***
По залитым солнцем узким улочкам Рима к своему дому спешила пожилая женщина. Ей на вид было лет 55 или 60, но даже несмотря на такой возраст, она быстро продвигалась сквозь группы людей. В руках у неё была небольшая сумочка, в которой на данный момент лежала еда и молоко. Семья у неё достаточно большая, поэтому выходить приходилось почти каждые два дня. Но это не было для неё проблемой, ведь больше то толком делать было и нечего. Она не работала, жизнь всей семьи обеспечивали её сын и его жена. И если последняя жила здесь же, то вот её муж... он был военным. И с начала войны от него нет вестей. Женщина тяжело вздохнула, когда открыла дверь дома, в которой находится их квартира. Подъезд был в не лучшем состоянии, но всё же оставался достаточно ухоженным, несмотря на уже облезлую кое-где штукатурку. Достав ключ из сумочки, женщина вставила его в деревянную дверь, разделяющую площадку и квартиру. Провернув ключ два раза, она наконец отворила дверь и вошла в квартиру. Она была 3 комнатной. В одной комнате жила сама женщина с её мужем, во второй сын и его жена, а в третьей дети. — Бабушка! — сразу после закрытия двери раздался радостный голос и из одной из комнат выбежала маленькая девочка, набрасываясь на женщину с обнимашками. — Тише, Гретта, тише. Ты же не хочешь убить бабушку. — из этой же комнаты показался престарелый мужчина, который уже знатно поседел. — Нет, конечно. Я просто очень рада её возвращению. — ответила девочка, продолжая обнимать пришедшую женщину, которая тоже приобняла её, гладя по макушке. — Неужели ты уже успела соскучиться? — спросила женщина. — Конечно. Я всегда за тобой скучаю. — ответила Гретта. Через 10 секунд она отстранилась и взяла сумку женщины. — Это всё на кухню? — Да, я сейчас всё разберу. А где Джек? — спросила та, снимая обувь. — Он погулять ушёл. Говорил, что он с друзьями куда-то пойдёт. — ответил мужчина, наблюдая за девочкой, которая ушла на кухню. — Понятно. Надеюсь, он ни во что не влипнет. — сказала женщина, которая прошла в их комнату. — Я тоже надеюсь. Но ты же сама знаешь, что они точно будут в порядке. Да, Джек немного сорванец, но с головой всё же дружит. Весь в отца... — закончил мужчина, после чего приземлился обратно в своё кресло. — Писем нет? — Нет. — коротко ответила женщина, совсем слегка погрустнев.***
Вечер на улицы спустился незаметно. В двери вновь заскрипел ключ и она открылась, впуская девушку, лет 28 от роду. — Мама, ты пришла! — вновь из уже знакомой комнаты вылетела Гретта, и обняла её. Из дверного проёма, ведущего в детскую, из которой ранее выбежала девочка, показался мальчик 12 лет, который тоже не поскупился на обнимашки. — Привет. Как вы тут? — приобняла своих детей девушка. — Отлично. — ответили быстро те. Из кухни же вышла женщина, на которой кроме одежды был ещё и фартук. — Привет. Как день прошёл? — спросила она. — Неплохо. Тут нам письмо пришло... — ответила девушка, доставая конверт. На нём был лишь адрес, без отправителя. Глаза женщины, увидевшей конверт, слегка повеселели, после чего та сразу пригласила всё семейство на ужин, на котором и будет прочтено письмо внутри. Когда все поели, женщина вскрыла конверт. В нём находился листок, сложенный втрое, который женщина мигом развернула и стала читать содержимое. — "Дорогие мама, папа, Луиза, Гретта и Джек, я пишу вам письмо из одной из больниц. Не пугайтесь, со мной всё очень даже неплохо, просто получил несколько ранений и всё. Но кроме этого всё ужасно. Нас стёрли в порошок. От всего нашего экипажа, остался я да Алонзо. И то нам повезло, что мы были достаточно далеко от нашего катера. Тем не менее нас обоих задело, поэтому мы и лежим в госпитале около города Витербо. Мне страшно за вас. Честное слово, страшно. Война — ужасная вещь. Над нами уже несколько ночей подряд летают самолёты. И я не могу с точностью сказать, открою ли завтра глаза. Со мной в палате лежал один танкист, которого вытащили с поля боя, когда его танк уничтожили и ему оторвало ноги. Он говорит, что на фронте дела совсем плохи, и противник уже взял Милан. Поэтому прошу, берегите себя. Если будет тревога, то спуститесь в наш подвал, он вроде должен выдержать. Но я буду молиться, чтобы вам не пришлось этого делать. Не хочу, чтобы вы познали весь ужас, что я испытал тогда, в порту, наблюдая за тем, как мой катер уходит на дно вместе с экипажем. Тем не менее, я почему-то верю, что всё будет хорошо. Что всё это закончится и превратится в страшный сон, который каждый из нас сможет забыть. Берегите себя. Ваш сын, муж и отец Паоло Лончело." — этими словами и кончилось письмо, на которое, за время его прочтения, упало несколько капель слёз. Вся семья была в подавленном состоянии, ведь они и так очень боялись за мужчину, а после письма... без слёз не обошлось. Но это было не главное их испытание на сегодня.***
Выруливая на взлётную полосу, Курт окончательно всё перепроверил. Теперь оставалось самое трудное — выполнить задание. Да, их будут прикрывать целых 16 истребителей, да и они сами не беззащитные, но всё же у противника были и самолёты и зенитки, поэтому был достаточно реальный шанс не вернуться. Вот взмах флага, и винты начали набирать обороты. Спустя 10 секунд самолёт оторвался от земли и стал догонять группу, которая недалеко отлетела. Пристроившись в строй таких же бомбардировщиков они взяли курс на итальянскую столицу. После беглой переклички личного состава в голосовом канале повисла тишина. — Долго лететь? — спросил штурман у Курта. — Да нет, где-то 2 часа. Как раз к полуночи будем над городом. — ответил пилот, продолжая просто вести машину по заданному курсу. Вокруг была ночь и маленькие опознавательные фонари других бомбардировщиков и истребителей, находившихся над строем первых, освещали окружающий мрак. Луна, иногда скрывающаяся за редкими сгустками облаков, достаточно ярко освещала строй самолётов и землю. Совсем скоро из-за горизонта показалась линия фронта. Заметить её было довольно легко по сверкающим то тут, то там трассерам пулемётов. Кое-где были видны и выстрелы крупных орудий. Но их никто не замечал, поэтому и жаловаться то не было смысла. Так же быстро, как и приближалась, линия фронта стала пропадать за их спинами. Теперь только они и истребители, больше из союзников никого. Но была чёткая уверенность, что они смогут выполнить задание. Вдали, по правому борту, им открылся берег, что был достаточно далеко. Также можно было разглядеть несколько огромных кораблей, в которых узнавались линкоры. Вскоре они пролетели первый город, что встретился им на этом пути. Он был одним из указателей маршрута, который давал понять, что они летят по правильному курсу. Но на удивление экипажей по ним никто не открыл зенитный огонь. Да и сам город светился огнями и на улицах можно было разглядеть чуть ли не толпы людей. Неужели никто не объявил комендантский час? Почему? Эти вопросы не волновали ни пилотов ни штурманов. Это даже было хорошо, ведь если так везде, даже в столице, то они смогут забрать множество жизней. Нет, уничтожать именно население им задачу никто не ставил. Пилоты сами этого хотели. Ведь, судя по выступлениям фюрера, их королева не особо то и ментально сильная, поэтому вполне возможно, что она сдастся если будет много жертв. — На 12 часов вижу истребители. Летят выше нас на километр. — разорвал радиомолчание один из пилотов юнкерса, который в группе летел впереди. — Принял. Первое звено, разберитесь. Остальным не рассредоточиваться, держать строй. — сразу прозвучал ответ и из строя Bf 109 сразу же вывалилась четвёрка, направившись к самолётам противника. А больше самолётов и не нужно было. Истребителей итальянцев было всего 3 штуки. Они, скорее всего, были патрульными, поэтому и летели на такой высоте. Единственная их ошибка была в слеповатости. Пилоты противника даже не заметили, как им сели на шесть. Пару очередей автопушек и пулемётов, несколько сверкающих в темноте трассеров и на землю уже валятся все три машины. Сверкающие взрывы трёх истребителей озарили землю. Горящие останки горели ярким пламенем, поджигая окружающий их лес, на который те и упали. Мессеры же вернулись обратно в строй, записав на свой счёт ещё несколько незадачливых летунов. — А вот и наша точка. — пробормотал Курт, когда из-за горизонта появились яркие огни большого города. Прожекторов всё также не наблюдалось, но думать, что зениток нет, было как минимум глупо. — Ясно, вот и настала моя часть работы. — потянулся Герман, который в своём кресле уже успел задремать, после чего начал смотреть в бомбовый прицел. Да, сбрасывать бомбы ещё было рано, но аппаратуру на исправность проверить стоит ещё до подлёта. Ну, на самом деле, конечно же они проверили её ещё днём и перед вылетом вечером, но тем не менее. — Открыть бомболюки. — раздался в эфире приказ командира эскадрильи. Курт послушно нажал нужную кнопку, и на брюхе самолёта открылись две створки, являя наружу 12 бомб. Город тем временем довольно быстро приближался, и довольно скоро они уже были над ним. Внизу кипела жизнь, которую вскоре прервёт оглушающий визг сирены. Но он ничего не даст, ведь всё уже произойдёт. — Возьми на градус правее. — попросил Герман, смотрящий в бомбовый прицел. Курт выполнил его просьбу и стал просто ждать, ведь дальше работа за его штурманом. — Сброс! — прозвучала команда, которую оба слышали уже, наверное, тысячу раз. Из бомбардировщиков впереди посыпались смертоносные подарки. Вскоре дошла и их очередь сбрасывать.***
Её высочество спокойно гуляла по придворному парку. В последнее время Ванесса часто здесь гуляет, ведь окружение помогает ей успокоиться и развеять мысли. А волноваться у неё было за что. — "Чёрт, угораздило же меня. Этот гад продвигается всё дальше и дальше, а мои солдаты ничего с этим сделать не могут. Может мне сдаться? Он же всё равно выиграет. Так, а ну-ка успокойся! Он же нацист, какая сдача? Этот говнюк наверное надо мной надругается, а после и убьёт. Зачем я вообще в этом мире?" — мелькали в голове у неё мысли. Пожалуй, на сегодня стоит окончить прогулку, ведь плохой сон вредит здоровью. Возвращаясь в здание правительства, в котором она и жила, Ванесса взглянула на город в последний раз и... — Это что ещё такое?! — воскликнула она, увидев большое количество точек в небе. Но тут же взрывы вдалеке, которые можно было увидеть, отвлекли её. — Чёрт! — вновь крикнула она и скрылась за большой дверью, начав быстро спускаться в бомбоубежище. Её слуги были столь же напуганы, как и она сама. В голове же будто кричали: "Его авиация добралась до тебя!"***
Взрывы заполонили город, показывая весь ужас применения нового оружия. Ведь если раньше обычные бомбы просто взрывались, не оставляя ничего после себя кроме воронки, то теперь же зажигательные боеприпасы жгли всё вокруг. Пламенные клубы поднимались чуть ли не в каждом дворе, парке и площади. После взрывов начинала гореть даже каменная брусчатка, что уж тут говорить о деревянных крышах. А заводам досталось больше всех, так как на них и обрушилась большая часть силы немецкого оружия. Они не просто горели, а полыхали ярким пламенем, которое то тут, то там взрывало хранилища с порохом или бензином. Но самым ужасным было то, что скрыться удалось совсем немногим. Люди, которые находились снаружи, сгорали заживо максимум за минуту, испытывая ужасную боль по всему телу. Дети же и вовсе погибали самые первые, не выдерживая даже 5 секунд страданий от пламени, охватившего их тела. Также сильно не повезло и тем, кто находился в подвалах или служебных помещениях, а также и тем, кто жил на вторых этажах зданий. Ведь они умерли не от огня, а от недостатка воздуха, создаваемого пламенем, которое поглощало кислород. — Красиво горит. — сказал, смотря на горящий город, Герман, в глазах которого отражалось яркое пламя. — Да. Главное, что мы задачу выполнили. — ответил на это Курт и начал совершать манёвр разворота, который начала делать их эскадрилья. Зенитки, которые всё же удосужились открыть огонь в последний момент, ничего не сделали бомбардировщикам и истребителям Люфтваффе. Задача была выполнена, поэтому вскоре город скрылся за горизонтом, всё также ярко полыхая…Сегодня, в ночь на 27 июня, авиация Великого Германского Третьего Рейха показала всё своё величие. СЛАВА РЕЙХУ!