***
В Конохе перед Рей сразу же предстало ещё одно подтверждение того, что Минато стал Хокаге — его лицо было вытесано на скале вместе с остальными главами деревни. Она радостно улыбнулась, хлопнув в ладоши, и лёгким движением заправила за ухо выбившуюся из косы прядь золотистых волос. Всё ещё с трудом осознавая, что Рей вновь стояла перед ним, Какаши не мог оторвать от неё взгляд, хотя вскоре пришлось это сделать, чтобы отправить учеников по домам. Намикадзе помахала им на прощание: — Ещё увидимся, ребята! — Ну, пошли к Хокаге? — Спросил Какаши, указав в сторону резиденции, что виднелась в конце улицы. — Да! Обогнав друга, Рей ринулась вперёд так легко, будто летела на крыльях. Минато, должно быть, места себе не находил, когда я пропала… Теперь, мы оба сможем снова обнять друг друга… — Минато! — Она рывком открыла дверь кабинета Хокаге и удивлённо застыла на месте. — Р-рей Намикадзе? — Казалось, что у старого Хирузена Сарутоби сейчас случится сердечный приступ. — Н-но… ты же мертва! — Не мертва, — вмешался Какаши, появляясь в двери рядом с Намикадзе, и засовывая голову в кабинет. — Как оказалось, она попала во временную технику, а мы не смогли ничего обнаружить, так как она была заключена в дереве. Рей отмахнулась от слов друга как от назойливой мухи и сделала шаг вперёд, не сводя глаз с Хокаге. Её голос дрогнул на мгновение: — Третий, где Минато? Тяжело вздохнув, Хирузен указал на стул перед его столом, и встретился взглядом с Намикадзе, у которой дрожь пошла по спине от мрачности его глаз: — Какаши, оставь нас. А тебе, девочка моя, думаю, лучше присесть. Нам предстоит многое обсудить.***
Хокаге всё говорил и говорил, Рей слушала и твердила себе словно мантру, что не будет плакать. По крайней мере, не здесь, точно не в кабинете Хокаге. Подняв голову, она тихо произнесла, едва ли думая о том, чтобы подобрать слова: — Значит, Микото и весь клан Учиха мертвы. Можно спросить, о чем вы думали, когда приказали Итачи убить всю свою семью? У неё перед глазами стояло лицо этого улыбающегося ей мальчика, которого заставили совершить такой ужасный поступок. Глубоко вздохнув, она продолжила: — Вы позволили Итачи сохранить жизнь его младшему брату без каких-либо объяснений? — Да, — кивнул Третий, которого Рей, несмотря на свой добрый нрав, в тот момент хотела придушить. — Я пообещал ему, что буду беречь мальчика. — Вы хоть представляете, каково ему сейчас? Я видела глаза этого генина! Он же… — Её голос прервался на мгновение, она покачала головой, взяв себя в руки. — Он теперь ненавидит своего родного брата и эта ненависть вполне может его погубить. Не вернее было бы сказать Саске правду? — Этого хотел Итачи. Ох, Итачи-кун, твоя любовь к деревне и впрямь огромна, раз ты согласился пожертвовать своим кланом. Однако, Саске ты явно любишь ещё больше… Хотела бы я сейчас поговорить с тобой… Рей украдкой смахнула слезы и твердо спросила, сжав в руках ткань своих рукавов: — Где мой брат и Обито с Рин? Почему на месте Хокаге сидите вы, когда есть Четвёртый? — Рей, Обито погиб на миссии почти сразу после твоей пропажи, — ответ был тихим, но даже он заставил Намикадзе сжать кулаки, чувствуя, как мир вокруг начал вращаться. — Они с Рин пали на этой войне и погребены вместе с остальными жертвами. Она прикусила губу, чувствуя как глаза начинает жечь. Обито-кун, ты же так хотел стать Хокаге… Вы с Рин… Такие талантливые… У них же была вся жизнь впереди. Как же ты это вынес, старший брат? У меня сейчас будто сердце разорвётся… Она огляделась, будто надеясь, что Минато сейчас зайдёт в кабинет и обнимет её, что у неё будет возможность выплакать всё на плече старшего брата, как было в детстве. Не глядя на Хирузена, Рей Намикадзе спросила одними губами: —Минато… Где он? — Думаю, ты знаешь, что Кушина была джинчуурики девятихвостого. Во время рождения их ребёнка, печать ослабла. На них напали, и хвостатый вырвался на свободу. — Рей перевела на старика шокированный взгляд, понимая, каким пеклом это могло грозить Конохе. Кивнув, Третий продолжил: — Кушина выжила благодаря выносливости клана Узумаки. Минато же, ставший Четвёртым Хокаге, защищал Коноху. Много шиноби погибло тогда от лап лиса… Среди них и Минато с Кушиной. Умирая, Четвертый запечатал чакру хвостатого внутри своего сына. Рей, твой брат был героем. Он спас Коноху, пожертвовав собой. На мгновение, Рей показалось, будто она лишилась возможности дышать. Она больше не могла находиться в этом кабинете, стены которого начали смыкаться вокруг неё. Вскочив на ноги, она направилась к двери, остановившись лишь на мгновение, чтобы спросить, держа руку на дверной ручке: — Наруто ведь сын Минато и Кушины, верно? — Да.***
Рей промчалась мимо ожидающего Какаши и побежала наверх по коридору. Выбежав на крышу, подошла к краю и уставилась на лица Хокаге, хватая ртом воздух, словно выкинутая на берег рыбёшка. Она подняла взгляд на каменное лицо брата и тихо взвыла, прикусив губу. Боль наполняла её всю, боль, которую прежде она не чувствовала. Худшая боль в мире, ведь Минато всегда казался вечным, ей всегда казалось, что они будут неразлучны, что они всегда будут… Близнецы Намикадзе. — Рей, — позади раздался голос Какаши. — Оставь меня одну, Какаши! — Значит, тебе всё рассказали, — вздохнул шиноби, приблизившись и встав слева от Намикадзе. Он протянул ей пожелтевшую от времени фотографию. — Это было возле твоего надгробия. Я забрал, пока ты говорила с Хокаге. Дрожащими руками взяв фотографию, Рей глянула на неё — там была изображена она с братом. На задней стороне значилось каллиграфическим почерком: " «Близнецы» Минато и Рей», а чуть ниже было написано мелкими буквами, которые принадлежали Минато: " Сегодня моей сестрёнке исполнилось восемнадцать. Но для меня она всё такая же, как на фото. Горжусь и безумно люблю, чтобы не произошло дальше». Намикадзе прижала фото к груди так бережно, будто оно было частичкой Минато, и, всхлипнув, заговорила: — Он привел меня сюда, когда мы были маленькими. Ему было шесть, а мне четыре, кажется. Нам пришлось прятаться, поэтому никто нас не поймал. Именно здесь я сказала ему, что из него вышел бы прекрасный Хокаге. Пообещала ему, что помогу выполнить эту мечту, ведь тогда его глаза так сияли. — Она ударила ладонью по груди, судорожно вздохнув. — Ты бы только знал, как я сейчас жалею об этом! Ведь… если бы он не стал Хокаге, то сейчас был бы жив! — Ты не можешь этого знать, Рей. Суровый тон Какаши привел девушку в ярость. Она подошла ближе к нему и хлопнула ладонью о его грудь. — Как ты можешь так спокойно об этом говорить? Ты хоть что-то чувствуешь, Хатаке Какаши, или нет? — С каждым словом она била его в грудь, чувствуя, что ей впервые в жизни хотелось кричать. — Они все погибли: Обито, Рин, Кушина, Микото, Фугаку, Минато… А ты… Ты хоть понимаешь, что я сейчас чувствую или нет?! И хоть тонкий голосок разума повторял ей, что Какаши пережил тоже самое, она не могла сдержаться, последними усилиями воли борясь с горем. Лучше бы я так и осталась в том дереве… — Понимаю, — тихо ответил шиноби, схватив её за руки. Крепко прижав Рей к груди, он продолжил: — Никто из нас не мог найти себе места, когда ты исчезла. Мы с Обито винили себя в этом, но хуже всего было Минато-сэнсею. Именно поэтому он согласился стать Хокаге — не только, чтобы осуществить вашу мечту, но и ради изменения деревни, чтобы все жили в мире. Он не хотел, чтобы кто-то пережил те же самые страдания. Эти слова стали последней каплей. Рей разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь друга, который теперь стал намного выше её. — Минато… Минато… Если бы ты только знал, что я жива… Какаши робко коснулся её волос, чувствуя как новенький протектор, что Хокаге передал ему, потяжелел в его кармане. Сейчас было не до того, ни ему, ни Рей. — У тебя всё ещё есть ради кого жить, Рей. Точно ведь… Наруто… Рей подняла покрасневшие от слёз глаза и повернулась к изваяниям Хокаге, что безжизненно глядели на них со скалы. И, хоть ей всё ещё было больно, она знала, что должна была сделать. Минато бы сделал это ради неё. Я позабочусь о нём, Минато. Я позабочусь о твоём сыне. Обещаю…