Перевёрнутая кружка

— В этот раз я точно признаюсь! — серьезно говорит Чонгук. — Конечно-конечно, — хлопает его по плечу Юнги, Чимин поднимает большие пальцы вверх, а Тэхен пожимает плечами, будто сомневается. Падла. Чонгук пригласил Джина в кафе, типа попить кофе, попиздеть за жили-были и где-то между всем этим признаться в любви своему хёну. После провальной попытки у себя дома, Чонгук две ночи не спал, глаза не выплакал, но переполняющие сердце чувства деть было некуда. Он заебал Юнги своим нытьем: Джин хён такой прекрасный, стройный, весёлый, его смех - лучшая мелодия, что могла быть создана человеком, и всё в этом духе. Мин пару раз порывался треснуть по влюбленной роже, но мелкого было жалко. Так и порешали, что нужно немедленно признаться. Хосок предложил сделать это в кафе, он как раз работал в одном уютном местечке официантом. Чонгук сидит за столиком и не знает куда себя деть. Встать? Нужно ли отодвинуть стул Джин хёну когда он придет? Со стороны люди могли подумать что у человека не все дома. Он то подпрыгивал на месте, то садился обратно, постоянно тер ладони о брюки и бормотал себе что-то под нос. Через стол сидели Юнги, Тэ и Чимин. Они все же ставки сделали и пропустить это зрелище ну никак не могут. Рядом околачивался Хосок, он уже несколько раз протирал столик Чонгука, спрашивал все ли нормально и не принести ли ему валерьянки. Дверь распахнулась у Чонгука чуть сердце не остановилось, но на пороге был запыхавшийся Намджун. — Не пропустил? — вытаращил глаза Нам. Трое за соседним столиком отрицательно покачали головой. — Ну и славно, — он подходит к Чонгуку, копается в своем портфеле и достаёт маленькую книжку, под недоуменный взгляд Гука, запихивает ее ему в руки. — Это ещё зачем? — Чонгук смотрит на обложку, его глаза округляются и он устремляет их на Намджуна. — Ну, вы говорили Джин хён верующий, а так, плюс одно очко в твою копилку, — хитро подмигивает Нам. — Хён, ты дурак?! — Чонгук тычет книжкой на которой маленькими буквами, красиво написано «Библия», Намджуну в лицо. — И что мне ему сказать? С божьей помощью у нас все получится?! Намджун хмурится, переваривая услышанное, на лице отчётливо видно как мысли спутались и одна сторона за Чонгука, а вторая, всё же считает неплохой идеей расположить к себе Джин хёна таким способом. За соседним столиком раздаются лающий смех, смех птеродактиля и грохот от падения со стула. Парни хлопают друг друга по плечам указывая на Чонгука и Намджуна. — Намджун, ты лучший! — утирая слёзы, выкрикнул Юнги и залился новой волной хохота. — И почему я сам до этого не додумался? Чимин валяется на полу, яростно стуча ладошкой о пол. Тэхен пытается встать и помочь другу, но стоит ему взглянуть на Чонгука с вытянутой в руке библией, он без сил опускает голову на стол и чуть ли не бьётся в истерике. Где-то за барной стойкой, также на полу лежит Хосок, издавая неопределенные звуки. Чонгук красный как рак, сейчас придет его любовь, а он тут уже посмешищем стал! Он кладет святое писание на стол и пальцем указывает Намджуну уйти. — Чонгук, — серьезно начал Нам, — на Бога надейся, а сам не плошай. — Свали, блять! Тот пожав плечами присоединился к отряду гиен гогочущим во все горло. Чонгук опускается на стул и тянет руку чтобы убрать библию, но в этот момент дверь кафе открывается и заходит Сокджин. Ветер с улицы немного поиграл с его волосами, они стали более пушистыми, Чонгуку хочется зарыться в них пальцами и немного потрепать. — Он идеален, — еле слышно произнес Чон. — Привет, Чонгуки, — улыбается старший садясь за стол. Чон подскакивает, вот же черт! Засмотрелся и совсем забыл отодвинуть стул своему хёну! — Ты чего? — удивился Джин, — Всё в порядке? — Да-да, хён, — рассеянно кивает Гук, снова опускаясь на стул. — Просто рад тебя видеть. Смущённая улыбка расплывается на его лице, Джин улыбается в ответ и берет в руки меню. Он замечает книгу на столе и вопросительно смотрит на младшего. — Ты католик? Я почему-то думал буддист... — Нет, не начинай пожалуйста, — резко прерывает его Гук. За соседним столиком хрюкнули. Ситуацию спас Хосок, он подошёл к ребятам и поздоровался с Джином. — Выбрали чего? — Хоби-я, посоветуй что-нибудь, я к тебе сюда только кофе заходил пить. — И мне тоже, — быстро проговорил Чонгук. — Ладно, сделаю для вас сюрприз, как говорится: Бог дал роток, даст и кусок. За соседним столиком кто-то явно сдерживал желание заржать во всё горло. Чонгук покраснел, а Джин лишь удивлённо вскинул брови. Хосок быстро развернулся и с дрожащими плечами побежал в сторону кухни. — Чего это с ним? — Сам не знаю, — севшим голосом ответил Чон. Хоби вернулся через минут пятнадцать, принес сырную пиццу и газировку. — Спасибо, — втягивая носом вкусный аромат промурлыкал Джин. — Аппетитно выглядит! — поддержал Чонгук. — Да что уж там, — улыбнулся Хосок. — Бог даст день, Бог даст и пищу. Юнги уткнулся в меню, его тело трясло, Тэхен с Чимином сползли со стульев и буквально легли под стол беззвучно смеясь, только Намджун сидел с невозмутимым видом. Он умел держать себя в руках, только уголок губ нервно подрагивал выдавая его состояние на грани истерики. Чонгук глазами просверлил дыру в голове Хосока, тот опять же быстро удалился оставляя ничего не понимающего Джина и разъяренного Чонгука наедине. — С ним точно все хорошо? — спросил Сокджин. — Не обращай внимания, — устало вздохнул Чонгук. — Лучше расскажи как твои дела? Джин взял кусок пиццы и принялся его с удовольствием есть, с набитым ртом рассказывая что нового произошло за те дни которые они не виделись. А вот Чонгуку кусок в горло не лез. Он перенервничал, пиздец, только мог смотреть как кусочки один за одним пропадают в красивых устах Джина. На его блестящие губы в масле и соусе, так и тянется рука провести пальчиком сначала по верхней, потом по нижней. В идеале конечно и не пальчиком вовсе, но это позже, если хён всё же ответит взаимностью. Тут Чон замечает боковым зрением Хосока, тот протирает куст недалеко от их столика, протирает так усердно, сосредоточенно, даже практически незаметно что просто уши греет. — ...Ну так вот, теперь не знаю что делать, с общежития придётся съехать, а домой возвращаться не хочется. Придется искать комнату для съёма... — Дал Бог зайку, — неожиданно прервал рассказ Джина Хосок, — даст и лужайку. Ребята повернули головы в сторону Хоби. — Чего? В один голос спросили они. — А? Да я так, мысли вслух, — неумело врёт официант, продолжая натирать бедный цветок. Чонгук, пока Джин не смотрит, проводит большим пальцем по горлу, как бы недвусмысленно намекая Хосоку, что тому конец. За соседним столиком даже Намджун не выдержал и заржал в голос. Сокджин поворачивает голову в гиенью сторону, но те быстро спрятали свои лица за листовками меню. — Хён, — отвлекает его Чонгук, — а почему бы тебе не пожить у меня? — неуверенно спрашивает он. — У тебя? — Чон кивает, макушки за соседним столиком повылезали и затихли. — Да это как-то неудобно... — Лужайкааа.. — тихо тянет Хоби, — И зайка есть... Чонгук тут уже не выдерживает, хватает хёна за руку, тот дёргается от неожиданности, но Чонгук держит крепко. — Джин хён, — окрепшим голосом говорит он, — ты мне нравишься. Сокджин хлопает глазками, но вырывать руку уже не собирается. — Да что пиздеть, люблю я тебя! — обрушает признание Чон, не самое романтичное конечно, в его голове-то оно было куда складнее. — Аллилуйя! — слышится от соседнего столика. — Перебирайся в общем ко мне, я пизда, как устал свои чувства от тебя скрывать, — не обращая внимания на гиен, продолжил Чонгук, он только чужую руку сильнее сжимает в своей и чувствует как его сжимают в ответ. — Ты мне тоже нравишься, Чонгуки, — ушки хёна стремительно краснеют, а сам он глаза опускает и мило улыбается. У Чонгука сейчас случится остановка сердца, нет, он конечно надеялся, но блять! В голове своей представлять, это одно, но в реале, это же совсем разные вещи! Чон через весь стол нагибается и целует уже наконец-то пухлые губы, слизывает с них масло и соус от пиццы. Вкусно, ебнешься! За соседним столиком какая-то возня, слышен шелест бумажных купюр, довольное воркование Юнги и недовольное сопение Тэхена. Проиграл, падла. Но Чонгуку это совсем не важно, он Джин хёна к себе поближе пересадил и целует, целует вкусные губы. Обнимает так давно желанное тело, трётся носом о пушистую макушку любимого и впитывает родной, давно полюбившийся запах самого прекрасного человека на свете. Признался наконец-таки! С божьей помощью конечно, но, как говорится: на Бога надейся, а сам не плошай. Да и лужайка у него найдется, правда делить ее придется со стадом гиен.