Моя милая Коралина

      Приглушённый шум гостей растворяется в воздухе подобно отражению их фигур в бокале. Коралина смотрит на весь зал через тонкое стекло, искривляющее форму абсолютно любого предмета. На дне плещется едва ли не прозрачная жидкость, отдающая нотками миндаля, которые заставляют девушку слегка кривить губы. Напиток испускает крохотные пузырьки, бурлящие всё ближе к поверхности. Они плавно спешат от центра бокала в его верху, будто бы намереваясь сбежать.       Шампанское принёс Бруно. Иначе бы Панеттоне не прикоснулась даже к самому бокалу — его тонкой ножке. Пожалуй, девушка готова признать, что ощущает в напитке слабый привкус мёда, сочетающийся с тем самым миндалём. Насыщенный вкус? Скорее отвратительный. Оба ингредиента заставляют ощущать на языке слабую горечь, которую Коралина терпит лишь для вида.       Шампанское явно дорогое, но вкуса никакого. Так бывает почти всегда. Она к этому уже привыкла.       Девушка поглядывает на своего сопровождающего. Бросать слишком откровенные взгляды на других гостей — опасно. Лучше любоваться стоящим совсем рядом Буччелати. Его рука давно покоится на её талии, создавая приятное тепло, почти что обжигающее посреди душного зала, заполненного людьми. Если бы Панеттоне не привыкла к подобному, то всего через пару минут у неё бы уже закружилась голова, а горло стянуло бы незримой верёвкой, удушающей за считанные секунды.       В отличие от неё, Бруно пьёт шампанское смелее. Намного. Возможно, ему действительно нравится подобная гадость, а, может, он просто делает вид. Для приличия. В подобном месте, буквально собравшем большую часть верхушки всей Пассионе, правильнее будет вести себя более благонамеренно. Не выделяться, улыбаться «большим шишкам» и, в случае с самой Коралиной, вести себя как полная дурочка, совершенно не понимающая, о чём идёт речь. — Не заглядывайся ни на кого так откровенно, — шепчет над самым ухом Буччеллати, опаляя волосы девушки горячим дыханием, — Это могут рассчитать, как вызов. Призыв к действиям. Лидеры не любят, когда к ним приковывается излишнее внимание. — Я знаю, — сквозь зубы цедит Панеттоне, — Ты ещё давно говорил, что… — Члены Пассионе не любят выделяться в толпе обычных людей.       Девушка неприятно кривит губы, негромко хмыкая, когда последняя фраза звучит в сочетании их голосов почти одновременно. — Я уже давно заглядываюсь лишь на тебя.       Пожалуй, она бы хотела, чтобы в данный момент эти слова звучали больше как флирт, однако в подобных условиях получается больше как оправдание. Коралина говорит это слишком устало. Такие правила: не смотри, не гляди — звучат слишком сковывающе. — Я пришла сюда, чтобы найти виновника всех бед, — негромко шипит девушка, стараясь не повышать тон своего голоса, — А мне нельзя даже попытаться присмотреться к отдельным личностям.       Буччеллати опускает на неё взгляд, наблюдая, как Коралина недовольно морщит нос и вновь поглядывает на недопитое ею содержимое бокала. Тёмный оттенок помады кажется немного стёршимся, однако на самой окантовке стекла не видно и следа. — Давай я наглядно покажу тебе, почему не стоит слишком сильно привлекать внимание наших людей.       Панеттоне вопросительно выгибает бровь, желая получить мгновенный ответ, однако Бруно замолкает, осторожно касаясь её плеч и отводя в сторону. Он мягко разворачивает девушку, заставляя находиться рядом с ним, но при этом не терять обзор зала. — Видишь человека вон там, у колонны?       Следя за мимолётно направленным взглядом молодого человека, Коралина смотрит в сторону одной из дальних колонн, что поддерживают потолок зала. К её массивной поверхности расслабленно прижимается высокий мужчина. Нельзя было бы сказать, что он не молод. Черты лица, которые девушка способна различить с их расстояния, кажутся довольно молодыми. Ему явно ещё нет тридцати, однако, как её ровесник он уже не выглядит.       Тёмные оттенки костюма врезаются в глаза, привлекая своё внимание. Он ужасно контрастирует с почти что белоснежным покрытием самой колонны. Единственное, что выделяется из всего тусклого, мрачного образа — светлые волосы, аккуратно выглядывающие из-под причудливой тёмной шапки, что оканчивается крохотными колокольчиками.       «Как у шута» — думает про себя Коралина, сдерживая улыбку. Вряд ли стоит показывать подобную эмоцию. Глаза незнакомца выглядят так, словно пронзят тебя насквозь, будто он услышит любой звук и тут же найдёт его обладателя, не оставив затем от него и следа.       Бокал с точно таким же шампанским виднеется в руках молодого мужчины, однако он пьёт. От слова совсем. Жидкость, наполняющая бокал до краёв, мерно плещется внутри. Он поигрывает им, смотря на всех присутствующих гостей с некой отстранённостью и недоверием. — Это Ризотто Неро, — произносит Бруно, отрывая девушку от созерцания загадочного незнакомца, — Он является лидером «La Squadra Esecuzioni», команды убийц, подчиняющихся лидерам нашей организации. Пожалуй, его вид отражает его натуру. Жестокую и беспощадную.       Коралина неторопливо сглатывает, ещё раз поглядывая на молодого мужчину — осторожно, теперь уже с явной опаской. Она сжимает подол своего платья, слегка сминая от волнения ткань. — В его команде есть неизменная парочка ребят, что вечно держатся вместе. Кажется, их зовут Сорбет и Джелато. Именно из-за их неясных связей другие частенько обсуждают этих двоих. Вот только сам Ризотто готов будет вырвать язык каждому, кто посмеет сделать это или пустить слух о членах его команды… — Хорошо-хорошо, — обильно кивая, произносит Панеттоне, — я прекрасно поняла тебя. — Думаю, о присутствии здесь опасных капо, наподобие Сони, тебе не стоит говорить? — хмуро взглянув на девушку, выдаёт Буччеллати. — Нет, — сухо отвечает Коралина. Она готова поклясться, что на секунду в уголках губ молодого человека мелькает довольная улыбка. Он добился того, чтобы она не высовывала нос и была послушной девочкой.       Взгляд Бруно делается серьёзнее, меняясь всего за считанные секунды, когда он видит кого-то неподалёку. Он невольно хмурится, кивает, тем самым подавая безмолвный знак, и избавляется от шампанского, оставляя почти опустевший бокал на подносе ближайшего официанта. Коралина поступает точно также и ловко подстраивается под капо, мелькая у него перед глазами. — Что такое? — задаёт она вопрос, ощущая, что волнение накатывает лёгкой волной. — Мне придётся тебя оставить, — произносит Буччеллати, не глядя на девушку. Затем он, всё же, опускает на неё взгляд голубых глаз, словно бы оценивая, куда на время деть свою проблемную и довольно настырную игрушку. — Останься с Фуго.       Девушка негромко фыркает, всё же решаясь взглянуть в сторону, что так сильно привлекла внимание молодого капо, заставив его перемениться за считанные секунды. Среди гостей, мягко шуршащих нарядными одеждами, мелькает силуэт невысокого старика, облачённого в дорогой костюм. Его раскосые глаза сверяются с часами, на секунду виднеющимися под рукавом на бледной руке, а затем смотрят прямиком в сторону Буччеллати. — Зачем? — сомкнув губы в тонкую линию, спрашивает Панеттоне, — Я могу остаться с тобой и послушать ваш разговор. Знаю ведь, как это делается: притворяешься глупой дурнушкой, которая ни слова из разговора не понимает, и дело в шляпе… — Нет, — довольно резко, отвечает Бруно, — Здесь подобное не сработает. Оставайся с Фуго и жди меня. Если так пойдёт дальше, будешь полагаться на него.       Коралина присаживается на холодную поверхность кожаного диванчика, расположенного в непосредственной поблизости с широким столом для покера. Тот скрывается в тени одного из внутренних балконов — подобных тем, что часто можно увидеть в театре — и оснащается дополнительным освещением. Здесь, помимо приглушённой музыки, играющей какую-то классику, отчётливо слышатся голоса тех, кто пришёл на открытие казино именно для игр. Объявляемые ставки, довольно неприятный, явно наигранный, смех и прочее — неотъемлемая часть именно этого места.       Шелест раздаваемых и перебрасываемых карт звучит довольно тихо, перекрываемый голосами гостей, но от скуки Панеттоне вполне может усилить его, дабы закрыться от раздражающей музыки. Она бы согласилась послушать классику где угодно: на квартире Бруно, в ресторане или попросту наедине с Аббаккио, но точно не здесь. От этого вечера девушка уже получает одни лишь неприятные эмоции.       Когда она опускается на кожаную поверхность дивана, сидящий совсем рядом Фуго поворачивает голову, направляя на девушку взгляд аметистовых глаз. Юноша сидит довольно непринуждённо, несмотря на то, что его ноги перекрещены, оставшись в положении закинутой одна на другую, а пальцы в лёгком ритме постукивают по коленке. Он устало следит за мелькающими тут и там гостями, наблюдая за ними без особой цели. — Буччеллати оставил вас? — спрашивает Паннакотта, ловя недовольный взгляд девушки. — Думает, я без него вообще ничего не смогу, — негромко хмыкает Коралина и цедит фразу сквозь зубы. — Думайте рационально и не пытайтесь создавать ни ему, ни себе проблем, — произносит Фуго довольно холодным тоном. Он смотрит на Панеттоне и вяло улыбается, — Пожалуйста.       Девушка отворачивается от него, ничего на это не отвечая. Она поглядывает на кружащихся в лёгком танце гостей, что окунулись в атмосферу вечера и поддались негромким мотивам музыки. Многие девушки сверкают яркими нарядами, демонстрируя дорогие платья, обошедшиеся им не в одну сотню лир, и прекрасно демонстрирующие их стройные фигуры. Не стоит врать, что и женщины постарше выглядят в этот вечер невероятно. Пожалуй, Коралина вполне могла бы засмотреться на каждую из них, воображая, чей наряд сегодня лучше, а причёска и макияж притягательнее. — Что-то не видно самого владельца казино, — прищурившись, негромко произносит Фуго. — Того нового капореджиме, да? — Да. Лардо Серпенте.       Панеттоне слегка вздыхает, ловя носом сочетающиеся в воздухе запахи, что превращаются едва ли не в единый аромат, и задумчиво мнёт тёмную ткань своего платья. — Знакомое имя, — тянет девушка, — Мы никогда раньше с ним не встречались? — Оно в Неаполе у многих на слуху, — поясняет Паннакотта, — Он ведь обычно проводит благотворительные вечера в пригороде. Собирает деньги для детей-сирот и инвалидов… — Точно, — дёргая губами в полуулыбке, вспоминает Коралина, — Я была на одном из подобных вечеров.       Поворачиваясь к юноше в пол-оборота, она замечает его высоко приподнятые в немом вопросе брови. — Приходилось бывать там из-за клиента. Я слышала, что большая часть собранных с таких вечеров средств идёт в копилку организации. — Кто вам рассказал подобное? — Фуго презрительно скривил губы, но достоверность озвученного факта не оспорил. — Кажется, это были слова Голда, — Коралина прикрывает глаза, мрачнея. От воспоминаний о несчастном владельце ломбарда, уже несколько дней как почившем, становится не по себе. Словно бы его незримый дух преследует девушку везде. — Я бы не стал оспаривать его слова, — склонив голову, проговорил юноша, — Всё же, Буччеллати тоже получил своё место по большей части из-за вложенных в организацию средств.       Девушка окидывает его внимательным взглядом, вытягивая губы в ровную линию. — Но, я вам этого не говорил, — Фуго слабо улыбается, прикрывая глаза.       Коралина делает медленный вдох, позволяя себе всё же расслабиться, ощутить приятно льющуюся музыку и погрузиться в атмосферу вечера, о котором многие мечтают и желают, а затем также медленно выдыхает. Ткань вечернего платья трёт кожу, соприкасаясь с ней и оставляя лёгкое неприятное ощущение.       Стоит только девушке прикрыть глаза, как звучащая до этого музыка сменяется совершенно другой мелодией, звучащей плавно. Она приятно касается слуха, донося до него отдельные ноты скрипки, ощущаемой сквозь общий фон инструментов.       Этот мотив знаком Коралине. Она резко открывает глаза, хлопая едва слипшимися ресницами, и смотрит на Фуго. — Это ведь «Vieni Sul Mar» — просияла девушка. — Да, — хмыкнул Паннакотта, — и что? — Как же «что?», — нахмурилась Панеттоне, поднимаясь с места и расправляя подол своего платья, — это ведь вальс, классика. Идём, потанцуем.       Она несмело коснулась пиджака юноши, с легкостью дёргая его ткань и как бы призывая подняться за ней с диванчика. Фуго тяжело вздохнул, отворачиваясь от Коралины и намеренно кривя губы. — Я не умею танцевать. — Да ладно, — закатила глаза девушка, — Ты ведь рос в богатой семье. Уверена, там и не такому тебя учили.       Юноша скептически приподнял бровь, поглядывая на всё же дёргающую его за рукав Коралину, и, наконец, сдался, поднявшись с тяжёлым вздохом. Стоило ему сделать это, как хватка девушки сделалась настойчивее, буквально утаскивая Паннакотту в центр широкого зала.       Они остановились на узорчатой плитке в тот самый момент, когда вступление песни закончилось, и вместо инструментов полились приятные слова, растягивающие чувственный мотив. Deh ti desta fanciulla la luna

Spande un raggio si caro sul mar

— Если хочешь, я поведу, — улыбнулась Коралина, щурясь от яркого света, бьющего в самый центр округлого зала и закрывающий ей полноценный обзор.       По обе стороны от неё появились другие оживлённые парочки, большинство из которых — мужчины и женщины уже в возрасте. Поддавшись порывам молодости и любви к старой песне, ставшей уже давным-давно традиционной по всей Италии, они покинули свои места, дабы слиться воедино с мелодией, будоражащей сердце и душу. — Делайте, как хотите, — хмыкнул Фуго, стараясь поддерживать тон голоса, дабы девушка услышала его за громко звучащими словами песни.       Панеттоне одарила юношу довольной ухмылкой и разом прильнула к нему, оставляя между ними минимум расстояния. Одна её рука плавно скользнула по талии Паннакотты, слегка сминая новую ткань, вторая же мягко коснулась ладони парня, переплетая их пальцы. Девушка прикрыла глаза, негромко выдыхая.       «Танцевать вальс ведь довольно просто, верно?» — подумала про себя Коралина. Танцевала она не так уж много, но некоторые основы держала в своей памяти. Именно для того, чтобы в моменты, подобные этому, когда яркий свет приятно озаряет своим теплом, а звуки музыки буквально заставляют двигаться на рефлексах, не оплошать и держаться красиво.       «Главное не наступать на ноги» — Панеттоне опустила взгляд вниз, оглядывая свои лакированные чёрные туфельки на низком каблуке — «если я совершу подобную ошибку, чую, гнева Фуго не избежать».       Девушка ещё раз широко улыбнулась, принимаясь двигаться в так звучащей мелодии. Vieni meco t’aspatta la bruna

Fida barca del tuo marinar

      Когда танцуешь вальс легче будет, если представить зал — а именно поле, на которым приходится танцевать — в форме квадрата. Основной шаг в вальсе всегда представляет собой образ квадрата. Подобная визуализация полезна как для начинающих, так и для профессионалов. Нет ничего проще, чем прикрыть во время танца глаза и представить себе небольшой квадрат, по периметру которого придётся двигаться.       Вальс — это почти что математика. Сложно и есть цифры. А именно — счёт. Плавно двигаясь по тому самому квадрату, стоит мысленно прорабатывать счёт. От одного до трёх. Вальс известен своим тройным счётом и на нём же строится основа танца. Раз-два-три

Раз-два-три

Раз-два-три

      Коралина двигалась, ориентируясь на собственные познания вальса. Этот танец не зря считался классикой, чувственной основой любых других движений.       Если погрузиться во всю атмосферу, которую и дополнял вальс, то можно ощутить почти невесомую лёгкость. Приспособившись к движениям, ты начинаешь двигаться увереннее, легче, почти не касаясь пола и кружась уже не только по воображаемому квадрату, но и по всему залу. — Вам нравится? — раздался над ухом приглушённый голос Фуго. Коралина приоткрыла один глаз, поглядывая на юношу. — Безусловно, — улыбнулась девушка. Она слегка нахмурилась, замечая, что тот смотрит вовсе не на неё, а на других гостей, мелькающих у неё за плечом. — Ищешь возможных претендентов на звание «тот самый злодей, которого мы ищем»? — Именно, — ответил Фуго.       Панеттоне повернула голову, однако разглядеть кого-либо оказалось труднее, чем она думала. Тем более на ходу. Оставалось лишь продолжать танец, предоставив инициативу наблюдателя ему.       Девушка на секунду слабо ухмыльнулась, приподнимая кончики губ, и привела в действие свою руку, лежащую на талии юноши, медленно опуская её. Пальцы опустились ниже выделяющегося под одеждой копчика, хватаясь за кромку ткани в том месте, где заканчивался пиджак.       Осуществить задуманное — а именно непринуждённый шлепок прямиком по пятой точке парня — Коралине не удалось. Её рука в считанные секунды оказалась перехвачена самим Фуго и сжата крепкой хваткой. — Может быть, вам следует вернуться к первоначальному занятию — вальсу? — процедил юноша, возвращая руку девушки на место. Панеттоне стыдливо опустила голову, поглядывая на перевязанную галстуком шею Паннакотты. Игривая шутка оказалась совершенно неуместной на данном вечере, скуку которого девушка так желала разбавить. — Да, пожалуй, мне не стоило делать подобное, — тихо произнесла она, глядя на то, как парень тяжело вздыхает, — Зная тебя, не нужно было… — Если хотите, делайте подобное с Буччеллати, — резко отрезал Фуго, как бы намекая, более не возвращаться к данной теме, — но никак не со мной…       Коралина хотела добавить хоть ещё одно извинение, однако с её губ сорвался лишь неожиданный вздох, которым сопроводилась смена её положения. Девушка ощутила, как Паннакотта опустил её едва ли не до самого пола, заставляя откинуться назад. Пышные пряди дёрнулись почти одновременно с подолом платья, шелестя в воздухе. Ma tu dormi e non pensi al tuo fido

Ma non dorme chi vive d’amor

      Как только тело Панеттоне вернулось в изначальное положение, она отчаянно впилась ногтями в пиджак юноши, оставляя обе руки на его плечах. Нервный смешок дал о себе знать, вырвавшись совсем внезапно, но довольно приглушённо. Коралина не простила бы себе, если бы поддалась этой, явно мстительной, провокации с внедрением в танец совершенно внезапного и неуместного движения. — Знаешь, — проговорила девушка, улыбаясь уголками губ, — мама рассказывала мне, что в её родной стране на мелодию «Vieni Sul Mar» была положена другая песня, ставшая не менее известной. Её называли «Пой, ласточка, пой». — Я не удивлён, — ответил Фуго, — этот вальс известен многим. Правда, большинство считают, что песня наша, неаполитанская. — Но, это совсем не так? — прищурив взгляд, поинтересовалась Коралина. — Конечно. Изначальный текст был написан никому неизвестным автором. Его личность не удалось установить. Тем более, что прошло уже три с лишним века.       Панеттоне невнятно промычала что-то, продолжая сдержанно улыбаться. Она взглянула на своего партнёра по танцу, наблюдая, как трепещут густые ресницы юноши, когда тот с энтузиазмом рассказывает что-то из исторического класса. — Думаю, родиной этого вальса приняли считать Неаполь после одного из музыкальных фестивалей, проводимых здесь пару веков назад. Io la notte a te volo sul lido

Ed il giorno a te volo col cor

— Vieni sul mar vieni a vogar…       Коралина готова была вторить этой песне, ощущая, как атмосфера вечера медленно, но верно пропитывает каждую её частичку, заставляя погружаться в него и забывать обо всём на свете.

※※※

      На крыше было темно. Сумерки уже окутали все ближайшие к зданию территории и норовили приступить к самому казино. Свет луны, да отдельные яркие лампы, отражающиеся сквозь открытые балконы или тонкое стекло окон — были единственными источниками освещения для двух людей.       Заметив движение на ближайшем балконе, Джорно присел, надеясь, что высокие статуи, выступающие у самого карниза, скроют его от лишних глаз. Вышедшая на свет пара негромко засмеялась, тяжело держась на ногах. Оба были уже явно подвыпившими: девушка шаталась из стороны в сторону, держась лишь за пиджак своего молодого человека, а тот, в свою очередь, молча улыбался, демонстрируя покрасневшее лицо. Да, подобные гости вряд ли могли стать причиной раскрытия местоположения двух владельцев стендов, однако осторожность никогда не была лишней.       Юноша облегчённо вздохнул, когда пьяная парочка, шатко постояв на балконе пару минут, вернулась в здание казино. Ухватившись пальцами за ленту, нащупать которую даже в полумраке было довольно легко, он подтянул к себе бинокль, ловко вооружаясь им. — Мне кажется, с нашей позиции не обхватывается обзор всего казино, — негромко произнёс Джорно, медленно водя биноклем по отражающимся в нём частям здания. Подъездная дорожка отсюда проглядывалась довольно хорошо, как и бо́льшая часть всего архитектурного строения. Вот только, как раз из-за него и возникали незначительные трудности, состоящие во множестве ненужных форм, встретить которые на современных строениях вряд ли удалось бы. — Нет. Это самая высокая точка всего здания.       Джованна отвлёкся от бинокля, посматривая в сторону своего напарника, назначенного ему лично Буччеллати на этот вечер. Наступив ногой на выпирающий карниз, Миста проверил прицел своего револьвера и прокрутил пару раз магазин, заглядывая в отверстия для пуль. — Кто же виноват, что Серпенте так нужно было показать свои понты и выстроить не казино, а какой-то второй собор Парижской Богоматери.       Парень недовольно хмыкнул, а Джорно вмиг представил себе то невообразимое произведение парижской архитектуры. Если посмотреть на открывшееся казино с разных сторон и мысленно наложить на его вид изображение Нотр-Дама, то действительно можно было бы сказать, что здания похожи. Хотя, всё же, владелец этого строения наверняка вдохновлялся итальянскими скульптурами и архитектурой Эпохи Возрождения. Это можно было сказать точно. — Нам не особо-то важно, что именно видно с этой позиции, — продолжил Гвидо, усаживаясь почти что у самого края крыши на тонкий каменный бортик, — Главное, что видно вход и общий план вокруг него. — И всё же… — Ты слишком много волнуешься, — парень отмахнулся от неуспевшего договорить Джорно, — Нас пять владельцев стендов, считая саму Коралину. И мы, и она в полной безопасности.       Юноша перевёл взгляд на подъездную дорожку, которая без бинокля проглядывалась не так хорошо, и со вздохом прикрыл глаза. — Конечно, вряд ли стенд Фуго будет полезен в данной ситуации, — скривив губы, произнёс Миста. Он покосился в сторону новичка, неожиданно встретившись с ним взглядом. — Пожалуй, мне не стоило что-либо говорить… Хотя, ты, наверняка, уже от кого-то да слышал про его возможности… — Не особо, — поджав губы, ответил Джованна. — Ну, тогда мне точно не стоит говорить, — почесав затылок, протянул Миста, — Это его дело, а не моё…       Джорно вновь отвёл взгляд, продолжив наблюдать за каменными балконами со своеобразными толстыми колоннами и изредка пробегаясь по странным элементам архитектуры здания. Прохладная каменная поверхность давила на ладони, стоило юноше упереться в неё для пущего удобства, а возвышающиеся головы статуй постепенно напрягали, давя своими странными образами.       С высоты последнего этажа легко можно было заметить, что за объёмной эмблемой дракона, украшающей самый верх входа, располагался своеобразный балкон, на который можно было спокойно забраться, использовав некие ухищрения. Пожалуй, за столь массивной фигурой можно было бы даже незаметно спрятаться.       Эта мысль заставила внутри Джорно что-то ёкнуть. Он тут же мотнул головой, отгоняя странную мысль. Сейчас за фигурой дракона никого не было и быть не может.       Джованна протёр уставшие глаза. Как странно: пока что их основная роль лишь наблюдение, так почти весь вечер, однако юноша начинал ощущать, что эти несколько часов на одном месте он вряд ли выдержит. «Вечер» — понятие растяжимое. Кто знает до сколько им придётся оставаться здесь? — Бли-ин. Там, наверное, столько вкусной еды! Раз уж открытие самого казино вызвало столько шума, то Серпенте должен был не поскупиться.       Услышав голос напарника, Джорно невольно повернулся в его сторону, заметив, что Миста едва ли не вываливается с крыши, перегнувшись через её бортик. Вернувшись буквально через секунду обратно, он опустил на каменную поверхность локти, подперев одну щёку собственной рукой. — Наверняка Коралина там наслаждается всем этим… — Не думаю, что она будет слишком много есть, — слегка растерявшись от жалобного тона Гвидо, произнёс Джорно, — Коралина сейчас на территории врага, который, скорее всего, знает о ней. Так что, довольно опасно брать в рот всё подряд.       Со стороны напарника послышался негромкий вздох. Джованна покосился на него, мысленно взвешивая все «за» и «против» какого-либо разговора. Не то, чтобы юноша уже начинал скучать, скорее он всегда любил быть проинформированным обо всём. Сейчас это касалось даже не самой Коралины, а предполагаемого врага. — Почему этот вечер, как и всё казино, кажется мне таким странным? — как бы невзначай, обронил слова Джорно. Он посмотрел на Мисту, который всё ещё с жадностью бегал глазами по окнам здания, в которых можно было разглядеть широкие залы. — У Серпенте всегда так, — вздохнул парень, — Он любил проводить благотворительные вечера, с которых большую часть полученных денег он отдавал организации. Мерзкий такой тип. Прикрывается благотворительностью только чтобы угодить нашему боссу. — Вы с ним знакомы? — Нет, слышал о нём от людей Пассионе и Буччеллати. Лично он вообще мало с кем встречался.       «Не любит показывать лицо?» — мелькнуло в мыслях Джорно. Тот слегка напрягся, вспоминая, что предполагаемый злодей, ответственный не только за распространение наркотиков, но и уже за убийства нескольких человек, тоже намеренно прятал лицо. Конечно, любой, идя на подобное преступление, захочет скрыть себя. Это элементарная защита. Однако, если прятаться и скрываться, то всегда. Так надёжнее… — В любом случае, — усмехнулся Гвидо, — если всё пойдёт по плану, то особых усилий нам прилагать не придётся. Буччеллати разберётся с этим ублюдком и, может, даже заполучит его новоиспечённую территорию.       С его стороны послышался ехидный смешок, от которого даже Джорно не удержался. Он слабо улыбнулся, посматривая на яркие огни казино. — Нужно будет убедиться, что с Коралиной всё в порядке, — поднимаясь с места, произнёс юноша, — Нам стоит придерживаться плана и обмениваться информацией в течение вечера. — Да-а, — протянул Миста, — мои ребятки уже готовы.       Крохотные создания, напоминающие собой образ пуль, закружились вокруг парня. Их писклявые голоса смешались в один, не позволяя Джованне различить ни единого слова из всей речи. Хотя, ему это и не требовалось. Он прекрасно знал, каким образом и для чего они будут использовать юрких и маленьких Pistols.

※※※

      Коралина тяжело вздохнула, приседая на упругую поверхность дивана. Она приложила ладонь к собственному лбу, ощущая, что после танца у неё начинает кружиться голова. Каким бы плавным и лёгким не был вальс, звуки музыки и слишком большое количество пар, танцующих со всех сторон, утомляли и заставляли ощущать жар и духоту. — Вы хорошо себя чувствуете?       Тень Фуго упала прямиком на девушку, закрывая её от яркого освещения. Она прикрыла глаза, посматривая на юношу, чьи светлые волосы, казалось, взъерошились после танца ещё сильнее. Зачастую они выглядели так, словно сильный порыв ветра заставил их встрепенуться и перекинуться назад, однако теперь приглаженная специально для вечера причёска растрепалась, приобретая ещё более неопрятный вид. — Лучше не бывало, — усмехнулась Панеттоне, шевеля рукой так, словно пыталась обмахнуться ею, подобно вееру.       Приятная музыка, сменившая вальс, стоило только «Vieni Sul Mar» закончить своё звучание последними повторяющимися строчками:

«Vieni sul mar Vieni a vogar Sentirai l'ebbrezza Del tuo marinar»

      Призывающими прийти к морю, ощутить его запах, окунуться в его атмосферу, заиграла тонкими инструментальными нотами. Пожалуй, Коралина бы так и сделала — отправилась на берег моря, отдохнув в шуме его прибрежных волн — если бы не окружающие её проблемы и важное задание, которое в любую секунду могло сорваться и оставить девушку ни с чем.       Она прикрыла глаза, надеясь погрузиться в новую атмосферу, которую несла звучавшая песня, однако та оборвалась на первых же нотах. Резко и внезапно. Всё, что успела сделать девушка — нахмуриться и мигом распахнуть глаза. Со всех сторон послышалось невнятное бормотания гостей. Недовольные возгласы, вперемешку с звучащими возмущениями, накрыли весь зал.       Коралина поднялась с места и, поглядывая на Фуго — словно бы надеялась получить от юноши ответ — сделала несколько шагов к центру, где буквально минутами ранее все кружились в ненавязчивом вальсе.       Со стороны балконов, с особой аккуратностью расталкивая гостей, вышел вперёд крупье. Его статная фигура и уверенность, которую тот источал, привлекли внимание сразу же. Белоснежные рукава рубашки мелькнули среди нарядов гостей, а затем поднялись вверх, призывая всех к тишине единым жестом.       Панеттоне слегка прищурилась, понимая, что видит перед собой того самого крупье, что приветствовал всех на входе. — Дорогие синьорины и синьоры, — молодой человек оглядел всех острым взглядом и тут же слабо улыбнулся, исправляя себя, — и, конечно же, достопочтенные женатые синьоры. Должен принести вам глубочайшие извинения. Владелец этого прекрасного казино, главный гость всего вечера — синьор Серпенте, задерживается.       Разочарованные вздохи послышались со всех сторон. Коралина покрутила головой, слушая, как в унисон звучат недовольные голоса гостей. — Но, не печальтесь, — улыбнувшись шире, произнёс крупье, — Он обязательно прибудет и устроит перед всеми, позволив лично увидеть его. — Какая честь, — презрительно хмыкнула Коралина, стоило фигуре крупье вновь раствориться в толпе гостей, — Будто бы он так невероятен, что ему нужен особый приём. Ещё и «позволит лично увидеть его».       Девушка негромко шикнула, передразнивая сказанные ранее слова и пытаясь копировать слащавый голос молодого человека. — Не следует так высказываться, — одёрнув Панеттоне, произнёс Фуго. Его взгляд шарил по толпе гостей, которая, казалось, стала ещё плотнее после объявления, сделанного крупье. — Теперь бесполезно просто оставаться здесь, — проговорила Коралина, — Нам нужен лишь Серпенте, как главный подозреваемый, а он прибудет не так скоро. Я должна связаться с Джорно и Мистой. — Не спешите.       Девушка остановилась, ощутив, как юноша схватил её под локоть, осторожно касаясь тёмной ткани рукавов. Он всё ещё выискивал взглядом кого-то, проверяя обстановку и людей вокруг. — Идите вперёд, а я буду за вами, — Паннакотта поймал на себе вопросительный взгляд Коралины и тихо вздохнул, — Я не отпущу вас ни на шаг. — Противоречишь сам себе, — усмехнулась она. — Вы поняли, — сжав зубы, процедил юноша.       Панеттоне коротко кивнула, растворяясь в толпе. Узкие коридоры, что петляли внутри самого здания, постепенно расширялись, предоставляя обзор на отдельные площадки и кабинеты, предназначенные под азартные игры. Однако, несмотря на это, они по-прежнему выглядели слишком уж вычурно, не похоже на самое обычное казино.       Девушка замечала мелькающие за углом фигуры, изредка встречала других гостей, которые не обращали на неё абсолютно никакого внимания. Многие были уже пьяны, другие просто были заняты телефонными звонками или попросту весельем и звуками музыки, которая, возобновившись, лилась из главного зала. Коралина не была бы удивлена, если бы встретила где-нибудь за углом парочку, решившую поддаться порыву любви прямо на вечере открытия.       Когда же очередной коридор свернул в сторону поблёскивающей таблички, на которой большими буквами значилось: «Toilette», девушка вздохнула с облегчением. — В этом здании даже уборную должным образом не найдёшь, — хмыкнула Панеттоне, дёргая позолоченную ручку.       Дверь закрылась за ней с негромким хлопком, погрузив девушку в темноту. Стоило ей сделать шаг, как длинные тонкие лампы зажглись над головой, освещая всё помещение. Коралина напрягла слух, частично подключая способность стенда, проверяя, одна ли она во всём помещении.       Тишина была ей ответом. Девушка поджала губы, немного удивлённо осматриваясь. Она-то думала, что во время подобного вечера хоть кто-нибудь да будет заседать в уборной, плакаясь о своих проблемах или попросту прощаясь с только что выпитыми бокалами шампанского.       Панеттоне прошлась вдоль закрытых кабинок, маячащих светлыми дверями, и остановилась у узенького окошка, возвышающегося над всем помещением и расположенным почти у самого потолка. Сквозь его тоненькую решётку с узорными вставками в уборную просачивались тонкие лучи вечернего света.       Девушка призвала стенд и, слегка прищурившись, взглянула на решётку. Приноровившись, она махнула рукой, приводя в действие и руку полупрозрачной фигуры Seven Seas. Пальцы прошлись по тонким прутьям, издавая глухой звук, который стенд усилил лишь слегка. Подал незаметный знак. — Ну же, ну же, — нетерпеливо постукивая пальцами по ближайшей плитке, произнесла Коралина.       Долго ждать не пришлось. Совсем рядом с окном что-то просвистело, издав неприятный звук, и в тот же момент между прутьями показалась крохотная желтоватая фигурка. Маленькое существо осторожно осмотрелось по сторонам, вертя угловатой головой, в центре которой красовалась одна единственная цифра. — Номер Пять! — позвала девушка, давя невольно появившуюся улыбку. — Коралина!       Один из крохотных пулевидных человечков, именуемых единым стендом — Sex Pistols, подлетел ближе, буквально паря в воздухе. Панеттоне выставила вперёд руку, приглашая создание опуститься на неё.       Стоило Номеру Пять сделать это, как за спиной девушки послышался негромкий стук и шуршание. Коралина замерла на месте, медленно поворачивая голову и глядя на помещение через плечо. Свет от коридорных ламп хлынул в уборную, сливаясь с её освещением, и на пороге показалась невысокая женская фигура…