Инкогнито

      Целых две недели пронеслись незаметно настолько, что, казалось, этих дней не существовало вовсе. День сменялся ночью, ночь перерастала в утро, утро становилось новым днем, и каждый раз, когда часы завершали свой очередной круг, Эмме чудились все более беспокойные метаморфозы в поведении Реджины. Мадам мэр будто светилась изнутри каким-то странным и неподдающимся объяснению сиянием, в ее глазах часто можно было заметить чуждую ее амплуа искорку тепла, которая каждый день становилась все ярче, горячее и отчетливее. Она могла подолгу витать в своих мыслях, порой не замечать окружение или даже не слышать ничего из того, что Эмма говорила ей.       Мобильный телефон теперь почти никогда не покидал рук Реджины, со стороны могло показаться, что она по горло завалена работой, однако Эмма чувствовала, что дело тут было совсем не в служебных обязанностях. Ни один бюджет мира никогда не удостаивался такого пристального внимания; никакие планы и сметы не могли вызывать на губах такую странную, таинственную улыбку; да и вообще, в целом, мало какая работа могла приносить исключительно положительные эмоции.       Несколько раз за эти ускользнувшие из вида две недели у Эммы случались напряженные стычки с Реджиной. Там, где Свон не видела причин для агрессии, мадам мэр находила их тысячи, и в каждую ссору в ее глазах Эмма отчетливо наблюдала отражение Темной стороны, видела взгляд Злой Королевы и явственно ощущала ее неприступность. Именно такой Реджина была раньше, и именно этого боялась Эмма: того, что Злая Королева вновь выйдет на первый план, затмив собой все то хорошее, что Миллс смогла взрастить в себе за последние несколько лет.       Все же, изменения в Реджине особо сильно в глаза не бросались, не позволяли сделать каких-либо однозначных выводов, и временами Свон подумывала над тем, что излишне драматизирует события, придавая им флер навязчивого сгущения красок, а иногда с горькой усмешкой приходила к заключению, что у нее начинает прогрессировать искусственно выведенная паранойя. Взращенная собственноручно. В любом случае, мадам мэр почти всегда могла проявлять недовольство, могла иронизировать или швыряться сарказмом, — такой уж был у нее характер, а характер, как известно, из человека выкорчевать нельзя. Как говаривал Генри Олди, — «Характер — оружие; главное, не стрелять по своим». И как раз с этим моментом у Реджины было все скверно, ибо под ее горячую руку то и дело попадали те самые «свои»…       — Может, ты уже прекратишь зависать и расскажешь, наконец, в чем дело? — голос Белоснежки вырвал Эмму из пучин раздумий, куда она, совершенно того не осознавая, снова угодила, уже не замечая этого. — Мне абсолютно не по нраву, что тебе постоянно все приходится повторять по десять раз. Ты вообще меня слушала?       — Должно быть, я все пропустила, — извиняющимся тоном ответила Эмма и посмотрела на Снежку; та недовольно хмурилась, но выглядело это до смешного мило. — Прости… Можешь повторить?       — Я рассказывала тебе о мероприятиях в школе, о грядущей благотворительной акции и конкурсе рисунков, ты что, вообще ничего не слышала?!       — А… об этом… — туманно откликнулась Свон. — Ну да, что-то припоминаю. Мэри-Маргарет, боюсь, меня эти новости не особо интересуют. Голова вообще не соображает в последнее время, — Эмма потерла ладонью глаза и вздохнула, взглянув на давно остывшую чашку кофе. — Наверное, нужно больше времени уделять отдыху и прогулкам на свежем воздухе.       — Ага, а по-моему, дело вовсе не в дефиците сна, Эмма, — Снежка склонила голову и проницательно всмотрелась в глаза дочери. — Тебя что-то грызет изнутри, в последние дни это особенно заметно. Давай, рассказывай. И не думай, что я ничего не вижу.       — Что рассказывать-то? — кисло улыбнулась Свон в попытке уйти от надвигающегося разговора; она не любила, когда Снежка включала свои нравоучения и раздавала советы, не любила ее гиперопеку и постоянное желание помогать. — Ничего нового. Хожу на работу, копаюсь в бумагах, сдаю отчеты. Сплошная рутина, да и только.       — Нет-нет, — Снежка протестующе вскинула руку. — Не об этом. Я не первый день тебя знаю, дорогая, я все вижу и чувствую. Признавайся, что происходит между вами с Реджиной?       Делавшая глоток кофе Эмма тут же поперхнулась, зайдясь в приступе мучительного кашля, и снова чуть не расплескала содержимое чашки на себя. И как у Мэри-Маргарет это получается? Ничего от нее не спрятать. Удивленный взгляд Свон уперся в сосредоточенное, выжидающее лицо Снежки, которая, очевидно, так просто отступать и не думала. А после реакции Эммы на ее вопрос — подавно. Девушка вздохнула, отставив чашку подальше от себя.       — Никогда не понимала, как тебе постоянно удается видеть самую суть, — скривилась Свон, понимая, что от разговора уже не уйти. — Впрочем, какая разница. Я все равно не люблю выворачивать душу наизнанку, этому меня научила жизнь без родителей и бесконечные таскания по приемным семьям.       — Дорогая, спрячь иголки, — Белоснежка пропустила шпильку про сиротство мимо ушей, — а то ты похожа на дикобраза. Этим делу не поможешь. Так что там с Реджиной? Поссорились?       — Я бы так не сказала, — задумчиво ответила Эмма. — Тут вопрос даже не в ссорах или недопониманиях, дело в самой Реджине. Все обитатели Зачарованного леса прекрасно помнят, какой она была там, собственно, и в Сторибруке в роли мэра она не слишком кардинально отличается от той, кем была. Мне кажется, что Темная сторона снова заполоняет ее собой. Причем это проявляется не всегда, не каждый день. Редж, конечно, импульсивна и строга к деталям, бывает агрессивной и легко раздражаемой, но, черт возьми, похоже только я попадаюсь под руку в последнее время. Я не знаю, как обстоят дела на работе, с сотрудниками, но со мной — так. Я перестала видеть тепло в ее глазах, она стала реже целовать меня, вчера даже обнять себя не позволила, ну а про секс я вообще молчу. Его не было уже полных две недели, как раз с тех пор, когда Инкогнито приехала в Сторибрук. Черт, я не знаю, что и думать, а думаю я теперь постоянно, и это явно не идет мне на пользу. Во мне засела тревога, но я никак не пойму — от чего, нарушился сон, внутри постоянное беспокойство и ощущение, что что-то не так, чувствую какую-то… угрозу, что ли?       Белоснежка впитывала каждое слово Эммы, словно губка, слушала внимательно, запоминая мелкие детали, порой хмурилась и отводила взгляд. Напряжение, застывшее в ее глазах, как она ни старалась его скрыть, сверкало, как рождественская ель в огоньках, и лишало Эмму последних крох уверенности. Мэри-Маргарет не слыла хорошей актрисой, будучи самой искренней на свете, а потому здесь попахивало каким-то подвохом. Эмма легко могла убедиться в этом, тем более, когда Снежка выдала совсем не то, о чем читалось по ее взору.       — Возможно, Реджина выгорела на работе, — предположила она, ободряюще положив руку Эмме на плечо. — Трудности в отношениях иногда обуславливаются именно этим.       — Не думаю все же, что дело в этом, — сухо сказала Свон. — Как ты вообще можешь такое говорить? Реджина и эмоциональное выгорание — это настолько же реально, как жизнь на Марсе. И ровно настолько же совместимо. Бред собачий. Она — Королева, харизмы и амбиций столько, что хватит на все Штаты, да еще останется.       — Ладно, согласна, — подумав, кивнула Мэри-Маргарет, — тут ты, скорее всего, права.       — Скорее всего?! Не смеши меня!       — Ну хорошо-хорошо, тут ты абсолютно права, но тогда раз дело не в этом, то в чем?       — В Инкогнито, — буркнула Эмма и отвернулась, чтобы сделать очередной глоток холодного и уже невкусного кофе. — Нутром чую, что дело исключительно в ней.       — Кто это — Инкогнито? — встрепенувшись, заинтересовалась Снежка.       — Странно, что ты до сих пор не в курсе, — злобно фыркнула Свон. — О ней весь город судачит уже две недели. Ее так Реджина окрестила. Инкогнито знаменита тем, что без помех пересекла магический барьер, скрывающий Сторибрук от внешнего мира. И точно знала расположение города, когда направлялась сюда. Как раз около двух недель назад Руби и Румпель, по всей видимости, имели неудовольствие с ней повстречаться, и результатом этой встречи стала частичная амнезия, не поддающаяся магическому воздействию Реджины. Все это крайне ее заинтересовало, захватило, я бы сказала, увлекло. Ты знаешь, какой дикий азарт в ней просыпается, когда кто-то рискует бросать ей вызов в чем-либо. И она не успокоится, пока не выйдет из этого победителем. Сейчас у нее навязчивая идея добраться до Инкогнито и выяснить, кто она такая. Единственное, что мы знаем, так это то, что она — женщина. И все, больше ничего. Никто ее не видел воочию, никто не слышал, кроме Руби и Голда, да и те были лишены своих воспоминаний по ее милости. Хотя… есть еще один факт. Инкогнито ездит на черном «Шелби Мустанг», а я на своем опыте уже убедилась, что гоняться за этой адовой повозкой бесполезно, уж точно не на моем «Жуке» или полуразваленной бричке, что зовется шерифским «Фордом», — Эмма горько хихикнула, сложила руки на столике и опустила на них голову. — Несколько раз я пыталась завести с Реджиной разговор про Инкогнито, но она настолько виртуозно уходит от темы, что подступиться вновь нет никакой возможности, а уж если я пытаюсь, то тут же следует агрессия. Ну а там и до ссоры недалеко, к сожалению. И так каждый день на протяжении этих двух последних недель, чувствую, сил во мне больше не остается…       Снежка промолчала, а Эмма не стремилась продолжать эту тему. Было ясно, что именно тревожит ее: нездоровый интерес Реджины к персоне Инкогнито, кем бы та ни была. Из рассказа Свон Мэри-Маргарет сделала для себя кое-какие выводы, которые ей совершенно не нравились, более того, не на шутку пугали. Снежка не первый день жила на свете и была способна сложить один плюс один, странно, что Эмма этого сделать не могла. Хотя причину сего Снежка тоже знала: в жизни Эммы было много предательств, разлук и неразделенной любви, ей было сложно открываться людям и преподносить им на ладонях свое сердце. Со временем в ней выработался защитный механизм: не замечать, игнорировать тревожные звоночки, дабы не усложнять себе и без того сложную жизнь. Сейчас Свон именно это и делала — игнорировала тревожные знаки или, что более реально, попросту не видела их прямо у себя под носом.       Снежка не собиралась озвучивать свои домыслы Эмме, чтобы не бередить ее беспокойные мысли и не загонять ее еще глубже в себя; догадывалась, что происходило с Реджиной, но поспешила отмести эту мысль как можно скорее. Ей не нравилось, в какое русло сворачивали выводы, но и вываливать все скопом на Эмму она тоже не желала. Материнское чутье никогда не обманывало Снежку, как и природная интуиция. В конце концов она сама была женщиной, которая проходила через влюбленность, и прекрасно помнила свое поведение в те далекие дни.       Молчание между ними затянулось настолько, что теперь казалось нелепым разрывать его. И Эмма, и Снежка погрузились в раздумья, каждая в свои, но, по сути, об одном и том же. От размышлений отвлек непонятный гул откуда-то издалека, все нараставший и становившийся отчетливее. Через минуту гул преобразился в низкий рокот, женщины обернулись, взглядами отыскивая источник звука, а мимо кафе «У Бабули» промчался тот самый, ранее упомянутый Эммой черный «Шелби Мустанг». Эмма хмуро смотрела вслед автомобилю, брови Белоснежки удивленно ползли вверх. Копошившаяся за стойкой Руби тоже обратила внимание на машину, по ее лицу сразу было понятно, что внутри нее всколыхнулись воспоминания того самого первого дня, когда «Мустанг» едва не сбил ее на переходе.       — Совершенно не скрывается, — процедила Эмма, резко схватив почти опустевшую чашку с кофе. — Катается по городу средь бела дня и хоть бы хны!       — Так это была Инкогнито, — произнесла Мэри-Маргарет, обращая взгляд на Свон. — Та самая машина, о которой ты говорила. М-м…       — Только что это меняет? — хмуро ответила Эмма. — Ничего. Реджина от своего не отступится до конца. А вот каким будет этот конец, я даже думать не хочу. И все странности в ее поведении не хочу пытаться объяснить. Не могу их понять, хотя где-то в душе чую, в чем там дело…       — Реджина почти каждый день приходит к нам на завтрак и ланч, — неожиданно включилась в беседу подошедшая с кофейником в руках Руби. — По ней не скажешь, что она стала более агрессивной.       — Ты что, подслушивала? — поморщилась Эмма.       — Не специально, — заверила Шапка, — ты очень эмоционально говорила, так что не услышать все это было невозможно.       — Замечательно… — вздохнула Свон. — Теперь не только Мэри-Маргарет в курсе моих внутрисемейных проблем. Хотя технически нас нельзя называть семьей, я так полагаю…       — У меня сложилось впечатление, что мы видим двух разных людей, и я сейчас говорю о Реджине, — серьезно сказала Руби. — Просто нельзя не заметить ее изменения, она теперь всегда здоровается с улыбкой, общается доброжелательно и не норовит запустить чаевыми в физиономию. Тебе стоит поговорить с ней, Эмма, диалог — залог здоровых отношений.       — Советует волчица, которая с момента моего приезда в Сторибрук так и не осела в серьезных отношениях, — с иронией усмехнулась Эмма.       — Ну, возможно и так, — пожала плечами Руби, — но речь-то о тебе, о твоих отношениях. Если вы тепло общаетесь по смс в течение дня, и у Реджины от этого постоянно на лице искренняя улыбка, то что мешает точно так же общаться дома? Подумай над этим, — долив горячего кофе в чашку Эммы, Шапка ушла, оставив блондинку в полной растерянности и непонимании.       — Что-то не так? — спросила Снежка. — Ты чего?       — Ну-у… — с досадой фыркнула Свон. — Как бы так помягче выразиться. Реджина почти не пишет мне смс в течение дня, а если и пишет, то исключительно по рабочим моментам. Не думаю, что мои ответы про отчеты и сводки могут вызывать у нее улыбку, тем более искреннюю. И это означает, что есть кто-то еще, с кем она обменивается сообщениями. Догадываюсь, кто. Сука… все мысли Реджины только о ней, об этой Инкогнито, не удивлюсь, что и смс от нее! Она настолько засела в голове нашей мадам мэра, что та ни о чем другом, похоже, думать не может! — по взгляду Эммы читалась лютая злость вперемешку с бессилием. — Пора, наконец, бросить бумажную работу и заняться настоящим делом для шерифа.       — Это каким же? — осторожно поинтересовалась Снежка, с опаской поглядывая на сжавшиеся в кулаки руки дочери.       — Я выясню все сама, — поднимаясь, бросила Эмма. — Непременно выясню, кто такая эта Инкогнито, какого черта ей нужно в Сторибруке и какого дьявола ей нужно от Реджины! И займусь этим в самое ближайшее время! Надоело сидеть сложа руки и бездействовать, наблюдая, как у Реджины плывет перед глазами от азарта, — развернувшись, Свон быстро пошла к выходу из кафе, попутно натягивая на себя куртку; в каждом ее движении виднелись злость и досада.       — Эмма! — крикнула вдогонку Снежка. — Нельзя принимать решения на горячую голову! Успокойся, слышишь? Эмма!       — Я сама разберусь! — Свон вышла и хлопнула дверью к великому неудовольствию вдовы Лукас, в этот момент занимавшейся подсчетом послеобеденной выручки.       — Боюсь, это может плохо кончиться… — проговорила Белоснежка, через окно наблюдая за отъезжающей машиной шерифа. — Эмма. ***       Стрелка дорогих винтажных часов, оформленных в черно-белых тонах, приближалась к трем часам дня. На мгновение оторвав глаза от бумаг, Реджина не глядя поставила свою подпись на тендерной заявке и смерила взглядом циферблат, затем вскинула руку и сверилась с наручными часиками на изящном запястье. За последние два дня накопилась гора срочных бумаг, требующих тщательного изучения, и все они аккуратными стопками покоились на ее массивном столе. Миллс неспеша взяла одну из кип документов, мельком пролистала, хмыкнула и улыбнулась: в этом месяце бюджет Сторибрука ожидало внушительное пополнение за счет грядущего аукциона земельных наделов в черте города.       Быстро вбив информацию в электронную форму, мадам мэр склонилась к ноутбуку и перепроверила данные; она всегда щепетильно относилась к выполнению своей работы и практически всегда находила в ней удовлетворение. Сквозь широкое окно, обрамленное тяжелыми черно-белыми портьерами, в ее огромный мраморный кабинет с изысканной обстановкой и дорогим убранством проникал яркий солнечный свет, бликами отражался от зеркальных поверхностей отполированного стола и полов, быстрыми зайчиками пробегал по черным колоннам и растворялся ближе к входной двери. А также мешал Реджине, бликуя на экране ноутбука.       Мадам мэр развернулась в своем кожаном кресле к окну, быстрыми движениями рук задвинула портьеры и вновь принялась изучать документацию. Но все ее мысли были вовсе не о работе, не о бумагах и сводках и даже не о том, почему нынче в коридоре прямо возле ее дверей кто-то натужно друг на друга орал. В обычное время Реджина не преминула бы выйти и устроить разнос сотрудникам, шумевшим в учреждении, попирая статусность и солидность муниципалитета, но сейчас ей было все равно на шум и крики в коридорах. Всеми мыслями она пребывала с Инкогнито, и это совершенно лишало ее собранности, хладнокровия и спокойствия. И что более всего прочего ей не нравилось, так это то, что вот уже второй день от вампирши не было ни слуху, ни духу, ни одного слова, ни единой новости.       Ни о чем другом Реджина думать не могла, хотя и прикладывала к этому определенные усилия, но так или иначе мысли все равно возвращались к Инкогнито. Мадам мэр не ощущала ее присутствия, как того страстно желала, а потому становилась нервной и рассеянной одновременно. Не любила такой быть, оттого и злилась на себя за столь откровенное малодушие. На протяжении последних двух дней без общения с вампиршей гордость Реджины, прочно вросшая в нее еще со времен бытности Злой Королевой, не позволяла ей первой нарушить коммуникационное молчание. Теперь же она остро ощущала недостаток чего-то необъяснимого, что бередило душу и вызывало напряжение; совершенно новая для нее мысль назойливо вертелась в голове, мысль о том, что она — всего лишь человек, и как у любого из людей, при долгом молчании со стороны объекта интереса человеческий мозг автоматически принялся идентифицировать эту ситуацию как опасную. Поскольку имела место быть неопределенность. А на зафиксированную неопределенность человеческая психика всегда реагировала или эмоцией тревоги, или эмоцией гнева.       И того, и другого внутри Реджины сейчас было в избытке.       — К черту! — вдруг фыркнула мадам мэр и, подхватив со стола телефон, неспеша и вдумчиво набрала сообщение.       “Куда пропала, Принцесса? Что-то случилось? Вторые сутки в молчании, и я уже не выдерживаю эту тишину. Мне не хватает твоего незримого присутствия.»       Она отложила телефон в намерении вновь взяться за работу и хоть немного отвлечь себя от навязчивых мыслей. На быстрый ответ Инкогнито не рассчитывала, учитывая двухдневное молчание, а это, в общем-то, вызывало противную досаду и тяжкий осадок внутри. Однако, как ни странно, ни одного документа она взять в руки просто не успела; вибрация телефона возвестила о получении сообщения.       — Хм-м… любопытно… — Реджина выгнула бровь и слегка улыбнулась, впиваясь жаждущим взором в ровные ряды электронных букв.       “Я лишь думала дать Вам возможность соскучиться, Ваше Величество. Пропадать не в моем стиле, особенно когда имеется четкая цель, которая пока еще мной не достигнута.»       Реджина негромко засмеялась, прикрыв глаза от удовольствия, такого тонкого юмора она давненько не встречала, да и на душе моментально стало легче, будто с нее свалилась гора тяжелых камней. Инкогнито по-прежнему оставалась где-то рядом, играла хитро и расчетливо, знала, за какие ниточки нужно дернуть, чтобы получить требуемый эффект. Мадам мэру это нравилось, хотя обычно она сама была на месте вампирши и дергала за ниточки, но тут — нечто другое, интересное ей, а потому она не была против этой роли. Откинувшись на спинку кресла, Миллс удобнее перехватила телефон.       “Ты мне снишься почти каждую ночь. И сводишь меня этим с ума. Я просыпаюсь в… неприглядном виде. Особенно страдает мое французское белье ;)»       Лишь тогда, когда смс уже было отправлено, Реджина заметила подмигивающий смайлик, который совершенно не задумываясь вставила в сообщение. На мгновение она почувствовала себя глупо, словно старшеклассница, уличенная в грязных мыслях, но всего на мгновение. Затем к ней пришла абсолютная уверенность, глаза наполнились игривыми искрами, а на губах заиграла хищная улыбка.       “Я снюсь Вам? Неожиданно. Как неожиданны слова про неприглядный вид и французское белье. Безумно люблю французское белье. И еще больше люблю его снимать. Как я выгляжу в Ваших снах, Ваше Величество?»       — Чертовски сексуально, — вслух промурлыкала Реджина, слегка закусив нижнюю губу. — Хотя еще ни разу я не видела твоего лица. Даже во сне. Еще немного и я не смогу ровно сидеть в этом кресле… Вот так ты влияешь на мой разум, Принцесса.       Мадам мэр отчетливо ощущала подступающее возбуждение, становилось жарко и душно, а сердце снова ускоряло свой темп. Дыхание сбивалось, как после затяжной пробежки, с шумом и жаром вырывалось из приоткрытого рта. Грудь Реджины тяжело вздымалась, пальцы сильнее сжимали телефон. Однако, она смогла овладеть собой и взять себя в руки. Немного успокоив свое разыгравшееся воображение, Миллс вдруг поймала себя на мысли, что прокручивает в голове воспоминания о вампирском укусе, и в тот же миг по спине вихрем побежали мурашки, вызвав сиюминутный озноб. Призрачные ощущения на месте укуса всколыхнули целый букет разнообразных эмоций: от желания застонать до стремления распахнуть окно или подставить голову под струю ледяной воды.       Телефон в руках провибрировал снова, и тут Реджина поняла, что все слова, что она говорила вслух самой себе, ее непослушные пальцы сами собой оформили в текст и отправили прямиком вампирше. Которая не преминула, конечно же, ответить на столь откровенные признания.       “Вы смущаете меня, Ваше Величество.»       “Да? А я думала вампиры не умеют смущаться…;) Знаешь, о чем я думаю?»       “О чем же?»       “О том, как ты пробовала меня на вкус в тот день. Вспоминаю все те невероятные ощущения, и голова идет кругом. Хочу повторить это… я могу угостить тебя ;) собой ;)»       “И снова неожиданно! Вы удивляете меня с каждым днем все больше. Должна заметить, что я стараюсь не питаться людьми. Уже довольно долго я привыкаю к синтетическому аналогу крови. Не очень вкусно, но жить можно. Тот укус… был первым за очень продолжительное время, Ваше Величество. Я не монстр. Я не убиваю людей просто так, из прихоти.»       Реджина удивленно вскинула брови. Ну ничего себе… Вампирша, которая старается не питаться людьми в ущерб себе, хотя это ее природа и сущность. Какой силой воли нужно было при этом обладать? Мадам мэр ощутила уважение к Инкогнито, помимо уже имеющегося и весьма обширного набора чувств, ощущений и эмоций к ней. Выходит, все люди заблуждались относительно вампиров. Во всяком случае, Принцесса не относилась к той массе кровососов, которая предпочитала убивать людей и выпивать их досуха. Теплая улыбка тронула губы Реджины. Уже очень давно она не чувствовала себя настолько хорошо.       — Мадам мэр, на второй линии шериф Свон, говорит, что срочно, — неожиданно распахнувшаяся дверь в кабинет и без стука влетевшая секретарша застали Миллс врасплох. — О… прошу прощения. Не хотела Вас отвлекать… — секретарь смущенно опустила глаза и потупилась, едва заметив мечтательно улыбавшуюся в телефон Реджину.       Повисла неловкая пауза, в которой взгляд мадам мэра, в звенящей тишине тяжелевший и наполнявшийся раздражением, буквально испепелял сотрудницу. Отложив телефон, Реджина медленно поднялась и слегка подалась вперед, опершись руками о свой массивный стол. Не предвещавшая ничего хорошего, едва заметная на красных губах улыбка исказила прекрасное лицо судорогой зарождавшейся ярости.       — Я пойду, — пискнула секретарь, делая пару мелких шажков назад, к выходу.       — Стоять! — рявкнула Реджина, хлопнув ладонью по поверхности стола. — Извольте объяснить ваши неподобающие действия, мисс Новак. Вы считаете нормой вот так, без стука, врываться в кабинет мэра без предварительного звонка?!       — Прошу прощения, мадам мэр, я не думала…       — Вот именно! Не думали! — прорычала Миллс, метая взглядом молнии. — И не только в этом вы не думали. Ваша работа в целом оставляет желать лучшего, мисс Новак, знаете почему? Вы непрофессионально подходите к выполнению моих поручений. Уже не впервые. Вы по десять раз подряд неверно оформляете заявки, и при этом в десяти последних из них Вы допускали наиглупейшие ошибки, из-за чего впоследствии нарушались планируемые сроки мероприятий! Вы вообще хоть иногда пользуетесь головой?! В работе важна точность и последовательность, особенно в той, которая непосредственно касается моих прямых поручений вам, как моему секретарю. У меня складывается впечатление, что работать вы просто не способны. При всем уважении. А теперь к этому всему добавляется полнейшая бестактность по отношению к руководству. Вы в своем уме?!       — Мисс Миллс… — секретарь уже покрылась холодным потом и была белее простыни, но Реджина не думала давать спуску.       — Пошла вон, — процедила мадам мэр. — В этом месяце остаешься без премии. И лучше бы тебе не попадаться мне на глаза в ближайшие дни.       С немым удовлетворением во взгляде Реджина наблюдала за тем, как секретарша, словно обезумевший от страха заяц, спешно выбежала из кабинета, а в коридорах мэрии тут же установилась благоговейная тишина. Эту выволочку слышали все, а потому никто не стремился попасть под горячую руку мадам мэра, предпочтя попрятаться по своим кабинетам. Фыркнув, Миллс опустилась обратно в кресло и вернулась к прерванному общению. За то время, пока она отчитывала секретаря, пришло уже три сообщения от Инкогнито.       “Вас удивляют мои слова, Ваше Величество?»       “Далеко не все вампиры являются ночными убийцами. Среди нас есть те, кто не боится солнца. К счастью, таких как я немного.»       “Надеюсь, разговоры об этом не наскучили Вам.»       “Прости за молчание, Принцесса. Меня отвлекло одно чрезвычайно наглое существо под названием некомпетентный секретарь. Я вся твоя. Я немногое знаю о вампирах, только то, что показывали в фильмах и описывали в книгах. Признаюсь, я тоже считала вас выдумкой. Никогда бы не подумала, что в жизни мне доведется познакомиться с самой Принцессой Вампиров и даже заинтересовать ее в чувственном плане ;)»       В этот раз ответа не было. Ни пять, ни десять, ни сорок минут спустя. Все это время Реджина старалась занять себя работой, но щемящее чувство досады от воцарившегося молчания угнетало и расстраивало ее. Задумчиво глядя на погасший экран телефона, мадам мэр поймала себя на мысли, что скучает по Инкогнито, и это чувство иначе как странным она назвать не могла. С другой стороны, ничего странного тут не было, внутренние ощущения никогда не подводили ее.       Она действительно скучала по вампирше. И скучала сильно. Настолько, что ощущение душевной пустоты затмевало собой все прочие чувства и вновь поднимало в сердце вполне ожидаемую злость.       …Через час тишина снова была нарушена, на этот раз визитом шерифа Свон, так и не дождавшейся ответа мадам мэра по телефону. Секретарь докладывала о вызове, однако в пылу гнева Реджина и думать про это забыла.       — Редж, я пыталась дозвониться, но ты отчего-то не поднимаешь трубку, ни городскую, ни мобильную, — сказала Эмма, прикрывая за собой дверь в кабинет. — Поэтому я приехала.       — Очень хорошо, — без энтузиазма ответила Миллс, указывая шерифу на свободный стул возле своего стола. — Садись. Какое ко мне дело, шериф?       — Редж, — Эмма присела и положила перед собой папку с отчетами департамента шерифа, — все хорошо? Последние две недели у нас с тобой все как-то… странно. Поговорим?       — Не думаю, что сейчас подходящее время для этого, — сухо произнесла Реджина, не отрываясь от подписания документов. — И совсем неподходящее место, Эмма. Отчеты можешь оставить, я просмотрю их завтра и все подпишу. Что-то еще?       Эмме не нравился этот черствый деловой тон их общения, настолько черствый, что сводило скулы. Мадам мэр частенько игнорировала ее присутствие, занимаясь своими делами, и этому Свон не удивлялась. Озадачивало другое: игнорирование становилось обыденным, что не могло не волновать, а само его наличие вызывало дискомфорт и утяжеляло обстановку вокруг. С минуту понаблюдав за работавшей Реджиной, Эмма поднялась и неспешно обошла стол, сблизившись с Миллс почти вплотную, наклонилась, чтобы поцеловать ее и неожиданно столкнулась с непредвиденным.       — Вы что себе позволяете, шериф Свон?! — рявкнула мадам мэр, подлетая с кресла так резко, что оно откатилось прочь от стола и с силой врезалось в стену. — Что за фамильярности?! Вы с ума сошли?!       — Редж! Да что случилось-то? — воскликнула ошарашенная Эмма, всплеснув руками. — Я всего-то хотела тебя поцеловать и все! Что тут такого? Ты не подпускаешь меня к себе уже черт знает сколько времени, в чем я провинилась перед тобой, скажи?       — Довожу до вашего сведения, шериф Свон, — чуть более спокойным тоном произнесла Реджина, — что вы находитесь при исполнении своих служебных обязанностей в кабинете мэра. За пределами этого здания у нас совершенно другая жизнь, но здесь и сейчас — НЕТ. Я — руководство, вы — мой подчиненный. Отныне я запрещаю вам проявление любых вольностей в здании мэрии, особенно — в моем кабинете. Еще один такой промах, любое малейшее нарушение субординации, и вы можете пожалеть, что появились на свет, мисс Свон. Выход там. Закройте дверь с той стороны.       Изумление и озадаченность в Эмме моментально сменились на жгучую злость, которая просто разрывала изнутри. Она понимала, что возражать и спорить тут было делом бесполезным, никакие доводы и аргументы в расчет не возьмутся, а перспектива быть вышвырнутой — в буквальном смысле — из кабинета мэра как-то совсем не прельщала. Смерив Реджину красноречивым взглядом, Эмма развернулась и вихрем вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.       В этот момент Реджина неожиданно для себя поняла, что чересчур перегнула палку. Слегка отодвинув портьеру, Миллс смотрела в окно на шедшую быстрым жестким шагом Эмму, на то, с какой злостью она рванула дверь автомобиля и села за руль, на то, как резко ее машина сорвалась с места, взвизгнув шинами по асфальту. Каждое действие и каждое движение Свон были наполнены одной только яростью…       Мадам мэр отошла от окна, когда шерифский «Форд» покинул территорию муниципалитета, скрывшись из вида; принялась медленно измерять шагами кабинет, вслушиваясь в глубокий стук высоких каблуков своих туфель и размышлять над произошедшей ситуацией. Она пришла к нескольким выводам, ни один из которых почему-то ее не удивил. Первое: случившееся не сильно ее заботило и даже почти не тревожило. Это перерастало во второе: Реджина отдавала отчет своим действиям и словам и сейчас четко понимала, что Эмма медленно и неотвратимо начала покидать ее сердце. Что, в свою очередь, перетекало в третий вывод. Мадам мэр влюблялась в Инкогнито. Вот, почему первый и второй выводы никак не встревожили ее и не всколыхнули в ней хотя бы тень беспокойства. Она обещала вампирше разобраться в своих чувствах, и, похоже, настало самое подходящее для этого время; помочь в этом ей мог лишь один человек. Арчи Хоппер.       Вернувшись к столу, Реджина взяла телефон и быстро набрала нужный ей номер, поднесла аппарат к уху, взглядом сверля стрелку настенных часов. Ответ последовал довольно быстро.       — Алло?       — Здравствуйте, мистер Хоппер, — проговорила Миллс в трубку. — Мне нужна ваша помощь. Вопрос крайне деликатный, поэтому я хочу полной конфиденциальности. Помощь требуется как можно скорее.       — Да, добрый день, мисс Миллс, — как всегда дружелюбный, Арчи Хоппер был немного удивлен звонком Реджины, но постарался по максимуму это скрыть. — Буду рад помочь. Вы готовы начать с завтрашнего дня?       — Да.       — Тогда до завтра?       — До завтра, мистер Хоппер. И благодарю.       Едва мадам мэр отключилась от разговора с доктором Хоппером, как телефон снова завибрировал от полученного сообщения. От Принцессы. Реджина улыбнулась. Все напряжение, засевшее внутри, мгновенно испарилось, подарив сладостное спокойствие.       “Вы настолько прекрасны, что никогда не найдется достаточных слов, чтобы описать это. И да, Принцесса Вампиров тоже раньше никогда не думала, что сможет снова полюбить.»       По сердцу, на миг замеревшему в груди, явственно разливалось приятное тепло. Каждое слово в сообщении было пропитано такой необыкновенной нежностью, с какой Реджине прежде никогда еще не доводилось сталкиваться. Остатки ожесточения на ее лице пропали, подарив ему безмятежность, разгладив хмурость и расслабив сдвинувшиеся книзу брови. Она еще не успела ничего ответить, когда последовало новое смс.       “Вы любите закаты, Ваше Величество? Как Вы смотрите на то, чтобы встретиться сегодня вечером на пляжной линии и понаблюдать за этим прекрасным природным явлением? Скажем, в семь часов?»       “Было бы чудесно! Я буду к назначенному часу. Встретимся на пляже сразу после съезда с дороги.»       “Есть одно маленькое условие, Ваше Величество. Вы должны будете надеть повязку и в этот раз ;)»       Реджина удивленно подняла брови и усмехнулась в голос. Такого она точно не ожидала. Она совсем замечталась, предвкушая долгожданную встречу и возможность наконец увидеть Инкогнито, что напрочь забыла про их игру в «кошки-мышки», в правилах которой всегда маячило условие «закрыть глаза». Все еще улыбаясь, мадам мэр набрала ответ:       “Но как же тогда я увижу закат, Принцесса?»       “Не волнуйтесь на этот счет. Вы его почувствуете ;) С нетерпением буду Вас ждать. До скорой встречи, моя Королева!»       И хотя переписка завершилась неожиданно назначенным свиданием, Реджина продолжала вновь и вновь перечитывать уже полученные сообщения, наполняясь теплом и каждой клеточкой себя ощущая приятное волнение, предвкушение и тягу к Инкогнито. Весь этот букет чувств и эмоций был как пьянящий бальзам, льющийся на сердце, обволакивающий душу и согревающий все естество. Настроение поднялось до небес, подарив прилив сил и возможностей. Но только не для деловых забот.       До конца рабочего дня мадам мэра оставались считанные минуты. А потом… ***       Пребывавшая в самом скверном расположении духа Эмма вот уже почти час без единого движения сидела на кухне и отсутствующим взглядом гипнотизировала чашку с давно остывшим чаем. Все мысли блондинки сосредоточились в какой-то одной точке на ручке чашки, ни одна из них не задерживалась в голове даже на мгновение, продолжая водить пестрый хаотичный хоровод в ее голове. Единственное, что Эмма вновь и вновь прокручивала перед мысленным взором, так это сегодняшний инцидент с Реджиной; пыталась найти хоть одно мало-мальски подходящее объяснение случившемуся и раз за разом претерпевала сокрушительное фиаско. Эта внутренняя мясорубка уже порядком истощила ее моральные возможности, но отбросить раздумья прочь она не могла. Слишком неподъемной оказалась эта невольная ноша.       Настроения не было от слова совсем. Эмма только недавно обнаружила, что вся злость куда-то испарилась, уступив место тупому бессилию и пустоте, что пожирала душу, обдавая внутренности мерзким скользким холодом. И будто чьи-то ледяные костлявые пальцы то и дело сжимали сердце до боли, до помутнения в сознании, временами настолько крепко, что одна за другой бедную любовную мышцу принимались атаковать мощные экстрасистолы. Отхлебнув немного чаю, Эмма поморщилась, ощущая новое внеочередное преждевременное сердечное сокращение. А ведь всему виной чертов стресс. Раньше Свон всегда думала, что она была крепким орешком, которого не так-то и просто вывести из себя или подсадить на стресс. Ошиблась. Такое уже случалось в ее жизни…       В огромном особняке мадам мэра стояла звенящая тишина, давившая на сознание и, заодно, на нервы, а единственным, что хоть как-то нарушало этот вакуум, были круглые часы, висящие над кухонной аркой. Эмма заторможенно перевела взгляд на циферблат. Стрелка почти добралась до отметки в шесть часов вечера, уже скоро должно было смеркаться, но Реджины дома пока еще не было. Хотя рабочий день закончился уже час тому.       Стоило лишь мимолетом об этом подумать, как входная дверь распахнулась, явив взору неспешно заходившую в дом Реджину. Одного взгляда хватило, чтобы безошибочно определить ее настроение: она была окрыленной, какой-то воздушной и безгранично довольной. Если бы не дневной инцидент в мэрии, Эмма решила бы, что у Миллс сложился весьма плодотворный рабочий день. Но она все прекрасно помнила, а потому знала, что работа была тут совсем ни при чем. Свон в молчании смотрела на скидывавшую пальто и сапоги мадам мэра и все больше напрягалась от созерцания ее нереального воодушевления. Тихий мысленный голос злорадно нашептывал Эмме всякие гадости на этот счет, внутри поднималась ревность, закипала безмолвная до поры злость. Свон знала, что если эта смесь вырвется наружу… то быть беде. Ничем хорошим это не закончится, для нее, в частности. Тягаться с Реджиной в силе гнева могли единицы, переплюнуть ее — вообще никто.       — Привет, Реджина, — негромко произнесла Эмма, когда мадам мэр прошла в кухню и щелкнула кнопкой электрического чайника; поначалу Миллс сделала вид, что вовсе не замечает присутствия Свон, а потому не ждала от нее никаких слов.       Реджина бросила на нее слегка удивленный взгляд, но промолчала, продолжив заниматься приготовлением кофе. Чайник вскипел быстро. Заварив кофе и наполнив кухню щекочущим обоняние ароматом, мадам мэр прислонилась к торцевому столу и устремила свой карий взгляд на Эмму.       — Привет, Эмма, — глотнув кофе, наконец ответила она и выжидающе принялась сверлить блондинку взором, от которого та не находилась, что сказать, растеряв весь свой наскоро заготовленный словарный запас.       Реджина продолжала потягивать кофе, время от времени посматривая на часы; от взгляда Эммы это не ускользнуло, взбеленило почти сдувшуюся злость и подтолкнуло к разговору.       — Я давно не видела тебя в подобном настроении, знаешь? — издалека начала Свон, вновь приковывая к себе взор мадам мэра; брюнетка снова не ответила, лишь слегка приподняла бровь и немного склонила голову вбок. — Есть повод?       — Эмма, я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать, — проговорила Реджина, напустив на лицо свою коронную маску равнодушия и спокойствия. — Если ты считаешь, что после нашей ссоры в мэрии я должна выглядеть точно так же как ты, то, боюсь, в этом я тебя разочарую. Поскольку не держу зла и не вижу никакого смысла затаивать какие-то обиды. Мы взрослые люди, у всех бывают конфликты.       — Да, мы взрослые люди, Редж, — согласилась Эмма, — но ты сильно обидела меня сегодня. И даже не перезвонила, не написала мне потом. Ничего не сделала, чтобы хоть как-то объяснить мне случившееся.       — Эмма, — глаза Реджины предостерегающе сверкнули, — прошу, не начинай. Я не обязана перед тобой оправдываться. Не забывай, кто я. Даже несмотря на то, что мы живем вместе под одной крышей.       — Любящие люди себя так не ведут! — воскликнула Свон, непроизвольно сжав руки в кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Пойми ты! Так нельзя! Это ранит! Реджина, это больно! Очень…       — Прекрати истерику, Эмма… — казалось, что мадам мэр была ошарашена словами девушки, но голос ее оставался холодным. — Я думаю, нам следует завершить этот разговор прямо сейчас. Не располагаю ни временем, ни желанием, чтобы выяснять с тобой отношения. Сегодня есть еще кое-какие дела, и моральные силы мне пригодятся. Можешь не дожидаться меня и ложиться спать. Я вернусь поздно вечером, если не ночью.       — Ну уж нет! — крикнула Эмма, вскакивая с места. — В этот раз от разговора ты не уйдешь. Говори, что происходит?! Что, черт побери, между нами творится?! У тебя появились от меня тайны, не спорю, такое было всегда, но раньше это касалось только колдовства, заклятий и твоих делишек с Голдом. Сейчас эти секреты совершенно иного характера, не думай, что мне неизвестно, какого именно! Что все это значит?! Ты разлюбила меня или у тебя появился кто-то другой, а, Реджина?!       Пока Эмма кричала и судорожно размахивала руками, мадам мэр всеми силами старалась держать себя в узде, но понимала, что это не получается. Никто никогда не смел разговаривать с ней в подобном ключе под страхом смерти, что в Зачарованном лесу, что в Сторибруке. Исключений не предоставлялось никому. В том числе и Эмме. Миллс явственно ощущала внутри себя бурлящий поток гнева, слепящая ярость застилала глаза, содержимое чашки, зажатой в сведенных спазмом ладонях, покрывалось рябью от исходившей от рук мелкой дрожи. Аккуратно, мадам мэр поставила недопитый кофе на стол, опустила руки вдоль тела и протяжно втянула в себя воздух. Эмма продолжала кричать, не скупясь на крепкое словцо и разнообразные проклятия в адрес Инкогнито и всех, кто мог быть причастен к изменениям, происходившим с Реджиной. В пылу дикой ярости, полностью сгорая в обуревавшей ее ревности, Эмма не замечала, как лицо мадам мэра становилось свирепым, как ее брови круто сдвинулись к переносице, как губы исказила недобрая полуулыбка, а опущенные руки уже ярко светились и источали фиолетовые клубы колдовства. Свон обратила на все это внимание только тогда, когда уже стало слишком поздно…       Она резко взлетела в воздух, гораздо выше, чем Шапка когда-то, мгновенно ощутила крепчавшее с каждым мгновением удушье и конвульсивно принялась дрыгать ногами над полом. Сейчас Свон походила на человека с веревкой на шее, который буквально секунду назад выбил у себя из-под ног табуретку. И чувствовала все она практически точно так же. В глазах поплыло, воздуха катастрофически не хватало, вместо слов из пережатого чарами горла вырывался жуткий хрип, но она видела… видела, как Реджина, вне себя от ярости, крепко сжимала пальцы на поднятой вверх руке.       — Ты перешла всяческие границы, Эмма… — угрожающе низким голосом процедила мадам мэр, не двигаясь с места. — Я всегда полагала, что у тебя достаточно благоразумия, чтобы не делать этого, теперь вижу, что ошибалась. — Не желая того, чтобы Эмма потеряла сознание или и того хуже, Миллс существенно снизила напряжение в пальцах, ослабив незримую удавку на шее Свон. — Я предупреждаю тебя. В первый и последний раз. Не смей со мной разговаривать в подобном тоне. Ни при каких обстоятельствах, никогда больше. Это понятно? Не забывай, кто я внутри и снаружи, и кого я с удивительной легкостью могу выпустить на свободу. Как сейчас, к примеру. Я — Королева, мисс Свон, а к Королеве следует относиться с должным почтением и соответствующим уважением. Зарубите это себе на носу.       Реджина резко опустила руку, разжав пальцы, сразу, как только завершила свою тираду, и отвернулась в попытках успокоиться и овладеть собой. Рухнувшая на пол Эмма заходилась в приступах чудовищного кашля, судорожно хватая ртом воздух и все еще цепляясь пальцами за горло. Ей казалось, что от неминуемой смерти она была всего лишь на волоске, хотя где-то на задворках помутившегося разума осознавала, что Реджина не желала ее гибели. Именно поэтому Миллс в самый апогей своей ярости сумела отвести беду, значительно ослабив мощь колдовства, нещадно сдавливавшего трахею Свон.       — Приходи в себя и лучше не разговаривай со мной сейчас, — не оборачиваясь к Эмме, тихо произнесла мадам мэр. — Я не хочу достигнуть точки невозврата… сейчас она была близка как никогда.       Одним махом Реджина допила свой кофе и с шумом поставила пустую чашку на стол, после чего медленно обернулась и смерила блондинку полным сожаления взором. На ее лице виднелось нечеткое отражение подобия печали, а от былой ярости почти не осталось и следа. Больше не проронив ни слова, Миллс проследовала в прихожую, быстро оделась и стремительно покинула дом, с громким треском захлопнув за собой дверь.       Едва придя в себя, ошарашенная Эмма смогла наконец подняться на ноги и потерянным взором обвести помещение опустевшей кухни. Смерила долгим взглядом пустую чашку Реджины со следами красной помады по краям и легкие струйки пара, поднимавшиеся от горячего чайника. Чувствовала себя она ужасно, внутренне проклинала за то, что не удержалась в своих собственных руках, выплеснув на Миллс всю свою адскую смесь из злости и ревности. Никогда раньше Эмма не учиняла подобных скандалов и теперь не знала, каким образом выправлять сложившуюся ситуацию…       Выглянув в окно, Свон сразу же увидела садившуюся в «Мерседес» Реджину, холодная и совершенно безумная решимость в мгновение ока захватила все ее существо. Вылетев в прихожую, она спешно обулась, схватила свою куртку и выскочила за дверь. Машина Миллс уже отъехала от дома, возле которого теперь одиноко стоял лишь несуразный желтый «Жук» Эммы. Она не отдавала себе отчета, когда запрыгнула в машину, рывком завела мотор и тут же вдавила педаль газа в пол, не понимала, как настолько абсурдная идея могла прийти ей в голову. Свон собиралась проследить за Реджиной, словно ошалевшая от ревности жена миллионера, и ругала себя вновь и вновь за то, что вытворяла это безрассудство. Следить за Реджиной! После того, что только что случилось между ними, все превратилось в театр абсурда, и помимо прочего, грозило весьма плачевными последствиями.       Понимала ли все это Эмма? Безусловно. Но ничего не могла с собой поделать, когда неизвестность и неопределенность заживо обгладывали ее душу и сердце.       Она ехала следом за «Мерседесом» Реджины, держась на достаточном отдалении, чтобы не быть замеченной в зеркало заднего вида, хотя знала, что мадам мэр почти никогда не смотрела в зеркала, пользуясь своим положением и репутацией; ее автомобиль не имел на дорогах абсолютно никаких помех и препятствий, жители города всегда уступали ему дорогу и старались не маячить перед глазами Реджины во избежание всяческих проблем с главой Сторибрука.       Некоторое время Эмма всматривалась в бегущую перед ней дорогу, пытаясь сообразить, куда ехал отчетливо видневшийся впереди «Мерседес». И наконец поняла, когда миновала утонувшую в запустении лавку мистера Голда. Реджина держала путь на городской пляж, что стало для Эммы полной неожиданностью. Пребывая в смятении от этого осознания, она тем не менее упорно ехала следом за Миллс. Дорога круто повернула, огибая промышленные постройки и прямой нитью устремилась к окраине Сторибрука; примерно метров через триста «Мерседес» плавно вильнул, свернув на дорожное ответвление, ведущее в сторону пляжа, и окончательно съехал с проезжей части, поднимая тучи песочной пыли.       Эмма остановила машину, немного не доехав до съезда на пляжную линию, и через пассажирское окно всмотрелась в происходящее. «Мерседес» замер прямо на песке, неподалеку от плескавшихся вод широкого залива. Стоп-сигналы погасли, а через минуту из машины вышла Реджина, оправляя пальто и свои темные волосы, слегка развевавшиеся от легких дуновений прибрежного ветра. Захлопнув дверь автомобиля, мадам мэр прислонилась к нему спиной и, сложив руки на груди, по всей видимости принялась чего-то ждать. Или кого-то. Эмме это не нравилось, но она ни на секунду не отрывала взгляд от замершей в ожидании Реджины. Внутри поднималась тревога, сердце тяжело бухало в груди, болезненным эхом отдаваясь в напряженных ребрах.       Ждать долго не понадобилось. Не прошло и десяти минут, как мимо Эммы с низким рокотом пронесся черный «Шелби Мустанг», который, к великому потрясению Свон, свернул с дороги и съехал на пляж. Все вставало на свои места самым непредсказуемым образом, и от этого Эмма не находила сил, чтобы даже просто втянуть в себя воздух. «Мустанг» сбросил скорость и теперь медленно катил по песку прямо к Реджине, которая с загадочной улыбкой буквально гипнотизировала его искрившимся взглядом. Вот, что происходило прямо на глазах Свон: встреча Реджины с Инкогнито. От этой мысли ей моментально стало дурно…       Эмма явственно ощущала, что сил смотреть за всем этим у нее больше не оставалось. Держалась на честном слове, пытаясь контролировать охватившую все тело конвульсивную дрожь. Внутри все холодело и покрывалось инеем, и даже дышать теперь становилось тяжело и больно. Утонув в жутком калейдоскопе мыслей, крутившихся в голове бешеным и бестолковым стадом, Эмма не сразу почувствовала на себе взгляд, а когда поняла, в чем дело, едва не обмерла на месте.       Поверх крыши приближавшегося к ней «Мустанга», прямо на Эмму смотрела Реджина, с расстояния насквозь прошивая суровым взором все дрожавшее от эмоций существо блондинки. Эмме показалось на миг, что в глазах мадам мэра мельком сверкнула пурпурная молния, не предвещавшая ничего хорошего; показалось, будто Реджина предупреждающе и вовсе не дружелюбно слегка покачала головой, по-прежнему не отрывая от Эммы тяжелого и такого чужого взгляда. Может быть, все это лишь привиделось ей, но с той же долей вероятности может и нет. Проверять свои судорожные предположения сейчас Свон не имела никакого желания, кроме того, совершенно неожиданно ее вдруг охватила бесконтрольная паника.       Эмма засуетилась, непослушными руками пытаясь завести машину, а это получилось далеко не с первого раза, когда паника уже била через края, вызывая в ней липкий ужас и полностью уничтожая остатки былой решимости. «Жучок» резво развернулся и понесся прочь от пляжа, назад в центр города. Весь путь до дома Свон ругала себя последними словами, злилась от бессилия, но очень скоро угодила в цепкие когти апатии. Силы закончились, власть внутри нее захватила черная пустота.       …Конечно Реджина прекрасно видела следившую за ней Эмму, и естественно с самого начала догадывалась, что смехотворная, подчас инфантильная идея слежки могла прийти в голову блондинки. Но злиться за это на Эмму не видела смысла, поскольку где-то в глубине души понимала все ее чувства. Разрушительные и всепоглощающие. Как только желтый «Жук» поспешно покинул свою наблюдательную позицию, Реджина вздохнула: не хотела причинять ненужную боль Эмме и ничего не могла поделать с собой. Сердце диктовало иные правила, создавало новые планы, в которых девушке, увы, места не было.       Мотнув головой и отбросив наконец размышления прочь, мадам мэр перевела заинтересованный взор на остановившийся в нескольких шагах от нее «Шелби Мустанг», и тут же улыбка тронула ее губы, прогнав из глаз хмурость и задумчивость. Мотор «Мустанга» замолк, пронзительно-яркие даже в свете вечернего солнца фары погасли, и воцарилась прекрасная тишина, в которой шум прибрежных волн и крики чаек даровали полное единение с окружающей природой. Время близилось к семи часам вечера — отличная возможность остаться в стороне от всех любопытных посторонних глаз тех немногих жителей города, кто мог бы выйти на вечернюю пробежку. Пляжная линия пустовала, насколько хватало глаз. Реджина знала это, а потому внутри нее зарождалось приятное волнение от долгожданного рандеву с Инкогнито. По спине то и дело пробегала будоражащая тело мелкая дрожь предвкушения.       Тем не менее, вампирша пока еще не покидала автомобиль, наверняка наблюдая за реакцией Миллс на свое прибытие, получая ожидаемое удовлетворение от созерцания того, что видела, того, как тело Реджины демонстрировало эмоции и ощущения. И совершенно точно, — мадам мэр была в этом абсолютно уверена, — улыбалась, оставаясь скрытой по ту сторону зеркальной тонировки стекол «Мустанга».       Растаявшую Реджину от дальнейшей расплавки отвлекла вибрация телефона в кармане пальто. Взяв аппарат в руки, она глянула на экран, покачала головой и хитро улыбнулась своему отражению в лобовом стекле стоявшего перед ней черного автомобиля. Смс от Инкогнито.       “Отвернитесь, Ваше Величество…»       Улыбаясь, Миллс быстро набрала ответ:       “Ты по-прежнему считаешь это обязательным условием, Принцесса?»       “Да. Ведь мы с Вами все еще играем в нашу маленькую игру… ;)»       Ох уж эти «кошки-мышки»! Усмехнувшись и игриво подмигнув невидимой вампирше, мадам мэр неторопливо развернулась спиной к «Мустангу» и замерла в тягостном ожидании развития дальнейших событий. Волнение усиливалось, вынуждая ее нервничать, словно молоденькую школьницу на первом свидании. В приятной природной тишине гулко раздался мягкий хлопок автомобильной двери, возвестивший о том, что Инкогнито наконец вышла из машины.       Реджина не услышала тихих шагов за шумом волн и криками чаек, зато буквально через пару секунд ощутила прикосновение повязки к своим глазам, а еще мгновение спустя плотный черный шелк окончательно лишил ее возможности видеть. Практически сразу после этого мадам мэр почувствовала уже знакомые объятия, накрывшие ее сзади. Это невообразимое тепло, эта головокружительная нежность в каждом прикосновении Инкогнито моментально затмили ее разум, и она закрыла глаза под повязкой, полностью отдав себя во власть всех других оставшихся чувств. Руки Реджины ласково пробежали по запястьям обнимавшей ее вампирши и накрыли собой ее кисти; Миллс медленно и доверчиво откинула голову на плечо стоявшей позади Инкогнито и по своим ощущениям определила ее рост: вампирша была выше нее почти на целую голову. Сам по себе этот факт не нес никакой смысловой нагрузки, но от простого понимания этого Реджина растаяла еще сильнее.       — Добрый вечер, Ваше Величество, — раздался над ухом тихий голос, наполненный теплом и доносящий до слуха мадам мэра сиявшую на губах Инкогнито улыбку. — Надеюсь, Вы ждали меня не слишком долго?       — Нет, совсем нет, — отозвалась млевшая в своих ощущениях Миллс. — Ожидание было весьма волнительным, но совершенно недолгим. Я ждала этой встречи две недели. Целых две недели! Признаюсь, ты умеешь интриговать, Принцесса… возбуждать бушующий интерес, волнение и такую палитру чувств, что я не смогу их описать словами. Почему именно сейчас ты решилась на эту встречу? Почему не раньше?       — Нужно было предоставить Вам определенное количество времени, Ваше Величество. Первое впечатление зачастую может сбивать с толку, — проговорила вампирша, едва заметно покачивая Реджину в объятиях. — Всегда нужно давать человеку шанс переспать с определенной мыслью, попробовать ее на зубок, пожить с послевкусием какое-то время. Конечно это не всегда бывает легко, но, как правило, дело того стоит. Что с Вами происходило за эти две недели?       — Многое, — просто ответила Миллс. — Не все из этого мне по душе, буду откровенной. Я ощущаю перестройку внутри себя в чувственном и поведенческом смыслах, делаю вещи, о которых раньше и не думала, теряю взращенное за многие годы амплуа… Ведь тебе наверняка известно, кто я, правда?       — Прекрасно известно, — подтвердила Инкогнито. — На самом деле, это лидирует среди причин, почему Вы так сильно привлекли меня когда-то. Некоторое время я мониторила ситуацию; Сторибрук отнюдь не безызвестный город, Ваше Величество, уж не знаю, откуда у людей из внешнего мира пришли идеи или озарения, но существует целый телевизионный сериал на эту тему. Обо всех вас и о Зачарованном лесе, о событиях, которые там имели место быть. Правда в сериале ваш городок называется Сторивилль. Очень оригинально, не находите?       — Похоже, я многого не ведаю о большом мире, — улыбнулась Реджина. — Не знала, что по мотивам нашей истории сняли сериал, это неожиданно. Но до тех пор, пока сюда никто не лезет в намерении увидеть героев сказок своими глазами, я остаюсь спокойна. На данный момент только ты прибыла в Сторибрук без желания сровнять тут все с землей.       — У меня совсем иная цель, — усмехнулась вампирша. — Вам о ней уже некоторое время известно. Ваша Темная сущность, Злая Королева, цепляет меня чем-то необъяснимым, сюда добавляется знание о том, какая Вы, когда она дремлет. Все вместе — просто сводит с ума. Вы — самая необычная женщина из всех, с кем мне доводилось встречаться, это правда, но прояснить, почему я полюбила Вас, не смогу, ибо сама того не ведаю. Разве можно понять, чем именно руководствуется наше сердце, когда проявляет к кому-то любовь? Главное для меня во всем этом то, что я искренна с Вами. Полностью. Мне нечего скрывать, нечего выдумывать и нечего приукрашивать. Все, как на духу.       — Мало кто мог сказать мне такое лично, — призналась Реджина, поднимая руку и касаясь волос Инкогнито. — Не потому, что боялись меня, нет. Потому что таких были единицы… за всю мою жизнь. С одним из таких людей сейчас я вытворяю несправедливость, причиняю боль. Снова. Как всегда раньше причиняла. Но Эмма не заслуживает этого, ну а я не в силах противиться своим чувствам. Возникшая дилемма несет в себе моральный и чувственный выбор, а мое прошлое научило меня всегда эгоистично выбирать свои собственные цели и интересы. Она считает, что власть внутри меня вновь захватывает Злая Королева, и оттого я слишком сурова, бессердечна и жестока по отношению к ней. Я осознаю это, но в пылу ссор для меня ничего не имеет веса, кроме моих желаний.       Инкогнито промолчала, очевидно размышляя над словами Миллс, а Реджина начала думать, что, возможно, имела неосторожность сказать лишнее. Не самая лучшая идея — делиться переживаниями за увядающие отношения на первом свидании. Но все же мадам мэр не желала держать тайн от вампирши, пользуясь уже имевшимся опытом, весьма и весьма горьким. К тому же она четко осознавала свою влюбленность, которая с каждым днем становилась сильнее, прогрессировала и расцветала, постепенно перерождаясь в сильное искреннее чувство любви. А значит, лучшим выбором было договориться обо всем на берегу, прежде чем отправляться в совместное плавание… фигурально выражаясь.       — Я видела шерифа Свон по пути сюда, — нарушила тягостное молчание Инкогнито, вынудив Реджину слегка вздрогнуть от неожиданности. — По-моему, она была не в себе. Во всяком случае, мне так показалось, когда я проехала мимо ее машины там, на дороге. Не знаю, как она оказалась в том же месте, где и Вы, Ваше Величество.       — Она проследила за мной, — вздохнула мадам мэр, в голосе промелькнула стальная нотка недовольства. — Мои чувства к ней угасают, но Эмма не может смириться с этим. В ее жизни далеко не все было гладко, я это понимаю, потому как мне тоже не единожды доводилось сталкиваться с трудностями, но никогда не смогу понять и принять подобное поведение. Оно лишено любого достоинства и более присуще незрелому, инфантильному подростку, никак не взрослому человеку с определенным жизненным багажом. Я не хочу больше это обсуждать, тут не о чем говорить. Так устроена жизнь, и Эмма все равно рано или поздно должна будет все понять.       Рейн раздумывала над словами Реджины в повисшем молчании, но что-либо советовать ей не собиралась. В своих взаимоотношениях мадам мэр должна была разобраться сама, поскольку именно перед ней маячил дальнейший любовный выбор. Форсировать события вампирша также не имела никакого намерения, как и быть причиной чьих-то душевных страданий. Хотя последнее уже происходило во всей своей красе, принося Рейн недовольство. Но, тем не менее, она была полностью солидарна с Миллс в том, что так устроена жизнь. Кто-то теряет, кто-то приобретает. Кто-то становится счастливым, а кто-то страдает. В этом и заключался смысл всего мироздания, несмотря на принадлежность к какой-то конкретной расе живых существ. У всех, как правило, всегда было одно и то же, по более или менее схожему сценарию, что у людей, что у вампиров, что у бог знает кого еще. Но поднимать тяжелые, фундаментальные вопросы глубокой философии в такой прекрасный, такой долгожданный вечер было скверной затеей, поэтому, переварив все это мысленно, Рейн обратила взор на огненный закат. Ведь ради него, по сути, эта встреча сегодня стала возможной, хотя вампирша догадывалась, что Реджина знала о том, что закат был всего лишь предлогом для свидания…       — Наступает закатный час, Ваше Величество, — прошептала Инкогнито на ухо Реджине, слегка потершись щекой о густые темные волосы мадам мэра. — Сейчас Вы лишены возможности увидеть все это своими глазами, поэтому расслабьтесь, включите воображение, освободите мысленные фантазии, погрузитесь во все эти красочные картины, гораздо более яркие, чем они есть на самом деле. Видна далекая линия горизонта, а над ней невероятные цвета облаков в небе, они отражаются в спокойной воде. Слышите, как замирает природа, как становится все тише и тише? Огромный солнечный диск уже окрасился в ярко-оранжевый цвет, он становится все больше, пока опускается к земле, а облака подсвечиваются им теперь снизу. Розовые, фиолетовые, желтые…       — Никогда раньше не думала, что представлять это без возможности увидеть будет так прекрасно, — Реджина улыбалась, мысленно наблюдая за нарисованным ее воображением закатом; слегка подавшись вперед, она высвободилась из объятий вампирши только лишь для того, чтобы повернуться к ней лицом и закинуть руки ей за шею. — Неужели все вампиры настолько романтичные? Как-то не стыкуется романтика с кровавым образом существования, — Миллс хихикнула, как девчонка.       — Конечно же не все вампиры обладают склонностью к романтике, — рассмеялась Рейн, обвивая руками талию брюнетки и ближе подтягивая ее к себе. — Боюсь, я единственная в своем роде, кто не видит в этом ничего предосудительного. Почему Вас удивляет это? После того, как я сообщила, что стараюсь не питаться людьми, не быть чудовищем, которое руководствуется лишь жаждой крови.       — Поцелуй меня… — Реджина немного привстала, потянувшись к губам Рейн, не дав ей возможности выполнить просьбу, сама отыскала их жадным поцелуем и теперь полностью отдалась во всей красе раскрывшимся ощущениям, будучи лишенной зрения.       Вампирша почти сразу ответила на поцелуй, она улыбалась, хотя Миллс и не могла этого видеть. Руки Реджины опустились с шеи Инкогнито на ее живот, скользнули на спину, под облегающий кожаный топ и медленно принялись поглаживать горячую нежную кожу. Вновь и вновь она проводила кончиками пальцев вдоль позвоночника Рейн, чувствуя легкую дрожь и россыпи мелких мурашек, пробегающих по ее телу. Ногтями выписывала по спине вампирши замысловатые узоры, слушая, как сбивается ее дыхание, как объятия становятся крепче, а поцелуй — грубее. Кончиком языка играла с острыми вампирскими клыками, проводила по ним от основания к острому окончанию, покусывала ее губы и дразнила, распаляла, сводила с ума.       Рейн еще держалась в то время, когда Реджина принялась постанывать сквозь бесконечно длившийся, бескрайний поцелуй; ее ногти гораздо жестче царапали спину Рейн, а дыхание стало почти раскаленным. Плеск вод залива да изредка покрикивавшие чайки — вот и все, что еще немного слышалось за разгоравшейся страстью и становившимися все более протяжными, более требовательными стонами Реджины.       Мадам мэр настолько отдалась ощущениям, так глубоко погрузилась в эту безумную тактильность, что не сразу почувствовала, как Инкогнито легко, словно пушинку, подняла ее над землей, развернула, не прерывая поцелуя, и усадила на капот автомобиля. Зато прекрасно ощутила, как вампирша незначительным, но уверенным движением рук раздвинула ее ноги, встав между ними, и еще плотнее привлекла ее к себе. Из груди Реджины вырвался долгий стон, когда тело вампирши крепко прижалось прямо к ее пылавшему огнем центру; она содрогнулась, будто от электрического разряда и случайно оторвалась от поцелуя, тут же впившись в губы Рейн с новым остервенением. Эмоции зашкаливали, она была готова вот-вот взорваться от желания, от жажды продолжения всех этих нежных ласк и от того, насколько сильно ее существо обострило оставшиеся в арсенале чувства.       — Тише, Ваше Величество, — мягко прошептала Рейн, осторожно прервавшая поцелуй; в ее голосе явственно слышалось дикое желание, но она была способна контролировать свои действия, в отличие от Реджины, почти потерявшей себя в этом сладком сумасшествии. — Не спешите… еще рано для продолжения.       — Что ты делаешь со мной… — жарко выдохнула мадам мэр, царапнув по спине вампирши ногтями. — Я сама не своя, разум отключается, тело не слушается. У меня в жизни никогда такого не было… и вот… теперь есть. Мне так это нравится. Ты виртуозно создаешь интригу, признаюсь, впервые в жизни я не жажду торопить события. Все эти сладкие муки… в конце концов во сто крат выльются на тебя, Принцесса, итогом весьма и весьма ошеломляющим. Уж это я тебе точно гарантирую… — Реджина низко рассмеялась и нежно обняла вампиршу. — Тебе понравится, обещаю.       — Не сомневаюсь, Ваше Величество, — голос Инкогнито был наполнен теплом, удовольствием и нес в себе озорную искорку игривости; мадам мэру это нравилось, казалось, что они мыслили в унисон, а такого уже очень давно в жизни Реджины не наблюдалось. — И хотя мы продолжаем нашу маленькую игру, контролировать себя мне становится все сложнее. Но я приложу к этому достаточные усилия, не хочу, чтобы все случилось раньше положенного срока и прежде, чем Вы разберетесь в своих чувствах.       — Да, знаю. Как раз начинаю активные действия в этом направлении с завтрашнего дня, — сказала Реджина. — Завтра у меня назначена встреча с доктором Хоппером. Он поможет мне разложить все по полочкам и выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями для себя самой и для Эммы в частности. Мы снова сворачиваем не в ту тему, — Миллс покачала головой, после чего улыбнулась. — Лучше расскажи мне о себе, ведь я совсем ничего о тебе не знаю.       — О себе… — Инкогнито неожиданно замялась, голос прозвучал неуверенно, что на миг насторожило мадам мэра. — Что бы Вы желали знать обо мне, Ваше Величество?       — Достаточно для того, чтобы узнать тебя, — промурлыкала Миллс. — Иными словами — все. Ты против?       — Мне нечего скрывать от Вас, — более решительно ответила вампирша. — Я расскажу все, что Вы захотите знать. С одной оговоркой: Вы, в свою очередь, расскажете мне о себе все, что пожелаю узнать я. Как Вы на это смотрите?       — Положительно, — снова улыбнулась Реджина, — поскольку теперь я точно знаю, что и мне о себе скрывать больше нечего. Благодаря встрече с тобой, Принцесса. И вот мой первый вопрос. Кто ты, кем была до приезда сюда? Знаю, что звучит до тошноты банально, но все же.       — Вполне хороший вопрос для того, чтобы иметь представление о моей юности, — заметила Рейн, поглаживая ладонью шею мадам мэра. — Что ж… Я была рождена в конце четырнадцатого столетия в королевской семье чистокровных вампиров Виктории и Скорпиуса, которые спустя двести лет были уничтожены в межклановой войне за престол Крови. На данный момент мне шестьсот двадцать восемь лет… В те времена родом вампиров неизменно правила династия чистокровных, что своими корнями уходила далеко в изначальные времена, когда людское племя еще только начинало свое развитие и становление. На протяжении всей нашей истории мы никогда не раскрывали себя людям, предпочитая оставаться в тени, не желая распространять информацию о расе бессмертных, ибо мы очень быстро поняли, что из себя представляли люди и какой жаждой вечной жизни они обладали. Без утечек, конечно, не обошлось, и тогда ряды кровососов начали пополнять нечистокровки — люди, обращенные в вампиров, ну а теперь это уже никого не удивляет и время от времени продолжает происходить. Самым первым человеком, кто был обращен в вампира, стала женщина по имени Белладонна. Я неспроста ее упоминаю, ибо обращена она была принудительно и именно моим отцом, королем. Все полагали, что будучи обращенной, став одной из нас, она забудет то, из-за чего ее пришлось обратить. Дело в том, что тогда вампиры повсеместно питались людьми, часто осушая их насмерть, и то же самое случилось с семьей Белладонны. Она стала первым человеком, который собрал ополчение на вампиров, узнав о нашем существовании, образе жизни и иерархическом устроении. Эта наскоро слепленная армия была убита в полном составе, без жалости и сожаления, саму же Белладонну в назидание решили обратить в вампира. Думали, она успокоится и перестанет лелеять в душе планы мести за свою семью, но этого не произошло, и, став вампиром, она принялась разыскивать способы, чтобы уничтожить правящую династию. Моих родителей и меня. А также мою возлюбленную. Руфь… — вампирша замолкла, слишком углубившись в тягостные воспоминания, до сих пор причинявшие боль ее душе.       — Принцесса… — напряженно шепнула Реджина, сильнее обнимая ее. — Не продолжай, я вижу, что тебе тяжело это дается.       — Позвольте я закончу свой ответ, Ваше Величество, — проговорила вампирша уже менее задумчиво. — Белладонне удалось разыскать Источник Сущего, вода из которого является единственным способом уничтожить чистокровного вампира окончательно. Ей посчастливилось собрать остатки воды, ибо сам Источник навеки иссяк, и она организовала группу изменников среди вампиров, чтобы устроить переворот. И в этот раз у нее получилось. Мои родители и Руфь были стерты с лица земли без единого шанса на воскрешение. Тогда же мной, чудом уцелевшей в том побоище, был основан Орден Вестников Смерти, организация, целью которой на долгие века стала борьба с Белладонной и ее прихвостнями, среди которых было немало и наших исконных врагов — оборотней. Однако, за последние семьдесят лет от моего врага не было ни одной новости, ни единого появления, и тогда я приняла решение что-то изменить в своей жизни. Чуть больше четырех лет назад мне на глаза попались истории про женщину, якобы одержимую уничтожением всего необычного, в том числе волшебства и магии. Под видом спецслужб наши агенты допрашивали ее, выяснили много разной и очень интересной информации, которая впоследствии была передана мне, как главе Вестников Смерти, как одной из последних оставшихся в живых чистокровных вампиров, как Принцессе. Я думаю, Вы слышали об этой женщине. Ее звали Тамара.       — Что?! — ошарашенно выдохнула Реджина, вдруг резко выпрямившись в объятиях Рейн. — Тамара?! Конечно, я слышала о ней, более того, лично встречалась здесь, в Сторибруке, куда она заявилась под видом невесты Нила Кэссиди. Именно она и ее дружок Грег Менделл едва не уничтожили город со всеми его жителями, и нам чудом удалось предотвратить катастрофу! Ушам своим не верю… неужели мир настолько тесен?       — Похоже на то, — усмехнулась вампирша. — Тем не менее, именно от нее я узнала о существовании Сторибрука, города, о котором сняты сериалы и написаны тысячи историй, которые я также изучила почти все. Получилось два ответа вместо одного, хм… Но, думаю, я справилась с этим, и Вы теперь знаете историю моего личного становления от начала и до конца, хотя и кратко. Теперь Вы расскажите то же о себе, Ваше Величество.       — Моя юность тоже была очень трудной, — успокоившись после новости о Тамаре, ответила Реджина, вернувшись в расслабленное состояние и снова отдавшись объятиям Инкогнито. — Я родилась в тысяча пятьсот сорок восьмом году по летоисчислению Зачарованного леса, и на момент создания Сторибрука мне исполнилось тридцать семь лет. Я — дочь короля Генри и королевы Коры. С отцом у меня всегда были прекрасные отношения, чего не скажу о матери… Место королевы изначально досталось ей не без помощи черной магии, беспринципности и жажды власти, ведь по рождению она была всего лишь дочерью бедного мельника. Перенесенные испытания сделали Кору жестокой настолько, что ничего, кроме своих целей, она не видела и видеть не хотела. Она желала для меня великого будущего, гораздо более великого, чем добилась себе она, и на этой почве наши отношения испортились окончательно. Ради власти она пошла на убийство моего жениха Даниэля, сломав при этом меня, взрастила во мне ту самую Злую Королеву, каковой я впоследствии и стала, выйдя замуж за короля Леопольда, отца Белоснежки. Тогда меня переполняла жажда мести, так как выяснилось, что именно Снежка проболталась Коре о Даниэле. И на долгие годы между нами установилась лютая вражда, итогом которой стало создание Проклятия, перенесшего всех нас сюда, в Сторибрук… Здесь я заняла место главы города, сменила королевский стиль на деловой, но ни на секунду не забывала, кем я была на самом деле. Двадцать восемь лет спустя в город приехала Эмма, дочь Белоснежки и Дэвида, Спасительница, согласно старому пророчеству. В многолетнюю вражду между мной и Чармингами она, конечно, вмешалась тоже, что в конце концов вызвало падение Проклятия… Несколько последующих потрясений в Сторибруке несомненно сблизили нас с Эммой настолько, что в итоге она открылась мне, а я не возражала… Вот такой рассказ, если быть максимально краткой. Я описала все значимые события моей жизни… до твоего появления в городе, Принцесса. Потому что с нашей встречей моя жизнь начала меняться. Я чувствую, что в лучшую сторону, туда, где когда-то давным-давно потерялись мои мечты об истинной любви…       — Полагаю, что у каждого, так или иначе, в жизни случались трудности, — негромко сказала Рейн. — Главное во всем этом — достойно выдержать их, пройти с высоко поднятой головой. И мне, и Вам это удалось сполна.       — Я очень хочу верить, что это так, — улыбнулась Реджина. — И думаю, что теперь я знаю о тебе достаточно, чтобы до конца раскрыться тем чувствам, которые растут во мне. Но все же задам еще один вопрос. Как ты узнала обо мне, Принцесса? Ведь ты имела понимание всего, что я из себя представляю. Как?       — Все о-очень просто, — мягко засмеялась Рейн и склонилась к самому уху мадам мэра. — В Бостоне, где Вы часто бывали по вопросам усыновления Генри, тоже есть вампиры. Один из них работал в Центре опеки именно в тот период времени. От него у меня есть полное досье на Вас, включая фотографии. Сопоставить информацию Тамары с полученными из Бостона сведениями было весьма легко…       — Ты идешь до конца, преследуя свои цели, не так ли? — прошептала Реджина, не скрывая улыбки. — Признаюсь, меня это впечатляет. Мы схожи с тобой очень во многом, Принцесса. Это… так волнующе и необычно. Такими запутанными путями наши судьбы вели нас друг к другу. Все лишения прошлого этого стоят. Сполна.       …На улице совсем стемнело. Окрестности утонули во мраке непроглядной ночи, а единственным источником тусклого света на пляжной линии сейчас были лишь далекие звезды на небе да огромная желтая луна, зависшая над кромкой воды. Почти четыре часа пронеслись незаметно, как несколько коротких минут, но ни Реджина, ни Рейн не заметили их, пребывая в чарующей близости друг с другом, в бесконечно теплых объятиях, за откровенными разговорами. Но все хорошие моменты имели свойство когда-нибудь заканчиваться. Вот и сейчас эта упоительная встреча должна была подходить к своему завершению…       — Уже почти полночь, Ваше Величество, — нарушила уютное молчание Инкогнито, мельком бросив горящий в темноте взор на звезды. — Вам нужно возвращаться домой… хоть я и не хочу отпускать Вас.       Вместо ответа мадам мэр нащупала пальцами края плаща вампирши и с силой притянула ее к себе, вынудив склониться совсем низко. Принялась игриво покусывать шею Рейн, едва слышно хихикая, совсем как девчонка, ладонями поглаживая ее плечи и волосы. Внутри с новой силой разгоралось желание, лютая смесь из огня, страсти и нежности. Сколько бы ни длилась эта встреча, Миллс было этого мало. Она не хотела ни на минуту терять ощущение безграничного тепла, исходившего от тела Инкогнито и проникавшего в каждую клеточку ее естества.       — Помнишь, я писала, что хочу угостить тебя собой? — промурлыкала Реджина, кончиком языка проводя по месту на шее Рейн, где пульс сердца чувствовался особенно сильно.       — Да… — голос вампирши прозвучал непривычно низко для ее обычного тона, из чего мадам мэр сделала вывод о ее потаенных желаниях; было ясно, что Инкогнито едва удерживала себя в руках, чтобы раньше времени не завершить их игру. — Что Вы…       — Давай же, — с полустоном вздохнула Миллс, медленно откидываясь назад до тех пор, пока не оказалась лежащей на спине на капоте автомобиля, чувствуя нависшую над ней вампиршу. — Повтори это со мной… Ты считаешь, что для близости еще рано, но я хочу стать с тобой единым целым… хотя бы пока так. Кусай…       В этот раз Рейн не заставила упрашивать себя, чувствовала, что теряет контроль и не может дальше сохранять выстроенную правилами игры неприступность. Слишком сильна была в ней любовь к Реджине, и слишком долго она не позволяла себе лишних до поры действий. Опершись руками о капот машины по бокам от мадам мэра, вампирша прижалась к ней, чувствуя, как ноги Миллс оплели ее бедра, полностью лишая возможности отстраниться. В этот раз ее клыки впились в шею Королевы по самое их основание, позволив губам соприкоснуться с разгоряченной нежной кожей. Реджина испустила протяжный стон, выгнувшись под вампиршей, обнимая ее настолько крепко, насколько позволяли физические силы, всем телом прижималась к Инкогнито, чувствуя в себе ее клыки, содрогаясь от невообразимой смеси ощущений, которые не успела распробовать в прошлый раз.       Сейчас все они были в разы сильнее, ярче и интенсивнее, и не в последнюю очередь благодаря довольно длительному отсутствию зрения, что только обостряло тактильное восприятие. Среди прочего боль была менее всего ощутима, перекрываемая жаром в месте укуса, бешеным пульсом и отлично отпечатавшимися в памяти волнами какого-то неземного удовольствия. Слабые дуновения прибрежного ветра вызывали озноб пылавшего огнем тела, усиливая и так бесконтрольную дрожь, а собственные стоны заглушали любые мысли, если те вдруг появлялись в голове. Прикосновения губ и языка вампирши к шее одновременно с укусом выключали разум, даруя одно лишь сладострастное забытье, которое в конечном итоге вылилось в неожиданное, но такое желанное ощущение приближавшегося оргазма.       Вся накопленная энергия вдруг быстро начала собираться в одной области, оставляя за собой лишь полную пустоту в голове Реджины, вызывая острое чувство, что каждая существующая в теле мышца, даже самая маленькая, напряжена до невозможности. Тело напряглось, выгнулось и затряслось в приступах дикой дрожи, больше походившей на конвульсии. И вот он… как ядерный взрыв, невероятно мощный оргазм принялся сотрясать мадам мэра, заставляя ее кричать до хрипоты и неистово прижимать к себе Инкогнито. Ее голос, наполненный безграничным удовольствием, эхом разносился по безлюдным окрестностям, вспугивая дремавших на пристани птиц, но ей было все равно, если кто-то мог бы услышать. Для Реджины сейчас существовали только она, Инкогнито и этот неземной оргазм, постепенно ослабевавшими волнами раздиравший все ее тело.       А потом пришло успокоение. Нирвана. Дзен. Обессиленная мощным окончанием вампирского укуса, Реджина обмякла на автомобильном капоте, уже начиная ощущать исходящий от металла промозглый холодок. И лишь теплые объятия Принцессы напоминали ей, что она все еще была жива, здесь, на земле, не желавшая возвращаться из космоса, который маячил в ее голове. Самым краешком сознания мадам мэр почувствовала прикосновение кончиков пальцев Рейн к месту укуса и сверкнувшее мимолетной болью осязание сросшейся вокруг ранок кожи на шее. Дыхание медленно возвращалось в привычное состояние, а сердце замедлялось; и то ли из-за укуса, то ли из-за силы оргазма, но на все тело вдруг резко навалилась глубокая слабость, мешавшая даже просто пошевелиться.       — Я так хочу сказать тебе эти слова… — прошептала Реджина, утопив ладони в мягких волосах Инкогнито. — Но понимаю, что ты не примешь их всерьез сейчас.       — Дело не в том, как я приму их, Ваше Величество, — ответила Рейн. — А лишь в том, что еще слишком рано…       — Что же это было? — лицо мадам мэра озарила такая яркая улыбка, что даже слабость моментально покинула ее. — Просто немыслимо! Все мое тело буквально подчиняется, взывает к тебе, выписывает такие номера, о которых я даже и мечтать не смела. Спасибо, — Миллс приподнялась, отыскав губы вампирши долгим поцелуем, от которого совсем не желала отрываться. — Спасибо за то, что позволяешь мне все это проживать, что помогаешь мне снова открываться, не опасаясь предательства. Ты невероятная!       — Это лишь малая толика того, что я могу дать Вам, Ваше Величество, — улыбнулась Инкогнито. — Не хвалюсь, а лишь констатирую факт. Как Вы чувствуете себя?       — Превосходно, — мурлыкнула Миллс. — Так хорошо мне очень давно не было.       — В таком случае нам пора ехать, — вампирша помогла Реджине сесть и мягко провела ладонью по ее щеке. — С Вашего позволения, я буду Вас сопровождать в качестве эскорта. Хочу точно знать, что Вы доберетесь до дома в целости и сохранности. Вы не против моего предложения?       — Разумеется нет, — мадам мэр низко рассмеялась, чувствуя невероятную легкость внутри и обволакивавшее душу тепло. — Я буду только рада возможности побыть с тобой еще немного. И да, про витамины я помню, не волнуйся. Сегодня же начну новый курс.       — Чудесно. Тогда выдвигаемся в путь.       Миллс почувствовала на шее еще один неспешный поцелуй, по завершении которого их объятия наконец разомкнулись. Ровно те же самые ощущения охватили тело Реджины, что и в первый раз, тогда, в лавке мистера Голда: чувство холода и пустоты, нехватки уже почти ставшего потребностью тепла Инкогнито. Совсем рядом раздался хлопок автомобильной двери, и мадам мэр поняла, что повязку с глаз можно было снимать: ведь Инкогнито вновь скрылась за непроницаемой тонировкой стекол, не давая никакой возможности увидеть себя. Стянув черный шелк с глаз, Реджина с удивлением отметила, что, оказывается, все буйство недавних действий происходило на капоте «Шелби Мустанга», на котором она все еще продолжала сидеть. Она легко обернулась, упершись взглядом в свое зеркальное отражение в лобовом стекле машины, и улыбнулась, зная, что вампирша видела ее и, вероятно, улыбалась ей в ответ. Спрыгнув с капота на песок, мадам мэр неожиданно послала воздушный поцелуй в сторону водителя «Мустанга», после чего, по привычке засунув руки в карманы пальто, двинулась к своему «Мерседесу», ярко освещаемому пронзительным светом от фар машины Принцессы. На душе было светло, а в сердце уютно, настолько, что в этих ощущениях хотелось купаться целиком, лишь одно омрачало приподнятое настроение: совсем скорое завершение этого волшебного вечера…       Сев в «Мерседес», Реджина впервые за очень долгое время посмотрелась в зеркало с намерением хоть немного поправить сбившуюся прическу и ощутимо помятую одежду. Нехитрые действия не отняли много времени, и наконец автомобиль ожил, зарокотал заведенным двигателем и осветил пляж фарами почти до самой воды. Развернувшись, мадам мэр направила машину назад на проезжую часть, где ее уже ожидал черный «Мустанг», готовый сопровождать ее до самого дома. Внутри приятно и одновременно досадно щемило, но все же было очень хорошо. Вырулив на дорогу, «Мерседес» покатил в сторону центра Сторибрука, а Реджина почти весь путь до дома поглядывала в зеркала заднего вида, практически не выпуская из поля зрения ехавший позади нее «Шелби Мустанг». И как бы мадам мэр ни желала растянуть оставшееся время, но этот путь тоже пролетел незаметно, как и четыре предыдущих часа наедине с Инкогнито…       Припарковавшись напротив своего особняка, Реджина заглушила мотор и повернула голову влево: там, посреди проезжей части, уже пустовавшей в этот поздний час, параллельно с ее машиной остановился черный «Мустанг». Гулкое рычание его спортивного двигателя эхом разносилось по району, рикошетом отлетая от стен аккуратных домов. Вглядываться в непроницаемо-черные стекла автомобиля по-прежнему не имело смысла, однако мадам мэр все равно смотрела, видела себя в отражении и улыбалась. В кармане ее пальто вполне ожидаемо завибрировал телефон, и она, не глядя, выудила его, чтобы в следующую секунду впиться горящим взором в экран.       “Я желаю Вам самой доброй ночи, Ваше Величество, и безгранично приятных снов. Этот вечер был поистине волшебным.»       Сгорая от ребяческого желания прижать телефон к груди, Реджина все же задушила этот порыв и написала ответное сообщение:       “Спокойной ночи, Принцесса. Этот вечер я не забуду никогда. С нетерпением буду ждать нашей следующей встречи. Уже скучаю. И целую тебя так, как никто никогда не целовал.»       Сжимая телефон в руке, мадам мэр подхватила с соседнего сидения свою сумку и легко вышла из машины, захлопнув дверь. «Мустанг» все еще был здесь, а потому, подчинившись внезапному импульсу, Реджина вплотную подошла к черному автомобилю, наклонилась к пассажирскому окну и горячим дыханием заставила его запотеть. После чего двумя указательными пальцами неспешно вывела на стекле контуры сердца, хитро подмигнула невидимой вампирше и, развернувшись, плывущей походкой направилась в дом. Внутри Миллс ощущала себя глупой малолетней влюбленной девчонкой, где-то глубоко в душе полагала свои действия недостойными Королевы, но все же ей было плевать на условности. Главное: ей было хорошо. А остальное уже неважно.       Рейн тем временем взглядом провожала Реджину, кончиками пальцев поглаживая экран телефона, где светилось последнее полученное сообщение от мадам мэра. И улыбалась. Едва за Миллс закрылась входная дверь, вампирша вдавила педаль акселератора в пол; с оглушительным рыком «Шелби Мустанг» сорвался с места и за считанные мгновения растворился в ночи, а отзвуки его ревущего мотора еще минуты три блуждали по утонувшим в ночной темноте улицам Сторибрука. Затем воцарилась почти полная тишина, в которой писк сверчков был единственным звуком, нарушавшим ее…       Со второго этажа особняка мадам мэра, через окно спальни за всем этим неотрывно наблюдала Эмма. Она видела все: прибытие двух машин вместе, жест Реджины с нарисованным на окне сердцем, ее окрыленную улыбку, походку… Больше отрицать очевидное не имело смысла. Свон понимала, что отношения с Миллс подходили к концу, что они ускользали друг от друга под действием непреодолимой силы; осознавала, что сражаться за Реджину с ней самой было делом бесполезным. И старая поговорка, словно вирусный баннер, светилась в мозгу, вгоняя в еще большее отчаяние, причиняя еще более сильную боль. НАСИЛЬНО МИЛ НЕ БУДЕШЬ!       Толку от всех этих выводов почему-то не было, и по щекам Эммы градом катились крупные горячие слезы. Вот только что она могла? Да и Реджина никогда не давала ей никаких обещаний или клятв верности… Тем не менее, с этой болезненной ситуацией все равно нужно было разбираться, отвертеться от этого или сбежать, как обычно, вариантов не имелось.       Эмма думала об этом, слушая возню мадам мэра внизу, пока та переодевалась и принимала душ, но едва уловив шаги на лестнице, направлявшиеся в спальню, тут же нырнула в кровать и притворилась спящей, хотя сердце так и заходилось в бешеных дифирамбах в груди. Свон почувствовала, как Реджина улеглась рядом в постели, но на достаточном отдалении, чтобы не соприкасаться с ней, и как за считанные минуты крепко заснула, пребывая в полной уверенности, что и сама Эмма тоже давно спала. Но к блондинке сон не шел ни в какую, да и думать она больше не могла. Только липкое забытье так и норовило приглушить воспаленное испытаниями сознание, и прежде чем провалиться в беспокойную, лишенную снов дрему, она успела поймать лишь одну мысль.       Никакого «долго и счастливо» не будет.