Нелегкая судьба фотографа

— И вообще, спасибо тебе просто. Ты мне большую услугу сделал. Я не мог больше никому в Москве в тот момент довериться, кроме тебя. Твое здоровье. — я быстро выпил стопку и перевернул ее на столе. Юра подсунул мне лимон. — Да не за что, еще раз говорю. Она и моя подруга. Ты хоть выяснил, кто так рьяно пытается вас разругать? А то не нравится мне это все. Вы оба мои друзья, народ. И вы оба друг с другом счастливы. Меня это устраивает. Кира вон, никого так себе пока близко не пускала и ни из-за одного мужика не ревела мне тут. А тут ты нарисовался. — Шмель кивнул на мое кресло и махнул еще стопку. — Я не хотел, честно. Я еще никогда не думал, что меня она возьмет так. Сначала думал так, на пару раз. А потом цепанула. Особенно после вот того случая. — я хмыкнул, откидываясь поудобнее на кресле. — После Рудовой? — Ага. — Слушай, давай размышлять логично. — ага, полупьяный Шмель, вместе с почти трезвым мной, собрались рассуждать логично. Мы слово «размышлять» не сможем ни сказать, ни написать сейчас. — Кто у нас хорошо фотошопит, кроме Киры? — Любой человек, которому за это хорошо заплатят. — Логично. С Раммом все оказалось абсолютно бесполезно: успел испугаться так, что чуть не обделался и быстро сдал, что абсолютно тут не при чем. Да и пересрал он слишком сильно, чтобы начинать мне врать. Владик всегда боялся в репу от меня получить, даже когда еще тут был. Причина очень проста: когда им с Никитой фанаты прислали плетку, он меня ею так достал, что я ему ее чуть в задницу не засунул и глаз сверху не натянул. А вот к Егору мне пока совсем близко подобраться не удалось. Вертится, как уж в сковородке. Да и туповат он, чтобы такой план придумать. Терки наши были довольно давно, так что он забыл и забил, наверняка. Он молодой слишком, чтобы злопамятным таким быть. В двадцать лет таким мудаком еще стать не успеешь, по себе знаю. Мало времени слишком. Да и сам понимает, что тогда по заслугам получил. — А ты не думал, что это может быть кто-то из близкого круга? — Шмель передвинул мою ногу на кушетку, чтобы нормально встать за новой бутылкой пива. — Зачем? В парнях я не сомневаюсь, в тебе тоже ни капли. Менеджмент? Нет, зачем. Костя бы нормально поговорил. И все. Киевские пацаны никогда бы ее не тронули, большинство ее знает из-за того, что она раньше жила там. На меня наезжать там тоже некому. — я подвинулся от Юры, пока тот что-то чудил со своими напитками. Малыш, за тобой ехать? По попе получишь. Даже нужно. Я сам наврятли доеду. Бе-бе-бе. Не поедешь ты сам никуда. Скоро приеду. Шмель закатил глаза на мою переписку, ведь я умудрился пропустить часть его огромной речи. Толкнув меня в плечо, только улыбнулся и сел рядом, отбирая мобильный. Пикнуть (а точнее матом его накрыть) я не успел, как он уже кривлял нашу с Кирой переписку вслух. — Ты женился бы, ну. Раз у вас все так хорошо. — тату-мастер наставил мне губки бантиком, по которым тут же получил. — Отвали от меня. А насчет жениться, это пожалуйста. Только я ее спугну. Я и так уже натворил. — Че ты натворил? — Я ее заставил с противозатачао. Короче, с таблеток слезть. А у нее там такие были, что она забербе. — тихо рыкнув, я внятно посмотрел на Юру и тот кивнул в знак понимания. — Год или около того надо, короче. Ну вот. Так что скоро крестников можешь увидеть. — О. Пацана Юрой назовете. — Щас. Чтоб ему еще твоя карма передалась? Нет, спасибо. Я сына хочу нормального. Короткий звонок в дверь. Хозяин квартиры, все еще на немного шатающихся ногах и бормочущий что-то о моих будущих детях, пошел открывать. — О, а мы как раз с Пиндюрой говорили о моем будущем крестнике и как вы его в честь меня назовете! Правда ведь, Кирунь? Он отказался, а ты же меня любишь, да? — я улыбаюсь, хмыкая себе под нос и допивая свой стакан до дна. — Да люблю-люблю. Но в эту секунду я люблю Тему больше, потому что он на меня перегаром не дышит и не заставляет моего пока даже несуществующего сына называть Юрой. Юрий Артемович звучит хреново. Поэтому подвинься и дай мне забрать моего парня домой. Кире удалось проскочить и скоро девушка оглядывала результаты нашего замечательно продуктивного вечера. Усмехнувшись самой себе, она подошла ко мне и присела на колени, мягко целуя. Я быстро отстраняюсь, попомнив ее слова о перегаре. — Я тоже пил, не надо. — А я соскучилась. И ты просто по сути явно вкуснее, чем этот. И явно я тебя люблю больше, чем его. — еще один мягкий поцелуй. — Сын Юрой не будет, понятно? — Понятно. Главное, что ты свыклась с фактом того, что они у нас будут. Она закатила глаза и снова наклонилась для поцелуя. Забила уже, наверное, на вкус алкоголя. Шмель что-то ворчал на нас, но Кира только углубила поцелуй, словно назло ему. Девушка тихонечко стонет, заставляя меня немного оторваться, чтобы сглотнуть. Не можем же мы заняться сексом у Шмеля в квартире, правда? — Не можете! — черт, я вслух сказал? Кира хохочет, кажется, да. — Валите к себе и там мне делайте крестника! — Едем! Все! Правда, дома до крестников уже не дошло. Кира простила мой не совсем ровный шаг и лишь иногда посмеивалась. Я завалился на кровать почти сразу как разделся.

***

Ну вот кто бы подумал, что двадцатисемилетний мужик может мило сопеть и что-то бормотать во сне, как пятилетний маленький мальчик. Оказывается, правда мило, иметь маленького мальчика дома. Может, правда сын будет первым у нас? О чем ты мечтаешь, дура стоеросовая? Тебе же сказали, что год ребенка у тебя точно не будет. Чем ты думаешь? Вздыхая, я скидываю пряди волос с лица и целую Тему в немного заросшую щеку. Парень просыпается почти моментально и сыто улыбается, с удовольствием чмокая меня в ответ. Правда, повернув голову, он жмурится, наверняка от головной боли. — Я сделаю тебе крепкого чая. Или сразу рассола? — я хохочу, уворачиваясь от подушки, летящей в меня. — Ладно, поговорили о чем надо хоть? — Да не выпил я столько. Поговорили. Он меня на мысли навел немного. Надо проработать версию. — Ты еще ищешь, что. — Да. Меньше всего мне этого хотелось. Чтобы он проблемы рыл наши. Не хватало только, чтобы по башке еще получил. Проблем у нас много, нас почему-то хотят разлучить с Темой, но нет. — Мы ведь не позволим, правда? — я совсем шепчу, опуская глаза и убирая руку от его лица. Парень слабо улыбается и притягивает мою ладонь обратно, целуя в запястье. — Не позволим, нет. Мы не позволим. Сконцентрировавшись обратно на его похмелье и издевки над этим, я правда пошлепала на кухню за таблеткой и стаканом воды хотя бы. Рассола не найдется. Кстати насчет рассола… Хотелось бы маринованного огурчика. Не соленого, именно маринованного. И рыбы красной, копченой. Ну вот зачем подумала? Сейчас в магазин пойду, покупать. — Я уже сам встал, спасибо. — Тема чмокает меня в лоб, благодарно кивая на врученные ему предметы. Пока он пил, я внаглую притерлась к его теплому телу, губами едва касаясь надписи на груди. Я как Женька, которая так и тянется к любимому дяде всегда. Ну, у меня он, конечно, не дядя, но все-таки. — Я не позволю никому поругать нас, понимаешь? — Понимаю. Но жутко люблю тебя целовать… Просто люблю тебя. Тема чмокает меня в губы и оставляет стоять, пока сам отошел взять еще немного воды. Налив себе, он подает мне мой стакан с соком. Тут же, хмурится, и поднимает взгляд на меня. — Тебе на работу не надо? — я качаю головой. — Отпуск продлила? — Нет. Я. Я не хочу больше заниматься фотографией. Не знаю. — я пожимаю плечами и чуть поворачиваюсь боком, чтобы глазами не встречаться с Артемом. Словно перед папой стыдно, честное слово. — Просто не хочу. Как творческий кризис. У меня нет желания, нет идей. Ничего не хочу. — Танцевать не хочешь? — Пиндюра ладонью проходится по растрепанным волосам и по скуле, приподнимая мой подбородок повыше. — Нет. Я просто ничего не хочу. Как-то не так. — я дергаюсь на месте, начинаю крутиться. Не могу объяснить никак. — У меня словно нет ничего. У меня нет ничего пустого. Я заполняла то, чего мне не хватало, фотографией и танцами. А сейчас я. Ничего. Мне не надо совсем ничего. Просто по тебе скучаю. И хочу тебя только. Ты мне все это заменил. Ты мне вместо моих фотографий говоришь мне, что любишь и что я очень красивая. Ты меня греешь ночью, очень тепло. — улыбнувшись, я утыкаюсь лицом ему в шею. — Ты же совсем не умеешь не скучать. Малышка, что же ты делала тут две недели-то? Ты же с ума сходила. — мужская ладонь поднимается по моей спине выше, и чуть щекочет затылок. Я хихикаю, елозя на месте. — Тогда и не делай ничего. Не надо. — Смешной ты. Жить ведь как-то надо. Я себе могу позволить пару недель делать большое ничего, а так, то надо работать. Плюс, я обещала нескольким людям. — Ты можешь… — Не смей. Я знаю что ты хочешь сказать. — рукой я закрываю ему рот, прекрасно понимая последующую фразу. — Я не буду иждивенкой. — Упрямица. — фыркает Артем, едва освободившись от меня. — Кстати. Ты что делаешь на Пасху? — Дома сижу. Хотя, судя по твоему вопросу, уже нет. — Мама хочет, чтобы мы приехали. И мы с тобой приехали вместе, как нормальные люди. — Как пара. — Ну да. — Конечно. Твоей маме я отказать не могу. Хм. я улыбаюсь. Уже скоро совсем Пасха. Я потерялась во времени. Черт, да что же такое. Я словно сама не своя. Надо брать себя в руки и снова мобилизоваться. Слишком расслабилась с Артемом и позволила ему управлять всем. Надо как-то сжаться обратно в кучу. — Нет. Не надо. Свыкнись с мыслью, что есть кому думать о тебе. — Я вслух сказала? — Ага. Не надо, Кир. Я хочу. Хочу сам. Если мне нужна будет твоя помощь или твое мнение, я обязательно спрошу тебя. — До этого ты как-то имел мое мнение. — Если я знаю лучше, что для тебя или твоего состояния лучше, твое мнение будет держаться на том же уровне. — У нас в отношениях демократия. — Это ты так думаешь. Как обычно. Я закатываю глаза, отодвигаясь от Артема совсем. Пока до него там доходит, я стала понемногу начинать приготовления завтрака. Кушать хочу ужасно. Хм, странно. Совсем уже разбаловалась, и с отпуском, и с Темой. Надо обратно на здоровую нормальную еду, а не яйца жаренные с ветчиной и сыром хомячить. — Ты такая еще маленькая и обидчивая. — Артем подходит ко мне, и мягко целует в затылок, тут же упираясь носом в поцелованное место. — Со мной завтраком поделишься, вредина? — Неа. Раз я вредина. — мне не удается не съежиться и не улыбнуться. Голос дрогнул и превратился скорее в веселый, чем обиженный. — Тогда я с тебя его скушаю. Прямо с тебя. Откуда придется. — губы поползли на шею, легко прикусывая кожу, оставляя немного красноватые следы от укусов. — Даже самыми неприличными способами. — Тем… — я выключаю газ и оборачиваюсь к нему лицом, почти натыкаясь на его губы. — Со мной что-то не так. Я веду себя странно. Секунду назад готова была обидеться на тебя на месяц, едва ты коснулся, я захотела с тобой заняться любовью, а сейчас готова просто поплакать. — Я замечаю, спасибо. — Тема вздыхает и улыбается уголком губ. — Слушай, я знаю, что ты будешь возражать, но блин. Ты стала есть больше рыбы, больше соленого, намного больше сладкого. Тебе хочется больше отдыхать. Ты больше хочешь, чтобы я с тобой был. У тебя настроение меняется, и вообще. — ладонь ложится на мой плоский живот и немного прижимает. — Может, там уже кто-то живет. — Я сомневаюсь. Кажется, просто побочка от отмены таблеток. Вот и бешусь. Врач говорила делать все как обычно и есть, что хочется. Но я сделаю тест, чтобы совсем тебя убедить. Я знаю, насколько ты сильно хочешь, Тем. Просто пока из нас двоих неспособна на ребенка именно я. — я положила свою руку на его. Чмокнув Артема, я высвободилась, пока он там так и стоял. Знаю, что порадовать его будет нечем, но я попытаюсь. Тест упрямо не показывал вторую полоску. Ни второй, ни третий. Вздохнув, я вернулась на кухню, прибрав к рукам все три картонки. Тема тащил колбаски из омлета себе в рот и что-то смотрел в своем телефоне. Увидев, что у меня в руках, парень с надеждой на меня посмотрел. Я качаю головой и выкидываю все в мусорку.