минут двадцать, я решила выйти в уборную и просидеть там оставшееся время. Мне больше не хотелось слышать, как это парочка лобызается. От этого мне становилось противно, и я чувствовала обиду на Чимина. Я сама не знаю, откуда это чувство взялось. С самого начала просмотра мне всё больше хотелось на них накричать, сказать, чтобы они прекратили, но я упорно молчала, пытаясь делать вид, что ничего не происходит. Когда я вошла в уборную там никого не оказалось. Я подошла к зеркалу, чуть ниже которого находились кран и раковина. Увидев себя в отражении, я просто потеряла дар речи. Я была, наверное, краснее, чем любой самый спелый помидор. Господи, стыд-то какой! Я приложила свои ладони к щекам и несколько раз шлёпнула по ним, отчего они стали ещё более красными. Я включила холодную воду и плеснула ею себе в лицо. И так ещё пару раз. Я снова посмотрела на себя в зеркале. Краснота сошла, а волосы, что были ближе к лицу, намокли и прилипли к коже. Когда я через зеркало посмотрела в сторону, то увидела парня и это... Пак Чимин? Какого хрена он здесь забыл? Это же женский туалет! Вздохнув, я выключила воду в кране и повернулась к парню, опершись поясницей о раковину. Руки сложила на груди и посмотрела на Пака, приподняв бровь вопросительно. — Ты, видимо, двери перепутал, — сказала я наигранно спокойно, но в душе бушевал ураган эмоций. И с чего бы это? Пак Чимин же улыбался всё так же хищно и издевательски. Не отводил от меня взгляда, прожигая им до дыр, почти насквозь. Мне было и впрямь больно от такого взгляда. По коже начали бегать мурашки, а волосы на затылке по ощущениям встали дыбом. Вдруг стало холодно и страшно. Страшно от этого взгляда и эмоций, что выражало лицо этого демона. Он улыбался и лицо его было чертовски прекрасным, но я почему-то была уверена в том, что под этой маской прячется уродливая морда демона, искривлённая в гримасе невообразимого гнева. Когда «демон» сделал шаг ко мне, кровь в жилах заледенела. Мои глаза расширились, тело напряглось и сжалось, я прижалась ближе к раковине и содрогнулась. Мне было по-настоящему страшно и неприятно находится даже в одной комнате, что уж говорить о том, если он окажется совсем близко. Мне кажется, что я мазохиста или сумасшедшая. С такой же силой меня тянуло к нему, с какой он и пугал. А пугал он меня сильно.Он увидел мои эмоции и усмехнулся похабно, сбрасывая с себя маску. Приблизился в мгновение и прижал меня собой к раковине. Я замерла, не зная, что мне делать, как себя вести. Мне нужно закричать, позвать на помощь? Или нужно молчать, чтобы он не сделал со мной что-нибудь, пока будут идти на помощь? Я просто стояла и ожидала его дальнейших действий, задерживая дыхание, боясь издавать хоть какие-то звуки. Но от страшных мыслей по моим щекам полились слёзы, дыхание участилось, а всхлип сорвался с моих уст. Я бегала глазами по его лицу и видела, как он скривился в разочаровании и отвращении, но продолжил стоять, прижавшись ко мне всем телом. Мне было неприятно, ужасно стыдно и страшно. Я отчётливо видела блеск в его глазах, когда он следил за каплями слёз, что неторопливо стекали по моим щекам. Я почувствовала, как что-то тёплое прикоснулось к моему бедру, поглаживая. Не поворачивая голову, глазами я посмотрела на свою ногу и вновь всхлипнула, увидев его руку с большим количеством увесистых колец. Я тысячу раз пожалела, что сегодня надела платье. Зажмурившись, я хотела представить, что сплю, и сейчас нет этого Пак Чимина, который сжал больно моё бедро, что не стою я в туалете кинотеатра, плача от безысходности. Но последнюю надежду убила рука, что начала подниматься выше по бедру, под платье. Новый всхлип сорвался с моих губ, а слёзы хлынули новым потоком. — Плачь, — тихий шёпот, спокойный, умиротворяющий, под который было бы прекрасно засыпать, но никак не плакать, боясь пошевелиться. От собственных мыслей мне стало противно. Мне сейчас понравился голос насильника? Я сумасшедшая, ненормальная, больная на голову! Я завыла в голос, когда ощутила его руку меж ног. Мне стало так противно от себя, как не было ещё никогда. Почему я до сих пор стою? Нужно же что-то сделать! Вздохнув судорожно, я начинаю отталкивать парня от себя, ноги сдвигаю, рукой пытаясь убрать конечность парня подальше от себя и своей промежности. И, о, Аллилуйя! У меня получается отстранить его от себя. Я внутри радуюсь и хочу уже сбежать оттуда, но через секунду чувствую крепкую, стальную хватку на своём запястье. Поворачиваюсь и хочу испариться, потому что он смотрит не так, как раньше. Он смотрит с диким, животным желанием, с неконтролируемым гневом и насмешкой. Этот коктейль убивает меня внутри и вдруг что-то ухает там же. Я не знаю, что это было, но так легко вдруг стало. Будто, я сейчас нахожусь в туалете не с больным психом, а спокойно сплю в своей кровати. Осознание прошибло меня. Мне от него не сбежать, как бы я этого не хотела. Он слишком влиятелен, он достанет меня везде, где бы я ни была. Романтично, однако. Но почему именно я? Почему не какая-нибудь другая девушка? Почему чёртова, невезучая Мин Соль?! Слёзы текли по моему лицу беззвучно, оставляя за собой солёный, стягивающий кожу след. Я смотрела на него и понимала, что он меня не отпустит. Ни сейчас, никогда. Я усмехнулась, шмыгая носом. И послушалась, когда меня дёрнули в сторону кабинок, когда втолкнули в одну из них и усадили на унитаз. Я поняла, что лучше его слушаться, это принесёт мне намного меньше боли.Я наблюдала за тем, как парень запирает дверь и поспешно расстёгивает ремень на брюках и ширинку. Понимаю, что уже никогда не опущусь ниже, когда Пак достаёт свой член и начинает дрочить себе прямо у меня перед лицом, смотря на то, как слёзы льются из моих глаз. Моё лицо автоматически кривится, когда к моим губам подносят этот самый член, шлёпая по ним призывно. И получаю пощёчину, от которой моя голова в другую сторону разворачивается. Беру головку в рот и... Понимаю, что это начало конца Мин Соль. Когда Чимин меня поднимает и стягивает платье, я чувствую отвращение к себе, к своему телу и к нему. Он садится на унитаз и рассматривает меня. Заставляет опереться лопатками о дверь и расставить ноги, показывая себя. Парень смотрит долго, изучающе, словно неопытный школьник, который впервые увидел женское тело обнажённым. Милый такой… От размышлений меня отвлекает язык, что скользит меж моих половых губ. Скользкий, неприятный. Словно червь, паразит, что поражает не только мои гениталии, но и мозг с душой. Так я видела теперь Пак Чимина. Мне хотелось, чтобы это скорее закончилось, я сжала руки в кулаки и слёзы новым потоком хлынули из глаз. Я не хочу этого, я хочу домой в свою кровать. Пролежать там весь день, всю неделю, весь месяц, год... Всю жизнь. Анализировать сегодняшнее событие и винить себя. Плакать, плакать, плакать и ещё раз плакать. Я не хочу видеть Пак Чимина. Видеть его макушку меж моих ног. Видеть его рук, что покоятся на моей талии. Не хочу слышать его голос и видеть его безумный взгляд. — Я не хочу... — прошептала я, забывшись и всхлипнула, когда в меня вошли два пальца. Несмотря на то, что я сказала это случайно, я всё же надеялась, что Чимин услышит и прекратит, но не тут-то было. Он продолжал то, что начал и, видимо, не собирался останавливаться. Мне было ужасно дискомфортно и больно от его пальцев внутри. Хотелось выдернуть оттуда его руку. Но я понимала, что я не смогу этого сделать, ведь парень сильнее меня, поэтому мне оставалось терпеть и всхлипывать в сгиб локтя. — На сегодня хватит, — проговорил парень и вынул пальцы из меня, облизывая их. Он поправил свои брюки и вышел из кабины, оставляя меня. Я сползла вниз, на холодный пол, покрытый плиткой. Мне было уже всё равно насколько он грязный. Мне было уже на всё плевать. Мне пришлось прикусить ребро своей ладони, чтобы не закричать в голос от отвращения и стыда. Я беззвучно плакала в кабинке грязного туалета в кинотеатре. Больше никогда не будет так, как прежде. Теперь меня всегда будет преследовать чувство стыда, чувство грязи и чувство вины. Теперь мне не отделаться от Пака Чимина. Он, пожалуй, будет моим самым красивым шрамом.