Muted Symphony

Две недели спустя Доминика выписали, и он уехал в свой родной город, чтобы там продолжать процесс выздоровления. Однако все это время он думал о Мэттью; он никак не мог выкинуть из головы эти выразительные глаза и острые, как стекло, скулы. Ему было не важно, что между ними стоял по крайней мере десяток лет и душевное здоровье Мэттью, он знал, что в его жизни просто должен быть Мэттью. Прошло много времени с тех пор, как он мог что-либо почувствовать. С тех пор, как тот идиот разбил ему сердце. Но Мэттью…о, это прекрасное неловкое голубоглазое существо…Господи, его сердце уже принадлежит ему, а он ведь его едва ли знает. Он вздохнул, почему все не может быть как в фильмах, которые нам показывают, где хороший парень всегда получает причитающуюся ему награду? Прошло еще три недели до того, как он вернулся в Лондон, и он был рад вновь оказаться в своем собственном доме. Первое, что он сделал, это позвонил в кофейню, и был заверен временным управляющим, которого он нанял, и работу которого оплачивали Уолстенхолмы, что с кофейней все было в порядке. Часом позже в дверь позвонили, и за ней оказались Сьюзи и Джули, девушка, которая прогнала Дэнни Джонсона, не успел тот ступить на порог. — Так рада, что ты вернулся, как ты? — спросила Сьюзи. — Я в порядке, — ответил он. — Так, ну для начала, это выдумки. Как ты можешь себя чувствовать? То, что ты сделал – невероятно храбрый поступок. Доминик пожал плечами. — Серьезно? Посмотрите, где теперь Мэттью. Действительно ли стало лучше? Джули коснулась его руки. — Доминик, та жизнь, которую он вел в Манчестере, она не была хорошей. Я представить себе не могу, до чего он, должно быть, дошел, мне дурно от одной мысли. — По крайней мере, он не сидел взаперти, — ответил Доминик. — Ему осталось сидеть не так уж долго, — сказала Сьюзи. — В каком смысле? Сьюзи передала ему газету. Доминик моргнул, прочитав слова: "Местный мальчик Мэттью Бэллами (20), единственный выживший после трагического пожара в собственном доме и отвергнутый своими близкими родственниками, спустя десять лет наконец находит семью." — Но они ведь знать его не хотели, — сказал Доминик. — Это не они, это какой-то далекий кузен. Он даже ничего не знал о пожаре или о Мэттью. Настоящий святой, предложил оплачивать лечение Мэттью в частной клинике. Это было на прошлой неделе, сегодня Мэттью выпустят под его опеку. По какой-то причине по его телу пробежал холодок…пожалуйста, такого не может быть. — Кузен, как его зовут? — Погоди…дай-ка подумать. Я не могу вспомнить фамилию, но его звали Донни. Доминику пришлось дотянуться до ближайшего стула и сесть, не находя опоры в подкосившихся ногах. — Доминик, ты в порядке? Он судорожно вдохнул и сказал: — О, Мэттью…мне очень жаль.

***

Мэттью сдался и перестал спрашивать о том, когда ему можно будет вернуться домой. Он стал понимать, что никто не слушал. Похоже, он сбежал из одной тюрьмы, чтобы попасть в другую. Он хотел вернуться в Манчестер, где жизнь была, ну…не безоблачной, но там он был свободен от ответственности, и у него было свое место. У него было все, чего он хотел, и о нем хорошо заботились, пусть ему и приходилось справляться с настроениями Донни. Его мысли вернулись к его разговору с Домиником, и снова в его сердце возник этот трепет…снова чертовы эмоции. Он не должен был ничего чувствовать…не после Стиви, но как бы не так. Он что-то чувствовал к Доминику, не был уверен, что именно, но хотел бы не чувствовать; это только все усложняло. Затем ему сказали что кто-то, член семьи, пришел его вызволить. Какой член семьи; они его ненавидели. Он сидел в маленькой комнате ожидания, неуверенный в том, что он должен был чувствовать. Но, по крайней мере, он покидал это место, и он всегда мог сбежать…Манчестер был не так далеко. Он мог слышать голос психиатра, который с кем-то говорил. — Он здесь, но, пожалуйста, имейте в виду, что Мэттью не отдает себе отчета в обстоятельствах его поступления к нам. Однако, уверен, в клинике, в которую вы собираетесь его поместить, уже об этом осведомлены. — О, абсолютно. Будьте уверены, Мэттью получит лучшее лечение. В конце концов, он семья. Мэттью знал этот голос, и знал, что скоро его заберут туда, где он и должен быть. Дверь отворилась, и внутрь вошел он…Донни. — Я дам вам минутку, — сказал психиатр. — Спасибо, Доктор. Как только дверь закрылась, Донни улыбнулся. — Здравствуй, маленькая птичка.

***

Доминик умолял водителя такси ехать быстрее, однако дорожное движение в Лондоне было ужасным; он не успеет приехать вовремя. Такси наконец остановилось у ворот больницы, и Доминик бросился бежать. Он увидел, как то, что выглядело как Хамви, ехало ему навстречу, и остановилось перед шлагбаумом. — Да, везем Мэттью Беллами в… Доминик не расслышал название, но он чертовски хорошо знал, куда именно везли Мэттью. Он замер, когда огромный автомобиль продолжил движение, а затем он внезапно остановился, и одно из стекол опустилось...за ним был Донни. — Так, так…это наш клиент из Лондона, не так ли? О, я знаю кто ты такой, и пожалуйста, не надо уговаривать мою маленькую птичку уйти от меня. Каким-то образом Доминик нашел в себе дар речи. — Я хотел бы услышать это от Мэттью. Донни улыбнулся, но это улыбка была улыбкой акулы. — Конечно…Мэттью. Донни откинулся назад и дал Доминику посмотреть внутрь. — Мэттью… что ты делаешь? — То, что хочу, — последовал ответ. — Мэттью…пожалуйста, не надо. — Уходи, Доминик, — сказал Мэттью. Донни вернулся на прежнее место, загораживая Мэттью от взгляда Доминика. — Я думаю, Мэттью ясно выразился. Хорошего дня…о, и если ты попробуешь напасть на мою маленькую птичку снова…ты почувствуешь мои когти. Окно перед ним закрылось, и Хамви тронулся с места, забирая с собой Мэттью и сердце Доминика.