***
Спустя некоторое время
— Прости, я пропустила собрание, — поспешно затараторила Рей, когда Минато вернулся домой и устало разулся. — Я помогала Обито с новым дзюцу. Заметив, что брат молчит, она взяла его за руку, заглянув в такие же голубые, как у неё самой глаза: — Минато, что произошло? — Голос Рей был тих. — По дороге домой я заметила, что все взволнованы. — На собрании сообщили, что вчера шиноби из Скрытого Камня незаконно перешли границу Страны Огня, — ответил Намикадзе, сжав ладонь сестры. — Думаю, ты понимаешь, что это значит. Все шиноби это знали, от учеников в Академии до опытных джоунинов… — Война, — прошептала она, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Быть этого не может… Что ещё говорили? — Мощь нашей деревни сейчас мала, поэтому было приказано посылать на поле боя даже детей, повышая их до рангов чунинов и джоунинов, — ответил Минато, прикусив губу. Рей ошалело взглянула на брата, не веря своим ушам. Перед её взглядом пронеслись улыбающиеся лица Обито и Рин, и Какаши, который до сих пор делал вид, что лучше их. Она вспомнила даже маленького Итачи, сынишку Микото и Фугаку Учихи, и поблагодарила небеса за то, что тот был ещё слишком мал, чтобы сражаться. — Ладно, взрослые чунины и джоунины, но дети… — Рей хлопнула брата по плечу свободной рукой, её голос звенел от тревоги: — Даже нашим ученикам ещё нет тринадцати, Минато! У Хокаге действительно не было выбора? — Нет, — жестко ответил Минато с побелевшим лицом, — иначе Конохе не уцелеть. Рей уткнулась головой ему в грудь, шепотом спросив: — Может, он просто о нём не подозревал? — Отстранившись, она отпустила руку брата и направилась к себе в комнату. У лестницы остановилась на мгновение, сообщив: — Я завтра опоздаю на тренировку. Хочу увидеться с Микото в последний раз.***
— Рей-чан! — Микото похлопала подругу по плечам, отстранившись после приветственных объятий, и лукаво улыбнулась, будто они до сих пор были в Академии. — Ты снова успела прямо к готовому обеду. — Это уже входит у меня в привычку, — слабо улыбнувшись, пошутила Рей, снимая сандалии в прихожей. Глядя на подругу в фартуке и с ложкой в руках, Намикадзе была рада, что та на время оставила службу, пока Итачи был достаточно маленьким. Хоть кому-то не грозит гибель… — Тётя Рей, — позвал детский голос, и вскоре показался Итачи, которому недавно исполнилось четыре, но в его тёмных глазах, казалось, отражалась серьёзность человека куда старше самой Намикадзе. — Рад тебя видеть! — Итачи-кун, называй меня Рей, хорошо? — Рей, улыбнувшись, коснулась волос мальчика, что рос у неё на глазах. Твоё детство так быстро проходит, Итачи… — Ты с каждым днём всё взрослее, мы можем общаться на равных. Улыбнувшись, Микото упёрла руки в боки и голосом настолько строгим, что её подруга внезапно вспомнила собственную мать, скомандовала: — Достаточно нежностей — идите за стол!***
После молчаливой трапезы, окутанной тревожной атмосферой, полной дурного предчувствия, Рей вместе с Микото и её сыном вышли к озеру неподалёку от дома Учиха. Итачи взглянул на мать, приподняв брови в безмолвном вопросе; она кивнула, и мальчик сложил печати, стоя на краю деревянного помоста у озера: — Стихия Огня: Большой Огненный Шар! Пламя пронеслось по водяной глади, исчезнув на противоположном берегу. — Удивительно! — Рей захлопала в ладоши и вытянула из кармана конфету, зная, как сын подруги любит сладкое. Она протянула её мальчику, широко улыбнувшись: — Ты такой молодец, Итачи. Держи это в награду, я специально утром отобрала её у Минато. — Спасибо, Рей. — Теперь иди потренируйся с кунаями. Нам с твоей мамой нужно поговорить, а потом я хочу посмотреть, чему ты научился с оружием, — улыбнулась Рей, потрепав мальчика по волосам. Она еще несколько минут стояла, смотря ему вслед, и произнесла так, чтобы только Микото: — Он стал таким взрослым. У тебя хороший малыш, Микото… Микото подошла ближе, взглянув на подругу встревоженными глазами: — Рей, ты в порядке? — Знаешь, на эту войну будут посылать маленьких детей, — тихо протянула Намикадзе, обратив взгляд к озеру; казалось, будто она обращалась в пустоту. Она покачала головой, не веря тому, что ей приходилось это говорить: — Некоторые из них только пару месяцев назад стали чунинами, остальные недавно закончили Академию. И посреди этого кошмара я радуюсь лишь тому, что вас с Итачи война не затронет. — Рей-чан… Печально улыбнувшись, Намикадзе подняла голову к ясно-голубому, такому ж как её собственные глаза, небу, прошептав: — Я ненавижу насилие, Микото. Я еще не на поле боя, но уже ненавижу эту войну. — Её голос дрогнул на мгновение: — Как представлю, что наши с Минато ученики могут… Учиха схватила её за плечи, хорошенько тряхнув, как делала в Академии, когда Рей начинала сомневаться в себе: — Рей-чан, не смей думать об этом, слышишь?! С такими учителями-то! — Верно, — на лице Рей появилась улыбка, что, казалось, разбила сердце Микото своей печалью, — вы с Кушиной всегда не давали мне загрустить в Академии. Теперь моя очередь защищать ваше счастье, поэтому не беспокойся, и позаботься о себе и Итачи. Нельзя, чтобы его это затронуло, Микото-чан. — Разумеется. — Микото убрала светлый локон волос подруги, который закрыл эмблему деревни на протекторе. — Рей-чан, ты тоже береги себя, ладно? Намикадзе лишь прижалась своим лбом ко лбу Микото и молчаливо кивнула, чувствуя, что любые слова рисковали оказаться ложью, ведь она совершенно не знала, что их ждёт впереди и это…пугало.***
Спустя несколько месяцев
— Где Рей? — Поинтересовался Минато, когда Обито и Какаши собрались вокруг него. — Она в лазарете, учитель, — кратко ответил Обито, поморщившись, и прикоснулся к щеке, где красовалась длинная царапина. — Навещает пострадавших шиноби вместе с Рин. Минато улыбнулся собственным мыслям. Его маленькая, хрупкая сестра остаётся самой собой даже на поле боя… — Мы услышали, что наши имена упоминают всуе, — послышался весёлый голос младшей Намикадзе, и на пороге показались они с Рин; Нохара — в обычной одежде, Рей же в униформе шиноби с заплетенными в косу золотыми волосами. Её голубые глаза с нежностью взглянули на брата, брови приподнялись. — Появилось ещё одно задание? — Да, — кивнул Минато, развернув карту, помеченную разными значками. — Нам доложили, что вражеские силы планируют нападение на наши западные позиции. Нужно сдержать их. — Кто пойдёт? — Ты, Какаши и Обито. — Минато нахмурился, проведя рукой по волосам, и нехотя произнес: — Я бы отправился с вами, но у меня другое задание. Рей уже привыкла, что на сложные задания посылают мало людей, и понимала беспокойство старшего брата. Ей самой было сложно подавить тревогу, когда её оставляли с ребятами на одном задании, а Минато в одиночку уходил на второе, что бывало довольно часто. Помогало повторять себе, что никто не сможет одолеть его, ставшего легендарной Жёлтой Молнией Конохи за время войны. От собственного прозвища в рядах шиноби Конохи Рей лишь отмахивалась, улыбаясь, когда её называли Голубоглазым Ангелом за её добрые слова, которые она могла найти для каждого, и усердие, с которым она боролась за близких и любимый дом. — Принято, командир. Ребята, — окликнула она, повернувшись к Обито и Какаши, — на сборы пять минут. Ждите у выхода из лагеря, хорошо? Кивнув, ученики потянулись к выходу, включая Рин, которая с беспокойством поглядывала на царапину на лице Обито. Наблюдая за ними до последнего мгновения, Рей покачала головой. Сдружить их она может и смогла, но вот от неразделённой привязанности спасти они могли себя лишь сами… Стоило двери закрыться за юными шиноби, как Минато притянул сестру одной рукой к своему плечу, как делал в их детстве, что сейчас казалось, как никогда далёким. Он легонько начал хлопать её по спине, тихо попросив: — Сестрёнка, береги себя. — Плавным движением руки опустил ей в карман один из кунаев Летящего Бога Грома. — Не рискуй понапрасну, пока меня рядом нет. — Обещаю тебе, — произнесла она и, поднявшись на цыпочки, прижалась своим лбом ко лбу Минато. — Ты тоже обещай мне это, близняшка. Береги Рей… Улыбнувшись то ли отгоняя голос отца, повторявшего свою просьбу, то ли напоминанию сестры о старом прозвище, данном их матерью, Минато Намикадзе решительно кивнул: — Обещаю.***
— Вы хорошо поработали, ребята, — сказала Рей, потянувшись, когда они возвращались через поле назад в лагерь после выполненного задания. Радости от возвращения домой не мешала даже задетая вражеским кунаем нога. — После возвращения с меня рамён. Улыбнулся под маской даже вечно молчаливый Какаши, которому приходилась по душе готовка наставника. — Правда, я был лучше, да, Рей? — Громко вопросил Обито, который мечтал превзойти своего напарника, чтобы Рин обратила на него внимание. — Когда у меня будет Шаринган… — Не зазнавайся, — пробурчала Намикадзе, резко притянув к себе парня и почесав его макушку; Учиха рассмеялся, пытаясь вырваться. — И не торопи этот момент, слышишь? Шаринган связан с болью, а я не хочу этого для тебя, Обито-кун… — Вот именно, — ворчливо согласился Какаши, хмуро глядя на слишком шумного напарника. — Смотрите! — Обито вырвался и пробежал чуть вперед, не взирая на оклик наставницы. Он нагнулся и сорвал что-то в траве; прибежав обратно, Обито протянул Намикадзе голубой цветок со смущённой улыбкой. — Держи! Рей удивлённо захлопала ресницами, чувствуя как её сердце пропускает удар, ведь ей никогда не дарили цветов. Сглотнув, она приняла подарок, плавно заправив его в волосы, и поцеловала ученика в лоб, краем глаза заметив хмурое лицо Какаши. — Спасибо тебе, Обито-кун, — улыбнулась она, заметив, как щёки Учихи заливает румянец, и поправила его растрёпанные волосы, чтобы не мешали очкам. Выровнялась, махнув головой. — Идёмте, путь ещё не близкий. Трава шелохнулась, хотя ветра не было. Замерев, Рей ощутила присутствие незнакомой чакры, и свистнула. В мгновение ока, оба ученика встали по обе стороны от неё, спина к спине, и вытащили кунаи. — Трава? — Холодно поинтересовался Какаши. Рей лишь кивнула, крепче сжав кунай брата. — Так вот, каков Голубоглазый Ангел Конохи, — прозвучал мерзкий, низкий голос. Из травы поднялось пятеро шиноби. Рей хмуро взглянула на них, не заметив ни единого символа деревни. Либо убийцы, от которых деревня сможет отречься в случае чего, либо наёмники… — Ты доставила нам много неприятностей, девка, — фыркнул тот, который, как она подозревала, был предводителем. — Ублюдок, — прорычал Обито, сжав оружие. — Как ты смеешь! — Тише, — строго приказала Рей, лихорадочно соображая. Они охотятся за мной, не за детьми. Обито и Какаши не должны подвергнуться опасности, но и оставить эту группу на свободе я не могу. Подобное может аукнуться… Выдохнув, Намикадзе отступила на шаг от учеников и взмахнула рукой, раскидав взрывные печати между врагами и своей командой, чтобы выиграть время для задуманного. — Рей, что ты задумала? — вопросил Обито, повернувшись к наставнице, но та промолчала, понимая, что Учиха ни за что её не оставит, если узнает. Именно эта черта была любимой ею в ученике. Именно она заставляла Рей гордиться Обито каждую их тренировку, каждую новую технику, что юный Учиха выучивал с присущим ему упорством… Но временами шиноби должен был принимать тяжелые решения, чтобы спасти больше жизней. Противник ринулся вперёд, и Рей молниеносно сложила знакомые печати Пространственно-временного барьера. — Нет! — Обито ринулся было к ней, но Какаши ухватил напарника за воротник, всё поняв. — Пусти, чёрт тебя побери! Рей! — Ты должен, Обито! Помнишь, что я говорила насчет жизней товарищей? Это мой последний тебе урок! — Ребят окружили черные печати; Рей сглотнула, всё внутри неё не хотело этого делать, но она должна была доставить учеников в безопасное место. — Какаши, позаботься о них! Передайте Минато, что я люблю его! — Рей! — На глазах Обито выступили слезы. На мгновение, Намикадзе показалось, что на них вспыхнул алый свет Шарингана, и её сердце пропустило удар. Я вернусь к тебе, Обито-кун, обязательно вернусь, а ты будь храбрым… — Берегите себя, — прошептала Рей, достав кунай Минато; за её спиной послышались взрывы от печатей. — Пространственно-временной барьер!***
Раненная нога Рей Намикадзе подогнулась, заставив её рухнуть на колени, тяжело дыша… — Попалась, — усмехнулся один из трёх оставшихся в живых шиноби, начав складывать печати, что не были известны Рей; остальные двое встали по другие стороны от куноичи, окружив её. Алый свет залил землю. — Чёрт! — Рей попыталась встать на ноги, но рухнула вновь стоило ступить шаг. Она подняла голову, уставившись на мерзкую ухмылку врага своими ясно-голубыми глазами, всё вокруг начало исчезать, оставляя последним лишь глаза наёмника. Минато, я люблю тебя. Я люблю вас всех. Простите…***
За несколько дней до гибели Обито
Микото Учиха пришла на кладбище, до сих пор не в силах поверить, что Рей погибла. Все это время она считала, что это ложь, твердила, что такой светлый человек просто не мог умереть. Но на похоронах, куда собралась вся деревня, включая Хокаге, она впервые поняла, что это правда. Поняла, глядя в опустошенные глаза своего сына, которого Намикадзе так любила, и Минато, который не мог найти слов, чтобы успокоить плачущих Рин и Обито. Никто из деревни не мог его утешить, даже Кушина, которая не отходила ни на шаг. Оторвавшись от печальных мыслей, Микото остановилась, увидев знакомую, высокую фигуру рядом с могилой Рей. Минато Намикадзе было трудно спутать с кем-либо другим, особенно теперь, когда он, ссутулившись, смотрел на надгробие сестры, что была так на него похожа, и сжимал что-то в руке. — Минато, — позвала Микото, приблизившись к нему. Прикусив губу, она заметила, что парень сжимал детскую фотографию, где был изображен мальчик с маленькой девочкой с хохолком светлых волос, что заснула у него на руках. — Они не нашли тело, но всё равно объявили её погибшей. Я просил продолжить поиски, говорил, что готов отправиться сам, но сейчас война, и мне отказали. А теперь… Всякий раз, когда прихожу в штаб или домой, мне кажется, что она тоже там будет, что улыбнётся и бросится мне на шею. — Минато шмыгнул носом и протянул Микото фото, не глядя на неё. — Знаешь, Микото, когда Рей только родилась, отец сказал, чтобы я оберегал её. Она всю жизнь была такой хрупкой, такой светлой, что, казалось, будто всё хорошее, что было в этом мире собралось в ней. Если бы… Если бы тогда я пошел с ней, то сейчас маленькая сестрёнка была бы жива… Сердце Микото сжалось от боли. — Не вини себя, Минато, — мягко произнесла она, глядя на парня, который упал на колени рядом с надгробием Рей. Положив руку ему на плечо, кратко сжала и продолжила: — Это вина тех шиноби, не твоя. Их обязательно найдут. Рей же… Она бы не хотела, чтобы её любимый брат винил себя в том, чему он никак не мог помешать. Минато Намикадзе сжал ладонь Микото, его плечи задрожали от с трудом сдерживаемых всхлипов, ведь он никогда не мог представить, что будет хоронить Рей, даже в самых худших своих кошмарах. — Прости меня, сестрёнка… Прости, что не уберег тебя…