This might be crazy

      — Нико ди Анджело?       Я оглянулся. Дионис сидел на бетонном блоке возле скалодрома. Я вздохнул и подошел к нему.       — Сэр, — он сунул мне кружку. — Есть ли что-то срочное, о чем ты хотел бы поговорить прямо сейчас?       Я изогнул брови.       — Нет. Я думал, это вы хотите что-то обсудить. Потому что именно вы позвали меня, вложили кружку в руки и объявили о начале сеанса.       Я опустился рядом с богом.       — Верно, но если время не терпит, я бы предпочел обсудить срочности, а не запланированное мной.       — Спасибо, но ничего такого. Можем продолжить то, что вы запланировали.       Дионис кивнул. Моя кружка наполнилась анисовым молоком. Я держал ее на коленях, готовясь к тому, что вот-вот должно произойти.       — Следующее, о чем я хотел поговорить, это… — да, да, Бьянка. — …Аид.       Погодите. Что это вы несете?       — …Аид? — кружка чуть не выпала из рук. — В смысле… о Подземном мире? О месте?       — Нет, я имел в виду твоего отца. Знаю, Нико, это будет тяжелая тема…       — Разве вы не… Я думал, вы хотели поговорить о Бьянке. Потому что… в прошлый раз…       Я был так растерян, что слова не шли.       — За целую вереницу сеансов мне хотелось обсудить несколько вещей, которые впоследствии привели бы к твоей сестре, — в его взгляде отразилось беспокойство. По виду он догадывался, что совершил ошибку. — Но, как я уже говорил: я знаю, что это будет трудная тема. Но я также считаю, что она станет одним из краеугольных камней на пути к выздоровлению.       О, он знает, что будет трудно. Что ж, тогда-то все намного лучше. Я посмотрел ему прямо в глаза.       Несколько секунд длилось молчание.       — Расскажешь, о чем ты сейчас думаешь?       — Наверное, именно о том, о чем вы догадываетесь: почему вы не предупредили меня заранее, чтобы я мог подготовиться? Я просто… Я был там, а потом оказался тут, и… и… почему не предупредить заранее, чтобы я мог подготовиться?       Я покачал головой.       — Просто… И… почему вы не предупредили меня заранее, чтобы я подготовился? Я ведь… А еще я… То есть… зачем мне говорить олимпийскому божеству о том, что я — или сын другого важного бога — чувствую к этому самому богу? Я…       Я остановился. Это могло быть воспринято как неуважение.       — Продолжай, Нико. Все в порядке. Я понимаю, к чему ты клонишь.       Ага, конечно.       — Ну… это… хм, — я сгорбился. — Что бы я ни сказал, в будущем вы можете этим воспользоваться. Даже если на это уйдут годы или столетия, а может оно произойдет и на следующей неделе. И… почему вы не предупредили, чтобы я мог подготовиться? Я просто… — Я постучал по скамейке и снова покачал головой. — Я просто шел по лагерю и…       Я прижал к груди кружку.       Дионис медленно кивнул.       — Я… знаю. И понимаю, что тебе неловко говорить на эту тему. — Он на мгновение посмотрел на бетонный блок. — И… что мне стоило бы предупредить тебя заблаговременно.       Я не ответил. Сейчас мне претила мысль ответить хоть что-нибудь.       — Схожу в уборную на минутку.       — Конечно.                     Вернувшись, я все еще не знал, как говорить и что сказать. Поэтому вместо слов я просто уставился на кружку. Через некоторое время Дионис кашлянул. Не поднимая глаз, я услышал раскаяние:       — Возможно… мне следовало углубиться в то, как я планирую помочь тебе, — считаете? — Видимо, у меня сложилось неверное впечатление, что ты легко адаптируешься к большинству обсуждений.       — Что… Как… — Мои руки немного дрожали. Капля молока упала на брюки. — Расскажете теперь? Объясните, я имею в виду?       Бог кивнул.       — Что ж, хм… во-первых, мы можем потратить столько времени, сколько, по-твоему, понадобится на то, что я запланировал, — я медленно кивнул, но все еще не поднимал взгляда. — Я хочу попытаться добраться до самой сути твоего горя по сестре и постараться проработать его и помочь тебе с ним справиться. Не только потому, что так будет легче с ним жить, ведь оно так долго оставалось бесконтрольным, но и потому, что, как мне кажется, впоследствии это станет способом поговорить о других мучащих тебя вещах. Например, о твоем отношении к Перси Джексону…       В этот момент сердце забилось о грудь, пока до меня не дошло, что бог, вероятно, говорит о моей к нему ненависти. Мне все еще казалось, что я никогда не расскажу Дионису о своих истинных чувствах к Перси.       — …А также о Джейсоне Грейсе и, что немаловажно, о твоем путешествии через Тартар, — слово «путешествие» насторожило. Будто речь шла о веселой прогулке по лесу. — И я считаю, что, объединив все эти темы, мы сможем активно поработать над тем, чтобы заглушить голоса у тебя в голове, а не просто научиться жить с ними. Думаю, Аид — тот, кто сыграл свою роль в твоем отношении к Бьянке, так что сначала я хочу поговорить о нем. Он заслуживает как отдельной беседы, так и места в более важной проблеме. Сначала нам нужно поговорить об Аиде, а уже после правильно настроиться на Бьянку. Как я уже говорил, я, возможно, неправильно просчитал твои возможности.       Небольшая пауза, несколько секунд молчания.       — Теперь я спрошу: что ты сейчас чувствуешь?       У меня было время подумать над ответом, и Дионис отнесся с пониманием. Тем временем я допил анисовое молоко.       — Мне кажется, это хорошая идея — попытаться разобраться в поставленных вопросах, хоть мы оба осведомлены обо всех тяжестях и трудностях этой работы. По-моему, оно того стоит, если мне действительно станет лучше. Однако… — Я посмотрел на свои руки. — …я был бы очень признателен, рассказывай вы заранее о своих планах. Потому что разговор о царе Миносе также связан с этим, так ведь?       Кивок.       — Ага. Так что… вот.       Я опустил ладонь на чашку.       — Я рад, что ты все еще доверяешь мне настолько, чтобы продолжать. И, Нико… — Он смахнул прядь волос с лица. — Мне… мне, наверное, жаль, что я не сказал тебе раньше. Это была ошибка, и я постараюсь не повторять ее.       Меня осенило: это был первый раз за время терапевтических сеансов, когда Дионис действительно извинился передо мной. На самом деле, я впервые в жизни слышу, как бог извиняется.       — Спасибо, — теперь я поднял голову. Мы оба улыбались. — Думаю, я буду готов к следующему сеансу через пару дней.       — Тогда ты пока свободен. Я вскоре отправлю коробку сока.       Я поставил кружку и встал.       — Пока, Дионис.       — Пока, Нико.                     Моя улыбка угасла, пока я шел к домику Аполлона. Я постучал и попросил Уилла, который сразу же подошел к двери, обнял меня за плечи, и мы зашагали к домику Аида. А там сели на крыльцо.       — Все нормально, Нико.       Я нежно взял его лицо в ладони и поцеловал. Он обнял меня за талию. Отстранившись, я прижался к его груди и обхватил его руками.       — Дионис только что сказал мне… будет трудно. Короче говоря, он хочет решить несколько вопросов, чтобы мне полегчало в отношении Бьянки. После этого он хочет вернуться ко всему, что произошло после ее смерти.       Я прижался к нему. Было страшно.       — Это… звучит так, будто следующие несколько недель будут тяжелыми.       — Я… я бы сказал, месяцев.       Уилл притянул меня ближе и поцеловал в лоб.       — У тебя все получится. Я знаю, что получится. И что такое несколько месяцев или даже несколько лет, если впоследствии это означает всю оставшуюся счастливую жизнь после?       Я не ответил. Объятия Уилла были теплыми и уютными, и это заставило меня почувствовать себя немного, совсем чуть-чуть в безопасности. Он поймет.