Поднимись, Илья!

Штольц был рад проводить время с Обломовым. Раз мальчишки сговорятся и сбегут с занятия куда-то в сад. Ну как сговорятся? Андрей был главным зачинщиком, и отговорки друга: « я не побегу, у меня голова болит», «если побегу по лестнице, то оступлюсь и разобьюсь» на него категорически не действовали. Парень схватил Илью за запястье и сжал его, но не сильно, а крепко. В другой руке него был, случайно оказавшийся, сборник стихов Пушкина. Илюша и сказать ничего не успел, как они с Андреем уже быстро спустились по лестнице и кинулись в двери. В саду было тихо. Лавочка, где обычно сидел Иван Багданыч и курил трубку, была пуста. - Илья, к тому дереву, — сказал Штольц указывая в даль сада. Он плюхнулся на землю и прислонился спиной к стволу. - Андрей, у тебя воротник топорщится, — сказал Обломов, отчасти не зная куда себя пристроить. - А, - заметил Штольц свой белый топорщащийся воротник, — Да... Спасибо. Илья, пересилив что-то в себе, опустился рядом с Штольцем, махнув рукой на свои новые светлые шортики. - Ты в последнее время стал более ленив, Илья, ты не замечаешь? - услышав это обломов будто громом поражённый стал. Даже на друга, хватившую на три секунды, обиду затаить успел, но виду не подвал. - Тебе показалось. - оправдался он. - Нет, что-то в тебе изменилось, я говорю, Илья... Раньше ты был таким... - Каким "таким"? - перебил его Илья. - В тебе что-то двигало. И глаза у тебя как-то сияли, — сказал Штольц вглядываясь в серо-голубые бегающие глазки Ильи, - Что это у тебя? - спросил Штольц кивнув в сторону книжки, которую Обломов то и дело сжимал в руках. - А? Ой, случайно взял. - Почитай. - Зачем? - Обломов не любил читать, когда его просили, но Штольцу отказать он не мог. - Просто так, Илья. Польза будет. - Позволь спросить какая... - Обломов открыл книжку, и стал читать стихотворение на попавшейся странице. - «Что в имени тебе моем?», - прочитал первые строчки Илья, медленно, вдумчиво. Потом он пробежался взглядом по остальным строчкам. - О, я его учил. Мы с маменькой... - Что в имени тебе моем? Оно умрет, как шум печальный Волны, плеснувшей в берег дальный, Как звук ночной в лесу глухом... Увлекся Илья если не с первой, так со второй, с третьей строчек. Как он начал читать! Это было не то бубнение, что на уроках. Штольц с распахнутыми от восхищения глазами смотрел на читающего Илью. Что-то за душу схватило Щтольца; откликнулось, встрепенулось... Почувствовал Андрей тепло, что разливалось у него пo телу и стал он вглядываться в лицо Ильи. Но все эти чувства так мимолётно прошли сквозь него. Как будто показалось. - Скажи: есть память обо мне, Есть в мире сердце, где живу я... Андрей? Ты чего так смотришь? - А? - Ты слушал? - Да? А, да! Мне очень понравилось. Илья улыбнулся и перевел взгляд с Андрея на книжку, погладив большим пальцем по её странице. Читать Обломову не нравилось. Не нравилось точно. Дома заставляли, в школе заставляли. И каждый раз это для чего-то нужно было. Вот он с мокрыми глазами сидит над книжкой: прочтёт тот самый стих, что было обязательно выучить к концу недели и заплачет. Заучивание стихов давалось поначалу не легко: бедный Илья сидел каждый раз над книжкой, да всхлипывал, роняя свои горячие слезы на страницы. Штольц посмотрит на книжку - печать от слез вся размазалась, уж не разберешь, что там было написано. Сядет рядом, книжку чуть в сторону отодвинет и станет Илью успокаивать. Стали они вместе учить их, и слез меньше стало. Свободное время Илья проводил за чтением стихов. Бывало даже заучивал их, но только те что были любы ему, и обязательно не большими. - Илья, - не скрывая эмоций в голосе, эмоций воодушевления и радости. - хочешь, я отдам тебе книги? Те самые что тебе понравились. - Что стояли у тебя на полке? Ты серьезно, Андрей? - Разве похоже, что я шучу, Илья? - Ну, ты горазд. Я возьму их, но чуть позже. Соберутся они обратно в пансион, а Иван Богданыч уже в саду с трубкой сидит на скамейке. Нога на ногу, да курит. Увидев мальчишек, посчитал он нужным крикнуть. Не обоим, а только Андрею, но подразумевал двоих. (Ну потому что он уже говорил: если б барченок пропал, он бы все село на уши поставил, а Андрей сам вернётся, придет не через день, так через неделю, или месяц. Нет, он любил своего сына, но любил по-другому) Вот конец недели настанет - за Ильёй повозка приедет. Как вернётся он домой с Верхлёва, мать посмотрит на него, головой покачает, да промолчит, но отцу скажет, что Илюша их хоть корми не корми, а худым каким-то спустя неделю каждый раз после немца возвращается. - Ах! Исхудал весь! Илья! - окидывала она взором то сына, то мужа. - А я говорил, что там у них не наешься досыта. Что у них, одна картошка, да супа там дадут жидкого, а к ужину что? Морген фри, - сказал старший Обломов. - Морген фри - нос утри! А так дальше продолжаться не будет боле. Не могу, уж не первую неделю он таким возвращается. Ах! Неужто щеки у него впали!? Ты заболел, Илюша? А Илья стоит и чувствует себя прекрасно, только молчит, не возражает. - Илюша, - говорила мать, взяв сына за плечи, - Ты хотел бы завтра дома остаться? - она переглянулась с мужем, - Антипка, сказал, давеча дождь сильный будет. Илюша кивнул, да глаза куда-то в пол отвёл. Вот на улице ветер сильный подует - Илья дома, а не то простудиться. Солнце сильно печет - нужно дома оставлять, не дай Бог, удар схватит. А если праздник нынче, так тем более, учебу можно отложить. А Илья и сам против не был. Тоже ему наскучило на учебу к немцу ездить. Так он оставшиеся пол года и проучился. Штольц спрашивает у друга, что тот пропадать стал, а он в ответ плечами пожмет. *** По концу учебного года, более Обломов и Штольц не встречались Андрей отлично учился, и отец сделал его репетитором в своем маленьком пансионе. Раз Обломов приезжал к нему, чтобы навестить. Зашёл Илья внутрь. Пансион кажется теперь ещё меньше, ещё теснее чем тогда. - Даже потолок ниже стал, - усмехнулся Илья, рассматривая что у него над головой. Провел рукой вдоль перила лестницы, поднимаясь по ней на второй этаж. «Когда-то Штольц кубарем слетел с нее» - вспомнил Илья и лицо скорчилось - аж самому будто больно стало. Как тогда Илья перепугался, чуть ли не заплакал, поднимая Штольца, а тот только и сказал, что пустяки. - Ох, слава богу все остались живы, - проговорил Илья. - Право, как вспомню... - сразу у него внутри все неприятно так сожмется и скорчится. После лестницы был поворот налево, а дальше коридор. -Илья? - послышалось из одного кабинета и расползлось эхом по этажу, - Это ты? - Штольц убрал одни бумаги в стол, а другие стопкой положил на книги, лежащие на краю стола. Он выжидающе посмотрел на дверь и прислушался. Илья молчит. Замер на месте и дожидается. Послышался шорох бумаг, а за ним задвинутый стул и шаги, что были все ближе и чётче слышны. Обломов решился, сделал шаг из-за угла и столкнулся со Штольцем. Он даже оступился на шаг назад. «Не изменился», - подумал Андрей. - Илья, как я рад тебя видеть! - сказал Штольц, заключая своего друга в короткие объятия, после отстранил того держа за плечи, - Как ты? - Все так же, Андрей, - ответил Обломов. - Все так же? Как и все там, да, - тихо и досадно сказал Штольц - Андрей, я очень рад тебя видеть! Право, я так соскучился, - сказал Обломов, теперь уже сам обнимая Штольца, а отстранившись, задержал ладони на его локтях. - По твоим визитам и не скажешь. - Времени не было, Андрей. - Ладно, отпустим это. Ты не предупредил, что заглянешь. Написал бы хоть строчку, - упрекнул его Штольц. - Так, а что... - Штольц прервал его. - Погоди, Илья. Что мы у лестницы стоим, вцепившись друг в друга, право, давай зайдём в кабинет. Они зашли в комнату, где когда-то сами учились. Вон за тем исцарапанным столом сидел Иван Богданыч, а теперь уж сам Андрей. Нет, всем тут по-прежнему управляет его отец, просто тот по окончании учебы сына, назначил его репетитором. Пыли не было, и кабинет теперь не в таком «сером» обличии, что раньше. Вероятно сам Андрей следит за порядком вокруг себя, а так же рабочей среды. В шкафах лежали новые бумаги с плакатами и книги. Обломов стал осматриваться. Взял он какую-то гравюру в руки, повертел и положил на место. - Так, что? - голос Штольца заставил его чуть вздрогнуть, по крайней мере оторваться от шкафа, - От чего не писал, неужто разучился? - Так в пяти верстах друг от друга, Андрей, - ответил Обломов. - Вот как. - Ты репетиторством занимаешься, да? - Как видишь. - Штольц присел на стул. - Дальше куда? - За границу, Илья. - Не собираешься перенять дело отца? Мог бы там... - Штольц не дал договорить. - Нет конечно! Нужно двигаться дальше. Пансионат это хорошо. Воспоминания, детство, дружба, учеба, но не более, не работа. Это прошлое, Илья, я не думаю, что здесь мое будущее. Но... - Что? - Скажу честно, не хвастаясь, - сразу отметил Штольц. - Ну кончено, - усмехнулся обломов. Штольц улыбнулся. - Дети меня любят. - Как такого не любить, - заявил Обломов, — Хоть ты и был «шаловлив» и мы с тобой изредка... мм... - он подбирал слово, - прогуливали, но к учебе относился серьезно, - потом досадно сказал, - Эх, в отличие от меня. Тем более, кто мне помогал переводы делать, как не ты. - Ну ты и лентяем был, Илья! Все слезы с тобой выплакали, все книжки размыл, а как ты меня порою раздражал! - вспомнив те моменты оба залились смехом. - Брось, я тебе нравился! По глазам вижу! - заявил Обломов делая обиженный вид. После продолжил с настигшим его приступом страсти - А стихи! Книги! Ты привил мне любовь к ним, к чтению! Андрей, ты не хвастаешься, ты говоришь: дети тебя любят. Как такого не любить?! - Ну и актер, — восхищенно проговорил Штольц не сдержав улыбки, но тут же с досадой добавил, - Ты даже сейчас ленишься мне хоть строчку написать. - Илья удивился такой перемене. Его друг и сам отчасти "актером" был. - Ну прости, Андрей! Впредь буду писать чаще... Ах! - воскликнул он о чем-то вспомнив. - Что? - Андрей! Забыл! - Да что? Скажи. - Боже мой, Андрюша... Именины! - Чьи? - Твои! Я забыл, - Штольц все таким же непонимающим взглядом смотрел на Обломова. Ну именины его, и что? Тогда Илья не смог прийти, сильно простудился. И мать ни под каким предлогом не отпускала его к другу. Тем более она думала что его общение с немцем непременно прекратятся после учебы, ведь более они не пересекались, а Илюша все время был дома и общения с другом сам не искал. Но что-то их двоих связывало, один держался мысленно за другого. Илья успел прохрипеть слуге слова с пожеланиями и извинениями, что мол, вот так вот судьба распорядилась, и велел передать их Штольцу. «Какая судьба?» - думал он, - «Это Обломовка!» - Да, Илья, на год ближе к смерти, - спокойно сказал Штольц, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. - Полно те, Андрей! Что за глупости. Я имел в виду, я... - от чего-то юноша покраснел. Не решался сказать, - Ох, я же сочиняю... - Ты сочиняешь?- удивлённо спросил Штольц, выпрямившись на стуле. - Да. Только маменьке ни слова. Если узнает... - Что это так? Чего в этом стыдится? Обычные стихи про Любовь про природу, про смысл жизни... Если только ты не пишешь...- не успел договорить парень, как его скорее же перебили. Только бы не сказал он сейчас что-то, что может вогнать в краску бедного, и без того раскрасневшегося Илью. - Ах! Помилуй, Андрей! Нет-нет! - испугался Илья, после с упрёком посмотрел на друга, который не сдержал смеха от такой реакции. - Прости, я хотел донести до тебя, что в этом нечего стыдиться. Это творчество, - пожал плечами и развел руки в стороны Андрей. - Благодарю, я понял... - сказал Илья. Помолчал, после чего продолжил, - Нет. Не стоит все же ей и отцу знать. Мне просто нравится. Не стоит раздувать из этого... талант. Мне даже несколько, да , я повторюсь, стыдно... - Штольц с любопытством смотрел на Илью. С особым вниманием он смотрел за тем, — Но, Андрей, я забыл! - Скажи же уже, не мучай меня, - вскочил Штольц подходя к Обломову, а тот на два шага попятился назад. - Твой подарок. Я написал его для тебя. Несколько дней сидел и писал! Даже за еду не садился... - прибавил он тихо, повернув голову в сторону и опустив взгляд. - Маменька переживала, да? - мягко усмехнулся Штольц чтобы ненароком не обидеть друга. - Ещё бы!.. Андрей, его нет у меня. Боже, я такой рассеянный, прости, - раскраснелся от стыда Обломов. Он не находил сейчас сил посмотреть в глаза Штольцу. Тот прошел в сторону шкафа и стал в нем рыскать в поисках чистой не исписанной бумаги и чернильницы. - П-позволь спросить, что ты ищешь? - спросил Обломов подходя к столу. - Так напиши сейчас. Напиши, Илья - сказал Штольц, резко положив бумагу на стол, - если не в тягость.