Muted Symphony

Доминику оставалось только смотреть на то, как много могут сделать деньги и влияние. Не прошло и несколько минут после попыток усмирить кричащую и дерущуюся комету, которой был Мэттью, как машина уже несла их за черту города с Мэттью, обездвиженным дозой седатива. Они направлялись в место, выбранное Томасом Кирком, одним из "экспертов по безопасности». Доминик почувствовал, как Мэттью дернулся у него на груди. — Сколько нам еще? — спросил он. — Он приходит в себя. — Десять минут, — ответил Доминик Андерсон. Движения Мэттью прекратились, и Доминик издал вздох облегчения; ему бы совсем не хотелось испытать на себе то, чем был бы расстроенный и, без сомнения, разозленный Мэттью в пределах машины. Он почувствовал еще большее облегчение, когда машина завернула на въезд, и Мэттью отнесли в одну из спален. Напряжение вернулось, когда дверь закрыли и он остался один с Мэттью. Скоро он должен был приступить к работе, однако Мэттью был сломан столько раз, что он не знал, удастся ли когда-нибудь его собрать. Мэттью снова заерзал, и на этот раз его движения казались более осознанными; скоро он очнется. Доминик сел на стул у кровати и стал ждать. Спустя то, что казалось вечностью, Мэттью со стоном открыл глаза. Он выглядел озадаченным, но только несколько мгновений. Он сел, и Доминику показалось, что в его глазах стали собираться слезы, которые никогда не должны были их касаться. Также он мог поклясться, что на щеке Мэттью виднелся синяк, спрятанный под макияжем…но сейчас было не время спрашивать об этом. — Мне жаль, что нам пришлось похитить тебя? Мэттью посмотрел на него, и если раньше там были слезы, то они исчезли, и два голубых стеклышка были четко направлены на него. — Тогда отпустите меня. Доминик был немного взят врасплох уверенностью Мэттью, или было это пустой бравадой? — Я не могу этого сделать. — Тогда вы об этом пожалеете. Это была угроза? — Почему мы должны об этом жалеть? — Потому что Донни не любит, когда люди забирают у него то, что принадлежит ему. Вот мы и приехали… — Это то, что ты думаешь, что ты принадлежишь Донни? Мэттью одарил его прожигающим взглядом. — Я никогда не говорил, что принадлежу Донни. Понятно, значит он не видит этого. — Если так, то почему ему бы это не понравилось? — Одежда, волосы, дорогие часы, украшения. Донни заплатил за них, поэтому они принадлежат Донни. Это, а также услуги, время и деньги, которые уходят впустую. Ого, если это было показной бравадой, то у Мэттью ее можно было раскидывать лопатой. Теперь ему нужно было копать глубже; приятно не будет. — Эти услуги, они включают в себя секс? Мэттью стрельнул глазами, но не ответил. — Конечно включают, ты же, в конце концов….. Его прервал Мэттью, который взорвался. — Я не один из его уличных мальчиков. Верно, как же иначе. А теперь давайте назовем лопату лопатой и посмотрим, что произойдет. — Прости, приношу свои извинения. Ты высококлассный проститут и ебешься только с богатыми клиентами. Он схватил подбородок Мэттью и повернул его голову так, чтобы увидеть то, что теперь уже определенно было синяком. — А твое избиение входит в список услуг? Конечно входит, высококлассный ты или нет, ты всего лишь…. Мэттью вывернулся из его хватки, и теперь он точно видел слезы….злые слезы. — Я не шлюха! — прокричал он, спрыгнул с кровати и бросился к единственной открытой двери; она была тут же с треском захлопнута. Доминик выждал несколько ударов сердца и подошел к закрытой двери. — Мэттью? Он отшатнулся, когда дверь снова двинулась, на этот раз потому что Мэттью ее либо пнул, либо ударил. — Мэттью, почему ты злишься? Потому что эта правда для тебя слишком горькая? Дверь снова двинулась, он определенно злился. — Если так, прости, если я был слишком честным с тобой, но ты не можешь это отрицать. Он не ждал ответа…на сегодня достаточно. Мэттью нужно дать подумать. Он собирался уходить, когда из-за двери донесся голос. — Пожалуйста, вы должны дать мне уйти. Доминик вздохнул…бедный ребенок, каким же безумием все это было. Он подошел к двери еще ближе и сел, прислоняясь к ней спиной. — Мэттью, ты боишься, что Донни будет винить в произошедшем тебя? — он сделал паузу, прежде чем озвучил следующие слова. — Ты боишься, что он тебя накажет? — Нет…Да…Пожалуйста, — последовал слабый ответ. — Ты ведь знаешь, что здесь ты в безопасности? Он тебя не найдёт. В ответ пришли холодящие душу слова, и голос испуганного молодого человека, их произнесший, был слишком похож на голос Мэттью. — Они всегда меня находят.

***

Донни не был доволен. По какой-то причине его преследовало чувство, что со всем этим что-то было не так, и он был прав. Когда один из его людей выбил дверь номера, и комната оказалась пустой, он все понял. Сидя в кабинете директора отеля, он истекал наигранными слезами и беспокойством. — Он сынишка моего брата…Господи, он убьет меня, если с ним что-нибудь случится. Ему всего лишь двадцать. Директору совсем не хотелось иметь рыскающую по зданию полицию и прессу, поэтому он показал убитому горем Донни записи камер видеонаблюдения. На записи было четко видно, что Мэттью был вынесен из номера группой людей. Он поблагодарил управляющего и сказал, что сам свяжется с полицией и не будет упоминать, что похищение произошло в отеле. Когда они уже были в машине, один из его людей сказал: — Я знаю того, кто нес мальчишку. Я сидел с ним. — И кто же он? — сказал Донни. — Томас Кирк, руководит конторой вне Лондона. Специализируется на похищении людей. — Узнай, на кого он сейчас работает. — Да, сэр. Он откинулся на спинку сидения. Он не даст этой маленькой звездочке улизнуть от него…и когда он вернет Мэттью, он поставит его на рынок; кое-кто мог бы много заплатить за него, а тот, кто его у него забрал, больше никогда не найдет его снова.