— А-Хуань, можешь дать обещание своей маме?
— Матушка, этот сын исполнит любое твоё желание.
— Тогда…
Прошу, никогда не люби, как твой отец.
Цзян Сичэнь открыл глаза, промаргиваясь. Кажется он слегка задремал, пока плыл в лодке. Это напомнило о днях в Пристани лотоса и далёком детстве. Ему давно не снились сны, подобные этому, могла ли его матушка таким образом наставлять сына с Небес?
Вряд ли.
Мёртвые мертвы и никогда не воскреснут.
Белая лента промелькнула перед глазами.
— Ты проснулся?
— Прости. Просто вспомнил о доме. В Юньмэне многие дремлют, когда солнце печёт.
— Ясно.
— Не хотел бы посетить Пристань Лотоса?
— Не нравится жара.
Лань Чэн управлял лодкой, смотря точно вперёд. Лицо было расслабленным и подталкивало к непринуждённому разговору. И будь это месяц назад, Цзян Сичэнь обязательно пошутил бы или повёл беседу, но сейчас его что-то тяготило. Слова матери эхом отзывались в голове.
— Лань Чэн, лови! — Вэй Усянь кинул сладкую локву в руки брата. — Красивые девушки угостили тебя, поблагодари их.
Лань Чэн проворчал что-то под нос и поблагодарил девушек, стоящих за спиной Вэй Усяня, но, видимо, их не особо порадовала равнодушная реакция юноши и они быстро переключились на Вэй Усяня. Локва же была убрана в рукав.
Цзян Сичэнь слышал о подобных «карманах» в рукавах адептов Ордена Гусу Лань. Зачастую они носили в них массивный гуцинь и иные ценности. Заинтересованный тем, что впервые довелось увидеть это вблизи, Цзян Сичэнь приблизился к управляющему лодкой юноше и наклонился к рукаву, всматриваясь вовнутрь:
— Я думал только старшие адепты владеют этой техникой, неужели младшие тоже?
— Ты! — рявкнул Лань Чэн, который не мог покинуть свою позицию. — Отойди.
Цзян Сичэнь снизу вверх взглянул на юношу с белой лентой ну очень невинным взглядом, будто и не он пару раз в неделю пересекает чужие границы, получая нагоняй. Но адепт отодвинулся, присаживаясь на сидение и слушая недовольное ворчание, которое служило ответом на вопрос:
— Она называется «карман». Каждый адепт, только вступив на стезю самосовершенствования, должен изучить её, чтобы гуцинь и печати были под рукой.
— Вот как, — протянул Цзян Сичэнь, — а что насчёт людей? Туда может поместиться живой субъект?
Лань Чэн не успел ответить на этот вопрос. С пристани, где недавно зазывали покупателей девушки сладкими голосами, и ходили трудяги, перенося ящики с локвой и иными вкусностями, послышался крик:
— Гули!
— Уводите детей! Здесь гули!
— Заклинатели, спасите мою лавку!
Вэй Усянь, который до этого флиртовал с девушками, клянча локву, изменился в лице и поспешил присоединиться к брату. Два адепта в белых одеяниях демонстрировали техники своего ордена, рассекая Саньду и Суйбянем гулей, которые неожиданно вылезли из воды и принялись утягивать людей под воду. Цзян Сичэнь не мешал им, спрыгнув на доски и уводя людей. В Цайи и вообще на территории Ордена Гусу Лань редко сталкивались с гулями и не знают о их хитрости, позволяющей топить людей, но в Юньмэне каждый младший адепт уже успел столкнуться с этой нечистью.
Уведя всех людей подальше от воды, Цзян Сичэнь выдохнул. Но одна мысль не давала ему покоя.
Кажется он что-то забыл.
— Цзян-сю-у-ун!!!
Ах да, Не Хуайсан.
Выловив второго молодого господина Не из лодки, которую собрался потопить гуль, Цзян Сичэнь выискивал среди пустой улицы два белых силуэта. Похоже, они ушли чуть дальше, проверяя периметр.
— Хуайсан, спрошу ещё раз, зачем ты здесь?
— Моё обучение скоро закончится и брат заберёт меня в Нечистую Юдоль. Я хочу хоть немного погулять!
«Точно. Прошло ведь уже два месяца с начала обучения в Облачных Глубинах».
Само обучение длилось год и Не Хуайсан посещал Облачные Глубины уже во второй раз, но Цзян Сичэнь и Цзян Ванцзи прибыли не в начале года, а за пару месяцев до конца. Если бы не дядюшка Цижэнь, имеющий с Лань Фэнмянем какие-то связи, то мадам Юй не допустила бы юнцов до обучения, будь они хоть трижды гениями.
Оставался месяц до их отъезда.
— Хуайсан, прошу, скажи, что ты взял свою саблю.
— Цзян-сюн, понимаешь…
Ну, ничего нового. Не Хуайсан был оставлен в Цайи, чтобы не мешать основной группе.
Сегодня Вэй Усянь выцепил его перед дверью в класс и потащил с собой, говоря про какое-то задание особой важности, но чем зацепил его монолог — промелькнувшее имя Лань Чэна, который, увидев Цзян Сичэня и прицепившегося уже к нему Не Хуайсана, закатил глаза, тряхнув концами налобной ленты, и объяснил суть дела.
— Недавно вблизи Цайи потонуло две лодки, которые везли товар. Матушка просила разобраться с этим.
— Вообщем, Мадам Юй разрешила нам выйти в город развеяться!
— Это не…
— Ура! Брат ничего не скажет, если Мадам Юй разрешила...
— Неплохая идея выбраться и насладиться атмосферой.
Таким образом, они взяли несколько лодок, разместившись сами и взяв с собой ещё несколько учеников. Все адепты были младшими учениками, поэтому задание не должно было быть сложным. К тому же с ними были Цзян Сичэнь, ученик самого Цзян Цижэня, Лань Чэн и Вэй Усянь, имеющие лучшие результаты у мадам Юй.
Добравшись до озера, они плыли на лодках и осматривали кристально чистую воду, но ничего необычного не замечали. Даже гулей не было видно.
— Возможно они все были в городе? — предположил Вэй Усянь, — Лань Чэн, ты видишь что-нибудь? О.
Лань Чэн настороженно смотрел как Вэй Усянь подплывает ближе. Цзян Сичэнь тоже наблюдал за этим и какое-то не самое хорошее предчувствие закрадывалось внутри.
Оно подтвердилось, когда Вэй Усянь перевернул лодку.
— Ты идиот, — Лань Чэн взлетел на мече и его слова застряли в горле, когда он увидел дно лодки.
— Вот как, — Цзян Сичэнь разрубил прицепившихся гулей, которые не ожидали, что их обнаружат, — не ожидал, что кто-то из Гусу будет хорошо разбираться в действиях гулей.
— А-а, — протянул Вэй Усянь, закинув руки за голову, — это Цзян Чжань!
Но договорить Вэй Усяню не дали. Неожиданно погода испортилась, а в воде открылась воронка, которая стягивала к себе все лодки. Адепты поспешили встать на свои мечи, но кто-то по-прежнему плохо управлялся с парением в воздухе, и быстро был утянут под воду активизировавшимися гулями:
— Помогите мне! — крикнул один из приглашённых учеников, по имени Су Шэ.
— Хватайся, — Вэй Усянь вытянул беднягу из лап гулей, подлетая прямо над водой ко второму адепту. Суйбянь задрожал, грозясь накрениться. — Давай вставай на меч!
— Я не могу, — проревел Су Шэ, — Он в воде…
— Давай его сюда, — Цзян Сичэнь спланировал ниже, забрав Су Шэ и ещё одного адепта на свой Шоуюэ, который был способен выдержать вес не только собственного владельца. — Ты тоже…
Не успел Цзян Сичэнь закончить, как Вэй Усяня утянуло под воду. Суйбянь не выдержал нахождения между втягивающим потоком крутящейся водяной воронки и весом хозяина и ещё одного спасённого адепта, и ушёл под воду. Последнее, что увидел парень — метнувшегося Лань Чэна, который до этого рисовал печать, чтобы запечатать Бездонный Омут.
Лань Чэн спланировал вниз, пытаясь ухватиться за всё ещё хватающегося за поверхность Вэй Усяня, но не успел. Его утянули под воду. Выплывшие гули отвлекали, хватаясь своими острыми пальцами за белые подолы одежд.
Цзян Сичэнь, который высадил двух спасённых Вэй Усянем адептов на сушу, полетел на помощь, но Лань Чэн, видя, что другого выхода нет, уже занырнул под воду, глазами ища брата.
«Вот он»
*буль* *буль*
— Кха! — Вэй Усянь заглотнул свежий воздух, откашливаясь. — Я знал, что мой любимый шиди спасёт меня…
— Полудурок!
Саньду дрожал, не в состоянии выдержать вес более одного человека, и готов был скинуть их, если бы не подоспевший Цзян Сичэнь. Он вытащил из воды Суйбянь, промокнув насквозь и отдал его законному владельцу.
— Благодарствую, — Вэй Усянь воспарил на мече. — А теперь было бы неплохо разобраться с Омутом.
— Он тебя чуть не поглотил. Думаешь, справишься сейчас?
— Ну-ну, не бухти, — Вэй Усянь достал из «кармана» бумагу. — Каждому мужчине нужно побыть на грани жизни и смерти.
— Показушник.
Закончив небольшую перебранку, они временно запечатали Бездонный Омут, оставив последующую работу на Лань Фэнмяня и старших адептов, которые временно уехали на совет в Цишань Вэнь. Каким бы гением ни был Вэй Усянь или хорошим учеником Цзян Сичэнь, но полное изгнание чего-то столь мощного, способного потопить огромное количество судов за пару минут, им было неподвластно.
— Брр, — Вэй Усянь сошёл на сушу, хватаясь за плечи, — как же холо... Апчхуй! дно…
— Нужно верн-нуться в Облачные Глубины и д-долж-жить м-матушке, — Лань Чэн тоже мелко подрагивал. Когда опасность миновала, холодный воздух и прилипшая промокшая одежда дали о себе знать.
— Мадам Юй не состарится за это время! Лучше просушить одежду, — выдвинул идею Вэй Усянь и остальные его поддержали.
— Поступай как знаешь.
Несмотря на одобрение идеи, Лань Чэн ушёл и бросил напоследок Вэй Усяню предупреждение «ничего непотребного не вытворять в его отсутствие».
— Какой он странный сегодня, — сказал Вэй Усянь, пока пытался согреться, снимая промокшую верхнюю одежду.
— Разве он не всегда сторонится людей? — вмешался Цзян Сичэнь, который промок настолько же, сколько и Вэй Усянь.
— Кто? Лань Чэн? — удивлённо спросил Вэй Усянь. — Но он не такой! Недавно я, Не Хуайсан и Лань Чэн выпивали за спиной мадам Юй. Правда получил один я тогда, потому что меня спалили… Но не суть! Мы вместе с ребятами запускали воздушного змея и практиковались в стрельбе. Он не отчуждённый!
Вэй Усянь недоумённо смотрел на Цзян Сичэня, будто тот сказал какую-то глупость. Ну не мог его шиди сторониться людей или быть тихоней. Цзян Сичэнь же смотрел недоумённо на него. Он никогда не замечал, чтобы Лань Чэн проявлял особое желание общаться с кем-либо.
***
Тёмная ци в озере пульсировала, заволакивая собой сознание. Сотни погибших ринулись к молодой плоти, стремясь растерзать её, приобщить к себе. Суйбянь был так далеко…
«Вот он»
Его рванули за шиворот из пучины воды и тёмной ци. Знакомое перекошенное в беспокойстве и гневе лицо брата смотрело на него.
— Я знал, что мой любимый шиди спасёт меня…
Ещё немного и его бы поглотило.
***
Прошло всего пару дней после случая в Цайи, но Цзян Сичэнь заметил за собой одну новую привычку, которая была связана с Лань Чэном. Раньше он каждый день норовил поддразнить его, потом подмечал какие-то детали — расфокусированный взгляд во время дум и сложенные домиком брови, то, как он поправляет рукава или проходится кончиками пальцев по струнам гуциня перед тем, как играть — теперь же следит за белой лентой с вышитыми облаками.
Цзян Сичэнь временами сравнивал себя с кошкой, что не может оторвать взгляд от игрушки и стремится подцепить лапами, запутаться вокруг,
не выпускать из поля зрения. И всё было бы ничего, но ленты для Ордена Гусу Лань значили слишком многое. Посторонние, такие как Цзян Сичэнь, Цзян Ванцзи или Не Хуайсан, не могли попросить адепта подержать свою ленту, потому что тому так захотелось. К примеру, ленту Лань Чэна могут трогать члены его семьи: Лань Фэнмянь, Мадам Юй, Лань Яньли, Вэй Усянь или
будущая супруга. И это несмотря на то, что Вэй Усянь часто бросает свою ленту или цепляет на голову как попало, а трогать никому не даёт.
Но Цзян Сичэнь вновь и вновь ловит себя на том как следит взглядом за этой лентой и один раз даже слегка протянул руку…
— Что ты делаешь?
Его поймал Вэй Усянь, заинтересованно и с некоей настороженностью разглядывая «преступника».
Молодой адепт нашёл ещё одно озеро с водопадом на территории Облачных Глубин и смывал там пот после тренировок. Белая лента так и продолжала мелькать перед глазами, грозясь превратиться в помешательство или галлюцинации.
— Кто здесь?
Знакомый голос и взметнувшаяся белая лента.
Цзян Сичэнь быстро метнулся к своей одежде, прикрывая шрамы на спине и груди. Их не видели даже Ванцзи или дядюшка Цижэнь. Это был результат его неудачных тренировок и Ночных охот, который он не мог показать даже
ему.
Тем более ему.
— Лань Чэн, что ты…
Адепт не успел закончить свои слова. Под взглядом Лань Чэна он поскользнулся на камнях и упал в воду, погрузившись с головой.
*буль* *буль*
*буль*
Наступила тишина.
— Цзян Сичэнь?.. — тишина. — Сичэнь! — юноша нырнул в воду, снимая верхние одежды и сапоги на ходу.
Цзян Сичэнь же, которого пытались дозваться, вместе с потоком воды попал в пещеру, которая находилась под водопадом. Если бы не жизнь в Юньмэне, окружённом водой, он может и захлебнулся бы от неожиданности, унесённый бурным потоком.
— Неужели в Гусу Лань есть ещё какое-то тайное место?
Холодное озеро уже можно было считать лучшей находкой с его свойствами к восстановлению после ранений и количества утраченной ци за короткий промежуток времени, но эта пещера также казалась наполненной ци. В ней могло скрываться что-то, чего не знал Лань Фэнмянь, секрет предков. Именно такие мысли посетили Цзян Сичэня, когда он услышал посторонние звуки.
Прямо рядом с местом, где адепт стоял, приземлился Лань Чэн, снеся при этом волной стоящего Сичэня. Юноша вынырнул из воды, отплёвываясь и в темноте ища взглядом того, кого только что чуть сам не утопил во второй раз:
— Цзян Сичэнь! Цзян!..
— Я здесь.
Лань Чэн обернулся на голос поднявшегося из воды и сосредоточенно всматривался в темноту. Цзян Сичэню пришлось подойти ближе, чтобы его заметили. Только сейчас он вспомнил, что их разделяло три года разницы и Лань Чэн ещё плохо ориентировался в темноте, если не сосредотачивался.
— Ты здесь, — повторил Лань Чэн, выдыхая и тут же возвращая спокойствие. — Где это мы?
— Ну, я прожил всю жизнь в Юньмэне и мало знаком с секретами Гусу Лань.
— Я и сам знаю, — Лань Чэн ткнул его локтем, извиняясь. — Прости. Ты напомнил мне Вэй Усяня.
Цзян Сичэнь рассмеялся и ему могло лишь показаться, но уголки губ юноши тоже слегка поднялись. Неожиданно это сильно отдалось в сердце, заставляя его совершить кульбит и заставить глупо улыбаться, всматриваясь в чужое лицо дольше, чем следовало бы просто знакомцам по обучению.
— Ну? Ты идёшь? — Лань Чэн уже успел отойти на пару шагов, прощупывая каждый шаг, пока Цзян Сичэнь стоял на месте и глупо улыбался. — Будь осторожен, здесь...
Лань Чэн не успел договорить, так как сам ушёл под воду, всплыв, и барахтаясь через секунду под звонкий смех. Он грозно зыркнул в сторону смеющегося, но его губы тоже слегка дёрнулись, пока из горла не вырвался прыск.
— Молодой господин Лань, — Цзян Сичэнь протянул руку Ваньиню, стоящему по пояс в воде, — как Вам моё предложение временно взяться за руки, чтобы не разделиться?
Странная атмосфера царила в этой пещере, заставляя действовать более раскованно. Даже Лань Чэн выдал странную для себя реакцию, которую в будние дни невозможно было увидеть. Его лицо, имеющее тонкую от природы кожу, покраснело, а брови превзошли сами себя, чуть не превратившись в одну сложенную домиком бровь:
— Б-бесстыдник! — выкрикнул он. — Все знают, что только супруги могут держаться за ручки!
— А?
…
…
...
Тишина затянулась так надолго, что это стало неловким и Цзян Сичэнь поспешил разбавить её вопросом:
— Лань Чэн, а с чего… нет... кто тебе такое рассказал?
— Сестра! Она не могла соврать.
Светлый лик Лань Яньли предстал перед глазами Цзян Сичэня и он был ослеплён излучаемым светом. Может ли быть, что она взяла у Вэй Усяня привычку дразнить своего младшего брата?..
Может быть.
— Тогда, — Цзян Сичэнь взялся за край рукава белых одеяний, — если я сделаю так, то не оскорблю твою будущую супругу?
— Так сойдёт, — буркнул Лань Чэн.
Они преодолели подземное озеро, обходя ямы и временами обмениваясь шутками. Время пролетело быстро и Цзян Сичэнь не заметил как шёл уже впритык к юноше, вновь наблюдая за промокшей белой лентой, запутанной в шелковистых волосах. Близко.
Очень.
— Цзян Сичэнь? — повернулся к нему Лань Чэн, чуть ли не соприкасаясь с чужим носом. — Чего затих? Что-то заметил?
— Нет, — покачал головой Цзян Сичэнь, отодвигаясь чуть назад, — но, кажется, мы здесь уже два часа, а выхода не видно.
— Странно, — Лань Чэн задумался, обхватывая пальцами подбородок, — я изучал карту Облачных глубин и часто сбе… исследовал их с Вэй Усянем. Но мы никогда не натыкались на такую длинную пещеру. А ещё она… странная.
— Здесь много ци. Конечно, она необычна.
— Нет. Запах, — юноша принюхался. — Ты ничего не чувствуешь? Пахнет животным.
— М? Нет? Просто сырость.
После этих слов, будто злой дух, поселившийся в этой пещере, обиделся на своих гостей и решил явить себя, поскольку камни свода задрожали и вода начала подниматься с большой скоростью. Лань Чэн и Цзян Сичэнь только отошли от озера, но оно вновь их нагоняло, стремясь похоронить.
— Что происходит?!
— Кажется, эта пещера хочет нас убить.
Лань Чэн и Цзян Сичэнь бежали босиком по камням, чувствуя как дыхание сбивается. Как бы они ни пытались использовать здесь результаты своего совершенствования — всё было впустую. Сейчас они были обычными подростками против разбушевавшейся стихии.
— Там! — крикнул Лань Чэн. — Поворот!
— Стой!
Но было поздно. Лань Чэн как можно быстрее повернул, проваливаясь в темноту. Цзян Сичэнь прыгнул за ним, а камни завалили вход, спасая их от воды, которая продолжала прибывать.
Почувствовав не самое приятное приземление без духовных сил, Цзян Сичэнь позвал юношу:
— Лань Чэн! Отзовись!
Ужаснувшись пришедшей мысли, что юноша мог и не выдержать падения, он принялся шарить по поверхности. Кажется он был в воде, но она не походила на пещерную. Скорей…
— Скорее! Сюда! Госпожа Цзян…
Это была Пристань Лотоса.
— Что произошло? Какая беда.
— Матушка? Что с матушкой?
— Кто-нибудь, уведите детей! Нельзя, чтобы они видели…
Цзян Сичэнь, который протиснулся сквозь толпу, взирал на мир ниже обычного роста. Он догадывался, что это был за эпизод, но влекомый странной силой, не мог остановиться. Кто-то попытался его отдёрнуть, но он оттолкнул эту руку и поспешил вперёд.
— Матушка?
Рядом был Ванцзи, чьи глаза он поспешил прикрыть, сдерживая подступающие слёзы и рвотные позывы.
— Ванцзи… э-это… не она…
В воде, обвитый стеблями лотосов, плавал вздувшийся труп женщины. Люди боялись подходить ближе, но пара смелых адептов, которые пришли позже, выловили тело Госпожи Цзян. Отец Сичэня и Вацнзи тоже пришёл. Под взгляды толпы, он обвил труп руками, горько плача и зовя женщину ласковым прозвищем.
Позади раздался голос его матери:
—
А-Хуань, сынок мой, не люби. Любовь Цзянов отвратительна, — она положила свои пальцы на детские плечи, не давая отвернуться, —
Она приманивает к себе как самый красивый в мире лотос. Но как бы ни кичился этот цветок своей чистотой, суть одна — окружающая его грязь и утягивающие под воду, словно верёвки, стебли. Я двадцать лет смотрела на Пристань, засаженную лотосами… Знаешь как мне было больно?
— М-матушка… я… не…
Горло сковали спазмы. Он давно похоронил в памяти этот эпизод и не давал вспомнить Ванцзи о том дне, когда их матушка пропала, а потом была найдена среди длинных лотосовых стеблей. После этого отец ушёл в уединение, а Цзян Цижэнь взялся за их воспитание с девизом «Стремись достичь невозможного!», заставляя заниматься с мечом до спазмов в мышцах, изучать историю и семейную генеалогию своего и других кланов; прыгать выше головы…
—
Матушка учила тебя не врать.
Белая лента промелькнула перед глазами, заставляя испытать сильнейший страх.
Нет.
Не может быть.
Он не должен…
—
Матушка просила тебя только об одном: не любить. Но как же так? Ты ослушался, и теперь должен разделить со мной горечь смерти.
— Нет. Я не…
Слова оправдания не успели сорваться с губ. Он оказался под водой. Вокруг его оплели стебли и корни, погружая на самое дно, всё дальше от бликов на поверхности.
«Нет. Не надо»
Я должен позаботиться об Ордене.
Я должен защитить Ванцзи.
Я не хочу умирать.
«Кто-нибудь… пожалуйста»
— Сичэнь! — сквозь толщу воды раздался чужой голос. — Проснись! Приди в себя!
Сичэнь.
—Кха!.. — Цзян Сичэнь выплюнул воду, откашливаясь и тяжело дыша.
Это был сон.
— Что произошло? Выглядишь бледным…
— Нет! — Цзян Сичэнь оттолкнул чужую ладонь. — Не трогай. Нельзя…
Иначе стебли и корни лотосов оплетут и тебя.
Лань Чэн отпрянул так, будто его обожгли. Он тоже видел странный сон, который уже плохо помнил, но почти сразу проснулся.
— Не знаю, что тебе снилось, — прошипел он, — Но ты просил разбудить тебя и я это сделал. Благодарности не жду.
Он ушёл, давая возможность Цзян Сичэню прийти в себя. Он до сих пор чувствовал как его конечности оплетены намертво, утягиваемые под воду, а пальцы матери, которые в детстве гладили по голове, давят на плечи и тянутся к Ванцзи…
Лань Чэн оглядывал пещеру, наполненную водой по щиколотки, и прощупывал камни. Здесь было необычайно светло. Блики от воды покрывали стены и снующий туда-сюда силуэт. Цзян Сичэнь подошёл ближе:
— Прости меня. И спасибо.
— Я же сказал: мне не нужна благодарность.
— Нет. Нужна, — перебил его Цзян Сичэнь, что не особо вязалось с его характером.—
Если бы не ты —
я бы умер.
Лань Чэн обернулся и окинул его странным взглядом: Цзян Сичэнь действительно выглядел так, будто его вырвали из лап госпожи Смерти. Но думать об этом дольше не было времени. Он вслепую нажал на камень, который давно искал в каком-то странном, ничем не подкреплённом стремлении.
Будто кто-то невидимый подсказывал ему куда нажимать.
Пещера вновь задрожала и адепты подготовились к новым препятствиям. Но вместо обрушения камней, подъёма воды и прочего, они увидели открывшийся под ногами проход, который вёл ещё ниже.
Они переглянулись, неловко отводя взгляды и ступая вперёд.
Путь был длинным, но никаких ловушек не было. Цзян Сичэнь вновь взял юношу за рукав, следя за тем, чтобы тот не упал или наклонял его голову, чтобы тот не ударился об камень, который не видел. Сам Цзян Сичэнь тоже ориентировался плохо, но стекающая вниз вода странным образом подсвечивала им путь.
Спустя минут десять пути, они вышли к началу пути, откуда было, свалились вовнутрь.
— Разве мы не шли вниз? — спросил Цзян Сичэнь, оглядываясь.
Ответ пришёл, откуда не ждали.
—
Глупые люди. Вы никуда и не уходили.
Только сейчас они заметили постамент. Вода опустилась и явила свернувшегося клубком большого белого тигра. Но как только такая мысль промелькнула, существо возмутилось, скалясь:
—
Наглецы. Я вам не домашняя кошка, а один из четырёх легендарных зверей. Внимайте! Сама Бай-ху, охранница ворот Диюя, говорит с вами, смертными букашками.
Бай-ху зарычала и хотела встать, но с грохотом повалилась назад. Если так подумать, то вся окружающая ци этой пещеры изначально исходила от божественного зверя, что заставляло ужаснуться и восхититься этой мощи.
— Не…
Лань Чэн не успел закончить, как его опередили. У тигрицы определённо был дурной нрав:
—
Вам, простым смертным, не понять замысла богов. Я, Бай-ху, просвещу, но, — о
на обернулась на Лань Чэна, —
Только тебя, ребёнок. Тот, что рядом пусть сгинет с глаз долой.
Бай-ху ударила лапой, вызывая водные течения и направила их в сторону Цзян Сичэня.
Неожиданно белая лента промелькнула перед его глазами.
—
Какая самоотверженность. Я не ошиблась в тебе, юноша.
— Почту за честь, — колени и руки мелко подрагивали, но Лань Чэн не дал этому стать заметным, — Великому зверю, заправляющему на Западе и охраняющему ворота в Диюй, нужно что-то от рождённого смертным?
—
Так-то лучше. Но сначала пусть тот юнец поспит.
Ноги Цзян Сичэня неожиданно подкосились, а в глазах потемнело. Он чуть не упал на камни, но Лань Чэн подхватил его, прислоняя к стене. Бай-ху терпеливо ждала, пока тот закончит свои действия.
—
Слушай внимательно, дитя. Скоро в мир вновь явятся бедствия страшнее тех, которые смертным и тем, кто стремится достичь бессмертия, и не снились. Мои силы на исходе. Мой старый друг, Сюань-у, был поражён тёмной частью этого мира. Его разум заразился нечистыми силами и он предал нашу дружбу, ранив меня. Всё, что в моих силах — создать новое тело, которому я передам частичку своих божественных сил до поры до времени. И я вверяю его тебе, дитя моё. Ты единственный, кто прошёл данное мной испытание и не сломался. Достойный человек.
— Приму долг с честью, — он склонился перед божественным зверем, — Лань Чэн, сын семьи Лань и будущий глава Ордена Гусу Лань, выполнит просьбу божественного зверя Бай-ху. Клянусь именем своего клана.
—
Не нужно таких формальностей. Я в них не верю. В любом случае, — использовав все силы, божественный зверь сорвался с места и встал прямо перед Лань Чэном, оскалившись,
— Твоя душа попадёт в Диюй и пройдёт через меня. Твой род меня не беспокоит, но если предашь меня — на перерождение не надейся!
Это были последние слова божественного зверя. Огромный силуэт, который занимал почти всю пещеру, исчез, оставив после себя маленький свернувшийся комочек.
Неожиданно перед глазами потемнело и Лань Чэн тоже провалился в сон.
***
Цзян Сичэнь проснулся у себя в кровати и, привстав, попытался припомнить вчерашний день. Кажется он пошёл искупаться к озеру, потом пришёл Лань Чэн, а дальше пустота, после чего он проснулся у воды и в полубреду добрался до комнаты. Лишь чувство необыкновенного страха и какая-то мысль, которую он не мог вспомнить, остались с ним.
Точно. Лань Чэн.
Цзян Сичэнь собрался и подвязал волосы, уже выходя из комнаты, как наткнулся на того, кого искал.
— Лань Чэн?..
— Тш-ш!
Он что-то прятал за широкими рукавами, в пазухе ханьфу. Смотрелось это до смешного забавно и мило, но почему-то Цзян Сичэнь даже не улыбнулся, сосредоточившись на том, что юноша попытался спрятать.
— Лань Чэн! — это был Вэй Усянь. — Что ты от меня прячешь? Неужели «Улыбка Императора»?! Ну что за жадина!
Лань Чэн заозирался по сторонам и заскочил в первую распахнутую дверь, протискиваясь мимо Цзян Сичэня. Юноша закрыл дверь и примкнул к стене, затая дыхание, будто Вэй Усянь выскочит из любого угла.
Шаги приблизились.
И прошли мимо. Лань Чэн выдохнул и в этот момент из его одежды, мяуча, выскочил белый комок:
— Мя
— А ну, назад!
Лань Чэн поймал тигрёнка, прижимая к себе и пряча от взора Цзян Сичэня:
— Ты ничего не видел.
— Хорошо, — Цзян Сичэнь поднял руки в жесте мира, — но позволь спросить. Это тигр? В Облачных Глубинах?
— Я не знаю откуда он! Просто появился в моей комнате, пока я спал.
— Может это Вэй Усянь? Это в его духе.
— Нет. Точно нет. Он бы его зажарил и съел, а не подбрасывал мне, подставляя перед матушкой.
В Облачных Глубинах были запрещены животные. Но вот он, с дикой кошкой на руках, которая играла с рукавами его одежд и волосами. Лань Чэн вздохнул.
— Хочешь верунть её в дикую природу? Я могу…
— Нет! — Лань Чэн прижал удивлённого тигра ближе к себе. — Он… он… Я его нашёл. Теперь я несу за него ответственность.
Лань Чэн сам не понимал почему так не хотел отпускать животное. Да, когда-то он хотел завести собаку и долго плакал, когда ему отказали, но тигр далеко не собака. Да и тот возраст давно прошёл и он пережил горе от отказа. Но… что-то не давало отпустить это животное.
Пока Лань Чэн поднял тигра над головой, всматриваясь в большие глаза и чувствуя на своём лице лапы, играющего с ним животного, Цзян Сичэнь стоял в отдалении. Лишь одна мысль была в его голове —
Нужно уезжать.
В тот же день он подошёл к мадам Юй и сообщил о своём отъезде по срочным делам в Орден. Она не держала его, и в тот же день он собрал вещи, вставая на меч и покидая Облачные Глубины. Вэй Усянь попытался окликнуть его, прогуливая уроки и собираясь в Цайи, но его проигнорировали.
Когда Цзян Сичэнь вернулся в Орден, Цзян Цижэнь сообщил о запрете Орденом Цишань Вэнь Ночных охот среди других орденов. Больше с Лань Чэном они не пересекались, оставив воспоминания об обучении нетронутыми, полными юношеского счастья.
Встретились они лишь во время Аннигиляции Солнца, когда оба уже несли бремя за свои Ордена и их адептов. Детская наивность стёрлась с лиц, оставив отпечаток сожжения Облачных Глубин и полного уничтожения Пристани Лотоса.
— Приветствую Цзэу-цзюня!
— Приветствую Главу Цзян!
