Дерево без корней

— Оставшись одна, я обнаружила, что денег на жизнь мне вполне хватает, — продолжала Меропа. — Как ты зарабатывала? — Никак, я же почти ничего не умела. Ну и идти к маглам поломойкой тоже не была готова... Собственно, мы всегда жили на остатки былого богатства. То есть, всё, что можно было промотать, промотали полностью ещё несколько поколений назад, но остался вклад, с которого каждый месяц снимались проценты. Тело вклада нельзя снимать четверть тысячелетия, это до 1991 года, так что я ещё стану богатой при жизни. Ну, или брат, но с его образом жизни он вряд ли доживёт... Когда-то этот вклад был создан, чтобы показать величие рода Гонтов и унизить гоблинов: согласно условиям вклада, проценты каждый месяц приносил гоблин из Гринготтса непосредственно в родовое поместье: они должны были идти детям на карманные деньги. Но, в итоге, вместо родового поместья осталась халупа, а этот вклад стал единственным источником дохода всей семьи. А приходящий гоблин — практически единственным способом связи с волшебным миром. Камина, подключенного к каминной сети, у нас не было, совы тоже (отец и вовсе почти не умел читать и писать); создавать порталы никто не умел, в магловский транспорт отец и брат не сели бы даже при угрозе жизни... — Погоди, ты же всё-таки как-то два года добиралась до Кингс-Кросса? — Долорес Прингл вновь озвучила вопрос, который уже пришёл в голову Тому. — Парная трансгрессия. Отец уже давно не мог трансгрессировать из-за пьянства, но брат старше меня на семь лет, то есть, на момент моего первого курса ему было восемнадцать, он закончил Хогвартс только что и трансгрессировать умел. «Полное обучение для дяди, но только два курса для матери», — Тому Марволо Риддлу начинали всё меньше нравиться родной дед и собственное второе имя. — Парная трансгрессия в одиннадцать-двенадцать лет? Ужас! — возмутилась миссис Прингл. — Да, я каждый раз по часу отходила. Но, всё равно, спасибо брату за то, что у меня были хотя бы два года Хогвартса... Но к двадцати и он уже спился достаточно, чтобы не мочь трансгрессировать. Так что оставался только ежемесячный гоблин. ... Ладно, я ушла в сторону. В общем, чтобы жить одной, крайне скромно и не тратясь на алкоголь, денег хватало с избытком. Я поняла, что на полученные в первый месяц фунты — гоблин сразу менял деньги на магловские, ведь галеоны было некуда тратить — смогу спокойно прожить месяца три. В следующем месяце я попросила Кикренбрюка — так звали гоблина — оставить деньги в галеонах. И ещё уговорила трансгрессировать меня в Лондон, в Косой переулок, на полдня. Там я купила учебник зельеварения, нужные ингредиенты и всякие мелочи, вроде посеребренного ножа. На котёл мне бы денег не хватило, но, по счастью, котёл у нас был: ни отец, ни брат, не могли его сдвинуть с места из-за тяжести — а значит не смогли и пропить. А немагические ингредиенты можно было добыть в ближайшем лесу. Мать вновь замолчала. Том Риддл и Долорес Прингл ждали. Минуты через две миссис Прингл ахнула и прижала ладонь ко рту. — Ты же, ты же не?.. — мысль явно не хотела обличаться в слова. — Я именно что, — ответила Меропа. Тома злила собственная недогадливость: он не понимал, о чём они. — А что именно? — в голосе миссис Прингл смешались испуг и любопытство. — Амортенцию. «А, приворотное зелье...» — злость на себя тут же прошла: непонимание романтических чувств людей Том скорее считал своим достоинством. — И что, получилось? Оно же очень сложное! — и вновь Долорес Прингл озвучила вопрос, уже пришедший Тому Риддлу в голову. — На третий раз — то есть, на третий месяц. Я выбрала Амортенцию потому, что это зелье, с которым тебе не нужно никаких специальных знаний, чтобы быть уверенной, что ты приготовила его правильно. Никого случайно убить мне не хотелось. Окна гостиной выходили на запад. Закатное солнце добралось до зазора между яблоневыми ветвями и ярко осветило комнату огненно-рыжим светом. Мать вдруг превратилась в чётко очерченный тёмный силуэт. Завитые волосы вспыхнули пламенем. Том обошел стол, чтобы снова ясно увидеть её лицо. — Мы два часа как пропустили время ужина, — неожиданно тихим голосом произнесла Долорес Прингл. — Я принесу еды, а потом ты расскажешь дальше. Она неслышно поднялась и вышла из комнаты, по дороге бегло заглянув в комнату дочери. Интересно, Кэрол всё ещё в своем странном полузабытьи или притворяется спящей, чтобы подслушивать? Едва миссис Прингл встала, Том сел на её место — и оказался прямо напротив матери. Меропа выждала несколько секунд, чтобы убедиться, что подруга точно ушла, после чего судорожно схватила себя пальцами за колени — сильно, до боли, но Том видел, что это безотчётный жест в попытке справиться с чувствами, а не самоповреждение. Лицо её вновь омертвело, лишилось выражения. Голову она — странно — держала при этом высоко поднятой, и — встретилась глазами с сыном. Если рассуждать аналитически, вряд ли они смотрели друг другу в глаза так уж долго — может быть, минут пять —, но... *** Подруги ужинали в столовой. Проследовать за ними Том не мог — это было воспоминание Кэрол — и не мог разобрать ни слова из того, о чём они говорили за едой, но по интонациям едва слышимых голосов было ясно, что они не продолжают столь волнующую его тему: кажется, всё больше едят молча, а когда заговаривают, то о чём-то малозначимом, вроде еды. Если верить часам, поели они весьма быстро: всего за семнадцать минут, но Том Риддл весь извёлся. Он ходил по гостиной. Тщательно изучил натюрморт на стене: ваза с розовыми лилиями. Заглянул к Кэрол — вроде, всё же в полузабытьи. Когда они вернулись, Том стоял, положив руки на спинку кресла, и смотрел на сумеречный сад. Они молча сели обратно в свои кресла. Миссис Прингл — всё ещё необычно тихая — взмахом волшебной палочки зажгла неяркие бра: в комнате становилось темно. Миссис Прингл заговорила: — В общем, ты сварила приворотное зелье. И, как несложно догадаться, успешно напоила им Риддла-старшего. — Да. И мы сбежали в Лондон. — А потом вы поженились, — предположила миссис Прингл. — Поженились мы через месяц с лишним. Было сложно добыть поддельные магловские документы. Разрешение родителей на брак — магловским совершеннолетием у нас обоих и не пахло — и всё остальное. — Их же на любой магической торговой улице за кнат десяток. Том Риддл почувствовал мимолетное удовлетворение из-за того, что миссис Прингл грязнокровка и не задает лишних вопросов: он не был готов к долгим выяснениям «А что, у маглов совершеннолетие не в семнадцать? Как это в двадцать один?!». — Ты недооцениваешь изоляцию, в которой я росла. Всё было новым. Вода из крана. Электричество. Машины. Высотные дома. Метро. И с магическим миром почти то же самое: если этому не учили в первые два года в Хогвартсе (или это не касалось истории былой славы нашего рода), я, скорее всего, понятия об этой вещи не имела. В общем, время ушло. Сначала я неожиданно обнаружила, что для свадьбы вообще нужны документы. Потом выясняла, какие именно. Потом уже искала, как их достать. Но потом да, поженились. — И ты перестала давать ему приворотное, он тебя выгнал, но ты уже успела забеременеть? Кажется, Долорес Прингл больше не хватало терпения выжидать, когда мать отомрёт: стоило последней начать «выключаться», миссис Прингл тут же задавала наводящий вопрос. Тому показалось, что она даже специально выдвигает неправильные предположения, но он не был уверен. Вообще здесь, в воспоминании, он не чувствовал почвы под ногами в плане понимания людей. Ему было сложно считать выражение лица, интонацию, понять намерение. Кажется, значительная часть его невероятной проницательности была какой-то формой непроизвольной магии, а не естественной способностью? — Мы год с лишним прожили вместе... На Амортенции, да. Сначала я была очень счастлива. Потом хуже. Потом ещё хуже. Потом я понесла. И, знаешь, гормоны, перепады настроения... Я совсем перестала выдерживать всё это... Решила: будь что будет — хотя, честно, я сразу понимала, что исход может быть только один, — и не просто перестала давать ему Амортенцию, а пошла, купила безоар и сунула ему в рот. Сил не было ждать, пока само перестанет действовать. — Почему же тебе становилось всё хуже? — Потому что, Том Джеймс Риддл, будь он хоть тысячу раз маглом, был человеком, а не лабрадором-ретривером! — щеки матери покрылись румянцем, голос оживился, но понять её чувства у сына не получалось, — Когда с кем-то живёшь, тут сложно перепутать. А с людьми так нельзя. И сколько бы я себе не говорила обратного — что он за прям человека не считается, что я ему в целом ничего плохого не делаю — меня это постоянно мучило и мучило. Человека под Амортенцией даже не узнаешь нормально. Я всё ещё довольно смутно представляю, что за человеком был мой муж. Через непродолжительный период борьбы с противоречивыми чувствами, Том Марволо Риддл пришёл к следующему выводу: «Потрясающе! То есть, меня отправили в альтернативное прошлое на перевоспитание, чтобы я послушал из уст своей убитой маглом матери сказочки в духе Альбуса Дамблдора!». Через окно гостиной, несмотря на яблони, закрывавшие большую часть небосвода, и блики от светильников, стало чуть-чуть видно звезды. Тот же самый маленький кусочек звездного неба — Том не знал названий звезд —, который было видно в это время года из окна его комнаты в приюте. — И он ушёл... — глухо сказала миссис Прингл, — А перед этим? Он поговорил с тобой? А ты пыталась как-то объясниться? — Не было смысла. Когда он понял, что случилось, он не разозлился или что-то такое — он дико испугался. У маглов же много страшных сказок про то, как кого-то похищает злая уродливая колдунья? — Миссис Прингл кивнула, — И вот у него было ощущение, что он как раз в такую сказку и попал. Он всё повторял и повторял это по кругу, — мать передёрнуло, — Был как оглушенный. Говорил про свою невесту — да, у него была перед этим всем невеста. Что родители его не простят. Что он теперь никогда не поступит в колледж. Плакал. — А ты? — Я не очень помню, что тогда говорила. Но, говорю же, беременность, гормоны. Я была совсем не в себе. Рыдала, кричала, угрожала магией... У меня ещё тогда на фоне беременности случилась пара спонтанных выбросов — занавески загорелись. — И дальше что? — Ничего. Он немного пришёл в себя, похватал очень немного вещей — часть я ему в окно ещё вышвырнула вдогонку — и ушёл, вернее, убежал. — Денег тебе, беременной, предложить не подумал? — А ты на его месте подумала бы предложить денег похитившей тебя злой колдунье, которая без рук швыряется вещами, поджигает вещи и кричит тебе выметаться? Не думаю, что ему тогда пришло в голову, что я не смогу о себе позаботиться. Миссис Прингл уже приготовилась открыть рот, чтобы ответить — и тут Кэрол в детской оглушительно чихнула. Все трое: мать с подругой и Том — прямо подпрыгнули от неожиданности. Миссис Прингл встала, ободряюще сжала плечо Меропы, улыбнулась ей — и поспешила к дочери. Тома закружил водоворот темноты и потянул куда-то вверх: воспоминание кончилось.