This might be crazy

      Найдя в определенный момент упаковку с клубничным молоком, я уже почти забыл о ее предназначении. Не то чтобы я не думал о последнем разговоре с Дионисом, но неделя прошла вполне классно — так что он отошел на второй план.       Молоко появилось рядом с моим мечом после тренировки. Согласно расписанию, я должен был собирать клубнику — занятие, которое мне не очень нравилось. Мне следует отдать должное Дионису за то, как он спланировал этот сеанс.       Когда я пришел в Большой Дом, Дионис стоял на крыльце. Казалось, он о чем-то задумался. Даже выглядел немного грустным. Заметив меня, бог на мгновение закачал головой, словно отбрасывая мысль.       — Нико ди Анджело.       — Сэр.       — Ты помнишь наш последний разговор?       Я просунул соломинку в упаковку с соком… с молоком.       — Да, я обдумал наш последний разговор. Про… то, что травм, вероятно, больше, чем просто… ну, вы понимаете.       Он кивнул.       — Трудно произнести?       Я посмотрел на свою коробку.       — Думаю, да. Я не знаю почему, но… — И пожал плечами.       — Вне всякого сомнения. Пройдет много-много времени, прежде чем боль уменьшится. — Он тоже пожал плечами, как бы произнося: «просто говорю» и «нет смысла приукрашивать».       В недоумении я снова пожал плечами.       — Наверное…       — Ты, кажется, хочешь сказать: «Наверное, ваш комментарий не помогает».       Это именно то, что я хотел сказать.       — …Нет.       — Ты можешь рассказать мне о некоторых других вещах — определенных вещах, — о которых напоминают голоса?       Я сделал глоток клубничного молока. Как и в прошлый раз, меня одолела мысль, что это нелепо — рассказывать обо всех своих проблемах Дионису, богу выживания из ума. Прошло довольно много времени, прежде чем я собрался с силами и продолжил.       — …Конечно, эм, соус тартар. Ну, вы поняли.       Он кивнул, ожидая продолжения. Я уже упоминал Тартар, так что рассказать ему еще раз не составило труда. Теперь мне нужно было позаботиться о других вещах. О том, как я потерял Бьянку и иногда видел ее во снах, прежде чем она решила переродиться. О том, как Минос преследовал меня во время моих попыток вернуть ее. О мои чувствах к Перси. О всей этой неразберихе с Купидоном. Потеря Джейсона впоследствии. Надо ли рассказывать чертовому Дионису о Купидоне и… обо всем остальном, что связано с этой темой?       Я отпил совсем немного.       — Я… — и еще чуть-чуть. — Я… в общем… — сделал очень глубокий вдох и прошептал. — Бьянка.       — Это твоя сестра, верно? — Дионис звучал тише, мягче, чем обычно. Я кивнул. Было чувство, словно я сжимаюсь. Слеза скатилась по щеке.       — Нико?       — Мм? — я засопел, пытаясь сдержать рыдания.       — Мне очень жаль, но я думаю, это важно, чтобы мы попытались продолжить. Тема сложная, но ее нужно обсудить.       В ответ я кивнул. Он был прав. Но другая часть меня (меня ли?) хотела ударить его. Или убежать. Или и то, и другое одновременно. И все же я остался, пока еще больше слез медленно катилось по щекам.       — Она выбрала перерождение. Так?       Еще один кивок. Откуда он вообще знает?       — И здесь как-то был замешан царь…       — …Ми-Минос, — если кто и собирался рассказать эту историю, так это я.       — Большее мне не ведомо, — он говорил правду. Я слышал. Знаю, что сказал, что хочу рассказать все сам, но теперь уже не было такой уверенности.       — Я… — еще тише. — Я… хотел вернуть ее, — хоть и едва слышно, но слова прозвучали. Плечи Диониса слегка приподнялись. Он выглядел так, будто они также вызвали у него воспоминания. — А Минос… «помог» мне. Сказал так, по крайней мере. — Печальный взгляд бога сменился на что-то вроде: «ну, конечно. Это же Минос». — В конце концов… с Перси и остальными… я… я… — я развел руками, но это было слишком. Было больно думать. И какое отношение ко всему имел этот парень?       Я сломался. Не с громким криком, а тихо. Слезы катились по моему лицу, нос заложило, а в голове постукивало. Потребовалось некоторое время, чтобы слезы прекратились — прежде чем я полностью затих.       Возможно, я молчал целый час. В какой-то момент Дионис сделал глубокий вдох.       — Нико ди Анджело?       — А?       — Что ты думаешь о… обращении к психотерапевту?       Я поднял глаза. Но он был моим психотерапевтом. О ком Дионис говорил? О чем?       — В Нью-Йорке есть психотерапевт для полубогов. Я могу отвезти тебя туда завтра. Может быть… так будет проще. Поговорить с ней, а не со мной.       Я пожал плечами. Мне было все равно. Наверное. Я чувствовал себя плохо. Голова болела.       — Мы встретимся завтра.                     Следующим утром я проснулся рано. На тумбочке стояла коробка с Виноградным соком Минат-Мэйд. Я поднялся с кровати и вышел за дверь, забыв взять напиток с собой. Дионис стоял прямо возле моего домика.       — Пойдем. У тебя свободный день. Мы отправляемся в Нью-Йорк. На машине.       Я молчал по пути к ней. Уилл хотел бы, чтобы я позавтракал, но голода не было. Дионис ничего не делал и не говорил. Он только открыл для меня дверь и заставил еще одну коробку сока появиться в подстаканнике. Я не притронулся к ней.       — Центр ментального здоровья для полубогов.       Это заставило меня поднять взгляд. Поездка заняла у нас… время. Не могу сказать сколько. Я выглянул в окно. Здание было мрачным и не внушало надежды.       — Попросите доктора Треворсон, — вот и все, что сказал бог. — Я не могу зайти с тобой. Таковы правила. Никаких богов в Центре ментального здоровья для полубогов.       Ладно, в этом был смысл, видимо. В том, что из всех возможных людей именно Дионис соблюдает данное правило, я сомневаться не стал.       Я чувствовал много и в то же время ничего. Просто не знал, действительно не знал. Не знал, пока ждал врача, и не знал, когда он пришел за мной.       Сеанс прошел как в тумане. Я вышел из кабинета с одной только мыслью: нет. Не хочу лечиться у доктора Треворсон. И, честно говоря, вряд ли она хочет или даже знает, как меня лечить. Стоило слову «Тартар» прозвучать — и все было кончено.       Дионис ждал в машине, казалось, глубоко задумавшись. Мне было интересно, уезжал ли он куда-нибудь еще или просто провел все это время в ожидании. Я опустился на свое место.       — Как все прошло?       Я посмотрел на него. Очевидно, этого оказалось достаточно.       — Значит… нам следует обсудить иные варианты.       Совершенно не понятно, что он имел в виду. Но я также потихоньку уставал от незнания.       — Ты еще не завтракал, — сказал Дионис. Я пожал плечами. — Так что мы едем тебе за перекусом. Есть предложения?       Почти на автомате я ответил: «Не знаю», но потом вспомнил, что больше не хочу ничего не знать. Что угодно лучше, чем незнание. Поэтому я попросил небрежно приготовленные блинчики с шоколадным соусом и взбитыми сливками. Хороший выбор, по-видимому, раз уж Дионис улыбнулся.       — Замечательно.       Через несколько минут мы вошли в Дэннис. Из-за излучаемой им энергии хаоса, место для сеанса терапии это, мягко говоря, сомнительное. Небрежно приготовленные блинчики, тем не менее, у них в ассортименте присутствовали. Сейчас они воплощали для меня уверенность, и я собирался держаться за нее.       Когда мы сели — вместе с моей тарелкой, наполненной блинами (и всякими другими штуками, типа, Америка, придержи коней, мне нужна только одна порция), — Дионис поставил коробку Деметриного божественного апельсинового сока в центр нашего столика.       — Стойте. Я сначала хочу съесть один из этих блинов без добавления тревожности.       — Угощайся.       Вкус был как у небрежно приготовленного блинчика со взбитыми сливками и шоколадным соусом. И я собирался смаковать каждую небрежную его часть. Через некоторое время Дионис уже не обращал на меня внимания. Он осматривал толпу. Я задался вопросом, не пытается ли он заметить в ресторане Олимпийцев. А ресторан ли это? Можно ли Дэннис вообще назвать «рестораном»? Возможно, в других языках найдутся более точные термины.       Доев блинчик, я просунул соломинку в коробку с соком. Звук привлек внимание Диониса, и он обернулся ко мне.       — Итак. Позволь начать с того, что тебе не нужно туда возвращаться.       — Разве первый сеанс не всегда самый стремный?       — Для большинства полубогов это так и работает, — а, значит, есть еще полубоги, которые ходят на терапию? Почему мы об этом не знаем? — Но, взглянув на тебя, я понял, что тебе это не поможет.       Я оторвал рукой небольшой кусочек блина.       — Так… что теперь?       Дионис жестом указал на коробку с соком.       — То есть вы хотите продолжать… — консультировать меня? Устраивать мне терапию? — …помогать мне.       — Да.       — Ладно.       На секунду он задержал на мне взгляд.       — Это также означает, что ты должен доверять мне.       Довериться? Что-то чересчур, чувак. Я позволю тебе беседовать со мной, но довериться тебе? Да ни в жизни.       — Частично.       Он не ответил. Я откусил еще немного от блинчика. Затем сделал глубокий, глубокий вдох.       — Вскоре после ее смерти… я продолжал слышать голос Бьянки в своих снах. Это… тоже причиняет боль. Сейчас меньше, наверное, потому что… она переродилась. Но теперь и Джейсона больше нет. — Я ощутил, как слезы снова подступают. Мое горло сжалось. Я уставился на блины (и прочую дрянь) на своей тарелке — я знал, что не смогу все это доесть, но теперь это казалось еще более нереальным.       — В тебе много старого горя. Может быть больно проработать его. Но важно, чтобы ты научился справляться. Так твоя жизнь станет лучше. А ты, Нико, лучшей жизни заслуживаешь.       — Я… постараюсь научиться справляться. Я сделаю все возможное для этого. Правда.       — Я верю тебе. И насчет… — Он остановился. Насчет чего? — Забудь.       Забудь что? Я ждал, пока бог подаст какой-нибудь знак, но этого не случилось.       — Мы обсудим на следующем сеансе.       Хотелось надавить, — но либо оставлю все как есть, либо он сотрет последние тридцать секунд из моей памяти. Медленно я вновь принялся за блин. Еще надо будет запастись соком. Черта с два я позволю Дионису управлять расписанием наших сеансов.