Текст
Доминик вздохнул. — Хорошо, но только сегодня. Завтра нам нужно будет поговорить об этом…впрочем, поговорю только я. Казалось, Мэттью задумался, и затем кивнул. Он достал телефон и показал набранное сообщение Доминику, прежде чем отправить. Доминик не был в восторге, но что-то ему подсказывало, что не согласись он на это, Мэттью убежал бы и от него. Он заметил, как Мэттью поежился; должно быть, ему все еще было холодно. — Раз уж ты остаешься, как насчет принять душ и согреться? А я бы пока приготовил… второй завтрак, полагаю. Как поднимешься по лестнице, ванная — третья дверь по левую руку. На это Мэттью улыбнулся, и улыбка осветила все его лицо….боже милостивый, подумал он, ему нужно чаще улыбаться. Он занялся приготовлением еды, но нашел, что его мысли опять ушли не в том направлении, когда в его голове возник образ…. Он снова остановил себя; он почувствовал себя хищником, покусившимся на гнездо, полное невылупившихся птенцов. Но черт возьми, Мэттью был красив, искалечен, но красив. Кто-то настолько красивый не должен страдать. Он уже накрывал на стол, когда Мэттью вернулся. Он уже не выглядел таким замерзшим, а его волосы после встречи с полотенцем торчали во все стороны. Это сделало его еще более….довольно. — Надеюсь, ты любишь пасту? — сказал он, ставя тарелку. Мэттью так и стоял у двери, и можно было подумать, что он ждал разрешения сесть. — Садись, — сказал Доминик. Мэттью послушно сел и осторожно набрал полную вилку пасты, а затем набросился на нее; то же стало и с десертом. День незаметно проходил, и Доминик надеялся, что у него еще получится пообщаться с Мэттью, однако тому, казалось, вполне хватало общества телевизора. Доминик все еще не мог смириться с тем, что он не мог позвонить Уолстенхолмам; текст или не текст, но он не стал бы рушить доверие, которое Мэттью ему оказал. Верность данному слову подверглась испытанию, когда у него зазвонил телефон; это был Крис. — Нет, он здесь не появлялся, и откуда бы он узнал мой домашний адрес…вот как…да, я позвоню, если он появится. Он написал вам?.. Что ж, по крайней мере, мы знаем, что он в безопасности. Конечно…до скорого. Он повернулся к Мэттью, тот нервно смотрел на него. — Можешь не волноваться, но завтра мы к этому вернемся, они беспокоятся о тебе. Подошел вечер, и Доминик поднялся наверх, чтобы застелить постель в большей из свободных комнат. Когда он вернулся, он застал Мэттью держащим в руках старую виниловую пластинку из его коллекции. — Джимми Хендрикс, тебе нравится его музыка? Мэттью подскочил, как испуганный кот, роняя винил, и его лицо приняло знакомое тревожное выражение. — Все нормально, они здесь не для того, чтобы на них смотрели, — сказал он и подобрал пластинку, положил ее на диск проигрывателя, и раскаты All Along the Watchtower наполнили комнату. Но Мэттью все равно выглядел так, будто сделал что-то плохое. — Правда, все в порядке. Что еще тебе тут нравится? Вперед, трогать можно. Еще раз появилась эта улыбка. Так вот каков путь к сердцу его молчаливого гостя? Он должен был признать, у мальчишки был вкус, и, судя по всему, особенно занимала его рок музыка. — Можешь забрать их, если хочешь, — сказал Доминик. Мэттью поднял глаза от CD, в текст на котором он вчитывался, и Доминик не был уверен, как следует понимать выражение его лица. — Так, уже поздно, а завтра нам нужно будет со всем разобраться. Я приготовил тебе постель.***
Когда Мэттью было десять, он стал понимать, что подарки никогда не давались бесплатно, и что после их получения он должен был отблагодарить человека так, как его этому учили. Он думал, что после пожара ему удалось уйти от них, но они нашли его, когда ему было четырнадцать, когда он возвращался домой из школы…с тех пор это не прекращалось, они говорили, что ему никогда не удастся от них уйти…что он всегда будет принадлежать им. Но ему удалось; их поймали, когда они пытались украсть кого-то помладше, и он решил, что теперь они исчезнут из его жизни. Он даже думал, что нашел кого-то, кому мог бы довериться….Доминик. Но потом он дал ему диски и сказал, что приготовил для него постель. Тогда он понял, что ошибся……был ли он тем человеком, которому они собирались его «отдать», когда он станет слишком старым для них? Он должен был побороть панику и не терять контроль, если хотел избежать своей участи…и бежать…нет…не бежать, потому что они все равно всегда его находят. Нет, ему нужно было сделать что-то другое…такое, что больше никогда бы не позволило им причинять ему боль…и он уже знал, что именно сделает. Он подождал, пока не был уверен в том, что он был в своей спальне; теперь же нужно было действовать, он должен был сделать это до того, как тот придет к нему получать свою благодарность. Он беззвучно спустился по лестнице и прокрался на кухню…да, он знал, что видел их….сильные успокоительные, выпускаемые по рецепту; без сомнения, приготовленные для него на случай сопротивления. Ну так пусть идет к черту, он не получит того, что хочет, если только он не окажется любителем……нет, не думай об этом, думай о том, что тебе сейчас нужно сделать. Он дошел до гостиной и нашел то, что искал. Он взял горсть таблеток и собрался проглотить их с помощью найденного тут же виски, когда… — Какого черта ты творишь?! — прогремел голос Доминика, и таблетки с бутылкой были выбиты у него из его рук. Сильные руки схватили его за плечи и встряхнули, и в этот момент что-то внутри него щелкнуло, заставляя впервые за все эти годы, что его приучили беспрекословно ублажать других, оказать сопротивление. Он атаковал то, что первым попалось под руку, и вот уже щеку Доминика украсила кровавая царапина. Это повлекло за собой шипение и ругань со стороны Доминика, однако он не ослабил хватку, и вскоре Мэттью обнаружил, что лежит на полу обездвиженным уже знакомым ему сдерживающим захватом…он не прекращал попыток вырваться, но Доминик был старше, сильнее и тяжелее, чем он. — Хватит, — сказал Доминик ему на ухо. — Прекрати вырываться…пожалуйста. Он так и сделал, смиряясь со своей судьбой…он будет «принадлежать» кому-то до тех пор, пока однажды не станет слишком старым и закончит так же, как и другие до него…мертвым.