***
В это время Цзян Сичэнь, или как бы выразился Цзян Ванцзи, его тень, сидел за столом с нежностью и ностальгией перебирал струны гуциня. После смерти главы ордена все его вещи должны были оставаться в клане, где он вырос. Особенно — если это его оружие. Самое сокровенное для адептов. Но был ряд обстоятельств, благодаря которым Цзян Сичэнь смог совершить невозможное, следуя идеалам его ордена. Лань Ваньинь был молод. Всего 34 года. Несмотря на тяжёлую юность и большое количество боевых ранений для заклинателя это был совсем малый срок. Поэтому скоропостижная смерть стала шокирующей новостью для всего мира культивирования, заканчивая краткий период «покоя» после Аннигиляции Солнца и кончины Старейшины Илина. Все адепты ордена Гусу Лань направили все силы на расследование и, под шумок, Цзян Сичэнь выдвинул предложение: «Глава Лань любил играть на гуцине. Кто-то мог воспользоваться этим со злым умыслом. Орден Юньмэн Цзян славится тем, что уже 13 лет ловит тёмных заклинателей по всей Поднебесной. Предоставьте поиск следа от тёмных искусств нам.» Конечно, это предложение звучало сомнительно и имело множество дыр. К примеру, как такой осторожный человек, с большим опытом, как Лань Ваньинь, не заметил следа от тёмных искусств? Разве это не звучит как оскорбление и обвинение в некомпетентности? Если бы это не был Цзян Сичэнь, имеющий хорошие отношения с Лань Ваньинем, не подпускающим к себе лишний раз собственных адептов, то это был бы повод для скандала. К тому же, Орден Юньмэн Цзян действительно занимается поимкой тёмных заклинателей, но не изучением тёмных искусств. Пусть они и смогут найти этот след, но распознать, какие именно письмена применены, невозможно. В тот день адепты лишь сочувственно переглянулись. В их глазах читалось понимание скорби Цзян Сичэня. Они сами любили главу своего ордена, несмотря на его сложный характер, и такая скоропостижная смерть оставила их без опоры. Поэтому они тайно дали разрешение расследовать Ордену Юньмэн Цзян это дело, отдав на временное хранение личные вещи, включая гуцинь. Раздался стук в дверь и после спокойного: «Войдите!», в котором Цзян Ванцзи различил знакомую усталость, адепт вошёл, закрывая дверь. Братья всегда были близки, оставленные в этом мире родителями на попечение строгого дяди, поэтому наедине не нуждались в формальностях. — Ванцзи, что привело тебя в столь поздний час? — Брат... ты хотел бы оставить пост главы ордена и уйти в уединение? — Цзян Ванцзи хотел дополнить «как отец», но своевременно решил, что это не лучший пример. — Неужели я выгляжу настолько плохо? — Цзян Сичэнь знал, что ответ излишен. Он выглядел ужасно. Осунувшееся лицо, тусклый взгляд с не спадающей пеленой сна, рассыпавшиеся по плечам и спине волосы, в обычное время туго затянутые на голове. — Думаю, ты прав. Юньмэну не нужен такой некомпетентный глава. Как только завершу миссию в деревне Мо, официально передам тебе все полномочия. — Брат... — «ты настолько любил его?» повисло в воздухе. Ванцзи знал насколько Цзяны могли любить. Но Сичэнь не оставил этот повисший вопрос без ответа: — Виновата любовь... В ней вся наша вина.Глава 1. Возвращение к жизни
23 января 2023 г. в 17:15
Есть много представлений о том как выглядит смерть. Лань Ваньинь прошёл поле битвы и хорошо знаком как с криками агонии, так и тихой кончиной, когда умирающий лежит на дрожащих руках соратника. Свою смерть он представлял так: в Облачных Глубинах, в самой отдалённой от людей части, в медитации. В тишине и покое. Одиночестве.
Но чего он действительно не знал, что после осознания своей кончины очнётся не где-нибудь в Подземном мире, а в крохотной комнатушке, облитый холодной водой, под омерзительно писклявый женский вопль:
— Шисюн, постой! Он находится под покровительством Цзэу-цзюня!
— Отойди подальше от этого грязного ублюдка, шимэй, — удар в живот. — Если бы не Ляньфан-цзюнь, то наш Глава не стал бы вступаться за такого... такого... как он!
Видимо, словарный запас подвёл того идиота, который осмелился пнуть самого Саньду-Шеншоу. Лань Ваньинь собирался выплеснуть накопившийся гнев после ссоры с Цзян Сичэнем, инициатором которой выступил он сам, но голос подвёл и он прохрипел невнятное:
— Ты...
— Есть силы говорить? А приставать к чужим шимэй, грязный ублюдок?
Боль прошила правый бок и Лань Ваньинь повалился на пол, закашлявшись. Голова гудела, разрываемая видениями перед глазами; осунувшаяся женщина у окна с обжигающе-холодными глазами. Люди в жёлтом, праздно кружащие поблизости и знакомый силуэт из давнего прошлого — давно почивший Цзинь Гуаншань, который натянуто улыбался, смотря сверху вниз. А потом краски исчезли. Мир окрасился в серый со снующими туда-сюда людьми, бросающими косые взгляды и грязные ругательства. А последнее — вуаль, свисающая с полей доули, и глубокая тоска...
Воспоминания предыдущего хозяина тела наводнили голову, смешиваясь с прошлым Лань Ваньиня. Всё казалось таким неправильным и в то же время последовательным; что он забыл в тёмной комнатушке? Его поймал Орден Юньмэн Цзян с обвинениями во владении тёмными искусствами. Почему его сейчас избивают? Ему было нескончаемо одиноко в четырёх стенах без света и он потянулся к первому человеку, который зашёл в комнату — шимэй того идиота, которая принесла еду заключённому.
Так, нет. Он заключённый? Он — Глава великого ордена — обвиняется в использовании искусства тёмных заклинаний? Кто он?..
Будто ответ на вопрос, прозвучал голос, возвышающийся над ним:
— Ты — ничтожество!
И в этот момент всё будто встало на места и устаканилось. Подобно верному фэн-шую, Лань Ваньинь сложил в голове все расплывчатые образы, все обрывки воспоминаний. Холодный пот осознания прошиб его.
Да ведь он Мо Сюаньюй!
— Что здесь происходит?
Равнодушный голос заморозил всё движение в комнате; град ударов остановился, а ругательства застряли в поганой глотке того мерзавца. Даже девушка затихла, со страхом и почтением выдыхая:
— Ханьгуан-цзюнь...
— Этот недостойный раскаивается, Ханьгуан-цзюнь, — адепт упал на колени, до пола кланяясь вошедшему мужчине, — этот хотел лишь защитить честь своей шимэй и восстановить справедливость...
— Достаточно.
Одного слова хватило, чтобы прекратить несвязную речь, режущую слух Лань Ваньиню, как и любой звук в помещении. Он и не заметил, как два адепта с опущенными головами покинули тёмную комнатку, пройдя через единственный источник яркого света — выход. Ханьгуан-цзюнь бросил пару распоряжений, чтобы его, «Мо Сюаньюя», забрали в лазарет и привели в надлежащий вид.
Лань Ваньинь уже плохо соображал, лёжа на полу в крови и ледяной воде, и предпочёл просто потерять сознание. Вернее, предпочло слабое тело предыдущего владельца, который отвратительно культивировал своё золотое ядро. Никогда за свою жизнь, будучи избитым, после тяжёлой битвы или истощения он не терял сознания. Но «Стремись к невозможному!» было идеалом в Юньмэн Цзян, и именно здесь, в столь позорном состоянии, он ушёл в мир сновидений...