***
— Бэйтрис не моё настоящее имя, — призналась она, проверив крепость привязи Морковки Второй. Послезавтра Стражи прибывали в Вейсхаупт, и отчего-то у ночного огня возникало всё больше тем, которые они не успели обсудить. — Я родилась в Киркволле, и в Баннах пришлось маскироваться под местную. — И какое же настоящее? Амелл сделала драматическую паузу, прежде чем горестно произнести: — Беатрис. — Ты сейчас серьёзно? — Это было ужасно! Мой учитель пения и танцев, орлесианец, кстати, делал его невыносимо кошмарным. «Бэатгхис, девочька моя, лехче шаг, ты жи так похожа на копылку». Гийома трудно было любить. И только спустя много лет я поняла, что он платил добром за доброту, прилежно лепя из подзаборной аристократки светскую даму. Его бросил вместе со слугами орлесианский наместник, когда спешно покидал страну ещё до освобождения баннорна войсками Мэрика. Матушку очень веселили его рассказы под бренди, как он неделю жил в подвале и в слезах писал предсмертный дневник. Гийом был уверен, что проклятые собачники снимут с него шкуру и скормят мабари. — Бэйт чуть улыбнулась. — Матушку вообще мало что веселило. Очень впечатлительная особа была. — Амеллы… Баннорн Оаксфилд, верно? — Когда-то сбежали из Марки и купили надел, да. Теперь вроде отошёл какому-то рыцарю. — У Аустина не было других детей? — Ещё четверо. Все — маги. А из-за матрилинейного брака дядюшки с его стороны могли лишь удавиться от злости. — Не повезло. — Да уж. Она потянулась магией к догорающему костру, но искры вспыхнули так, что Логэйн с трудом поборол желание отшатнуться. —Да не предлагал он остаться! — вдруг бросила в сердцах Бэйт. — Алистер. Время поговорить о бывшем, как всегда, вышло донельзя уместным. Тихий берег, журчание речки и хлопающая на тёплом ветру палатка. Морковка Вторая фыркнула. Кажется, осуждающе. — Ещё не лучше, — вздохнул Логэйн. Нарочито внимательно занялся завязками на стёганой куртке, которую начал снимать. Так, точно надеялся, что Амелл надоест разговаривать со спиной. — Он собирался уехать со мной. Мак-Тир повернулся. Озадаченно, будто не совсем расслышал сказанное. — Ал не хотел быть королем, — пояснила Бэйтрис. — Ему нравилась свобода Серых Стражей. И он ухватился бы за любой шанс. Тогда я поняла, что, если исчезну, у него не останется выбора, кроме как править. Ферелдену нужен король крови Тейринов. Даже если он так не думает. — И ты сбежала ради общего блага. — Знаменитая жертвенность Серых Стражей. Пара разбитых сердец ничто перед выживанием целого государства. — Не ожидал от тебя столь холодного расчёта. — Если бы не мой холодный расчёт, мы бы не пережили устроенную тобой охоту. — Ничего личного, Амелл. Она хихикнула, взъерошив пропахшие дымом волосы. А после посмотрела прямо в глаза, ясно и пронзительно. — Ты ведь уступил её другому. — Не другому. Ферелдену. Зевнув, Амелл залезла в палатку. Логэйн посидел ещё пару минут в одиночестве, оценил безопасность места стоянки и спустился к воде, оставив одежду на камне. Теплые потоки неизвестной речки, тянущейся с северо-востока, отчего-то напомнили летний Драккон в предместьях Денерима. Не сравнить с холодным Гвареном и его морем. Которое он увидит нескоро. Если вообще увидит. Обратно Мак-Тир поднимался не спеша, позволяя ночному ветру высушить тело. Остановился у палатки, взял в руки тунику. Заворчал. — Плохая идея, — сказал вслух. Сдавшись, бросил тунику обратно на камень и поднял полог.IV
23 сентября 2022 г. в 14:36
Он уронил голову на борт ванны, вдохнул знойный, пропитанный дубовым ароматом пар. После кровавой схватки и ночи под открытым небом едва ли существовало что-то более прекрасное и расслабляющее, чем чан с горячей водой. Пусть под рукой не было слуг, чтобы обтереть полотенцем или подать вина, Мак-Тир не ощущал, что лишился чего-то значимого. До полотенца он мог дотянуться, вино на всякий случай прихватил с собой. Остальное — блажь, которой иногда нравилось пользоваться при дворе, но платить тевинтерцам за прихоть в виде прислуги он не собирался.
Логэйн с предвкушением думал о скором конце путешествия, ведь выносить подобное долго было невозможно. Нет, не дорогу. Игривый тон, намеренные тактильные контакты и проникновенные взгляды. Мстила Амелл за попытку избавиться или заигрывала от скуки, он не различал, поскольку раньше всё выглядело проще. А теперь того, что всегда привлекало в малообщительном вдовце молодых женщин — титула, — не было, и в море догадок Мак-Тир попросту терялся.
С ещё одним вздохом проведя пальцами по кромке воды, он опустил ладонь под воду. Считанные минуты назад тут сидела она, нагая, расслабленная, наверняка с закинутыми на бортик ступнями. Лениво мылила волосы и горячее распаренное тело, изредка приподнималась, чтобы ухватить глоток прохлады или отпить яблочного сидра. Будь у него очаровывающее безрассудство Мэрика, Логэйн, безусловно, вломился бы раньше, на ходу сочинив причину, и, пока Амелл ошарашенно хлопала бы глазами, уже оказался в воде, а после, не прекращая заговаривать зубы, и в ней.
Нравилась, конечно. Как без этого.
И потому оставалось лишь молчаливо сокрушаться, что вместо девок у тевинтерцев хилые, болезненные эльфийки-рабыни.
Амелл как можно тише скрипнула дверью. Вошла, ничего не сказав, зашуршала тесьмой. С тяжёлым шорохом упала куртка, на влажной древесине отпечатался звук босых ног.
— И? — флегматично спросил Логэйн, не оборачиваясь.
— Что «и»? — растерянно отозвалась она.
— Как далеко ты собираешься зайти на этот раз?
— Пока знамя не будет стоять, — с вызовом брякнула Амелл. — В смысле, как при осаде. В смысле, когда берут замок, знамя ставят. На крыше там какой. Или башне. Стене.
Она поборола желание уйти, потому что в голове речь звучала лучше. Без его вопросов, на которые Бэйт не приготовила ответов. Но недавние мысли о Денериме, о Морковке и яблочный сидр напомнили, что и она, и Логэйн обречены ещё с Посвящения. Что в любой момент могут пропустить удар или поймать стрелу, и тогда за плечами останется лишь маленький кусочек свободной жизни, проведённой в сожалениях по утраченному и с самостоятельно закрытой перед будущим дверью.
Это значит, пора двигаться дальше. А там — будь что будет.
Так и не дождавшись внятного ответа, Мак-Тир взял с борта широкое полотенце, поднялся, обернув его вокруг бедер. На секунду Бэйт глянула на оковку чана, но не смогла полностью отвести взгляд. От карты старых шрамов, покрытых блестящими каплями, от железного рисунка мускулов, присущего воину.
Амелл точно решила: не будет жалеть на Глубинных Тропах, что отступила. Хочешь — бери, пока не поздно.
Она смазала несколько капель пальцем, и кожа под ним отозвалась дрожью от холодного прикосновения.
— Не дразни.
Ладонь легла целиком, очертив неровные выбеленные рубцы на лопатке. Волк?
— Амелл.
— У меня имя есть.
Он развернулся, и под неожиданно злым, осуждающим взором Бэйт резко уменьшилась в росте и размахе плеч. Колени чуть поджались, словно она тронула ферелденского бурого медведя, а не человека.
А нижняя рубашка, только что доходящая до середины бедра, по ощущениям перестала прикрывать что-либо совсем.
Точно убедившись, что она не глумится, Логэйн неразборчиво выругался, но без враждебности. С капитулирующей ухмылкой коснулся ещё больше распушившихся от влаги кудрей.
— Упрямая, как ослица, — заключил он вслух. — Ну что с тобой делать. Выставлю — назло спустишься в таверну, подцепишь первого, кто закажет тебе кружку эля и будешь жалеть до самого Андерфелса.
— Спущусь, — горячо закивала она. — Так и знай.
Бэйт потянула Логэйна за руку, вовлекая в поцелуй. Одновременно стало очень хорошо и стыдно за непрошеную мыслишку, что он вышел гораздо более волнующим, чем те, что были с Алом. То ли из-за тевинтерского пойла, то ли из-за не выветрившегося из памяти образа врага, то ли из-за суровой, уверенной жадности, заменившей юношескую нежность. Грубые ладони всё смелее забирались под ткань; так, что у Бэйт перехватывало дыхание от каждого движения. Она немного отступила, надеясь, что Мак-Тир догадается, как невыносимо теперь находиться в одежде. Догадался. Пальцы бесстыдно очертили темные соски, провели по чувствительной коже, и, где бы он ни касался, всему телу становилось ещё жарче.
Она ответно скользнула руками вниз по спине и как бы невзначай разомкнула слабый узел льняного полотенца, не без наслаждения огладив обнажённые ягодицы. Больше ничего не разделяло, и тяжёлый, горячий член вплотную прижался к животу, вынудив Бэйт переместить ладонь к его твёрдому основанию. Логэйн издал неопределенный звук, вполне походивший на поощрение, и она, следуя нестерпимому желанию, осыпала несколькими быстрыми, торопливыми поцелуями его торс, каждый раз неумолимо спускаясь всё ниже. Он не стал сопротивляться, когда губы обхватили напряженную плоть, затаил дыхание, словно опасался, что если шевельнется, она прекратит. К его везению, Бэйт нравилось доставлять удовольствие не меньше, чем получать, и каждый прерванный, каждый вырвавшийся из груди выдох отзывался внутри неё растущей жаждой и стремлением немедленно её утолить.
Тем не менее, Логэйн, собравшись с духом, настойчиво поднял Амелл за плечи; перешагнул через борт и прижал к себе так крепко, что она не смогла даже пискнуть.
— И… куда? — шепотом спросила Бэйт.
Он страдальчески осмотрел маленькую, скромно обставленную комнату для купания.
— Ну не лавка же, в самом-то деле, Амелл.
В отместку она, повиснув на Мак-Тире всем телом, прильнула к уху, чтобы под тихую ругань перечислить все те места, где была совершенно не против ему отдаться.