This might be crazy

      Темная фигура опустила руки на замок Большого Дома. Он открылся с тихим щелчком. Человек, одетый в тени, прошел дальше в особняк, через гостиную, туда, где располагались управляющие лагеря.       Проскользнув мимо двух комнат, в которых, как он знал, не было никого из интересующих его людей, человек резко остановился перед одной из дверей. Он повернулся к ней и постучал. Когда никто не ответил, он постучал снова, на этот раз громче.       Теперь посетитель услышал шаги, доносящиеся изнутри комнаты. Кто-то медленно подошел и остановился прямо перед дверью.       — Аид?       — Открывай.       — И тебе доброй ночи. Что именно ты здесь делаешь? Уже два часа ночи…       — Тебе не нужно объяснять, что я здесь делаю. Теперь открой дверь.       Медленно, дверь слегка приоткрылась. В коридор хлынул небольшой поток света. Аид моргнул.       — Что ж, проходи, дядя…       — Не надо мне тут «дядя».       Дионис закатил глаза.       — Тогда просто входи. Я не хочу, чтобы ты разбудил Хирона и Аргуса.       — Аргуса?       — Ты вообще знаешь, кто работает в этом лагере?       — Я думал, что знаю!       — Просто заходи уже.                     Аид вошел в комнату, которая выглядела именно так, как и следовало ожидать от комнаты, оформленной богом безумия без помощи его любящей жены. Многие вещи лежали там, где их по логике быть не могло, интерьер не сочетался между собой, а некоторые важные предметы мебели отсутствовали, например, лампа. Было непонятно, откуда в комнате свет исходит свет. Однако Аид не обратил особого внимания. Он выдвинул стул и сел, прежде чем Дионис разрешил это сделать. Бог вина закатил глаза и опустился на пол, спиной к каркасу кровати.       Аид уставился на ковер.       — Ты разговаривал с Нико.       — Отрицать не стану, — Дионис взмахнул рукой. Появилась диетическая кола. — Хочешь что-нибудь выпить?       — Не буду я пить ничего, сделанного тобой!       Бог вина пожал плечами.       — Справедливо, — он открутил крышку и сделал глоток. — Я действительно проводил беседы с Нико, так как…       Аид сердито покачал головой.       — Я не хочу, чтобы ты разговаривал с моим сыном. Ты — не сертифицированный психотерапевт, а даже если бы им был, я все равно запрещаю!       — Он выбирает самостоятельно. Скажи он мне, что больше не хочет со мной беседовать, я бы оставил его в покое.       — Тебе вообще не следовало предлагать ему поговорить с тобой! А найти ему настоящего психотерапевта! Оставил бы его в покое! Я…       Аид повернулся к окну. Он тяжело дышал. Его левая рука сжалась в кулак.       — Аид, что тебя больше всего беспокоит при мысли, что я беседую с Нико?       — А ты как думаешь, больной?       — Я не знаю. Мысли твои читать я не умею.       Ты можешь, это часть твоей компетенции, подумал Аид, лишь ты один отрицаешь оное. Он раздраженно вздохнул и затих.       — Молчание не поможет…       — Я не хочу, чтобы ты причинил Нико боль. И я боюсь того, что он тебе рассказал. Он и правда сказал, что поступал по доброй воле, но кто знает, чем ты его накачал и что принудил говорить? Что если эти вещи достигнут Олимпа и развяжут войну?       — И как они должны достичь Олимпа?       — Ты что, идиот?       — Мне нравится думать, что нет, — Дионис вздохнул. — Я никогда не расскажу никому на Олимпе то, что Нико говорит мне. Подобное считалось бы нарушением доверия. Став его терапевтом, я обязан держать сказанное им в тайне. Сам не пробовал, но думаю, нас ждут ужасные последствия в случае, если я проболтаюсь.       — Как будто ты когда-нибудь боялся последствий.       Бог вина сделал глоток.       — Аид, тебе не приходило в голову, что я не хочу выдавать слова Нико кому-либо в принципе и что я честно никогда так не делал? Я ничего не рассказал другим богам, Хирону, ничего его парню, черт, да я даже Ариадне ничего не сказал.       Аид сжал кулаки.       — Кто знает…       — И уж точно я не хочу никому рассказывать то, что он говорит мне о тебе. Он продолжает защищать тебя, и не думаю, что кому-то это интересно. Просто… Аид, ему хочется наладить отношения. По-настоящему хочется.       Аид хлопнул кулаком по столу.       — Я… я… — он глубоко, с дрожью вздохнул, четь ли не кипя от гнева. Однако гнев быстро сменился печалью. — Это… я… Я тоже. Я хочу поддерживать хорошие отношения с Нико.       — Тогда ты должен отбросить свою гордость, предрассудки и все остальное и попытаться эти отношения начать.       — Я действительно хочу! И я хочу, чтобы он был счастлив. Но… я просто… не могу перестать думать о том… что ты воспользуешься его словами против него, или против меня, или против Олимпа.       — А что, если я поклянусь на реке Стикс не делать этого? Тогда-то ты заткнешься, соберешь свои манатки и дашь мне поспать?       — Ты… что?       — Клянусь рекой Стикс, что не подорву доверие Нико ко мне. Без его согласия я никому не расскажу ничего из того, что он поведает мне по секрету.       Аид почувствовал, как темная, древняя сила пронеслась по комнате, стоило Стикс принять клятву.       — Ты…       — Теперь счастлив?       — Не совсем, — заворчал Аид. — Это все еще ты. Что, если ты ранишь его?       — Я не хочу ранить Нико. Мне больше нечего сказать.       Аид затих. Долгое время он смотрел в окно, в ночь.                     — Как мне помочь ему?       — Ты должен спросить у него сам.       Раздраженный, Аид вновь покачал головой.       — Но… — он пожал плечами, и Дионис поднял брови.       — Если хочешь помочь ему — поговори с ним, Аид. Хватит тянуть время.       — Я не тяну время!       — Впервые он обратился к тебе около месяца назад. Пришло время поговорить с ним серьезно и объяснить, чего ты хочешь и что чувствуешь.       — «Что ты чувствуешь»… звучишь как Персефона.       — Что бы ты там ни думал, поговори с ним. Не играй в молчанку. Сделай это завтра, мне все равно. Я позабочусь об окне в расписании. Хирон все организует.       Аид молчал.       — Хочу, чтобы ему стало лучше.       — Как я уже сказал: теперь ты либо поговоришь с ним и дашь ему почувствовать, что он что-то значит для тебя, либо же навсегда оставишь его в покое, дабы он мог свыкнуться с жизнью без тебя. Решение за тобой.       — Я бы никогда не оставил его одного! — вскочив со стула, закричал бог мертвых.       — Рад слышать. Знаешь, Аид, мне кажется, ты можешь стать таким отцом, коим желаешь быть. Но для этого тебе потребуется приложить усилия.       — Да будет так!       — Опять же, рад это слышать.       Аид уставился в пол. Его кулаки дрожали.       — Я… — Аид направился к двери и открыл ее. — Слишком много. Я… — он вновь пожал плечами. — Чем бы ты ни занимался, не причиняй вреда моему сыну. Если ты что-то там и делаешь, то старайся помочь ему.       — Это я и пытаюсь сделать. И, Аид, я понимаю, что ты любишь его и хочешь для него лучшего. Иначе тебя бы здесь не было. Но если ты хочешь, чтобы ему стало лучше, нельзя отрицать и твоей роли в этом выздоровлении.       — Знаю, — Аид прошел дальше, в коридор. Он закрыл за собой дверь и прошептал: — Завянь весь твой богами забытый виноград на день-два.       И исчез в ночи.