Он, она и я: до того, как...

      Домой я вернулась ближе к пяти утра. Старалась делать все как можно тише, чтобы не разбудить родителей, которые должны сейчас спать. Глаза слипались, тело болело и не покидало чувство тошноты. Желудок умолял о том, чтобы в него попала хотя бы рисинка. Обойдется. Мне нужно худеть. Выгляжу как жирная корова. Буду голодать.       Когда ноги были освобождены от кед, а пакеты снова были у меня в руках, я направилась в сторону лестницы. Я знала, выучила наизусть, какие ступеньки скрипят, и перешагивала их. Дверь моей комнаты отворилась скрипя. Это можно было бы выдать за поход в туалет или ранний подъем. В любом случае было бы проще объяснить этот скрип, чем моё присутствие в прихожей или на лестнице с фирменными пакетами в руках.       Я вздохнула так, словно тысячи килограмм находили на моих плечах, а затем резко исчезли. Я устала. Прошел всего день с того момента, но я уже твердо уверена в том, что хочу умереть. Но какой от этого толк? Да, я не буду чувствовать отвращение и ненависть к себе, не буду чувствовать эту ужасную боль. Но боль это прекрасно, ее нужно чувствовать. Ты знаешь, что ты человек пока чувствуешь боль. Печально, но такова реальность.       Раздевшись догола, я легла на свою «кровать», находящуюся на полу. Чувство грусти и печали не отпускало меня после моего пробуждения под холодным душем. Но это прекрасно. Что может быть прекраснее этих отрицательных чувств? Испытывая их можно столько всего создать, придумать. Когда жизнь прекрасна и смех не смолкает, ты не нуждаешься в чём-то новом или в чём-то на что можно выплеснуть свои чувства. А когда одолевает грусть? Тебе хочется что-то сделать, ты думаешь над тем, чего бы ты хотел и создаёшь то, что чувствуешь. Рисуешь, пишешь. Делаешь что угодно лишь бы рассказать о своих чувствах листу бумаги, холсту или музыкальному инструменту.       Всё хорошо, когда всё плохо.       Глаза закрываются, несмотря на то, что я стараюсь предотвратить это...

***

      Чертов будильник. Давно пора от него избавиться, но мать не позволит. Мать... Не хочу их видеть. Меня воротит от них после вчерашнего. Время только без десяти семь. Они ещё спят. Обычно они просыпаются ближе к девяти утра, поэтому я, совершенно не переживая о том, что могу встретиться с ними, направилась в сторону ванны, чтобы привести себя в порядок.       Когда зубная щётка была у меня в руках и на ней уже была белая капля зубной пасты, я наткнулась взглядом на лезвие. Оно так призывно блестит, переливается под искусственным светом лампочки, манит своим остриём. Я сглотнула довольно громко, продолжая смотреть на него. На глазах внезапно выступили слезы, и я почувствовала, как истерика медленно подступает и совсем скоро заберёт меня в свои объятия. Руки затряслись, а зубная щётка выпала из рук, создавая негромкий шум. Этот шум привёл меня в чувства, заставляя отвести взгляд от манящего предмета и отсрочить истерику. Я быстро подняла щётку, промыла и начала чистить зубы и умываться.       Быстро всё сделав, я вернулась в комнату и начала одеваться. Сегодня я решила одеться в то, что купила вчера вечером. Я знаю, что в школе строго с формой, но мне сейчас плевать. Подумаешь, продежурю лишний разок. В крайнем случае возьму с собой школьную форму или скажу, что она испорчена и новую пока не купили. Выкручусь, короче.       Одевшись так быстро, как только могла, я закинула принадлежности в рюкзак и, надев конверсы, вышла из дома, ощутив утреннюю прохладу. До занятий ещё час. Мне до школы идти где-то минут пятнадцать. Думаю, что я успею заскочить в какой-нибудь круглосуточный магазинчик, чтобы переку... Нет. Мне нельзя есть.       Думаю, я могу пойти в парк и посидеть там. Когда я дошла дотуда, то сразу же издалека увидела мужской силуэт. Знакомый, отдающий болью силуэт. Силуэт, который я бы предпочла больше никогда в своей жизни не видеть. Пак Чимин. Тело отказалось двигаться, конечности задрожали, глаза застелила пелена, а предмет в кармане начал обжигать бедро, требуя к себе внимания, прося использовать себя прямо здесь и сейчас. Дыхание сбилось, а пульс участился. Пот выступил на висках, а желудок готов был сделать прыжок и выпрыгнуть наружу через мой рот. — Эй, Соль, привет! — голос отрезвил меня, и я вздрогнула.       Повернув голову в сторону звука, я увидела расплывчатое из-за непролитых слёз лицо Инхи. Она стояла и улыбалась мне, одетая как всегда с иголочки и с лёгким макияжем. В её глазах были смешинки, и она смотрела на меня, а эти смешинки, словно искры, летели с её глаз в мою сторону, тут же угасая, как только попадали в меня. Они не прожигали меня, а лишь тухли. Я уже прожжена. Ведь она улыбается, а я сейчас почти плачу. Она одета с иголочки в школьную форму, а на мне неглаженые мешковатые вещи, на которых всё ещё есть бирки. И вместо макияжа у меня мешки под глазами, а вместо смешинок в глазах у меня слёзы. И у меня на голове бардак, а не аккуратная причёска. Она идеальная, хрупкая и невинная. Её действительно сложно ломать, ведь это ничего не стоит. Можно просто сказать ей, что Санты не существует, и весь её мир тотчас рухнет. Видя её, в голове сразу же звенит: «Защити! Сохрани!». И это непростая задача, ведь она тот ещё ребёнок.       А что можно сказать, смотря на меня? Думаю, что первым будет: «Жалкое создание». Именно так я и выглядела сейчас. Разбитая вдребезги, теперь никому не нужна. Да, это была я. — А, Инха... Привет, — ответила я спустя недолгую паузу и улыбнулась, натянуто.       Я не хотела поворачиваться в ту сторону, откуда я чувствовала пристальный взгляд. Мне было плохо, ещё хуже, чем вчера. Но мой телефон зазвонил, а когда я взглянула на экран, поняла, что это Тэхён, ведь со вчерашнего вечера он подписан, как «самый лучший парень». И это действительно заставило меня улыбнуться по-настоящему, не так, как пару секунд назад я улыбнулась Инхе. Девушка, стоящая рядом была слишком любопытной и поэтому тоже взглянула на мой телефон, и на её лице отразилось непонимание, а затем искренняя радость. Я лишь выдохнула, посмотрев на неё, а потом ответила, наконец, своему парню. — Доброе утро. Выспался, любимый? — Да, привет. Ты уже вышла из дома? — ответили мне достаточно сухо и не так, как обычно отвечают своему любимому человеку.       Голос у Тэхёна был сонным и, несложно было понять, что он только проснулся. Я закусила губу и посмотрела на Инху, но она продолжала светиться от счастья и смотреть на меня. Я выдохнула, ведь та ничего не поняла. Но тут, уже совсем рядом был и другой человек. Когда я посмотрела на этого «человека», то увидела лишь его лицо и бровь, что вопросительно выгнулась. Он смотрел на меня. Пристально следил за каждым моим движением и словом. И я не могу не сказать, что он чертовски прекрасен сегодня, когда стоит, возвышаясь над своей жертвой, и следит за ней, преследует её. Чёрт!       Я прокашлялась и продолжила говорить со своим парнем: — Да, я в парке у своего дома. Тут Инха и... — я мельком снова взглянула на Пака и сглотнула, а затем дрогнувшим голосом договорила: — Чимин. — О, хорошо. Я сейчас быстренько оденусь и прибегу к вам. Оставайтесь там. А ребятам привет передай.       И звонок завершился. Я запоздало кивнула и убрала телефон в карман. — Тэхён вам привет передал. Попросил подождать его здесь, — сказала я и улыбнулась Инхе.       Девушка всё так же сияла, и было видно, что она хочет спросить у меня что-то, но не решается. Я лишь вздохнула и направилась к лавочке в парке, проходя мимо Пака. Я просто буду ждать Тэхёна.