Дерево без корней

Мирные разговоры о чём-то не очень глобально важном, но, всё же, очень умном, — типичная беседа одаренных подростков — продолжились и в воскресенье, но в воздухе витало напряжение. Вечная расчетливая настороженность Тома Риддла, бравшая отпуск на несколько дней: от ненадобности; от размеренного, открытого духа Годриковой впадины; но, в первую очередь, из-за переутомления от учебной нагрузки — незамедлительно вернулась, стоило ему немного отдохнуть. Интеллектуальное переутомление, честно говоря, вообще происходило с Томом Риддлом первый раз в жизни. Потому что первый раз в жизни он столкнулся с индивидуальным обучением у человека, который, казалось бы, точно знает, на что именно способна его, Тома, голова. И полон решимости задействовать весь её потенциал. Но в воскресенье полузабытый вопрос: И? когда, наконец, начнётся то, ради чего я сюда приехал? — снова начал волновать его остро, до покалывания в кончиках пальцев. Он кожей чувствовал, что Кэрол ответы на его вопросы знает. И, более того, замечает его напряжение и нерешительность, но относится к ним с долей иронии. Мерлин, это бесило. Хотя, с другой стороны, были и плюсы в их взаимопонимании, пусть и таком пассивно-агрессивном. Например, то, что вместо долгого поиска формулировок, которые устраивающим его образом выразят мысль «Когда мне, наконец позволят узнать больше про мою маму? Дядю? ...Отца?», хватило: — Кэрол... И что в итоге? И когда? — Кейт уедет в среду, после этого. — Причём тут Кейт? — При том, что твоей совершеннолетней проводницей на трудном пути приобщения к собственным корням буду я. Том с самого начала понимал, что его несовершеннолетие действительно создавало проблемы, в силу которых, к его превеликому сожалению, исследования истории его семьи придётся проводить с компаньоном, но... — Почему ты? — Предпочитаешь Дамблдора? — у Кэрол получилось подавить лезущий на язык саркастичный хвостик «Могу передать». Не дожидаясь ответа и без того пытающего справиться с яростью Тома — Кэрол, настроенную над ним иронизировать, он не очень выдерживал, — она, убрав из голоса сарказм, продолжила: — Слушай, ну ты сам не захочешь, чтобы это была Батильда. Я не хочу сказать, что ей нельзя доверять... — Но? — Ну... с Батильдой можно поделиться чем угодно (особенно, в рамках глубоко теоретической дискуссии), хоть историей того, как ты убил свою родную тетушку. И её даже не нужно просить сохранить это в тайне: она могила, никогда не расскажет это ни единой душе. Кэрол замялась, подбирая слова. — Но если она чему-то интересному была свидетельницей, то, рано или поздно, как её ни умоляй этого не делать, она расскажет это другим. Может, через пять лет. Может, через десять. Но расскажет. И, вероятно, ещё и запишет. И доказательства по возможности сохранит... А, в худшем случае, тебе понадобится сохранять очень хорошие отношения с Батильдой, чтобы она хотя бы это не публиковала... Понимаешь, она историк... Свидетельства очевидцев... Том ощутил прилив расположения к Кэрол Прингл. Потому что в её словах был совершенно чудесный подтекст. Предупреждение имело смысл только если он, Том Марволо Риддл (вернее, Лорд Волдеморт, он уже почти был уверен в этом варианте), станет в будущем исторической фигурой. Поощрять её за несказанное, впрочем, не стоило, и он сделал голос немного холоднее: — Я понял. А что про тебя? Какие у меня есть основания?.. — он мягко оборвал фразу, не добавив очевидное «...доверять тебе». — Ничего железобетонного. Просто придётся доверять, — теперь сарказм в голосе Кэрол не бесил Тома, потому что из-под него отчётливо проступала неуверенность, беззащитность, — По мелочи? Частично — это и моя тайна тоже. Объяснить, какого низзла я всё это знаю, не углубляясь в подробности моего странствия между мирами, будет затруднительно. Отчасти — потому что ты эмпирически можешь наблюдать, что твои тайны я уже храню. Кэрол помолчала, явно пытаясь решить, стоит ли говорить то, что рвётся у неё с языка, но потом всё-таки продолжила раздраженно, быстро и тихо: — Вот честное слово, не говорить лучшей подруге, влюбленной в тебя, что ты на меня некогда напал, и для неё тоже можешь представлять угрозу, мне значительно сложнее, чем скрывать сведения о том, сколько лет сидел твой дядя или какого происхождения твой отец. Она резко выдохнула, отвернув голову, как будто бы в раздражении, но Том чувствовал, что больше — в испуге. Звучало убедительно. Не была раскрыта тема передачи всех полученных сведений Дамблдору, ну да ладно. Во-первых, интуитивно Тому казалось, что выбалтывать всё просто потому, что профессор её попросит, Кэрол не будет. Во-вторых, у Дамблдора слишком много вводных: при желании, он раскопает всю информацию без её помощи. Они помолчали. Для Кэрол молчание было напряженным. Том же почувствовал прилив уверенности в себе, спокойствия и, пожалуй, безопасности, как было всегда, когда он ощущал свою власть над чувствами других людей. Чужой дискомфорт был словно теплая морская волна, словно тяжелое одеяло. Ведь если его боятся — он контролирует ситуацию. Кэрол всё равно смотрела в другую сторону, так что Том позволил себе широкую умиротворенную улыбку. Он помолчал оптимально выверенное время — не слишком долго. Создавать излишнее напряжение между ними не было нужно ни с какой точки зрения. Потом продолжил, как ни в чём не бывало, тоном чуть ироничным, но вполне дружелюбным: — Я понял тебя. Тогда прямо в четверг подойдёт? — Почему нет? — Дамблдор выдал тебе план перемещений или мы можем, — Том решил, что будет разумнее добавить тут множественное число — решать самостоятельно, куда отправиться? — Я рассчитывала на подробный план, стилизованный под карту сокровищ, но профессор не оправдал моих ожиданий, — улыбнулась Кэрол. Это радует. Впрочем, на этом этапе с вариантами действий было негусто. Наносить визит собственному отцу, под присмотром Кэрол и не имея возможности его убить, Том прямо сейчас явно не был морально готов. — Тогда в четверг почтим визитом Морфина Гонта? — Давай. С утра пораньше? Оба вспомнили, что Морфин Гонт был алкоголиком и, вероятно, ранее утро — не лучшее время для общения с ним. — Ближе к полудню, — мягко возразил Том. *** Их совместное исчезновение не должны были заметить в деревне, так что легенда состояла в том, что Кэрол заперлась дома и готовится к ЖАБА. Чтобы не трансгрессировать на соседнюю улицу, Кэрол сочла за лучшее прийти к Батильде ранним утром четверга: вставала Кэрол всё равно рано, а на улице в такое время были только маглы. Собственно, когда Том Риддл спустился к завтраку, она уже сидела в кресле столовой-гостиной: входная дверь в доме, как было упомянуто выше, не запиралась никогда. Поздоровавшись, Кэрол уткнулась обратно в свою книгу. Батильда, кстати, уже три дня предавалась меланхолии (в учебное время себя ничем не проявлявшей) и к завтраку не вставала. Зеленое бархатное кресло в углу комнаты было на самом краю видимости Тома, когда он сидел на своём месте за обеденным столом. От того, что сегодня изумрудная зелень кресла (вернее, чернота: краем глаза люди не различают цветов) разбавлялась бледным силуэтом читающей Кэрол, Тому было едва уловимо тревожно. Он не любил перемены в окружающем пространстве, если сам не был их причиной. За окном моросило. После завтрака Том ушёл в свою комнату. Кэрол всё ещё читала. Батильда всё ещё не спускалась вниз. Том, кстати, по-прежнему немало страдал от последствий чтения про упавшие на голову крыши и подобное, так что страх смерти у него был заметно выше фонового. А и фоновый страх смерти Тома Марволо Риддла, мм, не стоило недооценивать. Приблизительно час спустя Том не выдержал, затащил к себе в комнату Кэрол (очень постаравшись как можно меньше её этим напугать) и проинструктировал по пользованию своим арсеналом средств на экстренный случай. Даже после падения крыши вполне можно выжить, если тебя быстро откачают. Кэрол, всё же несколько испуганная, взирала на предъявляемые ей Костерост, безоар, Кровевосполняющее зелье и прочие такого же рода вещи с заметно меньшим изумлением, чем ожидал от неё Том. А Кэрол нравилось видеть Тома Риддла смущенным — раньше не доводилось. «Мисс Бэгшот заставила тебя читать про несчастные случаи, да?» — понимающе спросила Кэрол. *** Адрес Морфина Гонта, как обнаружилось, в судебных документах был указан с точностью до деревни: не то недосмотр авроров, не то у этой хибары и вовсе не было нормального адреса. Не особая проблема, но было бы приятнее обойтись без расспросов деревенских маглов, пеших прогулок и... — Том. Мне нужно тебе кое-что рассказать. Не очень приятное. Том поднял глаза на Кэрол, ожидая продолжения. — Со слов твоей матери, ты внешне достаточно похож на своего отца, — о том, что, со слов Меропы, они похожи практически как две капли воды, Кэрол предпочла пока умолчать, — и, ну, тебе стоит прикрыться чем-то маглоотталкивающим для прогулок по деревне. Чтобы слухи не пошли. Поскольку Том Риддл отдавал ярости на своего отца удручающе большую часть досуга, новость отозвалась только глухим раздражением. Вообще Том понимал, что внешне он не очень-то похож на Гонтов. Мать он видел в воспоминании, а в делах дяди и деда не было колдографий, но присутствовала удивительно подробная и поэтичная характеристика черт. Из этого логично вытекало, что внешность досталась ему откуда-то по отцовской линии, но эту мысль Том старался вытеснять. Но почему он не может быть похож ну даже если и на магла, то на какого-нибудь давно почившего прадеда? Почему он не может быть из тех людей, кто слабо похож на обоих родителей? *** Они трансгрессировали в дубовую рощицу, примыкавшую к южному краю Литтл-Хэнглтона, подальше от усадьбы Риддлов (вот её адрес в судебных документах был, да и на карте её легко было узнать). Для Тома эта трансгрессия — парная, соответственно — была первой в жизни. Он, конечно, читал про ощущение того, что тебя просовывают сквозь резиновый шланг, но ощутить на собственной шкуре — совсем другая история. Ему потребовалось несколько мгновений на то, чтобы прийти в себя. Кэрол первой высвободила свою руку из его. На коже Тома эхом осталось ощущение прохлады её пальцев. Кэрол отстраненно задумалась о том, что, наверно, руки «того» Тома были холоднее оттого, что он выше. *** Узнать, где живёт дядя, в итоге удалось не заходя в деревню. По дороге в Литтл-Хэнглтон, грунтовой и пыльной, им навстречу шла женщина средних лет, крестьянка. Том Риддл не был готов сегодня демонстрировать чудеса убеждения и обаяния в порядке исключения, Кэрол Прингл — в порядке правила. Так что решили не усложнять и использовать Конфундус. «Налоговщикам» женщина с удовольствием показала путь до Морфина Гонта и выразила свои наилучшие пожелания. «Девушка, я рада, что вы хоть с мужчиной ходите,» — женщина обратилась к Кэрол. — «Двум девушкам — а из-за войны это сейчас куда ни плюнь — совать нос к Морфину Гонту не стоило бы точно. Какие бы у него не были долги. Но вы всё равно будьте осторожны». *** Со слов тётки, идти было не очень далеко, минут двадцать: бо́льшую часть дороги по широкой тропе в поле, а потом «уже евойную хибару увидите, там прям по лугу». На небе была лёгкая дымка, приглушавшая солнечные лучи, из-за чего казалось, что сейчас не почти полдень, а раннее утро. В отличие от Годриковой впадины, здесь не было дождя. Было тепло, очень по-летнему и как-то уютно: от ласковости приглушенных солнечных лучей, от полупрозрачной вуали дымки, от обволакивающих запахов поля и лета. А Тому — ещё и от того, что здесь водились змеи. Почуяв присутствие змееуста, они подползали ближе, но в разговор не вступали — видели, что он не один. Тропа оборвалась, влившись в широкую мощеную дорогу. За дорогой действительно виднелась полуразвалившаяся хибара. Том подавил желание ускорить шаг. Некошеная трава на лугу была по плечи Кэрол и выше пояса Тому. Змей здесь было ещё больше. Минутах в полутора ходьбы от «родового имения» Гонтов (окон на этой стене не было вовсе) Том и Кэрол остановились. — Ты же не против пойти один? — спросила Кэрол. Они оба знали, что Том категорически за, но он всё равно лишь пожал плечами. — Да, можно. — Желание видеть Морфина Гонта у меня отсутствует, если честно. — Понимаю. Сквозь просвет в дымке вдруг вспыхнуло ослепительно жаркое полуденное солнце. Том ждал, сообразит ли она сама предложить, или придётся просить. — Я догадываюсь, что твой дядя пользуется магией весьма нечасто, — Кэрол догадывалась, а Том чувствовал, что она права: магии в воздухе почти не ощущалось — так что могут быть проблемы с тем, посчитает ли Надзор его дом домом волшебника. А он может напасть. Так что... — она протянула ему свою палочку. Том поблагодарил, взял палочку и изобразил самую искреннюю благодарную улыбку. Молодец, догадалась сама. С точки зрения вежливости и благодарности за лояльность стоит предложить ей взамен свою палочку. Да и просто — ему хотелось так проявить своё доверие к ней. Одна деталь: Том не планировал давать свою палочку в руки никому и никак вне ситуации угрозы жизни. Он очень сосредоточился. Совсем, совсем поверхностная легилименция. Пускать магическое усилие только через палочку Кэрол — непросто, когда обе палочки зажаты в одной опущенной руке. Чуть заметное движение кистью, чтобы подтолкнуть её мысли в нужную сторону... Прежде чем предложить ей взамен свою палочку, Том хотел убедиться, что от этого предложения Кэрол откажется. Он почувствовал лёгкий укол боли в правом запястье. Том успел опустить глаза и увидеть, как змея разжимает челюсти и вновь ускользает в траву. Конечно, он давно чувствовал присутствие этой змеи. Но он никогда, никогда, никогда не воспринимал змей как угрозу себе. Рука с обеими палочками оказалась парализована ядом в тот же миг. Язык — на долю секунды позже: он не успел ничего сказать. Глаза пока шевелились. Разум был ясен и странно спокоен. Всё было как в замедленной съемке. Змея была не крупнее ужа, ярко-красная с желтым узором. Такие змеи точно не водятся в Англии. И, кажется, вообще нигде не водятся. Он видел, что змея готовится к второй атаке. Кэрол успеет увидеть змею. Успеет закричать. Успела бы и отбиться, будь у неё палочка в руке, но палочки в руке у неё нет. Змея точно её укусит. Теоретически Кэрол даже может выжить: ей достанется меньше яда, и если на этот раз его не хватит на то, чтобы остановить сердце или парализовать дыхательные мышцы — а Том уже не мог дышать — то у неё есть шанс через некоторое время доползти до безоара. Шансы выжить самого Тома были приблизительно равны нулю. Он очень спокойно подумал, что умереть в шестнадцать лет от укуса змеи — феерически глупая смерть для наследника Слизерина. Спустя приблизительно две секунды после того, как он почувствовал укус, Том с размаху упал в траву лицом вниз. Услышал хруст ломающегося носа — ни боли, ни даже крови на лице он уже не мог почувствовать. Кэрол, наконец, заметила змею и отчаянно завизжала: — Уйди!!! За мгновение до того, как потерять сознание, Том понял, что она говорила на змеином языке.