Ураган

Мужчина сидел напротив, не произнося ни слова. Он не ожидал услышать то, что услышал. Девочка ведь такая маленькая. Сколько ей вообще лет? Четыре, пять, шесть? Она такая юная, а рак – это очень серьёзная патология. – То есть... Третья стадия рака сердца? – вновь уточнил Робин, смотря на Миллс, что еле сдерживала слёзы. – Да, – тихо ответила девушка, по щеке которой всё же скатилась одинокая слеза, которую она поспешила вытереть. – Что говорят врачи? – Врачи? – горько усмехнулась девушка. – Они говорят, что нужна пересадка. Мы стоим в очереди, однажды нам даже повезло приблизиться, была возможность прооперировать Рину, но в последний момент появился другой пациент, и сердце отдали ему. – Что значит «отдали»? – не понял блондин, нахмурившись. – То и значит. Мужчина лет сорока... Богатый, сердце отдали его дочери. Он заплатил баснословные деньги больнице и нам просто напросто сказали, что придётся снова ждать. Прошло уже несколько месяцев, а донора нет... Я уже не знаю, что мне делать, – рассказывая это, из глаз брюнетки то и дело лились слёзы. На душе скребли кошки, так сильна была её боль за дочь. – Она такая маленькая, – прошептал Локсли, проводя рукой по светлым волосам. Ему было тяжело слышать о том, что такая малышка мучается с такой серьёзной болезнью. – Я так боюсь её потерять, – внезапно вырвалось у Реджины и она всхлипнула, заставляя сердце Робина биться быстрее от волнения. Инстинктивно он придвинулся ближе и обнял девушку, позволяя ей дать волю чувствам, что она и сделала. Вцепившись пальцами в светлый пиджак, она спрятала лицо в изгибе его шеи, слёзы то и дело лились из глаз, и она была не в силах это остановить. Миллс чувствовала, как мужчина положил свою ладонь ей на спину и начал поглаживать аккуратными и неуверенными движениями. Ей уже было плевать, что она когда-то зареклась не приближаться к этому мужчине ни на шаг. Она впервые за последние несколько месяцев выпустила наружу все свои эмоции и чувства, которые подавляла до этого момента. А сердце Локсли от чего-то саднило, оно болезненно сжималось в груди. Из-за неё. Что это, чёрт возьми, такое? Всхлипы стихли, девушка уже больше не дрожала и слёзы, кажется, тоже перестали течь, но он чувствовал, что его пиджак и рубашка промокли насквозь. Совершенно не думая, что он делает, Робин провёл рукой по женской спине и зарылся носом в тёмные волосы. Его окутал аромат яблок в карамели, и мужчина мог поклясться, что уже где-то слышал его. Миллс отстранилась, вытирая мокрые дорожки от слёз. Брюнетке было стыдно смотреть в глаза мужчине. У него наверняка есть более важные дела, а он сидит с ней, утешает и слушает её. Девушка встала со стула и подошла к раковине, достав кружку, она налила себе воды и выпила её залпом. Тревожность внутри не прошла, да и не пройдёт, пока она не будет уверена, что жизни Рины ничего не угрожает. – Она знает, что... – начал спрашивать Робин, однако тут же был перебит девушкой: – Знает ли, что она умирает? – спросила Миллс, всё ещё стоя спиной к гостю. Медленно развернувшись, она посмотрела на него карими глазами, полными боли, и ответила: – Я не говорила ей этого, но Катрина всё чувствует, она... Она просто этого не показывает, – сознаться самой себе в этом было тяжело, что уж говорить о постороннем человеке вроде Робина. Да, Реджина видела понимающие глаза дочери каждый раз, когда они сидели на приёме у врача. Малышка была умна не по годам, и ей не составило труда догадаться, почему именно мама ночью плачет в подушку. – Катрина? – удивлённо спросил Локсли, впервые слыша полное имя девочки. – Да, – тихо подтвердила брюнетка. – Как самый разрушительный ураган в истории США, – задумчиво сказал Робин, почёсывая рукой двухдневную щетину. – Да, как ураган. – Почему? – спросил мужчина, подняв голубые глаза на девушку. Сначала она опешила от этого вопроса, но затем, немного подумав, всё же дала ответ: – Потому что она поменяла в моей жизни всё, что только могла. Она была как тот ураган: губительной, сильной и пугающей. – Пугающей? – Именно. Не подумай, я всегда хотела ребёнка, однако я хотела выйти замуж, пожить для себя и лишь потом завести детей. Но я не планировала беременеть в восемнадцать лет. Когда я узнала о своём положении... Моя жизнь разделилась на те самые «до» и «после», – она говорила это тихим, сломленным голосом, вспоминая прошлое и то, как с ней поступили. – Мне жаль, – произнёс мужчина, вставая со стула и подходя к девушке. Реджина подняла на него глаза и вымученно улыбнулась, пытаясь хоть как-то поблагодарить его за поддержку. – Я хочу помочь, – твёрдо заявил Локсли. – У меня есть связи, я помогу найти донора, мне нужна лишь фами... – Нет, не нужно, – отрицательно покачала головой брюнетка, перебивая мужчину. – Я благодарна за то, что ты выслушал меня сегодня и поддержал, но на этом хватит. Я не хочу быть должной кому-то. – Реджина, ты понимаешь, что твоя дочь умирает? – попытался вразумить Робин, заглядывая в её шоколадные глаза. – Понимаю, а ещё я понимаю, что ты не тот человек, у которого я бы просила помощи. И дело не в том, что ты мой начальник, просто... Просто я не могу, не хочу, чтобы ты был так близко, – ответила брюнетка, от чего-то нервничая. Всё тело дрожало от одного лишь взгляда этого мужчины, но она взяла себя в руки и гордо заглянула в голубые омуты. – Хорошо, раз не хочешь, то я больше не приближусь к тебе, – Локсли поднял руки в капитулирующем жесте, а затем развернулся и молча прошёл в прихожую. Реджина проследовала за ним, наблюдая, как мужчина обувается и надевает пальто. Последний раз посмотрев на брюнетку, мужчина вышел из квартиры, оставляя её наедине с собой. А Миллс медленно съехала по стене, осев на пол, подобрав колени, она спрятала в ладонях лицо и заплакала. Снова. Робин же, выйдя из подъезда жилого дома, тут же достал телефон из кармана и позвонил своему знакомому, работающему в сфере медицины. – Да, Джонс, мне нужно, чтобы ты нашёл девочку по имени Катрина с раком сердца, – твёрдо говорил блондин, просто ненавидя звонки по телефону. Собеседник пообещал сделать всё возможное, чтобы найти девочку, но без фамилии это сделать было довольно тяжело. Закончив разговор, Локсли направился к своей машине, сел в неё, завёл двигатель и уехал домой. Только вот мысли о светловолосой малышке и её матери не покидали его голову весь вечер, и даже ночью ему снился сон. Там не было Реджины, но была другая темноволосая девушка. Красное платье на бретельках, бархатный голос, нежные прикосновения. Ему казалось, что это было наяву, уж слишком реалистично всё ощущалось. Поцелуи искрились на губах, когда она шептала его имя, а он изучал её тело вдоль и поперёк. Почему ему казалось, что это был вовсе не сон, а самая настоящая реальность?

***

Первую половину следующего дня Локсли провёл, словно на иголках. Он ждал, когда же найдут ту девочку, которой он так хочет помочь. Поведение Миллс казалось ему странным, поэтому он совсем не постеснялся и нашёл на неё всю нужную информацию. И даже выяснил кое-что, что заинтересовало его. Читая очередную страницу досье Реджины, Робин пил уже остывший кофе, когда в дверь кабинета постучали. Через секунду внутрь вошёл мужчина средних лет, держа в руках чёрную папку. – Киллиан, – в знак приветствия блондин кивнул, откладывая бумаги и вставая со стула, чтобы поздороваться с другом. – И тебе привет, – с лёгкой улыбкой сказал темноволосый мужчина, пожимая руку собеседнику. – Ну, что? Нашёл что-нибудь? – Робину уже не терпелось взглянуть на документы, девочка почему-то вызывала в нём кучу вопросов. – Нашёл, под твоё описание подошла только одна девочка, да и имя Катрина... Очень редкое, – Джонс передал папку неуверенным движением. – Я бы сказал, что ничего необычного, но фамилия меня смутила. Думаю, у тебя будет множество вопросов к матери этой девочки, – Киллиан отошёл на шаг, приближаясь в двери. – Что это значит? – нахмурившись, спросил Робин. – Открой папку, – просто сказал шатен и вышел из кабинета, оставляя друга наедине с самим собой. Локсли медленно вернулся к рабочему месту, усаживаясь в кожаное кресло. Он вновь посмотрел на документы, лежащие справа. Внутри от чего-то зародилось волнение, и мужчина медлил с открытием папки. Что его друг имел ввиду, когда говорил о том, что его смутила фамилия девочки. Блондин ещё несколько минут сомневался, но потом понял, что у него нет смысла переживать из-за того, что в папке. Ему хватило той информации, что он узнал о Миллс. В любом случае он сегодня наведается в её квартиру. Взяв папку, мужчина осторожно открыл её и достал бумаги. Первым в глаза бросились заключение и рентгеновский снимок. Множественные метастазы, поразившее юное сердце, выглядели устрашающе. Он почти ничего не понимал из того, что там было написано. Вспомнив о фамилии, мужчина поднял глаза в самый верхний угол бланка. Он резко выпрямился в кресле, когда посмотрел туда. Глаза неверяще прошлись по буквам, но ошибки не было. Локсли сорвался с места, забирая с собой заключение врача и выходя из кабинета. Ему требовались ответы. Он был обязан знать, что за чертовщина происходит. Скоро добравшись до дома Реджины, мужчина спешно поднялся на нужный этаж. Лишь позвонив в двери он смог перевести дух, но сердце, которое безумно колотилось в груди, не давало ему забыть о том, что он узнал. Послышался звук щелчка, дверь открылась, на пороге стояла Миллс, одетая в тёплый махровый халат изумрудного цвета. Он мог поклясться, что вот-вот сойдёт с ума от её красоты. Никакой косметики, домашняя одежда, небрежный пучок. Она так легко действует на него... Как наркотик. – Мис... Робин? – она снова хотела обратиться на «вы», но вовремя опомнилась. Мужчина казался обеспокоенным, его грудь тяжело вздымалась, в руках были какие-то бумаги, о которых она не осмеливалась спросить. – Нужно поговорить, – твёрдо сказал блондин, отводя взгляд от её тела и заглядывая в карие глаза. Он старался успокоиться, чтобы не сорваться и не напугать девушку, хотя желание спросить за всё было слишком велико. – Вчера было тоже самое, – неуверенно сказала брюнетка, с опасением смотря на собеседника. – Я всё знаю, – на выдохе промолвил мужчина, заставляя теряться Реджину в догадках. Что именно он знает? – Я не... – О Рине, – перебил её Локсли, входя в квартиру без разрешения и закрывая дверь квартиры. – Что происходит? – нахмурившись, недовольно спросила девушка. Ей совершенно не нравилось такое вторжение в её дом, тем более от этого мужчины. – Почему в документах у Катрины фамилия Локсли? – он смотрел настойчивым, прожигающим взглядом, который пробирал до самых костей. Сердце Реджины, неожиданно для неё самой, сделало резкий кульбит. Её глаза расширились не то от страха, не то от удивления. Жгучее желание съёжиться под его пристальным взглядом не покидало её, как бы сильно она не старалась противостоять этому. – Откуда ты знаешь? – спросила брюнетка, доказывая, что все его теории – это чистой воды правда. – Объясни мне, чёрт возьми. Как такое возможно? Почему у твоей дочери моя фамилия, почему у меня такое чувство, что я уже встречал тебя? И почему, твою мать, ты внезапно из Рони Голд стала Реджиной Миллс, – в его голосе слышались строгость и угроза, но он не причинит ей вреда, от чего-то она была уверена в этом. – Я... Я объясню, только, пожалуйста, не кричи. Катрина только уснула, – уставшим голосом сказала девушка и, развернувшись, прошла на кухню. Робин разделся и последовал за ней, желая получить ответы на свои вопросы. Первые пять минут Миллс молчала, стоя возле плиты и заваривая себе и гостю чай. На самом деле она лишь тянула время, думая над тем, как всё рассказать. Её сердце бешено билось в груди, а руки тряслись. Волнение было слишком высоким. Девушка поставила чашку рядом с блондином, а сама села на противоположную сторону. Подобрав ноги, отпив глоток ромашкового чая, Миллс, наконец, начала свой рассказ: – Я выросла в огромном особняке, была окружена любовью и заботой со стороны родителей, взамен от меня требовали лишь послушание. Когда мне исполнилось десять, моя мама погибла. Отец был разбит горем, как и я, нам не оставалось ничего другого, кроме как искать поддержку друг в друге, – она начала свой рассказ издалека, не желая сразу травмировать его, а Локсли внимательно слушал, давая ей время. – Мне было семнадцать, когда отец сказал, что нашёл мне жениха. Это был приятный молодой человек, который был старше меня на два года. Богатый, красивый и вежливый. Он пообещал обеспечить, любить и защищать меня, с моей стороны требовалось лишь одного... Сохранить свою девственность. Мне едва исполнилось восемнадцать, когда отец объявил о помолвке. С того момента начались подготовка к свадьбе и вся суматоха вокруг нас, – девушка не смотрела на блондина напротив, она полностью окунулась в собственные воспоминания. – Однажды, когда до свадьбы оставалось около двух месяцев, меня и моего жениха пригласили на бал-маскарад. Сборище богатых людей, вот что это было. Сначала всё шло хорошо, мы общались с гостями, танцевали, а потом... Он пропал. Я искала долго, а когда нашла... Он занимался сексом прямо в коридоре с другой. Я помню лишь то, как выбежала на балкон вся в слезах. Никаких криков, истерик, я просто убежала. Помню как задыхалась, моим лёгким не хватало воздуха. Это была паническая атака, я не знала, что мне делать в тот момент. А потом я почувствовала чьи-то тёплые руки на своих обнажённых плечах, – Миллс остановилась, чтобы сделать глоток чая. Воспоминания уже не причиняли такой боли, как это было ещё год назад. Она старалась жить настоящим и забыть прошлое, что у неё получалось очень удачно. Девушка поёрзала на стуле, лишь на секунду подняв голову она встретилась взглядом с внимательными голубыми глазами. Вновь опустив голову, брюнетка продолжила свой рассказ: – Это был мужчина. Я испугалась его прикосновений, но сделать ничего не смогла. К моему удивлению, он сел на колени рядом со мной и помог мне, успокоил, и мою паническую атаку сняло, как рукой. Единственное, что я видела, были его голубые глаза, всё остальное было спрятано под чёрной маской, – она улыбнулась воспоминаниям, хотя этого не стоило бы делать. – Мужчина помог мне подняться, спросил всё ли в порядке и пригласил меня на танец. В тот вечер я впервые почувствовала себя... Свободной. Мне было так комфортно и легко, когда мы кружились в очередном танце. Мы вышли ненадолго подышать воздухом на тот же балкон. Я помню как кто-то из гостей толкнул меня и я могла бы упасть, но тот незнакомец не позволил мне. Словил. Потом... Потом мы поцеловались на балконе, – она сделала паузу, ведь непрошенные картинки всплыли в голове, будоража сознание. – А затем мы переспали, – шёпотом закончил за неё Локсли. Он помнил ту яркую брюнетку в красном платье, её алые губы и бледную кожу, заливистый смех и шоколадно-карие глаза. Ему было так хорошо в тот вечер, но он никак не планировал оказаться в одной постели с ней. Она с первого момента чем-то большим, чем девушка на одну ночь. Но это случилось. Конечно, она созналась, что была девственницей, и он сделал всё возможное, чтобы не причинить ей боли. А утром она исчезла, словно и след простыл. Он пытался найти, но на ней была маска, а в темноте не было ничего видно. – Как ты понимаешь, я забеременела. Когда об этом узнал отец... Он пришёл в бешенство. Избил меня, а затем и вовсе приказал одному из своих телохранителей увезти меня в лес и застрелить, – по бледным щекам катились слёзы горечи. Ей было так больно и противно вспоминать об этом, что в горле образовался ком, но она сделала ещё глоток чая и продолжила: – Охранник пощадил меня, просто оставил лежать на обочине. Избитую, со сломанной рукой и беременную. Тогда то меня и нашли твои люди, – она подняла голову, смотря в его голубые глаза. – Они отвезли меня в больницу, а затем предоставили жильё. Первое время я поправлялась, о моём положении знали, так что о работе не шло и речи. Возможно, твои люди и заставляют работать людей за спасённую жизнь, жильё и деньги, но они все хорошие и понимающие. Никто меня не заставлял работать, пока я не сказала, что хочу этого. Мне помогли поменять документы, и так из Рони Голд я стала Реджиной Миллс. Какое-то время я работала в одной из мастерских, но потом... У Рины обнаружили рак, и мне пришлось пойти в клуб, – договорила брюнетка на одном дыхании. Локсли никак не реагировал, просто смотрел куда-то за её плечо. Его руки были сложены на груди, вид был задумчивым и рассудительным. Он складывал пазл в голове, и, к счастью или к сожалению, всё сходилось. – Почему ты не пришла ко мне? – тихим, монотонным голосом спросил блондин. – Я пришла, однажды, – созналась Миллс, прикусив от неловкости нижнюю губу. – Только вот ты был в сопровождении девушки, а я была похожа на колобка, будучи на седьмом месяце беременности, – брюнетка невольно усмехнулась, вспоминая то, как быстро она набирала вес. О да, она любила поесть, в особенности всё, что связано с шоколадом и яблоками. – Сколько... Сколько было Катрине, когда обнаружили рак? – спросил Локсли, переводя тему. – Три года, – тихо ответила Реджина, проводя рукой по тёмным волосам. – Ей было три, когда рак диагностировали. После всевозможных ЭКГ, МРТ, КТ и ЭхоКГ нам сказали, что опухоль злокачественная и, скорее всего, причиной была генетическая предрасположенность. Это значит, что... – У кого-то из родственников Рины был рак, – закончил за девушку Робин. Он смотрел в пол пустым, потерянным взглядом, прекрасно понимая, от кого его дочь унаследовала эту страшную болезнь. – У моего отца был рак сердца. Он умер в возрасте пятидесяти четырёх лет, – сознался Локсли, поднимая глаза на собеседницу. – Так вот от кого оно, – догадалась девушка, слегка кивая в знак поддержки. Минут двадцать они сидела молча, каждый думая о своём. Она понимала, что поступила всё же неправильно, ничего не рассказав Робину, мужчина же думал о том, что он не может позволить дочери умереть. И мысли о Реджине. Она была в его мыслях не только, как мать его ребёнка, но и как женщина, которая свела его с ума. Он не мог объяснить свою реакцию на эту брюнетку, что тогда, много лет назад, когда она покорила его своей улыбкой и карими глазами, что позавчера, когда она танцевала на сцене, кидая лишь одним взглядом вызов. Со стороны коридора послышались тихие шаги. Из-за поворота появилась Катрина, сонная и растрёпанная, неизменно держащая в руках своего белого кролика. Робин невольно улыбнулся, смотря на девочку. Она была так похожа на него. Малышка стояла у входа и, к удивлению обоих, она подошла к Робину, протянув ему руки. Недолго думая, Локсли подхватил её и усадил себе на колени, прижимая ближе. Девочка легла ему на грудь, обняла своего зайца и тихо прошептала: – Папочка. Робин с Реджиной переглянулись, совершенно удивлённые и сбитые с толку. Она всё знает. Возможно на инстинктивном уровне, но девочка чувствовала, что это её отец. Спустя несколько минут малышка уже сладко сопела на груди у мужчины, а он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить свою крошку. – Нужно перенести её в кровать, – тихо сказала Миллс, вставая со стула и подходя к блондину. По всей видимости, она хотела забрать девочку и отнести в комнату, но Робин запротестовал: – Я сам занесу, – уверил он её и медленно, неспеша встал со стула, держа дочь на руках. Реджина провела его в комнату Катрины. Помещение было выполнено в сиреневом цвете, на стенах были нарисованы лозы, в углу красовалась башня Рапунцель и сама принцесса, а деревянная белая кровать хорошо вписывалась в сказочный интерьер. Уложив девочку на мягкий матрас, Локсли накрыл её тёплым одеялом с единорогами и, оставив невесомый поцелуй на маленьком лбу, встал с колен и вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Реджина стояла у противоположной стены, сложив руки на груди. Она была как никогда спокойна, потому что видела, с какой заботой и нежностью Робин смотрит на Катрину. Он полюбит её всем сердцем, в этом девушка не сомневалась. Конечно, где-то внутри теплилась и надежда, что он чувствует что-то и к ней, как это было у Реджины. Глупо было надеяться, но ведь надежда всегда умирает последней.