※※※
В ломбарде Голда было душно. Спёртый воздух не желал выходить наружу сквозь щели в старом деревянном полу или сквозь мелкие дырочки, образовавшиеся со временем почти на каждой оконной раме и у петель старой двери. Пыль кружила в воздухе, медленно оседая на старенькие комоды, в которых всё ещё хранились самые лучшие украшения, расставаться с которыми Бенджамин Голд никак не хотел. От парящей вокруг пыли хотелось чихать каждый раз при входе в заведение или же при простом кочевании из одной комнаты в другую. Временами даже сам хозяин ломбарда, выходя из своей маленькой подсобки, включающей в себя смехотворное количество квадратных метров, громко чихал, вдыхая воздух, перемешанный с летающей в нём пылью. В сей поздний час, когда закатное небо уже стремилось перейти из ярких красок в тёмное бездонное полотно, Голд вновь засиделся в хиленькой комнатушке, перебирая, словно тщедушный богач, свои накопления. В собственной жизни мужчина не любил лишь две вещи: своих навязчивых бывших жён и когда его уединению с золотом кто-либо мешал. Бенни до безумия любил этот сверкающий металл, переливающийся на солнце. Но ещё больше он любил разглядывать каждую вещь, сделанную из него на совесть. Голду нравилось разглядывать под лупой тоненькие цепочки, высматривать недостатки или же, наоборот, тщательно просматривать искусную работу. В этом хозяин ломбарда находил себя. Талант его был неоспорим: ни как члена Пассионе, ни как не совсем честного ломбардщика. Именно из-за своей жажды золота, хитрости и профессионализма, Бенджамин Голд и его ломбард слыли лучшими в Неаполе. В незаконной сфере, конечно же. Хоть Бенни и слыл даже в кругах организации тем же скользким типом, Пассионе ему доверяла. Семья считала его преданным человеком, который имел толк в незаконных делах. Голд был относительно сговорчивым, в меру жадным и понятливым человеком. Это в преступных кругах ценилось. Хозяин ломбарда с радостью принимал у себя не только членов семьи, но и других людей, находящихся вне закона и в его учтивых пределах, любуясь абсолютно любым украшением, что ему приносили. Однако в этот вечер его покой решили потревожить в самое неподходящее время. Стоило только щёлкнуть железному креплению на двери подсобки, а Голду взять в руки полюбившуюся большую лупу в чёрном обрамлении, как в дверь раздались четыре характерных стука. Особый знак, хорошо известный хозяину ломбарда. Пришёл особый клиент. Колокольчики над дверью негромко зазвенели, прогоняя тишину, а воздух заполнился чужим дыханием, звучащим редко и довольно тяжело. Бенни прислушался. «Особый клиент», по-видимому, подошёл к прилавку и, не обнаружив хозяина заведения на своём законном месте, несколько нервных раз нажал на плоский звонок, стоящий на гладкой поверхности самого прилавка. Голд скривился. Его глаза с грустью воззрились на только что выложенные на маленьком столике украшения. Так не хотелось ему покидать этих крошек. Но долг звал. Не стоило заставлять ждать одного из клиентов семьи. — Добрый вечер, добрый вечер, — тут же откланялся мужчина, выходя из скрывающей его персону комнатушки, — Или же попросту «Good evening!», как говорилось на моей Родине. Голд позволил себе слегка улыбнуться, растянув губы в довольной ухмылочке, которую он обычно намеренно натягивал на лицо, и даже немного посмеяться. Однако стоило хозяину ломбарда увидеть своего вечернего нежданного гостя, как улыбка сама собой покинула его уста. — Чего такое лицо состроил? — проговорил слегка басистый, но, тем не менее, довольно юный голос клиента. Лицо его скрывал широкий капюшон, не позволяющий разглядеть почти ничего. Казалось, из непроглядной тьмы тонкими линиями свисали длинноватые чёрные волосы, слишком засаленные и неухоженные, но утверждать об этом наверняка нельзя было. Несмотря на анонимность пришедшего, усмешку, играющую в каждом слове, сложно было не заметить. Он словно бы сочетал в себе сарказм и кроющуюся где-то внутри ярость или хрупкое раздражение, грозящееся вылиться в самый настоящий гнев, пределов которому не было. — Я ведь обещал прийти, — добавил к своему вопросу гость. — Я-я-я, — на миг запнулся Голд, успокаивая собственное дыхание и словно бы подскочившие в один миг эмоции, — не ожидал, что вы прибудете так скоро, молодой синьор. — Босс решил, что действовать нужно сейчас, — фыркнул пришедший, тряхнув головой, — Ты сообщал о том, что кто-то интересуется смертью Санто, верно? — Да, — протянул Бенни, чуть кашлянув, чтобы прийти в себя и настроиться на серьёзный разговор. Гость повертел головой, будто бы убеждаясь, что в заведении они одни, и сунул бледноватую руку в широкий карман посреди толстовки. — Это была она? На прилавке прямо перед Голдом легла фотография. Слегка помятая, явно хранящаяся у кого-то не первый год. Край был и вовсе погнут. На тускловатом, слегка размытом снимке запечатлели девушку. Она стояла к камере вполоборота, что явно говорило о скрытности данного фото. Тёмные волосы растрепались, опустившись на плечи. Несколько прядей почти закрывали крохотную родинку под глазом, незаметную для смотрящего. Нельзя было сказать, что одета девушка была богато: лишь пара вещей казались дорогими, брендовыми, остальные же — дешёвки, либо вещи самого обычного кроя. Бенни чуть опустился, приглядываясь к фотографии. Девушка на фото была ему не знакома, однако мужчина чувствовал, что в ней есть что-то, что он уже встречал ранее. Голд задумчиво потёр подбородок. — Не думаю, что я знаю эту… Запястье мужчины сковала крепкая хватка гостя. Бледные пальцы обвились вокруг него, сжимая не хуже тисков. Хозяин ломбарда стиснул зубы, надеясь не издать и звука. — Чушь мне здесь не неси, — прошипел молодой человек, продолжая сжимать руку Голда, — это Коралина Панеттоне. Ты прекрасно её знаешь. — Ох, синьорина Панеттоне! — с губ мужчины сорвался нервный смешок, — Конечно, её я знаю. Знаю-знаю, — Голд прикусил губу, поглядывая на нещадно сжимаемое запястье, — Неужели вашему боссу нужна она? — Для начала ответь на мой вопрос, — повторил гость, — Это она приходила узнавать о смерти Фаджано Санто? — Да-да, — закивал Бенни, — Так и есть. Просто не узнал её без всех этих макияжей и париков, — он вновь испустил тревожный, нервный смешок. — Хорошо, — пробасил гость, отбрасывая запястье ломбардщика, словно ненужную вещь. Тому показалось, что пришедший облизал пересохшие губы и чуть затрясся, — Босс будет доволен твоей работой, Бенни. Гость развернулся, показывая хозяину заведения слегка сгорбленную спину, выглядевшую так, словно молодой человек поник. Тяжелые шаги его сравнялись с дыханием, уходя ближе к старенькой двери с колокольчиками. — Постойте, — вдруг вспомнил Голд, оторвавшись от растирания раненого запястья, — то нежадно болело и жгло, что было совсем странным. — Что ещё? — раздражённо прорычал гость. — Она была не одна, — выговорил Бенни, — Такой же молодой синьор был с ней. Тоже внимательно слушал всё, что я сообщил им о Санто. — Кем он был? — Имени не знаю, — поник хозяин ломбарда, поглядывая на деревянную поверхность прилавка, — Но синьорина Панеттоне сказала, что он один из её людей. — Веришь в это? — сухо спросил молодой человек. — Не сильно, — усмехнулся Голд, — Никогда его раньше не видел. У синьорины всегда проверенные люди, пара-тройка, — не больше. Мне не приходилось видеть среди них такого мальчишку. — Хорошо, — гость хрипло хмыкнул. Он задержался у двери ещё добрых секунд пять, а затем покинул заведение, растворившись в сгущающихся сумерках.Глава III.
5 октября 2022 г. в 15:03
В ресторане было тихо и пусто. За тонкими стенами помещения для персонала негромко переговаривались официанты, шурша своими блокнотами и белоснежными фартуками, что всегда красовались на их талиях. Во второй половине дня «Libeccio» погрузился в некий сон, оставив обслуживание и приняв в своих стенах лишь нескольких клиентов.
Тихо было лишь относительно. Единственный шум, разносящийся по всем помещениям ресторана, и доносящийся даже до комнат персонала, создавался именно той единственной компанией.
Солнечный свет по-прежнему проникал в открытые окна, золотя шевелюру молодого парня. Джорно сидел, склонив голову набок, за маленьким столиком чуть поодаль от всей команды. От тепла, что медленно, но верно, нагревало не только голову, но и всё тело, постепенно возникало желание лечь прямо на поверхность стола и уснуть в тот же час. Вот только, гомон, создаваемый остальными членами банды, не давал юноше поступить так.
Его светлые глаза, будто бы отражающие цвет морской волны от самого светлого края до темнеющего дна, неотрывно смотрели на темноволосую девушку, выряженную слишком уж вычурно для всей компании. Коралина, казалось, была источником всего того шума, что создавала банда. Пускай от её странной, не слишком эмоциональной натуры, не дождёшься бурных реакций, однако сейчас всё было вовсе не так. Девушка стала такой слегка взвинченной сразу же после возвращения из ломбарда Голда. Коралина мигом направилась к лидеру банды — Буччеллати, и, похоже, была готова гордо отстаивать свои права по поводу выпавшего на её долю дела.
Резкая смена натуры, прямо как с личным питомцем самой Панеттоне, не могла не заинтересовать Джорно, обычно прекрасно читающего других людей. Именно поэтому, несмотря на уже прилично греющее его белокурую голову солнце, юноша наблюдал со стороны за поведением девушки.
— Вот ведь проблемная девица, — вздохнул прямо рядом с Джованной Миста, присаживающийся с ним за один стол. Джорно повернул в его сторону голову, наконец, оторвав взгляд от Коралины.
— Она тебе не нравится?
— Ну… — Миста, похоже, не ожидал от товарища подобного вопроса и слегка замялся, глядя в сторону девушки и неловко почёсывая затылок через узорную шапку, — Чёрт, нет, не могу сказать прямо так. Просто, временами она вызывает некое раздражение, но это по большей части из-за того, что Коралина вообще не из мафии, а Буччеллати носится с ней, как с драгоценным алмазом.
— Я уже понял, что они тоже давно знакомы, — кивнул Джорно, — Как и каждый из вас. У Панеттоне со всеми хорошие отношения?
Глаза юноши чуть блеснули, словно бы он нашёл нужную ему зацепку. Везение сыграло Джованне на руку, подстроив нужный разговор сам собой. Легко выяснить что-то о человеке из уст других. Тем более тех, кого давно знают.
— Наранче она вроде нравится, — как-то скудно ответил на вопрос Миста, почти укладываясь на поверхности стола, как всего секундами ранее мечтал и сам Джорно.
Парень уже было решил, что большего ответа от Гвидо не последует, но тут с его стороны раздалось неоднозначное мычание, а затем тихий голос, звучащий почти шёпотом.
— Джорно, ты ведь уже знаешь, что наш Аббаккио раньше был из этих…блюстителей закона?
Пониженный голос Мисты навёл юного члена команды на мысли, что дальнейший разговор пойдёт подобно сплетням, о которых лучше не распространяться и не говорить в присутствии тех, о ком идёт речь. Джорно покосился в сторону оставшейся банды, отыскав глазами высокую фигуру Леоне.
— Он работал в полиции, — кивнул юноша, подтверждая слова Мисты и натягивая тем самым на его лицо довольную ухмылку.
— Слышал, — протянул парень, — они с Панеттоне раньше были близко знакомы. В плане, настолько, насколько можно было близко познакомиться через решётку камеры.
Джорно поначалу нахмурился, будто бы переваривая информацию в собственных мыслях, а потом было открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но его перебили.
— Я имею в виду, — продолжил Миста, — Мне, конечно, тоже приходилось вести дело с полицией. Признаться, я тоже чуть не загремел в тюрьму, как и наша дорогая Коралина. Но вот с ней уже другой разговор на этот счёт.
«Неужели ей пришлось пережить заключение в исправительной колонии?» — мелькнуло в мыслях Джорно. Такая осведомлённость преступным миром легко объяснялась подобным выводом. Даже с одного единственного разговора становилось понятно, что Коралина в этой сфере чувствовала себя как рыба в воде. Для подобного нужно было заниматься нелегальными вещами не первый и не единственный год.
— Ты хочешь сказать…
Договорить юноша не успел. Их радушный разговор с Мистой прервал девичий голос, прозвучавший уж слишком громко.
— Ты именно из-за наркотиков взялся за это дело, не так ли?!
Все взгляды направились в сторону Коралины. Сцена с ней, представшая перед глазами Джорно выглядела до боли смешной. Возможно, если бы не низкий рост девушки, её недовольное лицо с покрасневшими щеками и выглядело бы устрашающе, но на фоне довольно высокого Бруно весь пафос терялся, превращая Коралину в просто недовольную фарфоровую куклу. Она смотрела снизу вверх на молодого человека, теряясь в его голубых глазах.
Бруно чуть скосил взгляд в сторону своей команды, тот же обратившей внимание на повышенный тон девушки. С виду он казался спокойным, явно держащим себя в руках, несмотря на то, что Панеттоне явно сболтнула то, чего не стоило говорить.
— Почему о самоубийстве Польпо и речи не шло, чтобы что-то выяснять, а как умер Санто, то ты тут как тут?! — прошипела Коралина, оставаясь почти вплотную к груди Буччеллати.
— Может быть, потому что это дело поручили лично нашему капо? — фыркнул Аббаккио, одарив девушку хмурым взглядом, оседающим, словно неприятный осадок на дне бокала. Панеттоне с вызовом глянула в сторону бывшего полицейского и вновь посмотрела на Бруно.
— Что-то мне подсказывает, что никто и не собирался расследовать это дело. С чего бы совсем новому капореджиме пришёл такой приказ?
Члены банды безмолвно переглянулись. Джорно смерил многозначительным взглядом Буччеллати, но тот не обратил на него особого внимания, продолжая смотреть лишь на раздражённую девушку.
— Коралина…
— Не трогай меня, — выдавила из себя Панеттоне, отводя от себя руку молодого человека тыльной стороной ладони. Бруно недовольно вздохнул, убирая руку в карман светлых штанов. — Я не подписывалась на подобное. Вновь связываться с этой дрянью я не собираюсь!
— Я не думал, что Санто окажется причастен к торговле наркотиками, — проговорил Буччеллати, стараясь оставаться всё таким же спокойным, — Да, признаюсь, предполагал, поэтому и влез в дело о его смерти.
— Буччеллати, ты что?! — не скрывая удивления воскликнул Леоне. Коралина победно хмыкнула, за что удостоилась очередного мрачного взгляда парня.
— Мы думали, это был приказ, — сухо произнёс Фуго, поглядывая то на девушку, то на своего лидера.
— Что ж, — потерев переносицу, Бруно продолжил свою речь, — теперь неважно был это приказ или нет. Коралина, ты можешь больше не помогать. Я не стану заставлять тебя выяснять об этом деле до конца.
Девушка прикусила нижнюю губу, отводя взгляд в сторону. Похоже было, что внутри её съедают противоречивые чувства, которые она не решалась показать. Коралина тряхнула плечом, с которого спала белоснежная шубка, и негромко хмыкнула.
— Раз информация от Голда привела нас прямиком к Соне, то я всё ещё твой лучший козырь.
— Не могу поверить, что ты так слепо веришь этому засранцу, — с долей некого сарказма в голосе, произнёс Аббакио. По губам, накрашенным тёмной помадой, расплылась ухмылка. Коралина не выдержала и полностью обернулась в его сторону, источая не только взглядом, но и видом самоуверенную гордость.
— Почему я не должна ему верить? Назови хотя бы одну причину, Леоне, — прошипела девушка.
— Причина, по крайней мере, в том, что Голд и сам работает на Пассионе, — устремив взгляд, украшенный выразительными бровями, нахмуренными от вечного недовольства, произнёс парень, — Если вдруг кто-то не желает, чтобы об истинной смерти Фаджано кто-то что-то знал, то ему выгодно повести тебя по ложному следу.
— Прошу прощения, — желая прервать возможную перепалку, заговорил Джорно, — может, вы объясните кто такая эта Соня?
Все сразу же замолчали, переключив своё внимание на новенького. На секунду Джованна ощутил некий дискомфорт, словно бы он сболтнул лишнего или показал себя абсолютным глупцом.
— София Антонелли — одна из лидеров, — произнёс Буччеллати, — Она занимает пост капореджиме намного дольше меня и имеет больше власти. Под её началом весь ночной бизнес в сфере плотских утех.
— Она… — неуверенно повторил Джорно, — заведует сферой проституции?
— А тебе что по-иному сказали? — огрызнулся в сторону юноши Аббакио, — На то её и называют Большой Мамочкой. Соня — главный сутенёр ночного Неаполя.
— Именно из-за сферы её деятельности я буду отличным кандидатом на проверку её алиби! — подбоченившись, проговорила Коралина.
— Хочешь попробовать себя в роли проститутки? — усмехнулся Леоне, — Ну, осмелься. Тебе вполне подойдёт подобная роль.
— Я, конечно, извиняюсь, — угрожающе сдвинув брови, произнесла девушка, на секунду подавившись воздухом, — Но не я здесь выгляжу как грёбанный сутенёр.
Аббаккио нахмурился, еле заметно приподняв губы в оскале и, под весёлый смех Наранчи, разразившийся почти на весь ресторан, отвернулся от Коралины. Та в свою очередь театрально фыркнула, отводя от молодого человека взгляд, чтобы не смотреть на его полуобнажённую грудь, выделяющуюся под тонкой тканью тёмного плаща.
— Аббаккио, кажется, тебя уделали, — смахнув вышедшую из глаза слезинку, хохотнул Наранча.
— Нет, Коралина, — тяжко вздохнул Буччеллати, — Ты не пойдёшь в качестве «шпиона» к Соне.
— Ты что, поверил словам Аббаккио? — на секунду испугалась девушка, — Я не собираюсь идти в проститутки!
Со стороны товарищей послышались негромкие смешки, спешно закрываемые ладонями или подавляемые собственной волей. Коралина со смесью обиды и некого возмущения взглянула на них, усмиряя смех недовольным взглядом. Может быть, вся эта тема и звучала довольно смехотворно и нелепо, вот только ни самой девушке, не Буччеллати смешно не было.
— Я не хочу подвергать тебя опасности, — произнёс Бруно, — пересказывая тебе детали дела, я не думал, что оно может вывести на другого лидера Пассионе. Теперь мне вряд ли нужна помощь человека со стороны. Слишком это опасно.
— Всё ещё не вижу причин отказываться от моей помощи, которую, к слову, я теперь сама предлагаю, — хмыкнула Панеттоне.
— Ты ведь и сама прекрасно понимаешь, что может означать причастность одного лидера к смерти другого, — сурово проговорил капо, — Возможно, Соня просто хотела отнять бизнес Санто, а возможно…
— Начать целую войну, — закончил за него Аббаккио, нервно барабанящий пальцами по подлокотнику небольшого дивана. Коралина посмотрела на него, не говоря ни слова, — Это может быть подобно междоусобице. Один лидер с собственной территорией против другого, без ведома босса. Хотя, его мнение им и не нужно. Они просто начнут войну, в которую могут втянуть не только солдат Пассионе, но и гражданских.
— Плохо, если Соня узнает о твоих истинных намерениях и захочет убить, — продолжил Буччеллати, — Но ещё хуже, если узнает по чьей инициативе ты влезла в её дела. Пострадаем мы оба.
Коралина вздохнула, прикрыв глаза. Со стороны казалось, будто бы мысленно она взвешивала все «за» и «против». Причём, ясно было ещё с самого начала: эти самые «за» перевесили «против».
— Я иду к Соне, — чётко отрекошетила девушка, — Мне ничего не стоит, чтобы поговорить с ней тет-а-тет. Если не захочет — выявлю желание присоединиться к Пассионе под её началом.
Панеттоне была непоколебима. Увы, но так было в большинстве случаев, когда эта девушка сама чего-то хотела. Буччеллати не мог указывать ей. Впрочем, а что бы он мог: запереть её где-нибудь? Лишить возможности двинуться с места при помощи своей силы? Даже для такого человека, как он, это были слишком жестокие варианты для молодой, ни в чём неповинной девушки, которую он лишь хотел уберечь от опасности.
— Почему ты оставляешь команду в неведении?
Прозвучал в тишине пустого ресторана голос Коралины. Вся банда спешно удалилась на улицу, разбредаясь по своим делам, стоило девушке вынести окончательное решение, с которым их лидеру пришлось согласиться. Джорно оказался единственным, что замер почти у самой двери, спрятавшись в тени коридора. Картины на стенах смотрели на него, а юноша на них в ответ. Вот только весь слух его был направлен в комнату, которую он только что покинул.
Коралина выждала всего несколько минут, чтобы озвучить свой вопрос. Бруно вздохнул, сокращая между ними расстояние и оставляя всего несколько сантиметров, которые можно было уничтожить в один лишь миг.
— Хочешь знать, почему я соврал насчёт данного мне задания?
Девушка еле заметно кивнула, облизывая пересохшие губы. Ладонь Буччеллати коснулась её щеки, теперь не отвергаемая резким порывом. Тыльная сторона мягко коснулась кожи, чуть поглаживая, задевая крохотную родинку, а затем перемещаясь дальше, заправляя прядь тёмных волос за ухо. Коралина сама подставилась под ласку, ощущая, как пальцы скользят по чертам лица, останавливаясь на чуть заострённом подбородке. Настойчивое движение заставило девушку приподнять его, взглянув молодому человеку в глаза.
— Я всё ещё жду ответа на свой вопрос, — напомнила Панеттоне, не доверяясь манящим ласкам.
— Устранение хотя бы в незначительной степени торговли наркотиками — моё личное дело, я не вправе втягивать в это остальных, — последний раз мягко проведя по лицу девушки, Бруно убрал руку, смотря в тёмные глаза Коралины.
— Один в поле не воин. Союзники всегда нужны. И я говорю это не как человек, который хотел бы того же, — девушка чуть улыбнулась, приподняв уголки губ, — Даже в моих аферах не обходится без помощи хотя бы таких, как Голд.
— О, поверь, — усмехнулся в ответ Буччеллати, — Я бы не был сейчас капореджиме, если бы не знал этого. Не тебе меня учить.
Панеттоне обиженно фыркнула, отстраняясь от парня и скрещивая руки на груди. Те утонули в мягкой шерсти шубы, исчезнув в ней без следа.
— Ещё скажи мне про доверие, — огрызнулась девушка, — мол, хоть я и работаю с помогающими мне людьми, но не доверяю им, а ты своей команде доверяешь.
— Если я отвечу «да», то ты разозлишься.
Коралина состроила недовольное лицо и поспешила отвернуться, чтобы не смотреть на довольную улыбку Бруно, расцветающую на его лице.
— На самом деле, — голос его посерьёзнел, возвращаясь к первоначальной теме, — здесь точно такое же дело, как и с тобой. Не хочу рисковать ими и ставить под удар, если мои дела разоблачат. Никто не станет помогать предателю.
Коралина тихо, почти безмолвно вздохнула. Она прекрасно знала эти правила, — негласные, передаваемые от одного члена организации к другому. Их стоило помнить и знать. Пассионе, как любая, даже самая обычная семья не терпит предательства и лжи. С ней следовало быть осторожным, причём осторожным буквально до полнейшей паранойи.
Девушка разомкнула пухлые губы, собираясь сказать что-то ещё, но шум в коридоре прервал её. Тот ворвался в помещение громкими звуками, не услышать которые просто нельзя было. Коралина и Бруно почти одновременно повернулись, ища его источник.
— Джорно, мелкий засранец, что, подслушивать решился?!
Панеттоне не была удивлена увидеть обладателя столь резкого низкого голоса, что почти всегда был недоволен каждой мелочью. Стоило девушке обернуться, как в дверном проёме, поднимающимся вверх аркой-дугой, мелькнули две фигуры: стройная Джорно и высокая Аббаккио, державшего первого за ткань розоватой одежды и натягивая ту на себя. Брови бывшего полицейского были сведены на переносице, угрожающе поглядывая на юношу. Расправились те лишь когда к ним двоим приблизился Бруно.
— Что случилось, Аббаккио? — ровным тоном поинтересовался капо, переводя взгляд с одного подчинённого на другого.
— Разве не видно? — вскинув изящную бровь, вопросом на вопрос ответил Аббаккио, — Наш новенький решил подслушать разговор, который явно был не для его ушей, — молодой человек недобрым взглядом покосился в сторону светловолосого, — Я же, как старший, решил пресечь подобное поведение.
Одежда Джорно всё ещё находилась в крепкой хватке кулака Аббаккио, так что тот ещё раз потряс юношу, словно бы и вовсе желал поднять его, оторвав подошву блестящих туфель от пола. Сам парень молчал, не говоря ни слова в своё оправдание.
— Леоне, отпусти его, — настойчиво проговорила Коралина, касаясь руки бывшего полицейского. Тот сразу же убрал ладонь, словно бы прикосновение девушки обжигало, и недовольно скривился.
— Заделалась защитницей для смазливых малолеток? — съязвил Аббаккио, глядя на девушку с долей презрения во взгляде.
— Не стоило так злиться на Джорно, — оторвав от нового члена банды взгляд, произнёс Буччеллати, — Думаю, он просто тоже волновался за Коралину и опасался, что она выдумает какой-нибудь опасный план, посоветовавшись только со мной.
Аббаккио ещё несколько секунд сомневался, опаляя юношу взором светлых глаз, туманящихся лишь от злости, но затем, похоже, принял подобное объяснение. Он ещё раз недовольно фыркнул, сжав зубы и направился к выходу из ресторана. Бруно же незначительно переглянулся с Коралиной и тоже двинулся к двери, оставляя двух своих подопечных наедине.
— Что ж, Джорно, — девушка чуть улыбнулась, растягивая гласные в его имени, и с прищуром взглянула на юношу, — Должно быть, ты единственный, кто в курсе о тайных делах Буччеллати и поддерживаешь его в этом?
Коралина подошла ближе к парню, поглядывая на него снизу-вверх. Должно быть, если бы её рост был хоть чуть-чуть выше роста Джованны, то Панеттоне наверняка бы прижала юношу к стенке и нависала бы напряжённой тенью. Так же получалось, что она дышала ему почти в шею, опаляя тёплым дыханием выступающий кадык. Коралина совсем по-лисьи прищурилась, ожидая ответа.
— Вы быстро догадались, — вздохнул Джорно, пряча мелькающую на устах улыбку, — Что меня выдало?
— Я могла бы упомянуть, что после сбора собственной команды Буччеллати более не пытался никого взять под своё начало и опеку, а тут появился ты, как новый член, но, — девушка хитро ухмыляется, подавляя тихий смешок, — Я видела твою реакцию на слова Голда, тогда, в ломбарде. Не всех так напрягает информация о торговле наркотиками.
— Соглашусь с этим, — кивнул юноша, — Буччеллати вполне благородный и честный человек, который, несмотря на его сферу деятельности и причастность к делам всей организации, не терпит наркотический бизнес и продажу наркотиков детям.
— Да, он очень благородный человек, — пряча лёгкий румянец, выскочивший на бледных щеках, проговорила Коралина, — Пожалуй, без него доброй части Неаполя пришлось бы несладко…
Девушка тянет руку к плечам парня, заводя её за спину и обращая к себе толстую золотистую косу. Тонкие пальцы касаются переплетающихся колосьев, будто бы игриво пробегаясь по ним и желая распутать их, превратить в длинные пряди, струящиеся по юному телу.
— У Бруно есть на то собственные причины, — почти шепчет Панеттоне, словно бы говоря это самой себе. Она поднимает взгляд тёмных глаз на Джорно, невесомо поигрывая его волосами, — а у тебя, — облизывая пересохшие губы и беззвучно сглатывая, спрашивает девушка, — есть причины для подобной борьбы?
— У меня нет каких-то особых причин, — следя за действиями Коралины, ответил Джорно, — Но у меня есть собственная мечта, которую я намерен непременно осуществить.
— Мечта? — оторвавшись от золотистых прядей, переспросила девушка. Губы её расплылись в какой-то блаженной улыбке, отдающей грустью, — Когда-то она была и у меня. Только мой ненаглядный папаша уничтожил и её и нашу совместную жизнь этой дрянью, которую Буччеллати так стремится искоренить….
— А вы… хотите того же, что и он? — спросил Джорно, посматривая на девушку.
— Ты хороший парень, Джорно, — оставив его вопрос без ответа, проговорила Коралина, — В разы лучше, чем многие и одного с тобой возраста и старше, — она задумчиво покрутила на пальце светлую прядь, поднося её почти к губам. Взгляд бездонных обсидиановых глаз вновь устремился на лицо юноши. Джорно вдруг показалось, что в коридоре ресторана стало как-то душновато. Он взволнованно сглотнул ком, вставший поперёк горла. От этого его кадык слегка дёрнулся. Это действие не укрылось от внимательного взгляда девушки.
— Вы говорите о характере? — уточнил юноша, вжимаясь в стену от ощутимого дискомфорта.
— М-м-м, не только, — промычала довольная Коралина, — внешность у тебя тоже приятная. Даже привлекательная. Такие, как ты, нравятся девушкам…
От Джорно не укрылась ухмылка, промелькнувшая на пухлых губах. В его голове уже складывалось впечатление, что нить разговора уже давно была потеряна. Причём безвозвратно.
— Ох, малыш, — мягко протянула Панеттоне, покусывая губу, — был бы ты со мной одного возраста…
— По-моему, — перехватывая руку девушки своей ладонью и аккуратно отводя её в сторону, прервал Коралину Джорно, — вы узнали то, что хотели. Вам пора, как и остальным.
Она отстранилась, ничего не говоря, и лишь прислушиваясь к еле слышимым за дверью голосам. Для Коралины они усиливались, становясь вполне чёткими, почти осязаемыми. Джорно облегчённо вздохнул, откидывая теперь почти расплетённую косу вновь за спину, и перевёл взгляд на дверь.
— А как правильно произносить её имя? — задумчиво протянул Наранча, — Оно такое странное…отчасти. Не итальянское точно.
— Со-ни-я? — будто бы по слогам проговорил Фуго, а потом негромко шикнул, явно недовольный своим произношением.
— Можешь называть её просто Большая Мамочка, — отворив дверь ресторана вмешалась в разговор Коралина. Взгляды парней тут же обратились на неё, — Не ошибёшься. В конце концов, даже подчинённые её так и называют. И к концу сегодняшнего дня я намереваюсь стать одной из них.
— Почему вы так серьёзно настроены довести это дело до конца? — поравнявшись у входа с девушкой, спросил Джорно.
— Это… — Коралина прервалась, словно бы не хотела договаривать фразу или попросту не могла пересилить себя, — Теперь вопрос моей собственной гордости: довести дело о смерти Санто до своего законного конца. Я проверю любые зацепки, чтобы найти нужную и восстановить справедливость.