The house of Black

Гермиона откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она была в тепле, сытая и начала чувствовать сонливость. Барвинково-голубое покрывало казалось мягким под её головой, и она подавила желание поджать под себя ноги и положить голову на подушки. Она слышала шаги Нарциссы, шлепавшей по коридору. Чайник только что закипел для чая, которого никому из них особенно не хотелось. Остатки ужина всё ещё были разбросаны по островку на кухне — коробки с острым фалафелем, хумусом, пышным хлебом и салатом из Ливанской еды на вынос, которую любила Нарцисса, а теперь и Гермиона — но Нарцисса сказала оставить её на потом, а тело Гермионы было слишком тяжелым, чтобы подчиняться её командам двигаться. Свет в гостиной был приглушенным, лампы заливали комнату мягкими очертаниями сепии и теней. Её шея всё ещё болела, а мышцы начали болеть после долгого дня в театре, и ей было так комфортно. Может быть, она могла бы просто переночевать здесь, на диване… Тихий смешок прервал её размышления, и она открыла один глаз, чтобы увидеть Нарциссу, идущую обратно в гостиную с маленькой бутылочкой масла. — Извини. — Гермиона неохотно села. — Я на минуту уснула. Нарцисса не ответила, но осторожно подтолкнула Гермиону вперед на сиденье, чтобы она могла проскользнуть сзади, её ноги обвили бедра Гермионы. Притянув Гермиону к себе, она нежно поцеловала девушку в шею. — Возможно, тебе будет легче, если ты ляжешь на пол, — пробормотала она, и Гермиона подняла бровь. — Массаж твоей шеи. — Нарцисса выглядела растерянной, держа бутылку. — Она всё ещё болит. Это был не вопрос, но Гермиона кивнула. Однако, вместо того, чтобы слезть с дивана на пол, она откинулась назад, повернув голову и нащупав губы Нарциссы. Она попыталась переместить своё тело, чтобы облегчить угол, но Нарцисса твердо удержала её. — Не очень хорошая идея, дорогая, — хрипло сказала она, но её губы скользили мягкими горячими поцелуями по щеке Гермионы, а руки покоились на её животе. Гермиона снова закрыла глаза, склонив голову набок, и тихо застонала, когда Нарцисса спустилась к её шее, а распущенные волосы защекотали ухо. — А это? Нарцисса одобрительно замычала, медленно отрываясь от кожи Гермионы и улыбнувшись короткому, преувеличенному надуванию губ, которым Гермиона наградила её. Руки скользнули к её плечам, и Гермиона почувствовала, как кардиган соскользнул с её тела. — Тебе следует забрать его обратно. — Оставь себе, — пальцы Нарциссы запутались в волосах Гермионы, собирая локоны в пучок высоко на её голове. — На тебе он смотрится лучше. — она протянула руку и быстро расстегнула верхнюю пуговицу туники Гермионы, сдвинув вырез немного ниже, и девушка почувствовала внезапный прилив тепла от резкости этого, от рук, так близко к её груди. — Я постараюсь не пролить на него масло. Хочешь полотенце на всякий случай? Гермиона покачала головой. На самом деле её совершенно не волновал верх. Она сползла на пол, взяв с собой подушку, а Нарцисса сняла крышку с бутылки и налила немного масла в руки, растирая его между ладонями. Запах почти сразу окутал Гермиону. Он был теплым, травянистым, успокаивающим, с пронизывающей нитью сладких цитрусовых, наводившей её на мысли о весне. — Масло из мускатного шалфея, герани, апельсина и сладкого миндаля. У тебя нет ни на что аллергии? Гермиона покачала головой. Она знала, что мускатный шалфей помогает при болях в мышцах, хотя никогда им не пользовалась. Она почувствовала, как Нарцисса подошла к ней сзади, сев на край дивана, а затем сильные пальцы начали осторожно ощупывать мышцы её шеи. — Ты напряжена, — пробормотала Нарцисса, и Гермиона не смогла сдержать дрожь, когда пальцы блондинки нашли особенно тугой узел. — Извини. — Всё в порядке. — масло было теплым на её коже. Она чувствовала, как оно медленно проникает в её мышцы, когда Нарцисса начала работать круговыми движениями, её пальцы неподвижно удерживали шею Гермионы, а большие пальцы нажимали вверх и вниз, массируя и разминая самую верхнюю часть позвоночника. Это было успокаивающе, расслабляюще и чувственно – слишком чувственно. Она ощутила, как слегка выгибается назад в руках Нарциссы, желая большего, чувствуя, как её плечи требуют такого же преданного внимания, но ноги Нарциссы по обе стороны её тела удерживали её на месте. — Леди Макбет. — Что? — Гермиона снова вздрогнула, когда пальцы Нарциссы нашли ещё один узел и сосредоточились на нём, тщательно затягивая его. — Ты действительно хочешь поговорить о моей диссертации сейчас? — Отвлечение, дорогая. — Оу. — Гермиона попыталась задуматься. Она знала, что ей следует просто сказать Нарциссе, чтобы она остановилась, но это было чертовски приятно и действительно помогало её шее. Впервые за несколько недель Гермиона почувствовала, как мышцы начали по-настоящему расслабляться, и хотя это могло быть эгоистично, она не собиралась останавливать это. — Хорошо. Поначалу слегка нерешительно, так как её тело тянуло её в одну сторону, а разум теперь пытался тянуть в другую, она начала обрисовывать, как она подошла к этой главе раньше и почему Энди посчитала, что её нужно полностью переделать. Через некоторое время она сосредоточилась. Она всё ещё слишком хорошо осознавала близость Нарциссы, пальцы, которые искали узел за узлом и продвигались всё дальше по шее, но успокаивающий аромат масла и приглушенный свет по иронии судьбы помогали сосредоточиться на мыслях. Она рассказала, что думает о том, чтобы приступить к этой главе сейчас, после Медеи, и о своих опасениях, которые она всё ещё питает по поводу того, как сформулировать свои аргументы. — Леди Макбет — единственная из троих, кто на самом деле мог бы быть мужчиной… ооу. — она застонала, когда Нарцисса попала в особенно трудную точку, и блондинка остановилась. — Нет, продолжай. Это приятно. — Это не слишком? — Нет, — Гермиона покачала головой, и Нарцисса возобновила нежное массирование больного места. — Продолжай, — посоветовала блондинка. — Ну… это пришло мне в голову только сегодня. Но Медея никак не могла быть мужчиной. Спектакль просто не сработал бы: когда мужчина убивает своих собственных детей, это не так шокирует. Ужасно, да, но не то же самое. — Связь между матерью и ребёнком должна быть нерушимой. — Точно. Даже если бы Еврипид исказил это таким образом, чтобы мужчина нёс такое же бремя изгнания и заброшенности (что в любом случае было бы маловероятным сценарием), это всё равно не сработало бы. И с Геддой Габлер также. Ни один мужчина никогда не оказался бы в её положении, в ловушке брака, не имея никакого выхода. Но на протяжении почти всей пьесы леди Макбет является зачинщиком. Она не является жертвой того, что она женщина, как двое других, и Шекспир изображает Макбета как человека, медленно сходящего с ума от вины, а не жены. Это было бы так легко, если бы он ходил во сне и вытирал руки до крови, прежде чем покончить жизнь самоубийством. Но это она, просто потому, что она женщина, и нельзя увидеть, сошло бы ей с рук то, что она сделала. — она сделала паузу. — Я слишком много говорю? — Нет, — Нарцисса покачала головой. — Это интересно. И я думаю, что у тебя есть хороший конфликт между тремя пьесами. Результаты, конечно, одинаковы, но с Макбет у тебя совершенно другой путь к цели. Гермиона улыбнулась. Разговоры об этом всегда проясняли ей ситуацию, и она ценила терпение Нарциссы. Но упоминания о Медее заставили её вспомнить тот день и слишком краткий взгляд на актеров на сцене. — Что ты думаешь о Панси? — В целом или как о Медее? — спросила Нарцисса. — Как о Медее. — Она хороша. — Нарцисса остановилась. — Я видел её на других репетициях, и в ней что-то есть. Иногда я не уверена, достаточно ли этого Медее. Эта роль требует настоящей глубины и опыта, чтобы играть её ночь за ночью, я не знаю многих столь молодых актрис, которые играли бы её. Но МакГонагалл хотела её, поэтому она явно верит, что Панси сможет это сделать. — блондинка капнула ещё немного масла на руки, прежде чем вернуть их на шею Гермионы. — Знаешь, у меня есть билеты на премьеру. Гермиона моргнула, а затем рассмеялась, вспомнив свою выдумку на заседании департамента несколько месяцев назад. — Ты имеешь в виду, что я на самом деле не лгала Маклаггену, когда пыталась его отпугнуть? — Нет, хотя называть меня закулисным работником, возможно, было немного слишком. — Нарцисса улыбнулась. — Ты хочешь пойти? Я думала, мне дали только три, но у меня их четыре. Тебе придётся мириться с Беллой и Энди, но… — С удовольствием. — Гермиона кивнула и повернула голову, чтобы снова улыбнуться Нарциссе. — Спасибо. — Пожалуйста. Пальцы Нарциссы теперь были ниже, обхватывая верхнюю часть её плеч, и Гермиона слегка сдвинулась. Теперь, когда она больше не разговаривала, она прекрасно осознавала своё тело: напряжение в плечах теперь, когда её шея была более расслаблена, жар кожи от масла и прикосновений Нарциссы, легкие, острые боли всякий раз, когда Нарцисса ловила узел и затрудненное дыхание, когда пальцы блондинки коснулись чувствительного места под её ухом. Она знала, что не должна этого делать, но отчаянно хотела большего. Её плечи болели, и Нарцисса не могла как следует до них добраться в топе. — Сними его, — прошептала она, и Нарцисса остановилась. — Пожалуйста. — она прочистила горло и попыталась говорить нормально. — Если ты не слишком устала, чтобы поработать ещё немного на моих плечах… Я могу обернуть себя полотенцем или чем-то ещё, чтобы было легче подобраться снизу. — она знала, что у неё не получилось улучшить ситуацию объяснениями. С чувством вины голос в её голове шептал, что она просто оправдывается, что прекрасно справится с болью в плечах сама, приняв дома ещё одну горячую ванну, но она почувствовала, как руки Нарциссы медленно оторвались от её шеи. — Тогда сделай это. — голос Нарциссы был хриплым, и Гермиона почувствовала прилив тепла в животе. Возможно, это была не такая уж хорошая идея. Ей действительно нужен был массаж так сильно? Нарциссе нужно было вернуться в студия, и ей бы следовало читать... — Я не могу снять его сама, мои руки в масле. Сердце Гермионы начало колотиться в груди, в горле, в животе. Всё её тело словно пульсировало, когда она потянулась к краю топа, стянула его через голову и позволила ему упасть на пол. Она задавалась вопросом, было ли это проклятием или благословением, что она не надела под него топ с ремешками, как обычно, когда было холодно; у неё был только бюстгальтер, простой, чёрный и не особенно сексуальный, но всё же откровенный. Она сказала себе, что Нарцисса всё равно видела большую часть этого раньше, когда надевала комбинезон. Блондинка уже была знакома с изгибами её тела. Но она всё же немного подпрыгнула, когда теплые руки легли на её только что обнажившиеся плечи, а большие пальцы уже осторожно исследовали очертания её лопаток. — Всё в порядке? — Нарцисса пробормотала, и Гермиона кивнула. Она не знала, так ли это. Всё её тело уже разгорячилось от прикосновений Нарциссы, соски в бюстгальтере затвердели, когда пальцы блондинки скользнули под лямки, втирая масло в её кожу. Более длинные взмахи рук Нарциссы теперь охватили и её шею, работая от основания лопаток до верха позвоночника. Гермиона почувствовала, как новые узлы начали растворяться под прикосновениями, но теперь она была ближе к краю. Острые приступы возбуждения захлестнули её тело, когда руки Нарциссы скользнули к её ключицам, верхней части груди и опустились ниже к бюстгальтеру. С каждым вдохом она прижимала верхнюю часть своей груди к ладоням блондинки. Когда Нарцисса снова перешла на плечи, она почти застонала, снова прижавшись всем телом к женщине и не встречая сопротивления. Губы коснулись её уха, и она вздрогнула. Ей хотелось повернуть голову, но она не осмелилась; если бы она поцеловала Нарциссу сейчас, она бы не смогла сдержаться. — Нам следует остановиться, — выдохнула Нарцисса. — Я не могу не касаться тебя, дорогая. Гермиона туманно кивнула, но не пошевелилась, как и Нарцисса. Руки блондинки всё ещё гладили её плечи, мягко, почти лениво. Вокруг них витал аромат масла, и их щёки соприкоснулись, когда губы Нарциссы скользнули по её коже. Ей отчаянно хотелось прикоснуться к блондинке, но она знала, что Нарцисса права. Им следует остановиться. У них обеих сегодня вечером было много работы, и они обе начали рано утром. Но только когда зазвонил телефон Нарциссы, резким гудением из кухни, они неохотно расстались. — Ты должна ответить, — пробормотала Гермиона. Она не знала, быть ли благодарной за то, что их прервали, или нет. — Я должна, — усмехнулась Нарцисса. — Удачное совпадение. — Она откинулась на диване, чтобы иметь возможность передвигать ноги и встать, не беспокоя Гермиону. — Не торопись. В ванной есть полотенце, если захочешь вытереть масло. Гермиона смотрела, как женщина идёт на кухню, проверяет дисплей телефона, направляясь к раковине. Он перестал звонить. — Энди, — сказала Нарцисса, открывая кран. Она выглядела достаточно собранной. И только потому, что Гермиона намеренно вглядывалась, она могла видеть тёмный жар в глазах блондинки, легкое дрожание её пальцев, когда она потянулась за мылом, чтобы смыть масло с рук. — Я перезвоню ей через минуту. Заставив себя подняться на ноги, чувствуя дрожь, Гермиона взяла топ и направилась в ванную. Большая, роскошная, с красивой шалфейной плиткой, облицовывающей огромный душ, отдельно стоящую мраморную раковину и угловую ванную, она была так же красива, как и остальная часть квартиры. Опустив руки под холодный кран, она ополоснула лицо и шею и позволила воде стечь по спине, прежде чем вытереться полотенцем, которое оставила Нарцисса. Но она не задерживалась. Вина начала захватывать её. Она хотела убедиться, что Нарцисса в порядке с тем, что произошло, поэтому быстро надела топ и пошла обратно по коридору. Девушке было не о чем беспокоиться. Нарцисса только начала набирать номер Энди, она потянулась к Гермионе свободной рукой, с мягкой улыбкой на лице и кивком в ответ на вопрос Гермионы: — Ты в порядке? — Энди? — её пальцы потянулись вверх, чтобы заправить выбившийся локон за ухо Гермионы. — Прости, что не отвечала тебе… что? Гермиона могла слышать голос Энди на другом конце телефона, нечёткий и отрывистый, её слова неразборчивы, но рука Нарциссы внезапно застыла на щеке Гермионы. Пока она слушала, её лицо медленно белело, и Гермиона взяла её за руку. Блондинка выглядела так, будто вот-вот упадёт. — Дерьмо, — наконец слабо пробормотала Нарцисса, и Гермиона почувствовала, как что-то тяжелое и холодное застряло у неё в животе. — В какой больнице? Гермиона схватила её сильнее. — Хорошо. Я уже в пути. — она положила трубку, побледнев, и посмотрела на Гермиону. — Белла, — прошептала она. Это имя, казалось, вывело её из оцепенения. — Я должна идти.